Глава 1
Кошка была старая – очень старая – тем не менее она любила мурлыкать.
Когда темноволосая девочка, которая, казалось, прекрасно понимала, как нежны старческие тела, ласково почесала кошку под подбородком, та в ответ замурлыкала. Расценив это как предложение устроиться поудобнее, девочка, скрестив ноги, уселась прямо на пол комнаты, предназначенной для знакомства посетителей с потенциальными питомцами, куда их отправила сотрудница приюта «Коты-купидоны». С грацией престарелой балерины, страдающей артритом, маленькая рыжая кошка крошечными шажками приблизилась к девочке, забралась на колени, немного повозилась и наконец свернулась аккуратным клубочком. Закрыв глаза, животное заурчало ещё громче.
Пятилетняя Хлоя Курран не устояла и влюбилась в четвероногую красавицу со всей страстью детской души. Девочка повернулась и подняла огромные голубые глаза на высокого подтянутого мужчину, стоящего рядом:
– Это Пикси, папа, – прошептала она взволнованно. – Мамина Пикси!
– Джим, она, и правда, похожа на кошку Стеф, – сказала Мелисса, старшая из сестер Джима Куррана и по совместительству – хранительница домашнего очага, которая после смерти Стеф взяла на себя роль матери не только для Хлои, но и для самого Джима.
Мелисса с большой неохотой согласилась посетить приют, она изо всех сил старалась убедить Джима не брать домашнего питомца из незнакомого заведения со странным графиком работы. И теперь топталась в дверях, стараясь оценить реакцию Джима на упоминание о покойной жене.
Он был в порядке. Почти шесть лет прошло со дня смерти Стефани. Родственники могли бы уже успокоиться и перестать избегать разговоров о ней. Джим и Стеф испытывали друг к другу волшебные, неповторимые чувства, но он не неженка и не какой-нибудь несчастный страдалец.
– А разве не все рыжие кошки похожи? – спросил он.
– Нет, – ответила Мелисса.
Он решил поверить на слово, раз уж сам совершенно в этом не разбирался. В его жизни не было ни одной кошки с тех пор, как сбежала Пикси. С того самого дня, когда родилась Хлоя и умерла жена. Рыжая проказница выскользнула за дверь во время торопливых сборов в роддом. Джим тогда не мог заниматься поисками кошки – его жена рожала. Да и не думал он, что будет отсутствовать целую неделю. Когда они с Хлоей вернулись домой – уже без Стефани, которую они потеряли навсегда – Пикси и след простыл.
– Это Пикси, – с детской уверенностью заявила Хлоя.
– Доченька, мне кажется, ты ошибаешься, – сказал он, ласково проводя рукой по тёмным кудряшкам малышки. – Когда ты родилась, Пикси уже была старенькой, кошки так долго не живут.
– Это Пикси. Я знаю. Это киса с маминой фотографии, – возразила дочь, имея в виду фото, где Стеф – как шутил Джим – сжимала кошку «в смертельном объятии любви». Снимок стоял на комоде Хлои.
Курран сел на корточки рядом с дочкой и погладил животное по изящной треугольной голове. Та потянулась за его рукой и на несколько мгновений открыла нефритово-зелёные глаза, затянутые молочной пеленой. Кошка страдала катарактой – она, и правда, немало пожила на этом свете.
– Малышка, это не Пикси, даже если мамина любимица до сих пор жива. Она потерялась ещё в Нью-Йорке, до твоего рождения, а потом мы переехали в Чикаго. Это очень далеко. Она не дошла бы сюда своими ножками.
– Может, кто-нибудь её подвез.
В такие моменты дочь очень напоминала покойную жену. Бесполезно было спорить со Стеф, если та что-то решила. Также и Хлоя – цеплялась за понравившуюся идею, как голодный пёс за сахарную косточку.
– Папочка, давай возьмём её себе?
– Джим… – Мелисса предостерегающе коснулась рукой его ладони.
Джим почувствовал раздражение. Он и сам не дурак. Хлоя выпрашивала себе котёнка с тех пор, как научилась говорить. Неправильно воплощать её мечту в жизнь, взяв кошку, которая может не дожить до конца лета, не говоря уже об остальных годах детства Хлои.
