Когда во сне является старик и предлагает шанс на спасение пропавшего без вести на войне прадеда, остается только согласиться и попытать счастье. А уж куда заведёт этот шанс, решит его величество случай...ну, или моя больная фантазия))
Кудрявцев Алексей Прокофьевич 1911 года рождения - мой прадед, пропавший без вести в феврале 1945 году. Эта одна из двух сохранившихся фотографий.
Алексей - товарищ лейтенант. Полностью вымышленный персонаж. Фотка найдена на просторах интернета.
Ирина - санинструктор. Тело этой девушки было позаимствованно для реализации полученного шанса. Героиня так же полностью выдумана. Фотка взята на просторах инета
P.S.: текст не вычитан, за выявление ошибок буду благодарна (пишите в ЛС). Так же буду благодарна за комментарии)) А ты не боишься, что тебя сожгут? - Да ладно, первый раз что ли? ______________________________________________________ - Одет/одета: В кожаный, коричневый плащ с капюшоном, отороченным лисьим мехом, в кожаные же штаны черного цвета и льняную белую рубашку с черным корсетом. - При себе: кожаная сумка через плечо с запасом еды на день и флягой с водой. Так же в ней имеет сменная одежда - такая же льняная рубашка и хлопковое платье. Кроме того при себе два кинжала и один метательный нож. - Способности: аквакинез - способность управлять водой.
А что если бы каждому внуку ветерана Великой Отечественной Войны, не вернувшегося с войны, давали шанс спасти своего прадеда или прабабушку? Жаркая летняя ночь, распахнутое окно и цверканье кузнечиков под ним. Под простынью невыносимо жарко, но если её откинуть на обнаженные участки тела набрасывается оголодавшее комарье, которое не остановишь и пресловутым фумитоксом. Сквозь влажные от пота сны с трудом понимаешь - это ты реально сейчас расслышала за окном звук вожделенного дождя, или пригрезилось? - Ну, что? Готова? – вдруг во сне раздается сухой ироничный голос. Оборачиваюсь и вижу старенького сгорбленного старичка с серебряными волосами, забавными усами, из-за которых он становился похож на таракана, и небольшой аккуратной бородкой, в простой белой льняной рубахе, красных шароварах, подпоясанных расшитым пояском. - К чему? – резонно спрашиваю я, невольно разглядывая незнакомца. - Так время твое вот пришло, очередь то бишь, - усмехается в усы старичок. Я непонятливо молчу и отступаю на шаг, отчетливо понимая, что мне предлагают какую-то непонятную аферу. - Куда собралась то, девонька? Али прадеда своего спасти не хочешь? – зеркально повторяя мои движения, только наоборот – приближаясь ко мне, спросил дед. - От чего спасти? Как? – заинтересовал, признаюсь, а потому я остановила свое отступление. - Так шанс тебе дают, вот значиться как, - дедок кхмекнул и странно мне подмигнул, - да только сутки у тебя на все про все, - он развел руками, вроде как, извиняясь, - уж не обессудь. Не все справляются, сразу скажу, да ты, я вижу, девка хорошая, может и получится что у тебя! – старичок ухмыльнулся, подошёл ко мне, взял за руку и повёл, немного шаркая пятками, обутыми в лыковые лапти. - Так от чего спасать? – тихо напомнила я о своем вопросе, на который так и не дождалась ответа, хоть и честно ждала целых пять минут, пока мы шли. - Разберёшься, девонька, вот, как есть, разберёшься! – усмехнулся старичок, снова забавно кашлянув в усы. А в следующее мгновение я открываю глаза и понимаю, что меня сейчас пристрелят, причем в упор. - Твою мать! – ругнулась я, прыжком отклоняя вправо. Пуля со свистом рассекает воздух в каких-то сантиметрах от моего плеча. «Совсем чуть-чуть!» - метнулось в голове испуганной птицей, а по всему телу расползлась боль от удара о землю. Особенно больно было плечо, которое и приняло на себя основной удар. - Ты откель, девка? Совсем с головушкой трудно? – спросил молодой мужчина, лет тридцати, оказываясь рядом со мной в какие-то секунды после выстрела, - пристрелить же мог! Я молча смотрела на него и не могла поверить своим глазам. Это был он – человек с фотографии, что показывала мне бабушка, именуя мужчину на ней Алексеем Прокофьевичем, свои отцом, пропавшим без вести в далеком сорок первом году. - Немая, али как? – усадив меня на землю, прямо спросил мужчина. - Ннннет, - заикаясь, выдавила я, принимаясь растирать ноющее плечо. - Зашиблась? – участливо поинтересовался мой прадед, тоже принимаясь растирать мое плечо. А я просто не могла насмотреться на него: невысокий, я бы сказала коренастый такой, с густой русой шевелюрой, глубокими карими глазами, длинными завитыми ресницами, с черточками морщинок возле глаз и губ. «Много улыбается», - подумала я, расслабляясь от движения его рук на своем плече. - Щас мы тебя подлатаем и отправим в тыл. Ишь чё удумала! Молодка совсем, а туда же! Тут же передовая, куда тебя понесло? Где отец? Или ты в санитарном обозе прибыла? – допытывался мужчина. «А вот теперь, Ира, надо правдоподобно соврать, чтобы не быть отосланной в тыл!» - напутствовала я себя мысленно, отстраняясь от рук прадеда. - Так с обозом и прибыла, - для правдоподобия начала тянуть букву «о». - Так чего тогда под пули прыгаешь, аки коза безмозглая? – взбеленился мужчина тут же, поднимаясь с колен. - Так кто ж знал то? – нашлась я. - Так смотреть надо, куда чешешь! - Так целиться надо лучше! – теперь мы орали друг на друга. Я – потому что с трудом верила в происходящее. Он – потому что реально был зол. Мужчина замолчал, лишь желваки на скулах ходуном заходили, я тоже заткнулась, и даже руки на груди сложила. - А ну марш в санитарную палатку! – рявкнул прадед через минуту нашей зрительной потасовки. - А и пойду! – фыркнула я, развернулась, обдавая лицо мужчины распущенными волосами, и зашагала, хрен его знает куда. Возгласов на тему моих интеллектуальных способностей не последовало, а значит шла я правильно. «Вот умеешь ты находить приключения на свою… область пониже спины!» - размышляла я, тихо зверея от произошедшего только что и от ситуации в целом. «И так, в сухом остатке мы имеем…» - я замедлила шаг, оглядывая окружающую обстановку. А там было на что посмотреть: солдатики разных возрастов и национальностей в старой, ещё советской форме, которую я только в кино и видела, рыли окопы. Кое-где дымились костры. В воздухе витал аппетитный аромат перловки. Было тепло и хорошо, если бы не портящее все осознание того, что вокруг меня люди, которые, скорее всего, сегодня же и погибнут. Возможно не все, но многие. Это пугало и заставляло присмотреться к парням, запомнить, как можно больше лиц, чтобы потом отыскать информацию о них. Но чем больше лиц я видела, тем сильнее мне хотелось отсюда убраться, потому что это были лица добрых, молодых, полных сил и желания жить парней. Кое-где мелькали мужчины постарше, но их было не больше двух десятков. Уже сейчас, по прошествии десятка минут я отчаянно костерила того странного старика, что отправил меня сюда. - Сестричка, подсоби, а, - окликнул меня молодой офицер. В званиях я не разбиралась, но точно знала, что это офицер, ибо форма разительно отличалась от простых рядовых. - А что делать то надо? – подойдя ближе к парню поинтересовалась, продолжая «окать». - Придержи вот тут, - и он безапелляционно сунул мне в руки широкую доску, тут же отходя на другой её край и принимаясь пилить. - Сильнее держи, - прикрикнул на меня парень примерно одного со мной возраста. - Сильнее уже не получится, - пыхтя, ответила я, вцепившись в доску, как в спасательный круг в открытом море. - Держи, - усмехнулся офицер, энергично работая пилой. Через каких-то пару десятков секунд доска была побеждена. - Молодец! Как звать? – откладывая в сторону пилу, поинтересовался высокий, широкоплечий офицер в новенькой форме. - Ирой, - успела ответить я, прежде чем прикусила себе язык. «Чёрт! Вот не могла придумать другое имя?!» - распекала я себя мысленно, хотя на лицо натянула приветливое выражение и улыбку, ибо сказанного не вернёшь. - Ирина… - парень посмаковал имя, словно вишенку спелую, - красивое имя, - похвалил он и улыбнулся мне. И я вдруг как-то поняла, что начинаю забывать, зачем я вообще здесь появилась. Просто его улыбка и глаза… а ещё руки с длинными тонкими пальцами и синенькими венками. У меня просто бзик на венах с первого курса медицинского колледжа. Могу часами таращиться на крупные вены на мужских накаченных руках и ловить кайф, почище чем от наркотиков. - А меня Алексеем, - подходя ближе представился парень, а затем немного склонился, взял меня за руку и поднёс её к свои губам.
А ты не боишься, что тебя сожгут? - Да ладно, первый раз что ли? ______________________________________________________ - Одет/одета: В кожаный, коричневый плащ с капюшоном, отороченным лисьим мехом, в кожаные же штаны черного цвета и льняную белую рубашку с черным корсетом. - При себе: кожаная сумка через плечо с запасом еды на день и флягой с водой. Так же в ней имеет сменная одежда - такая же льняная рубашка и хлопковое платье. Кроме того при себе два кинжала и один метательный нож. - Способности: аквакинез - способность управлять водой.
«Поцелует?» - я даже дыхание затаила, ибо раньше меня так просто за руку никто не брал и тем более не целовал. А Алексей в последний миг развернул мою руку ладонью вверх и прикоснулся теплыми губами к запястью, там, где обычно прощупывают пульс. Я вздрогнула, но тут же одернула себя, заставила нижнюю челюсть вернуться на положенное место и растянула губы в милой улыбке. - Очень приятно, - прошептал парень моему запястью. То ли имея в виду приятное знакомство, то ли это он о моем запястье говорил… - Взаимно, - прошептала я чуть охрипшим от офигения голосом, но тут же откашлялась и отняла свою руку у парня, пряча её за спину, - простите, мне нужно, - куда нужно не придумывалось, а потому я просто развернулась и побежала. Запястье горело огнём, но это было до дрожи приятно. «Вот ведь дура-девка! От офицера сбежала! У которого могла узнать что, где, когда и почему!» - возмущалось мое подсознание, - «без тебя знаю!» - возмутилась я в ответ. Остановилась я уже на окраине лагеря, ибо тут уже никто ничего не копал, не горело костров, и почти не было людей. Остановилась и прислонилась к берёзке спиной, вдыхая ведрами кислород. «И так, будем рассуждать логически! Если народ копает окопы, значит, было принято решение разбить лагерь здесь, а если было принято такое решение, значит ожидается наступление немца именно здесь», - рассуждала я, поглядывая по сторонам. Оказалось, до санитарного… ээээ, пункта, я не добежала метров сто. Он был расположен в тылу лагеря, чуть глубже в лес: несколько палаток, несколько натянутых верёвок с сушащимися на них бинтами. «Нда, бинты я ещё не стирала», - задумчиво почесав затылок, я отлепилась от берёзы и пошла к обозу, на ходу придумывая, как бы получше объяснить свое появление здесь. - Ой, глядите, кто идёт! – радостно крикнула какая-то девушка в белом халатике с фартуком спереди, стирающая что-то в тазе, - Ирка вернулась! – из палаток показались ещё три девчоночьи мордашки. «Кажись, меня тут уже знают», - в который уже раз растерялась я. - Ну, как все прошло? Видела стрельбище? – меня моментально окружили, словно малышня в детском саду воспитательницу. - Даааа… - я тянула время, отчаянно работая мозгом, чтобы придумать что-нибудь, - так чуть не пристрелили ироды! – вдруг выдала я, сама себе поражаясь, - я только и успела в сторонку отпрыгнуть! Девчонки вокруг заохали-заахали, запричитали: - Ой! -Да ты что?! - А ты что? - Кто ж такой косоглазай? А я что? Я и радая, что канает рассказ. - Так накричала на этого ирода, да и ушла гордая, обдав напоследок несчастного волосьями своими рыжими! – и главное плечи сразу сами собой расправились, осанка стала горделивой, а на губах улыбка такая надменная. - Оооо, - одобрительно протянули девки хором. - А потом ещё и Алексей руку мне целовал, - показывая девкам свою поцелованную руку, заговорщицки прошептала я. Невысокая, пухленькая блондиночка первой схватила меня за руку, жадно всматриваясь в неё, будто надеясь найти на ней следы мужских губ. Остальные девчонки: одна - высокая, худая в белой косынке и таком же белом халатике ниже колена, вторая - средненькая такая, с тонкими запястьями и россыпью веснушек на носу, с кудрявыми рыжими волосами в простом сарафане с расшитым подолом, обе младше меня лет на пять, и обе последовали примеру пухленькой, которая, навскидку, была со мной одних годов. - Эй-эй-эй! Вы мне так руку оторвете!- зашипела я, выворачивая свою несчастную конечность из цепких пальчиков женского населения медицинского пункта. - И ничего не оторвем! – фыркнули девки хором, - интересно же! Вон Ленку вчера тоже офицеришко молоденький в руку целовал, так она всё подробно-подбробно нам с Васькой обсказала, пол ночи сидели, и ничего – не жалуется! – продолжила пухленькая, наконец выдавая имена подружек. «Вот, даже мучиться, вызнавать не пришлось! Значиться Ленка – это высокая, худая, а Васька – рыжая», - рассматривая девушек, думала я, пытаясь запомнить их имена. - А ты Глашка не выдавай всех секретов то! – насупилась Ленка, выпуская мою руку. Её примеру последовали и остальные девушки, оставляя мою конечность мне. «Терпение – добродетель!» - довольная подумала я. - Да ты чего? Тут жешь все свои! – возразила Глашка. «Нда, всё чудесатее и чудесатее! Но не об этом сейчас!» - Такс, девушки, что у нас новенького? – отвлекла я девчонок от споров невинным вопросом. - Так… - Глаша замерла на полуслове. Её лицо вытянулось, разрез глаз увеличился так, что она стала напоминать анимешку японскую, а рот приоткрылся. Я перевела глаза на Лену, затем на Василису – те же гримасы. «Отечественное фэнтези, бляха муха!» - У меня за спиной кто-то есть, - констатировала я шепотом, боясь обернуться и увидеть там кого-нибудь страшного. Девчонки синхронно кивнули, продолжая таращиться мне за спину. Оттуда же раздалось деликатное покашливание, и широкая ладонь легла мне на плечо. Я перевела взгляд на неё и узнала голубоватые венки. «Ой!» - испуганно пискнуло мое сознание и попыталось сбежать, но куда там? Я отродясь в обмороки не бухалась и бухаться не собиралась. Пришлось оборачиваться. - Здравствуйте, Ирина, - бархатно пропел Алексей, одаряя меня белозубой улыбкой. Однако поздно, момент упущен, мозги встали на место, теперь меня одной улыбкой и умопомрачительным голосом не возьмешь. «И все же голос умопомрачительный», - ехидно прохихикало мое родное подсознание. - Здравствуйте, Алексей, - в тон ему поздоровалась я. В прочем, кому я вру? Ежели не было бы здесь трех малознакомых мне девчонки, может и поплыла бы карамельной лужицей, а так… - Чего изволите? – напевно поинтересовалась я, стряхивая крепкую мужскую ладонь со своего «хрупкого» плеча. Парень ухмыльнулся, чем стал очень походить на мальчишек из моего времени – немного глуповатых, но корчащих из себя мажоров. - Руку поранил, - протягивая ко мне вторую свою руку, с которой чуть ли не ручьем кровища бежала. - Ох ты ж! – выдала я, - Глаш, тащи бинт, - спокойно попросила я, перехватывая запястье Алексея и с силой пережимая, так что кровь течь перестала. - Так это, уже бегу! – порадовала меня девушка, молнией исчезая в одной из палаток, только полотно колыхнулось. - Девки, а вы чего стоите, как громом пораженные? Тащите чего ещё есть, кроме бинтов, нитки, иголки, спирт! – распоряжалась я, словно была тут главной. «А вообще хрен его знает, может и главная!» - самооценку такие мысли точно повышают. - И как же это вас, товарищ… - я замялась, старательно работая мозгами в попытке вспомнить то, чего никогда не запоминала. - Лейтенант, - шепнула Ленка, как-то расстроено и немного зло. Я глянула на девушку, а она прямо взглядом Алексея прожигала, потом на меня глянула, проморгалась, улыбнулась и пошла в палатку за Глашей, которая там пропала. «Так вот какой офицер молодой нашей Ленке руку целовал…» - мелькнуло в голове и затерялось, смылось голосом Алексея. - Так вы ушли, помогать больше не кому было, вот и… - парень пожал плечами. - Так-таки и некому? – а вот это уже было чистой воды кокетство с моей стороны, но я не могла сопротивляться. И вообще, что-то со мной было не так. Вела я себя периодами неправильно как-то, но кто мне дал в этом разобраться? - А кому? Ребята заняты, к бою готовятся… - парень сразу подтянулся весь, плечи расправил, будто сейчас же собирался кинуться в атаку с громким «УРА!», - к тому же, радисты передали, что немцев видели в каких-то десяти верстах от нашего лагеря… Скоро здесь будут. А ты не боишься, что тебя сожгут? - Да ладно, первый раз что ли? ______________________________________________________ - Одет/одета: В кожаный, коричневый плащ с капюшоном, отороченным лисьим мехом, в кожаные же штаны черного цвета и льняную белую рубашку с черным корсетом. - При себе: кожаная сумка через плечо с запасом еды на день и флягой с водой. Так же в ней имеет сменная одежда - такая же льняная рубашка и хлопковое платье. Кроме того при себе два кинжала и один метательный нож. - Способности: аквакинез - способность управлять водой.
