Освобожденный
Меня все считают странным. А вся причина в том, что я всегда и везде ношу одежду с высоким глухим воротником, такие давно уже вышли из моды. То и дело я слышу насмешки за своей спиной, а летом, в самые жаркие дни, люди не скрывают своего недоумения. Сколько раз мне задавали этот вопрос: «Почему?..» Но я никому не говорю правды. Тот, кто узнал бы истинную причину, наверняка упал бы в обморок от ужаса.
По профессии я архитектор и искусствовед. Однажды — это было десять лет назад — меня попросили сделать доклад на тему, близкую моему сердцу, — об английских фресках. Фреска — это настенная роспись, обычно религиозного содержания. Образцы этого искусства можно найти по всей Англии. И вот во время подготовки к очередному своему выступлению я, читая книгу под названием «Фресковая живопись северных областей Англии», наткнулся на запись в конце страницы: «Ветвест, графство Йоркшир. Настоящий образец средневековой английской фрески. Находится в церковном склепе». И я тут же решил отправиться в Йоркшир.
Как и предполагалось, путешествие на поезде и в почтовой карете оказалось утомительным; к тому же, чтобы добраться до Ветвеста, нужно было преодолеть еще миль пять заброшенных торфяных болот, поросших вереском. К моменту прибытия я чувствовал себя абсолютно разбитым. Однако Брину, кажется, понравилась эта прогулка. Брин — это мой пес. Он очень смахивает на волка, но на самом деле ласков, как котенок, и послушен.
Представьте себе самое мрачное и заброшенное место. Таков Ветвест. Одна-единственная дорога, утопающая в грязи; вдоль дороги — мрачные серые дома; по одну ее сторону выделяется неряшливое строение — здешняя гостиница, — а по другую — мрачноватого вида церковь — вот вам облик Ветвеста. Совершенно измученный, я вошел в гостиницу и обратился с просьбой о комнате. Мое появление вызвало у хозяев нескрываемое удивление, как будто они целую вечность не принимали у себя посетителей.
Утром, пока я ел свой завтрак, состоящий из хлеба и сыра, семья хозяина и полдюжины местных жителей наблюдали за мной, как за существом с другой планеты. Особенно мне запомнилась маленькая девочка с чумазым личиком и босыми ножками, с изумлением глазевшая на меня.
Я поторопился закончить завтрак и отправился на поиски местного священника. Его звали Патрик Хиггинс. Он жил за церковью, в доме, построенном из такого же битого камня, как и все дома в округе. Пожилой слуга провел меня в маленький кабинет, заставленный книгами, посреди которых в кресле восседал хозяин.
— О Боже! — Он вздрогнул, когда я вошел.
— Извините за беспокойство, — начал я, затем представился и после обычных формальностей объяснил, что хотел бы увидеть фреску в церковном склепе.
— В склепе? — переспросил священник. — Но он уж пятьдесят лет как заперт.
— Вы не дадите мне ключ?
Он покачал головой.
— Но почему?
Священник глубоко вжался в кресло. Он словно испугался чего-то.
— Не буду объяснять вам причину, вы все равно не поверите.
Но меня не зря считали упрямцем. Вот и сейчас я решил, что добьюсь своего. Окидывая взором погрязшую в хаосе комнату, я лихорадочно пытался найти способ войти в доверие к старику. Мне бросилось в глаза, что здесь больше всего книг о птицах.
— Вы изучаете соколов, обитающих в этих краях? — спросил я.
— О да! Замечательные птицы, мистер э-э...
— Блэйк.
— Орнитология интересует вас, мистер Блэйк?
— Очень, — солгал я.
Его глаза загорелись.
— Ну что ж, садитесь, устраивайтесь поудобнее. Надеюсь, не откажетесь от чашечки чая?
Мы разговаривали о птицах, точнее, говорил он: о мухоловках и зябликах, о поганках и гусях, о певчих птицах и трясогузках. Полчаса он с удовольствием пудрил мне мозги, а угощал так, словно я был его старым другом. Я попытался еще раз вернуться к теме склепа.