Вообще-то, Джим собирался подарить котёнка ей на день рождения в следующем месяце, но четыре недели назад они переехали из района, где жили сёстры Джима со своими семьями. Там Хлою всё время окружали тёти, дяди, двоюродные и троюродные братья и сестры. Она тяжело переносила смену обстановки: скучала по всеобщему вниманию и постоянному присутствию кого-нибудь из членов семьи. Дочери нравилось быть самой младшей среди десятка братиков и сестричек.
Она уже несколько недель упрашивала Джима «пойти и просто посмотреть на котят» в приюте, который находился рядом с новым домом. По мнению Хлои, такое соседство стало единственным плюсом переезда. Джим сопротивлялся до последнего, но этим утром к ним заглянула Мелисса «проверить, как они тут поживают». Подобные визиты вошли у неё в привычку, также как и у двух других сестёр Джима. Он рассчитывал провести сегодняшний жаркий вечерок, обучая Хлою езде на двухколесном велосипеде, но появилась Мелисса – и Курран передумал. Возможно, он просто эгоистично не хотел делить это воспоминание ни с кем, кроме дочери. Поэтому Джим перешёл к плану «Б», надеясь, что сестра постарается сократить время посещения, ведь та не очень-то любила кошек.
Хотя, зная Мелиссу, мог бы уже догадаться, что идея не из лучших. Вот так они втроём очутились в «Котах-купидонах», и сестра бросала на Джима возмущенные взгляды.
– Дама в приёмной сказала, что тут есть очень милые котята. Хлоя, может, посмотрим на них, – попробовал он соблазнить дочку. Какая девочка предпочтёт старую тощую кошку симпатичному маленькому котёнку?
– Не пойду я смотреть котят, – ответила Хлоя. – Хочу Пикси.
Судя по всему, его – предпочтёт.
– Не уверен, что это хорошая идея, любимочка моя, – сказал он, настраиваясь на битву. Хлоя была доброй, весёлой, подвижной девочкой, но при этом обладала силой воли учителя йоги, недюжей целеустремленностью и взрывным характером. Больше всего Джима беспокоила вспыльчивость дочери. – Давай немного подумаем, прежде чем принимать решение.
Как только Хлоя осознала, что, возможно, сегодня у неё не получится выйти из приюта с Пикси на руках, лицо девочки помрачнело.
– Не хочу ни о чём думать! – она перешла на крик, кошка испуганно открыла глаза, и Хлоя понизила голос. – Я! Хочу! Пикси!
С сочувственным выражением лица Мелисса бросилась к ней, позабыв свои же предостережения. Если Хлоя чего-то «хотела», добрая тётя тут же зачисляла желаемое племянницей в разряд «жизненно необходимого». Джима ждал горячий спор.
– Тихо, милая, – проворковала Мелисса, – если ты, и правда, хочешь э-э-э… Пикси…
– Изи, – раздался женский голос из ниоткуда, разрезав возрастающее напряжение, как алмазный резец стекло. Джим повернулся лицом к новоприбывшей, а Хлоя подалась вперёд, стараясь рассмотреть её за ногами отца.
Из помещения, похожего на подсобку для чистящих средств, пятясь, выходила работница «Котов-купидонов». Она наклонилась вперёд, таща за собой ведро на колёсиках. Свободная футболка обтягивала симпатичную попку, а длинные мешковатые шорты с неровными краями игриво подчеркивали стройные бёдра и изящные загорелые икры, которые оканчивались парой поношенных кроссовок.
Вслед за возникшим было интересом пришла досада. Боже, если уж Джима так возбуждает вид согнувшейся уборщицы, то ему на самом деле пора снова начать ходить на свидания.
– Что, простите? – спросил он.
– Изи, – повторила женщина, не разгибаясь. – Кошку зовут Изи.
Она переступила порог кладовки, закрыла дверь и повернулась. Одежда уборщицы была неряшливой и пыльной. Волосы собраны в хвост на боку, но один локон не до конца прошёл сквозь резинку и торчал петлёй, как хохолок. Однако несуразный вид нисколько не портил женщину, напротив, придавал ей очарования и какую-то ненарочитую сексуальность.