И было в его словах что-то от отчаяния и злости. Пока Алексей думу думал о чем-то, несомненно, важном, Глаша подоспела с небольшим подносом, накрытым белоснежной простынкой. Спрашивать, где остальные девчонки не стала, сама знала, что Васька Ленку утешает. - Я тут оставлю, - тихо шепнула девушка, поставила поднос на пенёк возле костра, и побежала обратно в палатку, смешно косолапя. - Давайте, вы сядете вот сюда, - я показала Алексею на ещё один пенёк и потянула парня за собой. - Как же это? Я сидеть буду, а вы стоять?! – возмутился лейтенант, не желая принимать удобное для меня положение. - Да сядьте вы уже! – пришлось прикрикнуть и толкнуть несговорчивого, вынуждая сесть. Парень упал на пенёк и недовольно фыркнул, но промолчал. А я принялась поливать руку несчастного спиртом. - Ай! – попытавшийся увернуться от меня товарищ лейтенант, был прижат к пню моим коленом, которое я удобно устроила на его коленях. - Будьте же мужчиной, - прошептала я, принимаясь шить рану. Алексей заскрежетал зубами, но больше не дёргался и молчал. «Так и думала», - довольная собой, подумала я. - Как же вы теперь оружие держать то будете? – делая последние стежки, поинтересовалась я, - правая рука то не сможет сгибаться теперь ещё долго. - У меня левая есть, - через небольшую паузу, сквозь зубы, порадовал меня ответом Алексей. «Сейчас самое время начать задавать вопросы», - невинно заметило мое подсознание, ненавязчиво так пихая меня воображаемым локтем. - А как эта местность называется? – решила я начать издалека, - привезти-то привезли, а вот карту я в глаза не видела. - Не положено карту-то каждому видеть, - прокряхтел парень, - деревенька тут недалеко, называется Нечаево. Только пустая она уже. Жители все ушли, как только прослышали про немцев. - А число сегодня какое? – невинно хлопая ресницами, поинтересовалась я, изображая работы мысли. - Так восьмое июня, - уже немного подозрительно поглядывая на меня, ответил лейтенант. И я заткнулась, начала бинтовать, и пока бинтовала, рассмотрела часы на руке парня, которые гласили, что сейчас четверть девятого утра. «Так, кажись, нет у меня суток. Времени вообще в обрез! Сколько там в версте километров… один и три? Два? Один и шесть! Точно один и шесть, примерно. А значит, немцы в 16 километрах отсюда. Учиться стрелять поздно, надо прадеда как-то отсюда вытащить…» - лихорадочно думала, завязывая аккуратный бантик на руке у Алексея. - О чем вы думаете, Ирина? – неожиданно спросил парень, вырывая меня из размышлений. Пока думала, не заметила, как начала покусывать нижнюю губу, а он заметил, протянул руку и провел по моим губам большим пальцем левой руки. «Ну, вот почему всегда в такой момент, когда мне совсем не до этого?!» - простонала я мысленно и чуть приоткрыла губы под его напором. - Ир, не выходи, пожалуйста, из палатки во время боя, - тихо прошептал Лёша, переходя на «ты». И я чуть вслух не застонала, потому что не могла я выполнить его просьбу. - Как ты себе это представляешь? А как же раненые? – в ответ прошептала я, отступая от парня на шаг, - я не могу так! – вспылила я, отвернулась от него и пошла в палатку, где меня ждали свободные уши трех девчонок, но в метре от входа остановилась и свернула в лес, за палатку, просто потому что мне уже надоело врать и оправдываться. Мне нужно было подумать и найти выход. Меня никто не преследовал, а потому я не торопясь набрела на небольшую солнечную полянку, со всех сторон окруженную высокими соснами-великанами. Голову дурманил запах цветущих растений, и это было непередаваемое ощущение. Я уселась прямо на траву, наплевав на клещей, которых в моем времени боятся все от мала до велика, а потому почти перестали ходить в леса. Мягка лесная подстилка из хвойного опада оказалась ни чуть не хуже стеганного одеяла. Немного посидев так, я рискнула и легла, закрывая глаза. Спать я не собиралась – не время пока что, но мне нужно было придумать план, и чтобы под ногами никто не вертелся и не отвлекал. «Часа через три максимум начнется бой. Я ничего не знаю о линии фронта в этой местности, никогда не слышала о боях у деревни Нечаево, но раз меня сюда закинули, значит, бой будет не шуточный. Как спасти человека на войне? А как сделать так чтобы тебя саму не убили?» - в обдумывание плана втиснулся мой внутренний голос, - «как-как? Не лезть под пули!» - огрызнулась я, - «если ты тут главная, то у тебя появится шанс отсидеться в палатке, когда появятся первые раненые», - успокоил меня внутренний голос. – «Ага, а прадеда кто вытаскивать будет? К тому же не хотелось бы потакать словам Алексея», - беседовала сама с собой мысленно, красочно представляя, как самостоятельно сдаюсь в психушку, когда вернусь домой, со словами: «Спаситя-памягитя, не могу больше слушать эту мымру!», а мне в ответ: «Это вы про кого? От кого спасать то?», я: «Так от неё! Не затыкается зараза!» - и тыкаю себе в висок. Не выдержала и прыснула со смеху, переворачиваясь на бок и срывая ярко-зелёный листочек клубники лесной. Неспешно сунула его себе в рот и разжевала, припоминая, как бабушка говорила, что листья лесной клубники исполняют желание, если сорвать их и разжевать в правильное время. Я не знала, правильное ли я выбрала время, но чудо мне бы не помешало. «И почему ты себя так ведёшь подозрительно? Никогда не была гордячкой, никогда не хвасталась победами и, тем более, целованными конечностями! А как ты ему ответила? «Я так не могу!». Ага, как же! Не можешь! Можешь, да ещё и не так!» - внутренний голос не желал затыкаться, пусть я даже не отвечала на его замечания, но в целом он говорил правильные вещи. И впрямь, вела я себя непривычно. Так говорили и вели себя девушки из этого времени. Кроме, того, если меня тут уже знают, значит, мое сонное сознание наглым образом подселили в чью-то черепушку. «А что если покопаться, вдруг найду эту несчастную?» - вдруг вспыхнула мысль в голове, и я тут же принялась усиленно рыться в своих «чертогах разума». «А это ещё что за кладовка?» - подивилась я, нащупав какой-то барьер в собственном сознании, - «от меня явно что-то скрывают!» - помянув не добрым словом старичка, отправившего меня сюда, я продолжила настойчиво стучаться о барьер. «Вот после такого точно можно загреметь в психушку!» - авторитетно заявил мне мой второй голос, ненавязчиво напоминая мне курс психиатрии, пройденный несколько лет назад в колледже. «А ты молчи уж, если никаких идей не предлагаешь!» - огрызнулась я, - «Слушай, а ты не задумывалась, что раньше ты не страдала такими задушевными разговорами внутри своей черепушки?» - невинно поинтересовались у меня. - Твою ж мать! – выругалась я вслух, - так это ты мне тут крышу сносишь? «Ну, не так чтобы сношу, но что поделать, приходится тебя иногда критиковать, раз сама лишена сего чудного свойства!» - было мне ответом. - И давно ты за мной следишь? «Так с самой первой секундочки! Ох и нахваталась я у тебя тут ненужного! Чего только в вашем времени не напридумывали! А слова то какие ты знаешь… интересные», - и захихикала так пахабненько. «Нда, испортила человеку жизнь, считай», - горестно подумала я, стараясь абстрагироваться от «своего» второго я. «Так чего делать то будем? Али весь бой здесь просидим?» «Слушай, а это ты надо мной верх брала, когда я говорила с Лёшей?» - перебила я. «Признаюсь, сорвалась! Но ты бы слышала свои мысли, которые хотела произнести вслух!» - и было это так сказано, что я сразу как-то поверила, что могла сморозить несусветную чушь. «В общем, так, я тут побродила у тебя, и поняла, что идей у тебя нет, а я, кажется, кое-что придумала. Нам надо раздобыть где-то оружие!» - порадовала меня предыдущая обладательница этого тела. - Оружие? Нафига нам оружие? – от удивления я даже села. «Слушай, а ты сможешь выстрелить в человека?» - как-будто меня не слыша, спросила Ира. И я задумалась. По-настоящему задумалась. В голове всплыла картинка из недавнего прошлого, когда в моих руках был больной цыплёнок. Он не ел, не пил самостоятельно, не поднимал головы. Другие цыплята его обижали. Сто процентный не жилец, и я это прекрасно знала. Цыпленок безвольно свесил головку с моей ладошки, его грудь вздымалась от тяжелого, глубокого дыхания. Я практически не ощущала его веса, смотрела на него и знала, что должна сделать, а потому перевела взгляд на папу, ища поддержки, но ему было все равно. Я просто вышла на кухню, завернула цыпленка в тряпочку и свернула несчастному шею, а потом выкинула в мусорный мешок, выключая нафиг все эмоции, чтобы не разреветься. Что странно, меня не мучила совесть, мне не снились кошмары, а потому я уверенно ответила на поставленный вопрос: - Без вопросов, если это будет необходимо, - прошептала я, поднимаясь на ноги, уже примерно понимая, что надо будет делать и зачем. «Ты уже догадалась, как я вижу», - я чувствовала улыбку в этих словах, а потому тоже улыбнулась кивая. Выходила я из леса уже с более или менее приемлемым планом действий. Мне нужен был пистолет, хотя можно конечно и автомат, но с ним будет сложнее. А главное, я уже знала, где его достать. Я прошла в палатку к девчонкам застала их за сматыванием бинтов и собиранием сумок. - Так, девочки, - я взяла одну из уже готовых сумок, - я иду к командиру, а вы собирайтесь пока что. Лен, ты останешься здесь до конца боя, - распоряжалась я, - ты, Глаш, и ты, Вась – вы будете работать в поле со мной. Под пули не лезть, если будет такая возможность. Сильно не геройствовать, рассчитывать свои силы и не торопиться. Кого успеем – спасем, а кого уж нет, так нет, - девки на меня смотрели с немым восторгом и ловили каждое мое слово, готовые тут же кинуться на поле боя, а вот мое второе я было недовольно сказанной речью. «Вали уже куда шла! Нефиг моим девочкам ум забивать ненужной информацией! Они и так у меня умненькие!» - вступилась за девочек хозяйка моего тела. «Уж прости, я вроде как, чувствую за них ответственность», - оправдалась я и вышла их палатки с сумкой, набитой всем необходимым. А ты не боишься, что тебя сожгут? - Да ладно, первый раз что ли? ______________________________________________________ - Одет/одета: В кожаный, коричневый плащ с капюшоном, отороченным лисьим мехом, в кожаные же штаны черного цвета и льняную белую рубашку с черным корсетом. - При себе: кожаная сумка через плечо с запасом еды на день и флягой с водой. Так же в ней имеет сменная одежда - такая же льняная рубашка и хлопковое платье. Кроме того при себе два кинжала и один метательный нож. - Способности: аквакинез - способность управлять водой.
«Что у вас из медикаментов есть?» - поинтересовалась я. «Ну, бинты есть, спирт, шовный материал есть, это ж тебе не твоё время, где на каждом углу по аптеке!» - пристыдила меня Ира. - Нда, - изрекла я, тяжело вздыхая, - много не налечишь с таки набором, - за этой милой беседой, я дошла до того места, где встретила Алексея в первый раз. Я огляделась и поняла, что в этой неразберихе найти кого-то нужного будет не просто. Мимо меня, сайгаком, пронесся радист с кучей проводов и телефонным аппаратом. Я решила пристроиться ему в арьергард и доскакать с ним до начальства. Кто ж знал, что он в другую сторону то? В общем, этот горе-радист вывел меня к первой линии обороны и скакнул в глубокий окоп. А я замерла, оглядываясь. «Мне-то куда?» - поинтересовалась я у своей невольной коллеги по несчастью. «Чё стоишь то, как берёза на пустыре? Сигай за ним, а то пристрелят, и не заметишь!» - ругалась на меня Ирка. А я взяла да и сиганула, как было сказано. В общем, так сложилось, что я приземлилась прямиком между Алексеем и вторым Алексеем – моим прадедом. Они как раз о чем-то усиленно спорили. - Твою ж! – выругался мой прадед. - Ирина? – удивился Лёша, помогая мне устоять на ногах и не завалиться на прадеда, - ты как здесь очутилась? - Так за тем сайгаком и припрыгала, - ответила, немного запыхавшаяся, я, тыкая пальчиком в сторону радиста, который налаживал связь с командирами. - Вот дура-девка! Я кому сказал, сидеть в тылу? – разорялся прадед. «А вообще да, надо быть осторожнее с желаниями! Хотела Алексея? Получи сразу двух!» - думала я, высвобождаясь из рук Лёши. - Ирина, Алексей прав, вам не следует здесь быть, - вот эти слова заставили замереть меня, но и мой прадед заткнулся. Видимо, этот лейтенантик впервые согласился с идеями Алексея Прокофьевича. - Приказа не поступало сидеть на месте, - я зыркнула на Лёшу злющими глазами, надеясь, что и в этом теле они имеют зелёный цвет. «У тебя глаза, какого цвета?» - между делом поинтересовалась я. «Так черные», - извиняясь, ответили мне. «Ну, на безрыбье, и рак – рыба!» - Я как-никак медик, и должна быть здесь, чтобы помогать! – я вскинула подбородок, фыркнула и пошла куда-то по окопу, даже не сгибаясь. - Вот дура! – донеслось мне в спину. Я только закатила глаза и прибавила ходу. Ребята предо мной расступались, пропуская, и мило улыбались. В воздухе висело напряжение. Казалось, стоит только руку протянуть, коснуться и услышишь, как зазвенит. Вокруг пахло сырой землёй, дымом и потом. Мне не понравилось. Навевало мысли о кладбище, могилах и трупах, а это не самое лучше, о чем можно думать перед боем. «Прекрати трястись!» - тихо заметило мое второе я. И только после её слов, я поняла, что у меня дрожат не только конечности, но и все внутри. Было страшно… до ужаса, до смерти! Не от того, что я могу умереть – нет! Меня трясло от близкого присутствия смерти. Я чувствовала её кожей, всем своим нутром, а её, кажется, совсем не смущал сей факт. Наоборот, смерть будто играла со мной, то подходя вплотную, обдавая холодом и ужасом, то отходя в сторонку, и тогда я затылком чувствовала её улыбку. Я судорожно всматривалась в лица парней, который были тут и там, но они мне улыбались. В их глазах был испуг, но не тот, что я искала. Они боялись умереть, они были насторожены. А ещё в глаза молодых парней был азарт: выживут – не выживут? Это же так будоражит кровь. «Я сказала, прекрати трястись! Ты ребят пугаешь своим видом бледной поганки!» - уже прикрикнула на меня Ира. «Я не могу», - шепотом подумала я, боясь, что и в мыслях мой голос будет дрожать, - «разве ты не чувствуешь? Здесь будет пир… у смерти будет праздник. Вон уже и гости слетаются», - я перевела взгляд на поле перед окопом, на которое слеталось воронье, - «падальщики! Они знают…» - грустно и очень тихо подумала я. «Не накручивай», - было мне ответом, но уже не так уверенно, как раньше. За своими мыслями я дошла до небольшой землянки и замерла перед входом. Оттуда пахло плесенью и водой. Небольшой проем был просто занавешен серой тряпицей, и она колыхалась от ветерка. Новый порыв ветра откинул занавеску назад, позволяя мне заглянуть внутрь. Там не было никого, только темнота без единого окошка. Это отталкивало, но и притягивало в тоже время. Там, внутри, создавалось впечатление защиты, хотя умом я понимала, что землянка не выдержит и развалится после первой же гранаты. Я вошла внутрь, прошла вглубь и прижалась спиной к влажной земляной стенке, так чтобы видеть вход. «Ну, чего? Здесь будем ждать начала?» - поинтересовалась у меня Ира, тихонько обустраиваясь в моих мыслях. - Здесь, - выдохнула я, прижимая к груди сумку. Уже через пару минут мои глаза привыкли к темноте, и я смогла разглядеть четыре топчана из соломы по боковым стенам землянки, небольшую глиняную печку, сложенную на скорую руку, буквально в метре от моей правой руки, деревянный стол с четырьмя стульями. «Тут дежурные спят, наверное», - поделилась со мной коллега по несчастью. «Ага». О большем я подумать не успела, в землянку вошёл товарищ лейтенант, снял китель и фуражку, кинул на ближайший стул и только затем заметил меня, молча стоящую у самой дальней стены, в обнимку с сумкой. - Ирина? Я думал вы ушли… - в его словах было удивление, но и разочарование. «Судя по всему, мужик разочаровался в твоих умственных способностях!» - обрадовала меня Ира, потирая ладони в предвкушении зрелищного представления. - Я и ушла… сюда, - почти шепотом ответила я, пропуская комментарий своей невольной соседки мимо ушей… эээ, то есть мыслей. «Шшшшш!» - прошипела я мысленно, призывая голос в моей голове к тишине. «Да подумаешь», - фыркнула Ирка, однако с места не двинулась ни на дюйм. - Почему ты такая упертая? – усаживаясь на стул, устало поинтересовался Лёша. «Я не такая», - вставила Ира в моих мыслях. «А я такая!» - фыркнула я. - А почему ты решаешь за меня? Ты мне кто? Муж, брат, сват? – вот теперь я говорила громко. «Ну, и че орём? Решила устроить показательные выступления перед боем?» - ехидненько заметил мой второй голос. Лёша встал и в один удар моего сердца оказался рядом со мной: вот он сидит, а вот уже я чувствую жар его тела на кончиках своих пальцев. А я лишь сильнее вжалась в стенку и выше подняла свою медицинскую укладку, но взгляда от него отвести не смогла. Да и не хотела, если честно. Он такой… такой… сильный! Умный – это видно сразу! А главное, он честный, правильный, настоящий… Парень упер руки по обеим сторонам от моей головы. - Я твой командир! Этого достаточно! – было сказано мне прямо в лицо. И взгляд у Лёши был такой взбешённый. Видимо на больную мозоль наступила. «А вот тут он прав!» - поддержала парня Ирка. «Да помолчи ты!» - рыкнула я на неё, возвращаясь к разборкам с Лёшей. - А чего это ты, командир, тут разделся и сидишь? Там немцы, а он тут без формы, - прищурившись и мило улыбаясь, огрызалась я, а внутренне уже почти растаяла, как пломбир на солнцепеке. Лёша молчал. Молчал и смотрел на меня, переводя взгляд с глаз на губы и обратно. Молчал и смотрел. Я тоже молчала и смотрела, так с вызовом, чтобы понял на кого нарвался. А главное, мое внутренний голос молчал, что немного удивляло. И тут парень не выдержал, схватил меня за волосы и впился в губы настойчивым поцелуем, так что у меня даже возможности возразить не было. Лёша был настойчив, его губы сминали всякое сопротивление с моей стороны. Мои руки сами собой оказались на плечах парня, пальцы запутались в его темных волосах. А ты не боишься, что тебя сожгут? - Да ладно, первый раз что ли? ______________________________________________________ - Одет/одета: В кожаный, коричневый плащ с капюшоном, отороченным лисьим мехом, в кожаные же штаны черного цвета и льняную белую рубашку с черным корсетом. - При себе: кожаная сумка через плечо с запасом еды на день и флягой с водой. Так же в ней имеет сменная одежда - такая же льняная рубашка и хлопковое платье. Кроме того при себе два кинжала и один метательный нож. - Способности: аквакинез - способность управлять водой.
Мое сердце отчаянно отбивало ритм, желая вырваться из такой тесной грудной клетки, проломиться через рёбра и оказаться рядом с его сердцем, таким близким и таким далеким одновременно. Одна рука Алексея так и сжимала мои волосы, чтобы я не сбежала, хотя я и не собиралась, а вот вторая принялась курсировать от затылка на спину и дальше… Это было безумство чистой воды. Вот-вот должен был начаться бой, в котором Лёша, скорее всего, погибнет, а я не могу его отпустить так же, как он меня. Не знаю, в какой момент я перестала думать и начала просто отвечать на поцелуй, теряясь в ощущениях, теряя ориентацию и ориентиры. Я перепутала небо и землю, забыла о времени, просыпала все подаренные мне случаем, такие бесценные, минуты сквозь пальцы, чтобы не переставать ощущать его мягкие, сладкие и такие нужные губы на своих губах, на щеках, скулах, шее, за ушком, на ключицах – везде. Это так невинно и, в то же время, так сексуально, что остановиться практически не возможно. Где-то за задворках сознания, я знала, что за нами наблюдают, причем из первого ряда, но я не могла и не хотела останавливаться, но легкие начали гореть от недостатка кислорода, и Лёша выпустил мои волосы из своей руки, отстраняясь и от губ. Мы оба тяжело дышали, но не могли отступить друг от друга ни на шаг. «Ты же помнишь, что уйдёшь?» - совсем тихо спросило мое второе я. «Помню», - так же тихо ответила я, прижимаясь к парню сильнее. - После боя, договорюсь, чтобы тебя отправили в госпиталь куда-нибудь, подальше в тыл! – горячо шептал мне в макушку Лёша. - Хорошо, - прошептала я, опять начиная врать, - я на все согласна, только если ты будешь рядом… Частично это была правда, но я знала все обстоятельства, а он нет, и это было жутко не честно. Больше всего мне сейчас хотелось сесть на пол, обнять коленки и разрыдаться, но кто ж мне позволит? - Что-то не так? – отстраняясь, чтобы заглянуть мне в глаза, спросил Лёша. - Нет-нет, - вновь прижимаясь к сильной мужской груди, зашептала я, желая продлить момент хоть на мгновение, давая себе время, чтобы отвыкнуть от парня, к которому и не собиралась привыкать… - Глупая, все будет хорошо! – засмеялся парень, поглаживая меня по волосам, спине, - мы победим! «Победим», - согласилась я мысленно. «Пока я тут рыдаю», - всхлипывая, начала Ирка, - «ты тащи у него оружие!» А я тут же поняла, что такой возможности у меня больше не будет. «А что, если я и его спасу? Почему только одного прадеда? Мне лимит не устанавливали!» - эта мысль придала сил и уверенности, вот теперь я была готова действовать. Положив голову Лёше на грудь, я принялась исследовать пояс его брюк. Пистолет висел в кобуре слева. «Логично, у него ж правая-то поранена», - шмыгая носом, выдала Ирка. «И как я вытащу оружие, чтобы он не заметил?» - немного напугано поинтересовалась я. «Ну, что ты как маленькая?!» - укоризненно шикнула «взрослая» моя половина и тут же вступила в игру. Моё тело подчинялось её командам немного неохотно, но подчинялось. Теперь уже я «сидела в первом ряду» и наблюдала, как мои губы находят губы Лёши, как он прижимает меня к стене, желая преградить пути к отступлению, все ещё боясь, что я могу исчезнуть. А затем моя левая рука, как-бы случайно, расстегивает кобуру, вытаскивает пистолет и… «А чего дальше делать будем?» - сжимая в левой руке пистолет, ехидно поинтересовалась я, с трудом удерживая крупицы сознания, чтобы говорить со своим внутренним голосом, а не полностью отдаться поцелую. «Ну, брось его, засунь куда-нибудь? Я что всё за тебя делать должна?» - было сказано мне тоном возмущенной невинности, которую пытаются эксплуатировать и в хвост и в гриву. В прочем, я чувствовала, что управление собственным телом в моем присутствии давалось ей с огромным трудом, и она попросту осталась без сил, чтобы сделать что-то дальше. Но признаваться в своем бессилии Ирка явно не собиралась, ни мне, ни себе. Ну, я бросила пистолет на пол, всеми фибрами души надеясь, что земляной пол смягчит удар, однако, пришлось прикрыть глухой удар стоном в горячие губы Лёши, сводя его с ума окончательно. - Ммммм, - измученно, почти провыл, парень, - ты послана мне за грехи! - А я и не притворялась ангелом, - задыхаясь, прошептала я. - Нам нужно выходить, - через каждое слова Лёша прерывался, чтобы найти мои губы и закрыть их поцелуем - нежным, невесомым касанием, а я медленно плавилась в собственном соку. – Не высовывайся из окопа, я тебя умоляю, - почти простонал мне в рот парень, сжимая в объятиях так крепко, что я больше не могла вдохнуть. - Задушишь, - усмехнулась я глухо, но даже пальцем не пошевелила, чтобы высвободиться из этих страстных объятий. - Прости, - шепнул Лёша, ослабляя хватку, а затем и вовсе выпуская меня из своих рук, но на лице парня была такая мука, что мне было почти физически больно. - Будь осторожнее, - тихо попросила я, незаметно наступая на пистолет правой ногой, чтобы Лёша случайно его не заметил. «Только кобуру не проверяй!» - взмолилась я. «Какая кобура, ты что? Он сейчас от счастья себя не помнит, не что какой-то пистолет!» - успокоила меня Ирка «Ты так думаешь?» «А то! Ты на него только посмотри! Он на меня раньше так никогда не смотрел! Мы ж с ним уже месяц знакомы, а он никогда меня даже за руку не пытался взять! А тут…» - и слышались мне в словах Ирины нотки зависти и грусти, - «нет, ты не подумай чего плохого! Я завидую тебе, но белой завистью! Ты ж уйдёшь, а я останусь… Он поймёт, рано или поздно…», - мой «внутренний» голос был прав. Лёша не может не понять, что «я» уйду… - Я пошёл, меня там ждут, - мелкими шажками продвигаясь к выходу из землянки, сказал Лёша. Казалось, каждый шаг дается ему с неимоверным усилием. Хотя, я тоже чувствовала, как будто нас соединяет нить, которая натягивается и больно сдавливает сердце. - Иди, - улыбнулась я, припухшими после поцелуев губами. Лёша улыбнулся мне в ответ и быстро вышел. «Иди», - повторила я мысленно, приседая и поднимая оружие с пола. «Ты хоть раз держала в руках пистолет?» - поинтересовалась Ирка. «Если не считать игрушечного, то нет», - разглядывая трофей. «Ну, тогда слушай и запоминай! Вот тут надо снять с предохранителя, чтобы можно было выстрелить. Прицеливаешься и нажимаешь на спусковой крючок. Только целься лучше, чем ближе подойдёшь к цели, тем лучше в нашем с тобой деле», - наставления внутреннего голоса были важны, а потому я очень внимательно слушала и разглядывала пистолет. С выбором целей я определилась, осталось определиться со степенью повреждений целей. Мне ужасно не хотелось кого-то «дырявить», но в то же время, я понимала, что иначе у меня ничего не получится. Отобью у смерти их сейчас, так она в другом бою за ними придёт. «Ты ж не можешь ходить за ними по пятам. Если на роду им написано, что мало проживут, так тут ничего и не попишешь», - вот от этих слов, я как-то сразу поняла, что девушка, чьё тело я заняла, действительно из времён Великой Отечественной Войны, и мало просто дать ей узнать мои мысли. Она воспитана по-другому, не верит, в то, что я верю. «Ты не знаешь меня», - шепотом подумала я, зная, что всё у меня получится, если только сделаю, всё как надо, - «дедушка тот странный, знал, кого сюда отправлял», - это я сказала с полной уверенностью. «Ты меня пугаешь», - было мне ответом, но я ничего не ответила Ире, потому что и сама себе пугала порой. Я сунула пистолет в сумку и пошла из землянки, настроенная на победу в войне с судьбой и смертью. После темноты землянки закатный солнечный свет показался мне ослепительным. Перед глазами заплясали разноцветные круги, заставляя щуриться. «Вот и закат», - немного грустно констатировала Ирка в моей голове. А ты не боишься, что тебя сожгут? - Да ладно, первый раз что ли? ______________________________________________________ - Одет/одета: В кожаный, коричневый плащ с капюшоном, отороченным лисьим мехом, в кожаные же штаны черного цвета и льняную белую рубашку с черным корсетом. - При себе: кожаная сумка через плечо с запасом еды на день и флягой с водой. Так же в ней имеет сменная одежда - такая же льняная рубашка и хлопковое платье. Кроме того при себе два кинжала и один метательный нож. - Способности: аквакинез - способность управлять водой.