Джим уставился на вошедшую, но вовсе не из-за её странной притягательности. Он смотрел во все глаза, потому что доктор Эдит Хенделмен – начальница исследовательского отдела в компании, куда девять месяцев назад Джим устроился исполнительным директором – была последней, кого он мог бы представить в качестве поломойки благотворительного приюта для животных. Эдит всегда казалась такой практичной и рациональной, её жизнь подчинялась строгому распорядку и здравому смыслу. До сего дня Джим готов был всю зарплату поставить на то, что единственные животные, с которыми имела дело доктор Хенделмен – это её лабораторные крысы.
Удивляясь пронзившему его удовольствию, Джим улыбнулся.
У Эдит были ничем не примечательные каштановые волосы и карие глаза. Он всегда считал, что фигурой она тоже похвастаться не могла. Но даже облачённую в лабораторный халат и сетчатую шапочку, язык не поворачивался назвать Эдит обычной. На самом деле, Джим уделял ей довольно много внимания. Чувствовалось что-то такое цепляющее в этой чудаковатой маленькой мышке. И, похоже, к подобным зверькам он испытывал особую слабость.
Однажды, проходя мимо лабораторий, он услышал смех Эдит. Проведя небольшое расследование, обнаружил её в кругу подчинённых. Она сидела, склонившись над микроскопом. Когда Джим спросил, по какому поводу веселье, она резко выпрямилась, бросила на него быстрый взгляд, покраснела и сделала безучастное выражение лица. Наконец один из сотрудников ответил:
– Ничего такого, босс. Лабораторные шуточки.
С тех пор Джим мечтал снова услышать её смех, увидеть настоящую, искреннюю улыбку, которая осветила бы радостью лицо Эдит, вместо того бледного подобия, которое иногда появлялось у неё на губах.
Она на мгновение замерла, и Джим заметил, как в карих глазах промелькнуло что-то вроде удивления, но утверждать с уверенностью не решился бы. Лицо Эдит, как всегда, ничего не выражало. Она неторопливо надела огромные резиновые перчатки и невозмутимо, будто каждый день встречалась с ним в кошачьем приюте, произнесла:
– Здравствуйте, мистер Курран.
– Привет, Эдит.
– Это плохое имя! – возмущенный детский крик заставил её переключиться на Хлою.
– Наоборот, – ответила доктор Хенделмен. – Это диминутив женской формы имени Измаил, моряка из приключенческого романа «Моби Дик, или Белый кит».
Хлоя нахмурилась.
– Что такое димму… диммутив?
– Диминутив, – поправила Эдит, по тону было понятно, что она привыкла исправлять ошибки окружающих. – Это уменьшительно-ласкательная форма слова.
– Ты знаком с этой женщиной, Джим? – холодно поинтересовалась Мелисса. Ей пришлось попридержать свой порыв облагодетельствовать племянницу, получив взамен горячее детское объятие, а сестра не любила, когда её прерывали.
– Да, мы вместе работаем. Доктор Хенделмен, это моя сестра, Мелисса Бендетти.
Но Эдит уже не слушала, она нагнулась, открыла какую-то бутылку и плеснула из неё в ведро. Резкий запах хлорки тут же заполнил помещение. Мелисса замахала рукой у себя перед носом, а Хлоя отодвинулась подальше.
– Всё равно Изи – плохое имя, её зовут не так, – настырничала дочь.
– Да? – спросила Эдит и шлёпнула мокрой шваброй по линолеуму, обрызгав Джима. Он отступил.
– Мою кисуню зовут…
– Прошу прощения, – обратилась к нему Эдит, прерывая Хлою, которая в ответ на такое обхождение ошеломленно моргнула. Дочь не привыкла, чтобы её прерывали, не говоря уже об игнорировании.
– Передвинетесь, пожалуйста, все вы. Девочка, возьми Изи и перейди вон в тот угол, – приказала доктор Хенделмен, а когда Хлоя просто молча уставилась на неё, добавила, – Или опусти кошку на пол. В любом случае побыстрее, прошу вас. Мне ещё три комнаты надо убрать перед уходом.