Где-то что-то бухнуло, и над головой тут же засвистело. - Ох-хо-хо, - почти мне в ухо проохал мой прадед, заставляя склониться, пряча голову в окопе, а затем и усадил прямо на землю,- горе – горемычное на мою голову! Кто ж так подставляется? Чуть в головушке твоей красивой дырку лишнюю не сделали! – ругался Алексей Прокофьевич, натягивая на меня свою каску. - А вы как же? – попыталась возмутиться я. - Да уж как-нибудь, - было мне ответом, - сиди тут! Кого ранят, сам к тебе притащу! – распоряжался мужчина. - Вас Лёша прислал? – тихо спросила я, догадавшись с чего такая забота. - Дура ты! – мужчина сплюнул себе под ноги и присел рядом со мной, - он же о тебе заботится, а ты! Эх! - А что я? Мы беседовали так, будто вокруг не происходило ничего. Будто не было войны, не было боя, не свистели над нашими голова пули, не оглушали выстрелы и взрывы гранат, словно мы были одни в этом окопе. - А ты лезешь вперёд, строишь из себя героиню! Не женское это дело в окопе сидеть с мужиками! – проворчал Алексей Прокофьевич, оглядывая меня с ног до головы, - слушай, а ты откуда? Вроде мордаха мне твоя знакома, - задумчиво спросил мой прадед, закуривая папироску. «Ну, вот и приплыли!» - горестно подумала я, в панике придумывая ответ. Но ответить мне не пришлось, так как мужчина встал, расположил свою винтовку на краю окопа и принялся отстреливаться, мастерски покрывая противника не только свинцом, но и отборным русским матом. «Чё стоим слушаем? Работай!» - прикрикнула на меня Ирка. «А и правда, чего это я?» - подумала я, достала из сумки пистолет, оглянулась, чтобы убедиться, что никто не смотрит на меня, а затем приставила дуло пистолета к плечу Алексея Прокофьевича, прижилась к спине мужчины всем телом и зашептала ему на ухо: - Как только сможете, найдите свою семью! Их эвакуировали и увезли в Ленинград. У вас будет очень мало времени. Восьмого сентября этого года Ленинград оккупируют немцы. Вашу жену и дочь вывезут из Ленинграда много позже по «дороге жизни», если вы не успеете. Ваш сын умрет от голода. Простите меня, - горячо прошептала я и выстрелила в упор, тут же пряча оружие обратно в сумку. Алексей Прокофьевич взвыл, развернулся и сполз по земляному краю окопа, прижимая рукой рану, из которой хлестала алая кровь. «А не артерию ли ты задела?» - поинтересовался мой внутренний голос, но я и сама испугалась. - Сейчас, я всё сделаю! Сейчас! – бубнила я, потроша свою укладку, доставая бинты и спирт. - Ой, чего ж ты наговорила то? Тебя-то хоть не задело? – волновался за меня мужчина. «Он даже не понял, что это ты его так! Удивительная наблюдательность!» - «восхитилась» Ирка. - Вы только поверьте мне, - накладывая бинт целиком на рану, чтобы остановить кровотечение. Пришлось со всей силы натягивать бинт, чтобы перетянуть артерию, которую я таки прострелила. Но бинт – это не жгут, так что я поймала первых попавшихся на глаза солдатиков и снарядила их, чтобы отнесли моего прадеда к девчонкам в палатку. Уже им в спины я крикнула: - Только поверьте мне и запомните! Иначе всё будет, как будет, - последнюю часть фразы я шептала уже себе под нос, мокрыми, ярко-алыми от крови руками запихивая в сумку остатки укладки. «Не торопись, ещё есть время. Целая ночь впереди! Только постарайся, чтобы меня не пристрелили», - напутствовала меня Ирка. «Да уж постараюсь». У меня осталось ещё одно незавершенное дело, а потому я двинулась по окопу, огибая мертвые тела, стараясь не смотреть на эти безжизненные лица. Но взгляд то и дело цеплялся за что-нибудь, и тогда я уже не могла отвести взгляд. Например, от так и не закрывшихся глаз молодого совсем паренька. Его зрачок полностью заполнил собой радужку, говоря о совсем недавней смерти. Чуть позже зрачок сузится и станет похожим на кошачий, станет таким же вытянутым. Кровь перестанет стекать у парня изо рта, загустеет и застынет в сосудах, постепенно начиная распадаться и протухать, на таком-то солнцепеке… Отличная фантазия уже в который раз сыграла со мной злую шутку. Меня замутило уже через пару минут такого движения. А от того, что приходилось пригибаться и быть ближе к мертвым, становилось только хуже. Я расстегнула верхние пуговки на гимнастерке и старалась дышать через нос. Однако, когда над твоей головой, в каких-то сантиметрах, свистят пули, тут и там раздаются взрывы, вскрики, стоны… чтобы оставаться спокойной в таких условиях надо быть психом, либо наркоманом под дозой – тем тоже все по… Окоп оказался достаточно длинным, но я прошла его до конца. Лёши нигде не было. Уже на середине пути я искала его не только среди живых, но и приглядывалась к уже не шевелящимся. В голове билась единственная мысль: «Только бы он был живой! Только он был живой! Только бы он был живой!» Мой внутренний голос молчал. Видимо тоже переживала, а может была в шоке, ведь это её первый бой, как-никак. Я уткнулась в пустой земляной тупик. Тут не было никого, даже трупов. С минуту постояв там, я развернулась сделала несколько шагов и поняла, что мне нужно осмотреться. «Чё, дура, совсем? Жить надоело?» - возмутилась Ирка. «Я только одним глазком», - уверила её я, осторожно выглядывая за край окопа. Это ж надо было так подгадать с моментом, чтобы выглянуть и тут же наткнуться взглядом на черные, грязные сапоги? Отшатнувшись назад, я глянула наверх. Оттуда, в свою очередь на меня смотрело дуло автомата и пара немецких глаз из-под каски. «Щас тебе этот один глазик и выбьют!» - констатировал мой внутренний голос, шепотом матерясь и раздумывая, шлёпнуться в обморок или обождать и посмотреть, что будет дальше. - Hände hoch!!! – гаркнула на меня немецкая морда, дергая дулом автомата вверх, а заодно и затвором щелкая, для пущей убедительности, так сказать. - Мужик, я английский учила, латинский тоже, а вот с немецким как-то не очень, - проворковала я, только потом сообразив, что делаю, а потому ручки всё же подняла. - Gut! Der Prachtkerl! – звучало это так, будто меня похвалили, но я почему-то радоваться не начала, а наоборот принялась отступать до противоположной стенки. - Ага, - вырвалось у меня. «Да помолчи ты уже!» - одернула меня Ирка, рьяно переживая за свое тело. «Чего помолчи то? А вдруг кто услышит мои агаканья?» - привела я аргумент в свое оправдание. - Was für eine schöne russische Schwein, - проворковал немец и спрыгнул ко мне в окоп. Собственно, с этим он и ошибся, отводя от меня дуло автомата и отвлекаясь на, чтобы удачно приземлиться. Мне не нужно было много времени, чтобы сунуть руку в сумку и в тот же миг выстрелить прямо в грудь немца, почти в упор. Шанса промахнуться у меня не было, как и со своим прадедом. Лицо противника вытянулось в глубоком удивлении. Он никак не мог поверить в то, что я оказалась вооружена. - Нужно быть разборчивее в людях, - пожурила я уже почти труп и отобрала автомат, - если у девушки красивая фигурка и мило личико, это не значит, что у неё в сумочке не может быть пушки размером с твое достоинство, - проворковала я прямо в лицо хрипящего немца и ухмыльнулась. А в голове у меня осуждающе закатывала глаза Ирка, тихо хихикая, думая, что я не замечу. «И не надо таки делать такие страшные глаза. Я таки имею право развлечься», - на манер одесситки выдала я своему внутреннему голосу. «Ты таки теряешь время», - осадила меня Ирка, но улыбнулась. Тут она была права, а потому я вновь припала к краю окопа. Увиденное, махом заткнуло Ирку в моей голове, а я? А что я? Я, тихо поминая недобрыми словами всех родственников Гитлера до пятого колена, горько сожалея о том, что его мать так и не сделала аборт, делала ноги из окопа в сторону своей родной санитарной палатки. Окоп рыли на славу, но забыли оборудовать его ступеньками, а потому я ободрала себе не только коленки с локтями, но и ногти все сорвала. В земле было всё! Даже на зубах хрустел песок. «Чтоб их подняло, да прихлопнуло обратно!» - шипела я мысленно, пригибаясь к земле и продвигаясь в выбранном направлении. Мы проигрывали, и я понимала, что тут не выживут даже раненые. Это мне какой-то странный немец попался. То ли бабы у него давно не было, то ли просто русских баб никогда не встречал – хрен его разберёшь. «Ты думаешь, что наш план не прокатит?» - поинтересовалась Ирка. «Я думаю, что я придушу того старичка, когда он за мной придёт!» - пыхтя, думала я и шевелила конечностями, сцепив зубы, чтобы не застонать от боли в ободранных конечностях. Через пять метров, я почти провалилась в ещё один окоп. Просто доползла до него и земля под моими руками обвалилась. - Аааа! – вскрикнула я, но меня тут же поймали… знакомые, теплые и такие надежные руки подхватили меня под мышками и помогли спуститься. - Ирка! Ты чего здесь делаешь? – прижимая меня к стене своим телом, прикрывая от очередного взрыва, где-то совсем недалеко. Раздались мужские вскрики, и несколько парней упало замертво совсем рядом с нами. - Я… я… - мысли путались, я не могла сказать ничего внятного, только смотрела на Лёшу, а затем на мертвые тела его подчиненных, а затем снова на Лёшу. - Ты не ранена? – парень принялся меня ощупывать, осматривать, но не найдя повреждений, вновь заглянул мне в глаза, - ты почему здесь? Где Кудрявцев? Я же приказал ему за тобой приглядывать! – по тону Лёши можно было понять, что когда он найдёт моего прадеда, тому достанется под первое число. - Нет, - я откашлялась, - его ранили, и я отослала его в санитарную палатку с двумя солдатиками, - оправдала я прадеда, - а потом пошла искать тебя… - я посмотрела на Лёшу внимательнее. Он улыбнулся мне. – А тебя не было. А потом немец, и я… - чувствуя, что сейчас зареву, я прикрыла глаза и опустила лицо вниз. А ты не боишься, что тебя сожгут? - Да ладно, первый раз что ли? ______________________________________________________ - Одет/одета: В кожаный, коричневый плащ с капюшоном, отороченным лисьим мехом, в кожаные же штаны черного цвета и льняную белую рубашку с черным корсетом. - При себе: кожаная сумка через плечо с запасом еды на день и флягой с водой. Так же в ней имеет сменная одежда - такая же льняная рубашка и хлопковое платье. Кроме того при себе два кинжала и один метательный нож. - Способности: аквакинез - способность управлять водой.
«И чего тебя прорвало то?» - непонимающе вопросила Ирка. «Сама не в курсе», - удивленно ответила я, - «видимо жалко себя. А когда ещё и есть кому поплакаться, так вообще…» - я смущенно улыбнулась своему внутреннему голосу и почувствовала горячую ладонь на своей щеке. - Там кто-то остался? – вдруг жестко спросил Лёша. - Нет… не знаю! Я ушла! – шмыгая носом, тут же ответила я, даже не подумав пререкаться. - Значит, первая линия сломлена… - задумчиво протянул Алексей, и я вдруг поняла, что вот этот вот парень - офицер, вот он из этого времени. Он совсем не похож на парней из моего времени, ибо они бы уже драпали отсюда. А Лёша нет – он думал, что делать дальше. Я видела, что он готовится стоять против немца до конца, а значит, очередной мой план рушился, как карточный домик. Буквально, складывался под напором непреодолимых обстоятельств. Если сказать точнее, то я могла бы разбиться вдребезги об уверенность Лёши, но не сдвинула бы его дальше этого окопа в этот момент. «У нас проблемы», - по тону было не понятно, констатировала Ирка или спрашивала. А потому я просто кивнула, соглашаясь, если это было утверждение, или же отвечая положительно, если это все-таки был вопрос. В прочем, моя буйная фантазия тут же нарисовала новый план действий. Обдумывать его было некогда, а потому я начала воплощать план в жизнь, не обсуждая его даже с Иркой. Я высвободилась из объятий Лёши и принялась проверять пульс у бессознательных солдатов. «Ты чего делаешь? Как будто не видишь, что они уже трупы? Вон, у того пол черепа нет, у того голова развернута на сто восемьдесят, а вон тот вообще с выпущенными кишками, - диктовала мне Ирка, будто я слепая, и сама нифига не разбираюсь в медицине. «А вот, как раз того, с выпущенными кишками, ещё можно спасти», - наивно возразила я своему внутреннему голосу, решим упустить из виду, что хозяйка моего нынешнего тела знает всё, что когда-либо знала я. «Ага-ага», - скрипя зубами ответила Ирка, - «задумала чего-то, так и скажи!» - кажется, обиделись на меня. Я решила не поддаваться на подначки и промолчала. - Помоги мне его перевернуть, - стараясь перевернуть парня с дырой в брюшной стенке, пропыхтела я. Свободных солдатиков поблизости не было, а потому Лёше не оставалось ничего другого, как помочь мне. Совместными усилиями, раненый был уложен на спину. Весь его живот был разворочен так, будто парень гранату проглотил. Обрывки мышц, ткани, куски земли, камушки – все это смешалось с внутренностями и торчало из живота. «Зрелище, надо заметить, так себе!» - констатировала я, доставая из сумки бинты. - Приподними его, - попросила я Лёшу, который так и сидел рядом со мной, с ужасом смотря то на живот, то на бледное, мокрое лицо раненого. Белокурый паренёк, лет от силы восемнадцати, что-то тихо шептал, а, может, это просто губы дрожали – я не прислушивалась. Мне было чем заняться и без этого. Лёша, хоть и был поражён увиденным, но послушно исполнил мою просьбу – аккуратно приподнял раненого за поясницу. А я принялась бинтовать, запихивая внутренности в брюшную полость. Разбираться, где тут лишнее, а где нужное не было совершенно никакого времени. «Ты же понимаешь, что парень всё равно умрет?» - сомневаясь в моём психическом равновесии, тихо поинтересовалась Ирка. «Возможно, лучше тебя», - так же тихо откликнулась я, продолжая тратить драгоценные запасы перевязочного материала. «Мне нужен предлог! Мне надо его увести отсюда!» - думала я совсем уж про себя, так чтобы Ирка не услышала. В прочем, моих запасов все равно не хватило – бинты пропитывались кровью, как только я заканчивала их наматывать, а потому, изведя последний моток, я посмотрела на Лёшу. - Надо нести к девчонкам… - Как? – резонно поинтересовался Алексей. - Волоком, - предложила я. Лёша тут же посмотрел на меня, как на идиотку, но затем пожал плечами, перехватил и приподнял над землёй, рывком закидывая раненого на край окопа. А потом повернулся ко мне, осмотрел, увидел ободранные конечности, прицокнул и подставил руки, сложенные крестом, помогая мне взобраться, резонно решив, что таскать себя так же, как и полумертвого раненого, я не дамся. - Только осторожно! Пригнись! – шипел парень, напоминая, что не на прогулке находимся. Хотя забыть, что вокруг война, не давали постоянные выстрелы, взрывы, стоны, крики и мат, что самое удивительное. Народ, способный ворочать языком, так отчаянно крыл немца отборным русским матом, что я даже покраснела. Немец же отвечал автоматными очередями и редкими выкриками: «Руський, здавайса! Ити плен!». «Зря глотки дерут, всё равно наши никакой «плен» не пойдут!» - горделиво возразила Ирка, даже язык показала… мне. «А я-то тут при чем?» - резонно возмутилась я. «А ты им покажи!» - и снова язык показала. Ничего и никому я показывать, естественно не стала, а сильнее вцепилась в руку раненого и ускорилась. Лёша полз рядом, держа раненого за другую руку. - Слушай, Ир, а вот не кажется ли тебе, что я дезертирую? – задумчиво пропыхтел Лёша, перебирая конечностями. - Куда там! Ты-то там зачем? Там и без тебя стрелять могут! А тут ты при деле! Мы ж не насовсем! Только раненого девкам отдадим и вернёмся! – так же натужно, начиная задыхаться, ответила я. Лёша не ответил ничего, только скорости прибавил. Теперь я вовсе за ним не поспевала. А вот, раненый-то наш, кажись, представляться собрался: захрипел, конечности начали подергиваться, как в судорогах. А я всё вижу и молчу, вижу и тащу дальше, потому что сделать-то ничего не могу сейчас, ибо даже голову оторвать от земли страшно, можно лишним отверстием обзавестись. А Лёша просто тащит, он же не знает, что мы уже почти труп тащим. Когда до санитарной палатки оставалось каких-то пятнадцать-двадцать метров, наш раненый уже минут семь, как не подавал признаков жизни. Его тело обмякло окончательно и тащить его приходилось, держа двумя руками, лежа на спине и отталкиваясь ногами. Это было крайне неудобно, а потому я созрела для дальнейших действий. - Лёш, тормози, - пропыхтела я, останавливаясь сама, - он труп, бесполезно! А Лёша молча полз дальше, наплевав на то, что я ему больше не помогаю. - Лёша! – пришлось прикрикнуть, но кто меня слушал? Чертыхаясь сквозь зубы, я нагнала парня, благо, когда ползешь один, скорость многократно возрастает. - Лёша, - дергая парня за рукав, прошептала я. - Я успею, - было мне ответом. «Это его первый бой, не забывай», - напомнила мне Ирка, вновь затихая. «Да твою ж дивизию!» - буркнула я мысленно, и со всей силы вцепилась в край Лёшиной гимнастерки, чуть не разобрав все пуговицы на ней. - Ты что? – прикрикнул на меня товарищ лейтенант, тут же вспомнив, кто тут при погонах и главный, - отпусти! Ещё есть время! – кричал на меня Лёша, дергая из моих пальцев ткань. - Дурак! Он труп! Половина требухи там, в окопе, осталась! – тоже заорала я, неосознанно приподнимаясь, чтобы иметь хоть какое-то преимущество над мужской силой и не выпустить из пальцев заветную добычу. - Отпусти, кому говорю! – наконец вырывая из моих пальцев свою гимнастерку, нещадно срывая мне и так сорванные ногти, закричал Алексей. Освободился от моего захвата, вновь вцепился в руку трупа и поволок, а я так и осталась сидеть одна, глотая слёзы обиды. Я никак не могла остановить эти непрошенные слёзы. Они текли горным потоком, а из груди вырывались всхлипы. Мне было больно не от того, что на меня накричали или сделали больно – нет! Было больно за Лёшу. Он никак не мог поверить в мои слова, не хотел поверить в то, что не успел. И в этом была виновата я, ведь именно я дала ему надежду спасти чью-то жизнь. Вина вцепилась острыми коготками в сердце и не отпускала. Я слышала, как Ирка в голове бесилась и орала мне, чтобы я пригнулась, но она опоздала… Боль, алым цветком, расцвела где-то у виска, опрокидывая меня лицом вниз, прямо в землю, мигом лишая мыслей, чувств, сознания. «Вот ведь дура!» - возмущалась Ирка. И это было первое, что я услышала спустя какое-то время, - «какого лешего ты расселась посередь поля боя?» - орала на меня перепуганная Ирка. Перепугалась она естественное за свое тело. Мне то что будет? Ну, вернусь в свою спящую тушку, да и дело с концом, а вот Ирке придётся умирать. От её слов мне тут же стало стыдно, но через секунду мне было уже страшно! - Сколько времени? – вскакивая на чем-то мягком, вскрикнула я, открывая глаза. - Ох, ты ж, оглашенная! Напугала! – сплевывая на пол, отмахнулась от меня Глаша, забинтовывая руку какому-то бессознательному пареньку, лежащему в паре шагов от меня, - я уж думала и не очнешься! – успокоила меня девушка. - Сколько времени? – повторила я свой вопрос, ощупывая свою гудящую, как телеграфный столб, голову. На ней имелась мокрая с левой стороны бинтовая повязка и всё. Под бинтом ощущалась дикая боль, которая отдавалась в висок и глаз. «Вот бы зеркало», - почти простонала Ирка, чувствуя ту же боль, что и я. Но ей ещё и посмотреть на себя хотелось. Оценить моральный и физический ущерб, так сказать, принесённый её здоровому некогда организму. «Не до самолюбования!» - буркнула я, понимая наконец, что лежу на каких-то матрацах, прямо на земле, в санитарной палатке, где-то сзади горит керосинка и несколько свечей. А за палаткой было темно. Всё ещё раздавались выстрелы, но не так активно. - Так почитай ночь на дворе, а часов-то здесь и некому наблюдать! Некогда! Да и нету часов то! – не отвлекаясь от своего занятия, ответила Глаша. - Твою ж мать! – вырвалось у меня. Я тут же попыталась встать на ноги и поняла, что вестибулярный аппарат отказывается со мной сотрудничать, придётся идти «по приборам». А ты не боишься, что тебя сожгут? - Да ладно, первый раз что ли? ______________________________________________________ - Одет/одета: В кожаный, коричневый плащ с капюшоном, отороченным лисьим мехом, в кожаные же штаны черного цвета и льняную белую рубашку с черным корсетом. - При себе: кожаная сумка через плечо с запасом еды на день и флягой с водой. Так же в ней имеет сменная одежда - такая же льняная рубашка и хлопковое платье. Кроме того при себе два кинжала и один метательный нож. - Способности: аквакинез - способность управлять водой.
- Ээээ! – прикрикнула на меня Глашка, - куда собралась? У тебя почти дырка в черепе! – девушка кинулась ко мне, но я остановила её поднятой вверх рукой примерно в двадцати сантиметрах от качающейся меня. - Стой, где стоишь! Будешь моим ориентиром! – прошипела я, борясь с нахлынувшей тошнотой. Земля подо мной старательно пыталась вернуть меня обратно в горизонтальное положение, а оттого тошнило ещё сильнее. «Сотрясение», - с сожалением констатировала Ирка. «Да уж», - не стала я спорить, опираясь на Глашины плечи, чтобы таки остаться в вертикальном положении. - Мне надо! Где Лёша? – вновь вернулась я к своим «баранам». - Так притащил тебя, согнал всех наших к твоей кровати, да и стоял коршуном на душой, пока не пообещали ему, что всё с тобой будет хорошо! – выдала Глашка, - да наврали, конечно! На тебя ж без слез и не взглянуть было! А вот, кажись и не наврали! Стоишь вон даже! – восхитилась моему бычьему здоровью, девушка. - Да уж, - согласилась я, глотая слюну, чтобы не расстаться с тем, что было в желудке. «Да было бы там чего», - отмахнулась Ирка, напряженно хихикнув. - И что дальше? – поторопила я Глашу с рассказом. - А чего? Поглядел ещё на тебя пару минут, да и ушёл обратно… - как ни в чем не бывало, ответила девушка, но в глаза мне так ни разу и не посмотрела. - Его не приносили сюда? – настороженно поинтересовалась я, позабыв про тошноту. Вся напряглась, подобралась, собираясь идти, спасать, закрывать грудью, позабыв и о головокружении. - Так, а чего его сюда нести то? Чай ногами приходил… минуты не прошло, как ушёл. Вон этого притащил! – и ткнула пальцем на того, которого только что бинтовала. Парень смотрел на нас запуганно, а на меня так подавно старался не смотреть. А у меня промо камень с души свалился. Аж дышать стало легче. - Фух, напугала ты меня, - выдохнула я Глашке. - Уж кто кого напугал! – возразила мне девушка и усмехнулась, - Видать, правду бают, что… - не договорила она. - Про что? – настояла я на продолжении. - Да так, чушь всякая, - ещё раз нервно усмехнулась девушка. - Глаааашаааа! – протянула я, начиная напрягаться. - Да будет тебе на меня гляделками своими смотреть! Чай не сработает! Не сглазишь! – взбрыкнула девка. Я чуть не села обратно на свою «кровать». - Чего не сделаю? – задумчиво переспросила я. - А ничего и не сделаешь! – фыркнула Глашка, - на мне булавка надетая! – и чуть ли язык не показала – таким было выражение её лица. «Прекращай тупить! Ведьмой они тебя считают, что непонятного?» - наставила меня на путь истинный Ирка. - Кееем? – выдала вслух и громко, так что в палатку заглянул Алексей Прокофьевич, привлеченный моим криком. - От она! – радостно вскрикнул он, - а мы уж и не чаяли! – и кинулся меня облапливать одной, здоровой рукой, будто и не война сейчас, а так – на остановке встретились! - Чего не чаяли? – опешила я снова. «Уууу мать! Да тебе кажись чего-то нужное отстрелили!» - зашлась в хохоте Ирка, - «он сказал, что и не надеялся тебя уже увидеть живой», - расшифровала для меня она. - Да говорю, борозда у тебе в бошке знатная! – восхитился мой прадед, наконец выпуская меня из своих медвежьих объятий, - но не боись, я проследили! Глашка всё сделала красиво! Ты уж не серчай за волосы то! – прадед подбадривающе хлопнул Глашку по плечу, - она сказала, так надо было, - Алексей Прокофьевич усмехнулся, но старательно замаскировал смех под кашель. В прочем, зря, я всё равно заметила. Глашка потупила взор и шарахнулась в сторону, будто опасалась возмездия. «Я таки думаю, эта дурёха припомнила байку, которую нам давеча за костром один паренёк баял! Будто бы у ведьмы вся сила то в волосах и находится! Оттого они волосья то свои и не стригут!» - поведала мне Ирка и зашлась в очередном приступе смеха. Длилось это не долго, секунды полторы, потом до неё дошло, что это её обкорнали, а не меня, и, что это её ведьмой считают. Теперь гоготала я, но мысленно, ибо Глашка бы не поняла. - Наши пока держуть оборону, но немец так и прёт! Откуда их там столько! Почитай проигрываем мы, - перешёл прадед к самому главному, - начальство повелело свертать лагерь и уходить в лес. Часа два они нам обеспечат, а потом… - мужчина замолчал. Желваки на его скулах говорили лучше всяких слов. - Меня назначили старшим, так как ранен сильно. Да кого там… - Алексей Прокофьевич отмахнулся, не соглашаясь с приказами начальства, но приказ был, а значит мой план с прадедом работал. «Ну, хоть где-то ты не накосячила», - Ирка так лихо перемежала свой говор с моим лексиконом, что я порой диву давалась, как хорошо она влилась в мою память. А ты не боишься, что тебя сожгут? - Да ладно, первый раз что ли? ______________________________________________________ - Одет/одета: В кожаный, коричневый плащ с капюшоном, отороченным лисьим мехом, в кожаные же штаны черного цвета и льняную белую рубашку с черным корсетом. - При себе: кожаная сумка через плечо с запасом еды на день и флягой с водой. Так же в ней имеет сменная одежда - такая же льняная рубашка и хлопковое платье. Кроме того при себе два кинжала и один метательный нож. - Способности: аквакинез - способность управлять водой.