Мелисса недовольно фыркнула и возмущенно посмотрела на Джима, призывая его немедленно прекратить подобное безобразие: подумать только, кто-то вздумал указывать Хлое что делать! Такое право было только у Мелиссы и иногда – в очень редких случаях – у Джима.
Хлоя же, наоборот, выглядела скорее очарованной, чем оскорблённой. Осторожно опустив новую подружку на пол, она встала, потом также аккуратно взяла животное на руки, послушно переместилась в другой угол и снова села.
Эдит перевела взгляд на Джима. В глазах, обрамленных тёмными ресничками-иголочками, отражались ум и прямота. Куррану всегда казалось, что у неё кожа, как у ирландской девушки, живущей на берегу дождливого зелёного острова – кремовая, сияющая, будто покрытая свежей росой. Или Эдит просто вспотела от жары.
– Если это ваша дочь, – сказала доктор Хенделмен, – вы не должны позволять ей сидеть на полу в кошачьем приюте. Экскременты животных содержат огромное количество опасных бактерий и парази…
– О, ради Бога, Джим! – воскликнула Мелисса, бросившись к племяннице, схватила её за руку и подняла.
Кошка грациозно спрыгнула с рук Хлои, которая будто родилась с невидимым радаром, настроенным на всё новое и запретное. Поэтому тут же требовательно произнесла:
– Что такое экскременты?
Эдин на секунду задумалась, потом её лицо посветлело:
– Говно.
Хлоя охнула. Для неё это слово находилось под строжайшим запретом.
– Послушайте, – встряла Мелисса. – Даже то, что у вас докторская степень и вы работаете с Джимом, не даёт вам права произносить подобное при детях, особенно если они не ваши.
Эдит склонила голову на бок:
– Почему? Раз она не знает что такое диминутив, то слово «фекалии» ей тоже ни о чём не скажет. Я не права? Некоторые из моих коллег вместо термина «говно» используют…
– Нет, вы всё правильно предположили, – прервала её Мелисса. – Но в нашей семье так не выражаются.
– А как выражаются?
Эдит не стала ждать ответа, выжала швабру, намылила её и снова плюхнула на пол так, что брызги попали на дорогущие кожаные туфли Мелиссы. Та, охнув, отпрыгнула назад.
Эдит подняла голову:
– Я же просила вас отойти.
– Какое безобразие. – Мелисса резко повернулась к Джиму. – Начальство должно знать, что эта женщина отпугивает потенциальных клиентов.
– Успокойся, Мелисса, – тихо сказал Джим, отодвигая сестру подальше. – Эдит не хотела тебя обидеть. Она просто не очень-то хорошо умеет находить общий язык с людьми.
– Не очень хорошо? – повторила Мелисса. – Скажи уж – совершенно не умеет.
– Она такая, какая есть. Когда мы познакомились, Эдит спросила меня зачем «Глобал Генетикс» нужна говорящая голова.
Мелисса от удивления открыла рот:
– Ей надоела её работа?
Джим улыбнулся, наблюдая за Эдит и Хлоей, разглядывающих друг на друга, как обитатели разных планет. Они не обращали никакого внимания на них с Мелиссой.
– Во-первых, я не могу её уволить, она мне не подчиняется. А во-вторых, она не хотела меня обидеть. Просто услышала фразу и повторила, не понимая сарказма. Она не похожа на других людей. Её не привлекают сплетни и пустая болтовня. Наверное, поэтому ей и поручили уборку.
– Такое впечатление, что она тебе симпатична, – обвиняющее произнесла Мелисса.
Он пожал плечами. Эдит на самом деле ему нравилась, несмотря на то, что совершенно не умела ладить с окружающими. Проведя в её обществе достаточно времени, Джим понял, что в ней нет ни крупицы подлости или злобы. На вид самая обычная девушка, хоть и гений, Эдит обладала социальными навыками Маугли.
– Я считаю, что она особенная.
Мелисса покачала головой:
– Эти туфли тоже особенные. Я несколько месяцев ждала скидки и сегодня надела их всего второй раз.
Видимо, обрызгав обувь Мелиссы, Эдит переполнила чашу её терпения.