«Да уж! В этом бою он выжил, а что будет дальше?» - впервые задумалась я о будущем, - «дадут ли мне второй шанс, если в дальнейшем что-то опять пойдёт не так?» «У тебя ещё пара-тройка часов осталось, проверять некогда! Лежать, собственно тоже некогда, так что ноги в руки и почесала спасать своего Лёшика!» - прикрикнула на меня Ирка. «Так точно, товарищ главнокомандующий!» - гаркнула я в ответ своему внутреннему голосу и вернулась к реальности, в которой мой прадед уже раздавал команды Глашке и другим. - Ну, вы тут сворачивайтесь, а я щас вернусь, - как бы невзначай бросила я, совсем тихо, и, пошатываясь, пошла на выход, где и была поймана Алексеем Прокофьевичем за шиворот. - Кууудааа собралась! – грозно так, с прищуром, поинтересовался мой прадед, поворачивая меня к себе лицом. Я инстинктивно вжала голову в плечи и повиновалась. Собственно, в моем состоянии не повиноваться было крайне сложно, учитывая всё ж таки мужскую силу и настойчивость. «А упертый у тебя дед всё-таки», - похвалила Ирка моего родственника. «Да уж, на мою голову!» - выдохнула я. - Да мне до ветру, - словно мышь, которую застали за разграблением кладовой, пропищала я. - Глашка! – окликнул он, собирающуюся девушку, - а ну ка, своди девку-то до ветру! – в голосе прадеда так и звенел металл. - А по что я то? Больно надо караулить её, - принялась отмазываться Глашка, старательно обходя меня по большой дуге, видимо, до сих пор ожидая возмездия за срезанные косы. - Да я быстро! – пискнула я и ужом вывернулась из захвата прадеда, чуть не оставив ему свою гимнастёрку, но надо отдать должное Алексею Прокофьевичу – во-время отпустил. - От ведь неугомонная, - по всему было видно, что мужчина ни на мгновение не поверил моим оправданиям. «Я быстро!» - повторила я мысленно, уже несясь через ночной лес, обходя поле боя сбоку, чтобы оставаться в относительной безопасности. Я слышала, как за мной гналась смерть. Чувствовала её тяжелое дыхание, чувствовала желание догнать меня и забрать с собой. В каждой пули, просвистевшей где-то рядом со мной, была эта смерть. Металлические снаряды вгрызались в деревья, прошивая стволы насквозь, а иногда застревая в древесине. Я шарахалась в сторону от таких деревьев, будто они могли меня заразить… смертью. Ночь обступила меня, не желая пропускать. Деревья тонули в пушистой тьме, вставая предо мной, будто из ниоткуда. Я то и дело врезалась в них, расшибая ладони в кровь о шершавую кору. Корни, за которые днем я бы никогда не споткнулась, сейчас, словно бросались мне под ноги. Колючие кустарники царапали коленки, рвали юбку, не пускали дальше. Из-за этого я петляла всё больше и всё больше запутывалась, куда мне идти. В груди поселилась паника. Тонкими, ледяными щупальцами она прошлась по позвоночнику, разгоняя несчастный мурашек, скользнула в горло, вызывая тошноту, облизала сердце и поселилась в животе, сковывая зимним льдом внутренности. От страха в кровь выплеснулся адреналин, притупляя головную боль, заставляя сердце стучать быстрее, сильнее, принуждая головокружение отступить, а зрение улучшиться. Я точно знала, что позже пожалею об этих гонках со смертью, но я должна была успеть, и сейчас я не жалела ни о чем. К окопам я вылетела случайно, ведь окрестный лес для меня был незнаком. Ирка тоже молчала, не мешая мне, не сбивая с мыслей, настроя. Я просто видела цель и шла к ней, чувствуя внутри себя пробуждение каких-то древних инстинктов, до селе мне не знакомых. Постепенно я будто стала зверем, который знает здесь все тропы. Стала дикой кошкой, способной выслеживать добычу за несколько километров, лишь по запаху. И я шла на этот запах - знакомый, родной и такой важный… Я спрыгнула в окоп и, не сбавляя скорости, побежала по нему, пригибая голову. Парни шарахались от меня, только лишь бросив взгляд на мое лицо: бледное, с синими кругами под глазами, а сами глаза поди и того хлеще. Не говоря уже о замотанной голове. От таких скачек бинт наверняка пропитался кровью. «Сомневаюсь, что у тебя там даже шрам остался», - вдруг поделилась Ирка. Но я не обратила внимания, высматривая Лёшу. - Где товарищ лейтенант? – вцепилась я в пробегавшего мимо связиста. - Там! – парень махнул рукой себе за спиной и поспешил дальше, растягивая за собой толстый серый кабель. Этот кабель и стал для меня «нитью Ариадны», с помощью которой Ариадна вывела Одиссея из лабиринта Минотавра, а меня выведет к Лёше. А ты не боишься, что тебя сожгут? - Да ладно, первый раз что ли? ______________________________________________________ - Одет/одета: В кожаный, коричневый плащ с капюшоном, отороченным лисьим мехом, в кожаные же штаны черного цвета и льняную белую рубашку с черным корсетом. - При себе: кожаная сумка через плечо с запасом еды на день и флягой с водой. Так же в ней имеет сменная одежда - такая же льняная рубашка и хлопковое платье. Кроме того при себе два кинжала и один метательный нож. - Способности: аквакинез - способность управлять водой.
Не медля ни секунды, я вцепилась в кабель и, перебирая его между пальцев, рванула вперёд. Мне приходилось перешагивать через мертвые тела, иногда наступать на чьи-то конечности, чтобы пройти дальше. Но меня это почему-то не трогало в тот момент. Я чувствовала, смерть шла за мной по пятам, только теперь она торопилась обогнать меня. Ей не терпелось первой добраться до моей цели, и потому я не обращала внимания на то, что иду по трупам, по раненым… Не знаю, на что ещё бы я пошла в тот миг, но чужая боль меня больше не трогала, так как раньше. Я не вздрагивала от криков раненых, отцепляла от себя, походя, пальцы просящих о помощи. Однако, Ирка внутри моей головы не одобряла моих действий. Её воспитание, её суть медика не давали ей стать такой, какой в тот момент стала я. «Ты не понимаешь! Я не могу спасти всех! Но двух…», - оправдывалась я. Мне было важно, чтобы хотя бы она меня поняла. «Я понимаю, но ничего с собой поделать не могу», - пожала плечами Ирка, обнимая себя руками, сжимаясь в маленький комочек, надеясь, что чувство вины уменьшиться, если она будет занимать меньше места. Мое чувство вины меня пока что не беспокоило. В прочем, я знала, что оно ещё припомнит мне всё сполна. В минуты отчаяния и грусти, картины произошедшего будут донимать меня, добивая, убивая… Как это случалось уже не раз, с Лёшей я столкнулась «нос к носу», в момент, когда поскользнулась и, совершенно инстинктивно, уцепилась за его форму. - Ира? – в который уже раз удивился парень, помогая мне принять более устойчивое положение. Я вцепилась в подставленные мне руки мертвой хваткой и тут же прижалась к Лёше всем телом. - Не отпущу! – судорожно шептала я себе, небу, земле, смерти… - Ирка, ты чего здесь делаешь? Я приказал уходить! – ругался Лёша, стараясь отцепить меня от себя, но куда там. - Не отпущу! – уже громче провыла я, забираясь ладонями под ремень его формы. «Ну, и чего делать то будем? Так и будешь его тут удерживать, пока не придут немцы?» - скептически поинтересовалась Ирка. «Если так будет надо!» - серьёзно ответила я, жалея, что не захватила свою сумку с Лёшиным пистолетом, которую с меня сняли, пока лежала в бессознанке. «Не впадай в крайности! Надо уходить! Ты же понимаешь, что двух часов они здесь не продержатся! Только в этом окопе остались наши! Всё! Аста ла виста! Дальше немцы!» - орала на меня Ирка. «Не кричи! Я… я… знаю!» - растерянно лепетала я, цепляясь в отдающего команды Лёшу. Я физически не могла разжать пальцы и отстраниться от парня. Мне казалось – сделай я так, смерть тут же найдёт способ забрать его у меня, ведь я сейчас играла не по правилам. Меня пустили в это время спасать совсем другого человека… «Но я же его не знаю совсем!» - пыталась оправдаться я. «Так и этого ты тоже первый раз в жизни видишь!» - было мне ответом. «Помоги… я не знаю, что делать!» - почти умоляла я. Ирка неодобрительно цокала языком и молчала. «Чего ты молчишь?! Я не оставлю его! Я видела, как он умрёт… не допущу…» - с каждым словом мой голос становился всё тише, всё глуше, пока совсем не пропал. «Я думаю! И я знаю, что ты не оставишь его, не забывай – ты в моей голове, а не я в твоей!» - гаркнула в ответ Ирка. - Ира… - донеслось до меня из реальности, - Ира, отпусти меня, уходи! – причал Лёша, уже не пытаясь отодрать мои намертво вцепившиеся в его форму пальцы. - Но ты умрешь… - выдохнула я ему в грудь. - Что? – не расслышал парень. - Ты умрешь, - чуть громче прошептала я. - Умру? – почти прокричал Лёша, а у меня по спине мурашки побежали. В груди кольнуло от страха, что нас кто-нибудь услышал. «Да кто вас услышит? Тут такой грохот стоит!» - успокоила меня Ирка, вновь затыкаясь. - Кто тебе сказал такую глупость? Алексей Иванович Антонов ещё послужит родине! – усмехнулся Лёшка, прижимая меня к себе так сильно, что аж ребра затрещали. И было в этом его действии всё: от страсти, нежности, любви, до страха меня потерять и сомнения в только что сказанных словах. А затем я просто разжала пальцы, высвободилась из объятий парня и сделала шаг назад. - Тогда я буду рядом, - прошептала я, подбирая с земли автомат. «Ты ж стрелять из него не умеешь!» - напомнил мне мой внутренний голос. «Никогда не поздно научиться», - резонно ответила я, становясь к краю окопа, устанавливая автомат на край, сама пока не поднимая головы выше края, чтобы заранее на тот свет не отправиться. - Ты что делаешь? Ты же медик! – пока только удивлялся Лёша, становясь со мной рядом, - ты автомат то в руках держала хоть раз? - Никогда не поздно научиться, - высказала я мысль вслух. - Да что с тобой не так? – вырывая у меня из рук автомат и рывком разворачивая меня к себе лицом. - Со мной всё так! – сквозь зубы выдавила я, - ты хочешь послужить родине, я тоже. Как тогда в землянке, Лёша стоял и смотрел на меня, а на его скулах играли желваки. Его взгляд заледенел и это выглядело бы страшно в любой другой обстановке и с любой другой девушкой. - Отдай мне мой автомат, - процедила я, забирая оружие из его рук, и вернулась к своему дурацкому замыслу – пострелять из окопа по немцам. Лёша не сдвинулся ни на шаг, так и стоял вплотную к моей спине и молчал. Просто стоял и не двигался. Я чувствовала его близость, как спиной, так и местом… пониже спины, так сказать. Я только собиралась выглянуть из окопа, чтобы выбрать свою первую цель, как почувствовала крепкие мужские руки на своей талии. В мыслях тут же показалась пошлая картинка, но Лёша просто вздернул меня над землёй и прижал к своей груди, чтобы удобнее было нести, и чтобы я не трепыхалась в процессе. - Ты что делаешь? – возмутилась я, от неожиданности выпуская из рук уже полюбившийся мне автомат. - То, что уже давно должен был сделать, - сухо бросил мне Лёша, таща меня по окопу, как плюшевого медведя. - А что ты давно должен был сделать? – с придыханием поинтересовалась я, непреднамеренно громко сглатывая. «Уууу мать! Да тебя кажись щас, как у первобытных людей – за волосы и в пещеру!» - гоготала Ирка. «Посмею заметить, не меня, а тебя щас волокут «за волосы и в пещеру»!» - прошипела я, - «это, во-первых! А во-вторых, волос-то и нет! За талию тащит!» - почти визжала я, - «да и пещер я неподалёку не наблюдаю!» - закончила я орать и сложила руки на груди, в знак протеста, как перед Иркой, так и перед Лёшей. - Утащу в лес и… - парень покрепче перехватил меня, слегка подбросив над землёй, так что я вскликнула, - … и привяжу к какому-нибудь дереву, где-нибудь подальше отсюда! – выдал Лёша. А я-то уже, было, размечталась, что меня сейчас будут… короче обломалась в самых лучших своих побуждениях и мыслях. «Ахахахаха!» - ржала, как умалишённая, Ирка в моей голове, распугав все мои мысли. «Чё ты гогочешь? Чего я делать то связанная буду?» - возмутилась я. «Ты будешь первой девушкой, которую не немцы к дереву привязали, а русские! Причем самостоятельно!» - не могла остановиться Ирка, уже начиная икать. - А может не надо? – скромно поинтересовалась я. - Надо-надо! – было мне ответом, причем я отчетливо слышала, что Лёша улыбается. И мои гормоны тут же сошли с ума, подсовывая в голову самые развратные картинки. Я даже покраснела, потому что эти картинки могла видеть Ирка. «Огого!» - таки застукала она и заржала ещё громче. «Не «огого», а случайность!» - быстро оправдалась я, отчаянно пытаясь выбросить из мыслей эти бесстыдные картинки, но такая тёплая и сильная рука Лёши на моей талии не давала мне такой возможности. За своими мыслями и попытками, заткнуть ржущую Ирку, я совсем не заметила, как мы добрались до конца окопа. Лёша, аккуратно подбросил меня и уложил на край окопа, предварительно оставив вместо себя главного и приказав прикрыть наш отход. Ну, возможно Лёша и был аккуратен при моей транспортировке, но язык я себе всё равно чуть не откусила, когда он быстро переворачивал меня из вертикального положения в горизонтальное. «Он чего, реально меня в лес потащит?» - немного напугано поинтересовалась я у Ирки. Та только рукой на меня махнула и скрылась в закутках моего разума, чтобы успокоиться и перестать ржать. «Ээээ! Ты куда?» - ещё больше перетрусила я, когда поняла, что окажусь с парнем один на один. Ответом меня не удостоили, но я услышала отзвуки истерики несчастной Ирки. - Не высовывайся, - попросил Лёша, оказываясь рядом со мной в считанные секунды. И тут я не выдержала – встала и побежала в лес… - Куда? – удивленно заорал Лёша, припуская следом. «Куда ты и хотел, милой!» - ответила я мысленно, а сама не сбавляя скорости ломанулась прямо в густой малинник. - Твою мать! – ругался парень, торопясь настичь дрянную девчонку, непослушную и вечно всё делающую не так, как он просит, то есть меня любимую. И я бы бежала дальше, не останови меня всё та же темнота и взорвавшаяся в нескольких метрах впереди меня граната. - Ой! – пискнула я, запинаясь и падая прямо в заросли крапивы, которые я планировала перепрыгнуть. - Твою… - послышалось совсем рядом, и меня накрыла тяжесть Лёшиного тела. Парень кинулся закрывать меня от осколков, попутно настигая свою добычу. - Догнал, - с придыханием прошептал парень мне прямо в ухо, когда вокруг перестали раздаваться взрывы, а в ушах перестало звенеть. - Догнал, - согласилась я с ним, - и что? – лежать под парнем было бы крайне интимно и романтично, не лежала бы я на животе, частично присыпанная землёй, а все открытые участки коже не зудели от «укусов» крапивы. Только успела подумать о неудобности позы, как Лёша приподнялся, перевернул меня и принялся отряхивать. А я просто лежала и смотрела на его озабоченные моим здоровьем глаза, и плавилась от непередаваемой нежности к этому мужчине, стараясь не чесаться. А ты не боишься, что тебя сожгут? - Да ладно, первый раз что ли? ______________________________________________________ - Одет/одета: В кожаный, коричневый плащ с капюшоном, отороченным лисьим мехом, в кожаные же штаны черного цвета и льняную белую рубашку с черным корсетом. - При себе: кожаная сумка через плечо с запасом еды на день и флягой с водой. Так же в ней имеет сменная одежда - такая же льняная рубашка и хлопковое платье. Кроме того при себе два кинжала и один метательный нож. - Способности: аквакинез - способность управлять водой.