– Я этого так не оставлю. Пойду поговорю со старой кошёлкой в приёмной. Скорее всего, это заведение принадлежит ей, – сказала сестра и удалилась.
Джим взглянул на доктора Хенделмен – она, конечно, всё слышала.
– Я же попросила её отойти, – тихо оправдалась она.
Джим мог только посочувствовать. Эдит не виновата, что выросла такой неприспособленной. Согласно личному делу, она окончила школу в четырнадцать лет, колледж – в пятнадцать, а в двадцать уже получила вторую докторскую степень. И теперь, всего в двадцать восемь лет, Эдит уже три года как возглавляла исследовательский отдел «Глобал Генетикс». Подчиненные её обожали, по крайней мере те из них, кто не считал чересчур прямолинейным чокнутым гением.
– Не подозревал, что вы любите кошек, Эдит, – сказал Джим.
Она моргнула.
– Да, я нахожу интересным, как в них одновременно сочетаются стремления к домашнему очагу и независимости.
Это прозвучало так, будто для того чтобы любить котов нужна какая-то причина. Он улыбнулся:
– И давно вы тут работаете?
– Стала волонтёром чуть больше четырёх лет назад.
– Я и не знал.
Честно говоря, он много чего не знал о её жизни за пределами «Глобал Генетикс». Эдит была очень скрытной.
– А зачем вам знать это? – спросила она удивлённо.
«Потому что ты мне интересна?» – подумал он, но вслух ответил:
– Просто, когда часто общаешься с человеком, то такие вещи рано или поздно всплывают в беседе.
– А, – произнесла Эдит и вернулась к уборке.
Хлоя прошла по периметру комнаты, избегая мокрых участков, и встала рядом с доктором Хенделмен, напряженно хмурясь. Джим с весёлым изумлением наблюдал за ними. Наконец-то дочке встретился человек, который не был очарован и порабощен одним только видом черных кудряшек и больших голубых глаз. По всей видимости, это пошатнуло устои детского мира.
– Её зовут не Изи, – радостно проинформировала Хлоя. – А Пикси. Мы заберём её к себе домой.
– Нет, не заберёте, – откликнулась Эдит и, не снимая синей перчатки, запястьем заправила за ухо упавшую на глаза прядь волос. – Изи живёт в приюте, её дом здесь.
Ну вот, проблема решена. Джим встал на колени рядом с дочерью:
– Извини, милая.
– Но это же мамочкина кошка! – не уступала Хлоя. – Нельзя оставлять её тут.
Джим провёл рукой по волосам. Ему нравилась вера дочери в то, что всё на свете возможно. Принуждать её отказаться от маленьких чудес, которые она сама для себя придумывала – ненужная жестокость. Хлоя ещё совсем малышка. Но как убедить её, что старой кошке лучше в приюте, не говоря о том, что это не Пикси? Вдобавок Джим не хотел, чтобы дочка думала, что он способен бросить на произвол судьбы питомицу Стеф.
Видимо, решив, что главное препятствие между ней и кошкой – это Эдит, Хлоя пустила в ход тяжёлую артиллерию. Подняла большие голубые глаза на добрую тётю и тихим горестным голосом пожаловалась:
– Моя мамочка умерла.
Джим вздрогнул. Последнее время Хлоя частенько использовала эту уловку, и она всегда безотказно действовала. Как-то совершенно неожиданно за последний год его сладенькая малышка стала великим манипулятором.
Курран думал, что Эдит тут же бросит швабру, схватит Хлою на руки и пообещает ей не только выбранную кошку, но и десяток четвероногих друзей в придачу, а также приходить каждый день и самой убирать за ними туалеты.
– Моя тоже, – ответила Эдит. – Как это связано с твоим намерением взять Изи?
У Хлои отвисла челюсть. С широко открытым ртом дочь ошеломлённо уставилась на Эдит. Джим разразился хохотом, но потом, смутившись, замаскировал его кашлем. Грешно смеяться над разговорами о покойных матерях.