«Всё-таки я увела тебя», - мысленно порадовалась я. Кроме того, в этот момент я была рада ещё и тому, что Ирка вовремя свалила с радаров. Ибо ситуация была не для лишних глаз. Опустим тот момент, что фактически тело то не моё, но в тот момент меня это волновало примерно так же, как и способность кольчатого червя размножаться делением. «Опять я про размножение!» - устыдила я саму себя. А Лёша вдруг положил руку на мою пышущую жаром щеку. - Красивая, - прошептал он, обводя большим пальцем мои губы, переплетая свои пальцы с моими теперь уже короткими волосами. Невольно вздрогнула от его голоса и зарделась ещё сильнее, представляя себе, как я теперь выгляжу. «Чёрт бы побрал эту Глашу! Вот же гадость такая! Не могла сначала поговорить просто?!» - всячески распекала я несчастную санитарку, мысленно прорежая ей и без того редкие космы. - Почему ты краснеешь? Ты же никогда не краснела! Почему не спрашиваешь, когда жду вопросов? Раньше ты всегда была предсказуемой! Почему не делаешь того, чего я от тебя жду? Ты вдруг стала другой, как-то незаметно изменилась! Почему ты такая? – вдруг завалил меня вопросами Лёша, ища ответы в моих глазах. - Не знаю, - честно ответила я, пожав плечами, - а что ты хочешь, чтобы я сделала? - Почему не бежишь? – тут же хватая меня за запястья, в противовес своим словам, будто боялся, что я послушаюсь его и тут же побегу. - Не хочу, - выдохнула я. «Надеюсь, мы далеко убежали», - думала я остатками мозга. - Мне нужно вернуться, - сказал парень с таким видом, что сразу было понятно, что в ближайшее время он никуда не пойдёт. - Иди, - выдохнула я. И его лицо приблизилось, просто в один миг, оказавшись в каких-то миллиметрах от моего. Я снова вздрогнула - никак не получалось заставить себя расслабиться. - Уже иду, - почти касаясь моих губ своими, прошептал Лёша, вынуждая меня податься ему на встречу, совсем позабыв, что я, как бы девушка, а потому должна быть скромной. «К черту ханжество! Даёшь феминизм!» - подумала я, сдаваясь под натиском Лёшиной харизмы, а затем и под натиском его губ, рук, дыхания… сердцебиения. Лес вокруг погрузился в благостную тишину, будто время остановилось, давая нам, побыть друг с другом наедине. Лёшины руки были везде: на моих руках, у меня в волосах, на шее, талии. Я перестала понимать, где кончается он, и начинаюсь я. Но это ничуть не отрезвляло. В последнее время я почти привыкла быть частью кого-то другого, настолько, что мне это начало нравиться. Я позволила Лёше решать, что будет дальше, просто стараясь предугадать его дальнейшие действия. Я помогала, приподнималась, выдыхала ему в рот его же имя, вырывая из его горла тихий, но внушительный рык, тут же сменяющийся стоном. Я горела в его руках, позабыв обо всем на свете, позволив событиям случаться так, как им заблагорассудиться. Где-то на задворках сознания я расслышала придушенный писк Ирки, буквально визжащей от происходящего, но культурно не показывающейся в полной мере, корректно прикрывая глаза в особо интимных местах. А мне было всё равно. Лёша не давал возможности думать о чём-либо, кроме его прикосновений, его поцелуев. В этот момент он стал моим богом, моим творцом, моим создателем. Это было больше, чем просто любовь… я фактически не могла надышаться им. Не стало того мира, в котором я бы жила без него, и это напугало до такой степени, что я прижалась к Лёшиной груди так сильно, насколько могла. К тому моменту он уже пристроил меня на своей груди и гладил по волосам. Мы ода, уставшие и довольные, лежали и молчали. Каждый думал о чем-то своем, строил планы, перестраивал уже имеющиеся… А у меня не могло быть планов… Я вернусь в реальность, и буду рыдать ночами, обнимая подушку, молить того старичка, вернуть меня к Лёше, но я знаю… он не вслушается в мои молитвы, даже если будет слышать. Да и оставить меня здесь – не оставит… «Что ж за жизнь такая!» - взывала я мысленно, заставляя Ирку пришибленно шарахнуться ещё дальше. - Ты чего? Ты плачешь? – встрепенулся подо мной Лёша, приподнимая меня и усаживая себе на колени, - ну? Ты чего? - Да нет! Нет! Ничего! – я улыбнулась, смахивая предательскую влагу, - просто задумалась, - я прижалась к его теплой груди, будто котёнок, ищущий ласки. - Ты кто? – вдруг спросил Лёша, помолчав минуту. Видит Бог, я чуть не свалилась с его колен от такого вопроса, но не успела я найтись с ответом, как Лёша продолжил, видимо решив, что я отвечать не собираюсь. - Я знаю Ирку чуть ли не с пелёнок… Нет, иногда ты до безумия похожа на неё, но… когда я смотрел в её глаза, я ни разу не видел там эти задорные огоньки. Я не видел там, ни упорства, ни безумства. Если ты надеялась, что я ничего не пойму, то зря, - Лёша усмехнулся, взъерошивая мои короткие волосы. А я только сильнее разревелась… просто потому, что было можно, потому что он был рядом! - Глупенькая! Не бойся! Я никому не расскажу! Ты что? – горячо зашептал Лёша, прижимая меня к себе, целуя мои волосы, лоб – всё, до чего мог дотянуться. - Яя… - почти провыла я, захлебываясь слезами, - яяя Ира, - наконец выдала, отстраняясь от парня и заглядывая ему в глаза, - но не та, которую ты знаешь, - призналась я. - Я так и знал! – радостно вскрикнул Лёшка, - нет! Ты не подумай! Я очень рад! А то я уж начинал подозревать себя в сумасшествии, - принялся оправдываться он, видя мой недовольный взгляд. – Давай, я скажу, как всё было! – продолжил Лёша, снова прижимая меня к своей груди, - ты где-нибудь встретила Ирку и подменила её предписание, чтобы оказаться вместо неё в нашем батальоне? Или нет! – опередил он мои возмущения, - она попросила тебя, чтобы ты заняла её место, ведь ты так на неё похожа! - Ну, что-то вроде того, - не стала я изобретать велосипед, раз уж Лёша сам подкидывает идеи. - Так, значит, она попросила тебя заменить себя, а сама куда делась? Я лишь пожала плечами. - Не знаешь, - верно понял парень мои действия, - так, а обратно когда меняться вы договорились? Я снова пожала плечами, не желая придумывать новую ложь. - То есть она не собирается возвращаться? – по-своему понял меня Лёша. Я кивнула. - Ага… - протянул он, надолго задумываясь о чем-то. А я лишь сидела на его коленях, прижимаясь к его груди, вдыхала его запах и вслушивалась в звуки боя. «Нужно уходить! Скоро бой закончится!» - дала о себе знать Ирка, высунувшись лишь наполовину и с закрытыми глазами. «Знаю. Прадед должен был уже уйти, а это главное!» - на душе было так легко и умиротворенно, что я совершенно не хотела никуда идти. На плечи опустилась дрёма, настойчиво прикрывая мои веки. Тем более что в руках Лёши было тепло и хорошо, как за каменной стеной, только ещё и с подогревом. Сквозь сон, а потому и не до конца сообразила, я чувствовала, что меня опустили на какие-то тряпки. Стало твердо, и я завозилась, но не проснулась окончательно. Когда же ко мне пришло осознание случившегося, то сна не оказалось ни в одном глазу. Я сидела на Лёшином кителе и своей одежде, и была совершенно одна. С деревьев капало, а это значит начался дождь. Он-то, видимо, меня и разбудил. Ирка в мыслях молча постучала пальцем по своей голове, изображая мою глупость, и удалилась куда-то, оставляя меня расхлебывать случившееся. «Твою ж мать!» - теперь уже ругалась я, быстро одеваясь, - «куда ж он?» - размышляла я, отчаянно надеясь, что ему не пришло в голову вернуться на поле боя, но именно туда и вел меня мой недавно проснувшийся инстинкт. «Да чтоб тебя!» - рычала я, ругая и себя, и его. Себя за то, что заснула, а его, за то, что упёртый, за то, что оставил меня одну. В лесу будто стало ещё темнее, оттого я шла практически на ощупь. Выстрелы по-прежнему раздавались, но лишь изредка и единичные. «Самый тёмный час – перед рассветом», - припомнила я слова бабушки и припустила, ориентируясь на звуки вялого боя. Оказалось, мы не так уж и далеко ушли в лес. Возвращалась я, от силы, минут двадцать, правда оказалось, что я вернулась к месту, где раньше стояли санитарные палатки. От лагеря осталось лишь два кострища, да примятая трава, которая уже через пару часов скроет следы пребывания кого бы то ни было. Лес никогда не любил людей, за их неспособность ценить то, что он давал им, а потому всеми силами старался избавиться от малейшего напоминания о роде человеческом в своих чертогах. «Ушли! Это радует!» - думала я, быстро передвигаясь между редкими деревьями. Ноги в момент намокли, а значит роса уже выпала, да и дождь шёл. Земля растратила тепло, которое успела принять от солнца днем и холодила, оттого несильный ветерок казался пробирающим до костей, а воздух вокруг отчаянно холодным. Я чувствовала, что мои конечности, медленно, но верно, холодеют и синеют. Нет, я продолжала их чувствовать, могла ими шевелить. Не было такого обморожения, как зимой. Просто прикасаясь к своей щеке, я чувствовала холод собственных пальцев, заставляющий вздрагивать. Мне почему-то не пришло в голову скрываться от пуль, я решила, что в мою сторону стрелять никто не будет, и так было… Дойти до поля не составило труда, но картинка, представшая предо мной, заставила мои ноги остановиться: всюду, до куда доставал глаз, я видела немецкие формы. Те единичные выстрелы… ими добивали тех, кого находили ещё живым. Сегодня немцам не нужны были пленные, им не хотелось никого мучить, да и некого почти не осталось из тех, кто мог бы дать полезную информацию. Молодые и не очень парни, проходили туда-сюда с оружием в руках и просто стреляли в упор, чуть ли не в каждого, кто попадался им под ноги. Мои мысли замерзли, как и голос – его просто не было. Я не могла закричать, я даже не могла подумать о том, что я могла бы закричать. Глазами я пыталась успеть, опередить убийц… пыталась поймать последний взгляд умирающих, запомнить черты их лиц. Мне хотелось, чтобы они знали, что не одни в эту последнюю минуту, ведь это так важно – знать, что рядом кто-то есть, что он не позволит потеряться твоей памяти в веках, раствориться в истории, как один из… А ты не боишься, что тебя сожгут? - Да ладно, первый раз что ли? ______________________________________________________ - Одет/одета: В кожаный, коричневый плащ с капюшоном, отороченным лисьим мехом, в кожаные же штаны черного цвета и льняную белую рубашку с черным корсетом. - При себе: кожаная сумка через плечо с запасом еды на день и флягой с водой. Так же в ней имеет сменная одежда - такая же льняная рубашка и хлопковое платье. Кроме того при себе два кинжала и один метательный нож. - Способности: аквакинез - способность управлять водой.
И я успела целых пять раз. Целых пять последних взглядов глаза в глаза, целых пять лиц, которые я уже никогда не забуду. Просто не смогу себе позволить. Я не знала, ни кто эти парни, ни как их зовут, я просто была рядом, когда их глаза остекленели навсегда, а сердце, пропустив удар, замолчало. Меня не замечали, хотя я стояла на границе леса и поля, совершенно не пытаясь спрятаться. Немецкая речь заполнила мысли. Чисто на автомате, попыталась перевести, но ни слова так и не поняла. А потом, кто-то будто щелкнул пальцами и на меня посмотрели сразу все. Абсолютно все немецкие солдаты, что были на поле боя, стояли и смотрели на меня. Я чувствовала каждый их взгляд и боялась пошевелиться. Они тоже не шевелились. Никто из них не пытался в меня стрелять или подойти ко мне. И тогда я пошла… не стесняясь, прямо им навстречу… гордо расправив плечи я шла между немецкими солдатами, ветер играл моими растрепавшимися короткими волосами. Ему были их мало, а потому он забирался под порванную гимнастерку, облизывал мокрые ноги. С неба сыпались мелкие капли, оседая на лице, волосах, одежде. Я замерзала, но дрожь так и не сковала моё тело в попытке его согреть… Это чувство… странное такое… но я точно знала, что мне никто ничего не сделает… сейчас. Не знаю, как такое могло быть, но немцы, будто не восприняли меня, как противника… было странно чувствовать на себе столько прожигающих взглядов, а я шла, поскальзываясь на лужах крови, запинаясь о трупы, падала на чью-то грудь, вставала и снова шла… туда, куда меня тянуло чутьё. Преодолев поле боя почти до конца, я остановилась и оглянулась. Немцы по-прежнему стояли, словно бы даже и не двигаясь… «Можно подумать, время остановилось», - вдруг подумала я, вспоминая, что давненько не было слышно моего внутреннего голоса. Но Ирка не откликнулась, ничем не выдала своё присутствие. «Ээээй?!» - протянула я мысленно, начиная беспокоиться. Но я была одна в этом теле в этот момент… По спине пробежали напуганные до полусмерти несчастные мурашки, а в голове поселилось осознание, что моё время вышло… И тогда я рванула, чувствуя, как за спиной начинают оживать немцы, как хватаются за оружие, но уже не могут в меня попасть, потому что я не из их времени, больше нет… Никогда не молилась, но в эту минуту вдруг решила начать: «Господи, помоги!» - почти вопила я мысленно, роняя слезы на землю из тысяча девятьсот сорок первого года. Не выдержала и закричала: - Лёшаааааа! – в прочем, не надеясь на ответ. - Ирка! – вдруг раздалось мне в ответ, и я побежала быстрее, пытаясь собрать оставшиеся секунды по крупицам и зажать в кулачке, чтобы побыть здесь ещё совсем чуть-чуть. Сама не заметила, как оказалась в его теплых, сильных, нежных и таких любимых руках. - Я люблю тебя! – горячо зашептала я, цепляясь за парня уже с трудом слушающимися конечностями, - ты только не забывай! Ты помни меня! Я найду тебя! – шептала я ему, сбиваясь на хрип после длительного бега. Мне не хватало воздуха, но ещё сильнее мне не хватало времени. Меня жестко выдирали из тысяча девятьсот сорок первого, из головы Ирки, из её тела… не оставляя мне ничего, кроме горьких воспоминаний и сладкого послевкусия Лёшиного поцелуя. Краткое мгновение, последний шанс, и его губы на моих губах, руки на моей талии, но больше я не чувствую своего тела, не чувствую его прикосновений, не ощущаю запаха его кожи… Вокруг становится душно, липко и неприятно. В ногах что-то запуталось и не дает сдвинуться с места. Открыть глаза тоже не удаётся, но через мгновение возвращается слух. Знакомое цверканье кузнечиков где-то недалеко, тихая музыка и посапывание из соседней комнаты. Осознание накатывает волной, вышибая из легких воздух, заставляя вскрикнуть, рывком открыть глаза и сесть на своем родном диване, вцепляясь пальцами в несчастную, запутавшуюся в ногах простынь. *** Тело мокрое, липкое из-за пота. Работающий круглосуточно вентилятор не помогает, гоняя теплый воздух по комнате, в которой кроме меня никого… Сердце бьётся в груди, разламываясь на осколки с каждым новым ударом. Уже не удастся его восстановить, я точно знаю, а потому прикладываю к груди скомканную простынь, ложусь обратно и сворачиваюсь калачиком, чтобы немного притупить боль. «Сон… Всего лишь сон…» - твержу себе мысленно, прикрывая глаза, в тайне надеясь вернуться в покинутую грёзу… вернуться к нему… А на губах до сих пор чувствуется вкус Лёшиного поцелуя. Кожа ещё хранит его тепло, пытаясь доказать, что сон был реальностью, которую у меня забрали. Нет сил, чтобы плакать. Глаза сухие и отказываются открываться. В прочем, какой смысл, если всё равно в комнате правит бал ночь. Тени обступили, пытаясь напугать, как уже делали много раз до этого, но мне было всё равно, и они растаяли, приняв поражение перед лицами умерших там, в сорок первом году, парней, что отказывались теряться среди других мыслей в моей голове, становясь монументами на пути любой мысли. Оставшиеся до утра часы аккуратно складываются в несколько мгновений, за которые я не вижу ни единого сна. Привычная мелодия будильника, пять минут на то, чтобы проснуться, затем подъём, почистить зубы, съесть что-нибудь и бегом на работу, но в оставшиеся несколько свободных минут, решаю оживить спящий ноутбук и быстро набрать в поиске: «Алексей Иванович Антонов», пока не испугалась и не передумала. Яндекс задумчиво начинает поиск, выдавая мне всё новые и новый лица, пока взгляд не останавливается на знакомом профиле. Он смотри на меня с экрана ноутбука, с черно-белой фотографии, и улыбается, своей неповторимой, чуть кривоватой улыбкой. Только через минуту замечаю, что из глаз снова закапала предательская влага, делая все мои усилия по уничтожению следов недосыпа с моего лица тщетными. Сердце так и болит, но проведённые во сне без сновидений часы, не позволяют сознаний поверить в то, что всё могло быть реальностью, а потому я захлопываю крышку ноутбука, и жизнь почти входит в привычное русло. Однако мысли то и дело возвращаются к нему… к Лёше. Его губы, глаза, черты лица, теплые руки, светлые волосы – всё до мельчайшей детали, будто на фотографию смотрю. Этот образ не покидает ни на секунду, не отпускает, не оставляет. Через шесть часов я начала ловить себя на том, что ищу знакомый профиль среди людей. Не важно – на улице, в подъезде, в магазине, кафе. Через двенадцать часов я сдавала смену и вместо своей росписи везде писала его имя. Опомнившись, стирала и снова расписывалась… его именем. «Да что такое?! Наваждение какое-то!» - думала я, а через мгновение понимала, что жду, что мне ответят на мои мысли. «С ума сошла», - грустно констатировала я, неспешно возвращаясь через больничный городок домой. Каблук новых туфель подвёл неожиданно, надломившись у самого основания. Глупо взмахнув руками, я попыталась удержать равновесие, но подвернутая нога вспыхнула болью, и я бы упала, не поддержи меня кто-то сзади. - Девушка! С вами всё в порядке? – обеспокоенно поинтересовался мужской голос за моей спиной, а я смотрела только на его руки, на своих плечах, точно зная, кому они принадлежат… - Лёша?- выдохнула я, не в силах сказать что-либо другое. - Точно, а как вы догадались? – удивленно улыбался парень, помогая мне вернуться в вертикальное положение. Нога тут же запротестовала, но разве это могло меня отвлечь от его таких родных глаз, которые мне таки удалось лицезреть. Но вот всё остальное… парень был абсолютно не похож на Алексея из моего сна: волосы цвета воронова крыла, миндалевидные, голубые глаза с россыпью черных точек, курносый нос с горбинкой, широкие скулы, узкие губы, пара веснушек на щеках и волевой подбородок. - А, я… - в голове было пусто, как после урагана. Я точно узнала эти руки и глаза, но не узнавал лица. - Мы, наверное, встречались в каком-нибудь клубе? – предложил Лёша вариант, и я согласилась, кивнув. - Точно… - Вам помочь? – поинтересовался Лёша, видя, как я стараюсь не наступать на ногу. Я лишь улыбнулась и снова кивнула, только головы уже не подняла, чтобы скрыть предательские слезы «Ошиблась! Всё-таки сошла с ума! Преследователь получил свое! Глюки в самом разгаре!» - отчего-то я пыталась подделать свои мысли под голос Ирки из сна. «Ошиблась!» - подумала я, смахивая солёную влагу со щеки и опираясь на предложенную Алексеем руку. - Это не справедливо: вы знаете, как меня зовут, а я вашего имени так и не знаю, - напомнил мне Алексей. И в голосе его было какое-то напряжение, ожидание что ли. Парню явно не терпелось. - Простите, - я откашлялась, украдкой осушила глаза и посмотрела парню прямо в глаза, - Ирина, очень приятно. Его глаза тут же расширились, и в них появилось узнавание. Хватка его пальцев на моей руке усилилась многократно. Алексей смотрел на меня очень внимательно, разглядывал каждую деталь, будто запоминал, как я тогда, на поле боя… Вторая его рука незаметно как-то легла на мою щеку. Большим пальцем он обвел контур моей скулы, затем опустил его на губы и приоткрыл их, вырывая из моего горла громкий выдох. - Как вы..? – договорить мне не дал всё тот же палец, плотно прижатый к губам. - Я помню тебя… - прошептал он, - ты была там… Ира… только выглядела иначе… - задумчиво шептал парень, продолжая меня разглядывать, будто пытался сложить два образа – той девушки из моего сна, которую я так и не увидела ни разу, ибо зеркал не попадалось, и мой внешний облик из реальности. - Я не понимаю, - честно призналась я, выбираясь из его таких нежных рук. - Ты обещала меня найти, - ухмыльнулся Алексей, пряча ладони в карманы брюк. В голове всплыла моя фраза: «Ты только не забывай! Ты помни меня! Я найду тебя!». Сложить два плюс два не составило труда, а потому в следующее мгновение я уже висела на шее Лёши, прижималась к нему так крепко, насколько могла. Парень рассмеялся, приподнимая меня над землёй и закружил. - Не знаю, кто это всё сделал, но я ему благодарен на столько, что… - Лёша не договорил, просто сильнее стиснул меня в объятиях. А я заревела от счастья, хоть и не понимала, что происходит, но тоже была благодарна тому старичку. А ты не боишься, что тебя сожгут? - Да ладно, первый раз что ли? ______________________________________________________ - Одет/одета: В кожаный, коричневый плащ с капюшоном, отороченным лисьим мехом, в кожаные же штаны черного цвета и льняную белую рубашку с черным корсетом. - При себе: кожаная сумка через плечо с запасом еды на день и флягой с водой. Так же в ней имеет сменная одежда - такая же льняная рубашка и хлопковое платье. Кроме того при себе два кинжала и один метательный нож. - Способности: аквакинез - способность управлять водой.
*** Уже через неделю я выведала у Лёши, что к нему во сне тоже приходил этот странного вида старик. Предложил спасти свою прабабку Кузнецову Глафиру Андреевну, которая служила санитаркой. Лёша взял, да и согласился, о чем пожалел в следующие же пять минут, ибо попал в тело молодого лейтенантика. Этот несчастный оказался таким занудой, что мой Лёшка с трудом сдерживался, чтобы не кинуться под первую же удобную пулю. А потом появилась я, и этот зануда оказался крайне полезен, чему Лёша удивлялся позже много раз. Именно с помощью настоящего Алексея, мой Лёшка вычислил меня того, спросив: «Кто ты?». Когда вспоминаю этот момент, по спине до сих пор ползут мурашки, заставляя ежиться. Что я тогда испытала?! Одному Богу известно! А потому мы Лёшей узнавали про наших родственников, которых мы пытались спасти: Глафира Андреевна благополучно оказалась в большом госпитале под Москвой после того боя, а потому до конца войны почти не подвергалась опасности. Уже через год после подписания капитуляции, она перебралась в родную деревню и вышла замуж за рядового Калашникова, родила двоих детей и прожила счастливую жизнь, скончавшись в кругу семьи в глубокой старости, около десяти лет назад. Кудрявцев Алексей Прокофьевич дослужился до капитана, попав в элитный отряд разведчиков. Был в Берлине весной сорок пятого. Он не послушался меня тогда, и всё случилось, как я и говорила: мою прабабушку с детьми эвакуировали в Ленинград. Они все попали в блокаду, и совсем маленький ещё сын Алексея Прокофьевича погиб от голода. Моих прабабушку с дочкой вывезли по «дороге жизни» в крайне тяжелом состоянии. Их долго лечили в госпитале, а потом прабабушке пришлось устроиться на работу, оставив дочку в госпитале, потому им негде было жить, да и не на что… История моей семьи почти не изменилась во время войны. Хоть Алексей Прокофьевич и не погиб, но его слишком долго не было, как и вестей о нём. Прабабушка посчитала его погибшим и вышла замуж второй раз. Уже через много-много лет, когда дочь моего прадеда – моя бабушка – вышла замуж, Алексей Прокофьевич таки нашёл их. С полной грудью орденов и медалей, в стареньком пиджачке, в очках, с подрагивающими руками и хромой он пришёл к ним, нежданный, давно похороненный и почти забытый… Но он всё понимал и всех простил. Второго мужа моей прабабки тогда уже и не было – разошлись, а потому Алексея Прокофьевича приняли в семью обратно, постепенно привыкая к его кошмарам по ночам, к его потребности иногда бродить по городу в одиночестве. Однако, в реальности мне с ним познакомиться так и не удалось… Он умер в своей постели, так и не проснувшись… На его губах, по словам бабушки, была улыбка, когда они пришли его будить. Странно это… вот вроде бы умер человек, ещё до твоего рождения умер, но ты помнишь его лицо, помнишь манеру говорить, теплоту его рук, а так же твердость характера и добрую, но немного ехидную улыбку. Я с ним знакома, и я горжусь тем, что он мой прадед, пусть ему и не довелось узнать меня поближе… А ещё, мы с Лёшей разузнали про лейтенанта Алексея и санитарного инструктора Ирину, в чьи тела нас перенёс тот старик. Они сумели сбежать тогда. Им удалось удрать от немцев, скрыться в каком-то овраге, и больше они не расставались. Ира всегда следовала за Алексеем, куда бы его ни посылали. Они вместе прошли всю войну, ещё не раз побыв в переделках и осадах, но каждый раз им удавалось вывернуться и уйти живыми. После войны они обосновались в Крыму, поближе к морю. Не знаю, может быть, если бы не мы с Лёшей, эти двое никогда бы и не сошлись, но всё у них получилось просто замечательно. Как-то раз, уже много позже после этого чудного сна, мы с Лёшей побывали в Крыму, и нашли тот домик, в котором и по сей день живёт семья Беловых – внуки Ирки, моего второго голоса, и товарища лейтенанта, занудного парня, который оказался не таким уж и плохим. В этом доме нас приняли на удивление радостно. Они знали о нас от своих прабабушки и прадедушки и ждали. Это было до жути странно и приятно, одновременно. Из Крыма мы привезли целую кучу классных фотографий, но самой важной и запоминающейся стала старая фотокарточка, на которой молодой лейтенантик прижимает к себе высокую, черноглазую, милую девушку с короткой стрижкой и тонким следом шрама на виске. Потом, я часами могла сидеть и смотреть на них, роняя слезы на их лица. Мне жутко не хватала этого ехидного голоска в моей голове, который бы вечно критиковал меня. В такие минуты, Лёшка кипятил чайник, заваривал мне малиново-мятный чай с корицей, укрывал меня теплым пледом и садился рядом, крепко прижимая к своей груди… Кстати, тот старик больше не появлялся ни у меня во сне, ни во сне у Лёши, но я ещё много-много лет ждала его, чтобы сказать: - Спасибо… А ты не боишься, что тебя сожгут? - Да ладно, первый раз что ли? ______________________________________________________ - Одет/одета: В кожаный, коричневый плащ с капюшоном, отороченным лисьим мехом, в кожаные же штаны черного цвета и льняную белую рубашку с черным корсетом. - При себе: кожаная сумка через плечо с запасом еды на день и флягой с водой. Так же в ней имеет сменная одежда - такая же льняная рубашка и хлопковое платье. Кроме того при себе два кинжала и один метательный нож. - Способности: аквакинез - способность управлять водой.
А ты не боишься, что тебя сожгут? - Да ладно, первый раз что ли? ______________________________________________________ - Одет/одета: В кожаный, коричневый плащ с капюшоном, отороченным лисьим мехом, в кожаные же штаны черного цвета и льняную белую рубашку с черным корсетом. - При себе: кожаная сумка через плечо с запасом еды на день и флягой с водой. Так же в ней имеет сменная одежда - такая же льняная рубашка и хлопковое платье. Кроме того при себе два кинжала и один метательный нож. - Способности: аквакинез - способность управлять водой.