В дверном проёме появилась Мелисса, выражение её лица оказалось совсем не радостным. Джим посмотрел на свою маленькую, беззащитную девочку со старой рыжей кошкой на руках, которая в самом деле напоминала Пикси. Он обещал Хлое, что та сможет взять любого понравившегося зверька. Чувство вины убило желание смеяться.
Прежде чем Джим успел опомниться, у него вырвалось:
– Может, вы найдёте другую кошку для приюта?
Эдит открыла рот, чтобы ответить, но не успела – Мелисса опередила:
– Послушайте, кошке с Хлоей будет намного лучше, – произнесла она, как будто готовилась достать чековую книжку и сказать: «Назовите вашу цену». – У неё появится прекрасный дом, хорошая еда, куча игрушек, и она сможет спокойно бегать по округе.
– Вы собираетесь выпускать её из дома? – спросила Эдит.
– Конечно, – ответила Мелисса. – Кошки – свободолюбивые создания.
– Нет, нет и ещё раз нет, – возразила Эдит. – Это такая же глупость, как и миф о том, что кастрация животных подрывает их дух. Средняя продолжительность жизни кота или кошки, которых не выпускают из дома, равняется четырнадцати годам, тогда как бродячих питомцев – только четырём. Для последних выше риск заболеть, подцепить паразитов, попасть под машину или пострадать в драке с другими зверями. Кроме того, по мнению учёных, бродячие коты представляют вторую по величине опасность для популяций птиц по всему миру. Исходя из предположения, что каждая кошка хотя бы раз приносила домой одну мертвую птицу, в 1997 году британские исследователи доказали, что девять миллионов кошек – общая численность животных на территории страны – за шестимесячный период наносят огромный ущерб дикой природе, убивая от 25 до 29 миллионов пернатых. Поэтому одно из условий, которое наш приют предъявляет будущим владельцам – это письменное обязательство не выпускать питомца из дома.
– Двадцать пять миллионов птиц? Глупости какие. Не верю я в подобную ерунду, – заявила Мелисса. – Коты ненавидят, когда их запирают в доме, как в тюрьме. Это неестественно.
Эдит, нахмурившись, посмотрела на Джима:
– По всей видимости, дальнейшая дискуссия не имеет смысла. Эта женщина из тех, кого не интересуют объективные факты и доказательства. Что мне ей сказать?
За тот год, что он проработал в «Глобал Генетикс», Джим взял добровольное шефство над Эдит, стараясь развить её социальные навыки.
Мелисса покраснела как рак и уставилась на обидчицу в упор:
– Прошу прощения? Из кого это «из тех»?
Эдит кивнула и с радость просветила:
– О, это довольно распространённый феномен. Многие люди верят искренне, но безосновательно. Они эмоционально привязываются к своим убеждениям. Исследования доказали, для таких индивидуумов любые доводы и факты не имеют значения, они всё равно продолжают настаивать на своём.
– «Эта женщина из тех» подождёт тебя в машине, Джим. Не задерживайся, – раздраженно объявила Мелисса и удалилась, стуча каблучками.
Хлоя подняла глаза на Джима, её нижняя губа дрожала, Эдит выглядела растерянной, а кошка продолжала мурлыкать.
– Папочка, пожалуйста, давай возьмем Пикси? – прошептала дочь.
Джим встретился взглядом с Эдит:
– Обещаю, что не буду выпускать старушку на улицу. Может, вы заведёте другую «приютскую» кошку?
Она ответила не ему, а Хлое. Эдит села на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с малышкой и сказала:
– Не то чтобы мы не желали отпускать Изи. Она сама так решила. Другие люди пытались взять её, и редко кому удавалось вынести Изи из приюта. Двое смогли привезти её к себе домой, но потом вернули – она орала, не переставая. Я не хочу заставлять её проходить через это снова. Она стара. И хочет жить тут.
Эдит бросила на него косой взгляд:
– Интереснейший пример привыкания домашнего животного к месту обитания. Особенно необычно то, что это произошло в столь преклонном возрасте. Мне бы хотелось больше знать о судьбе Изи. Скорее всего, разгадка довольно проста и заключается в её когнитивной памяти.
Джим слабо улыбнулся. Несколько секунд назад Эдит могла бы сойти за обычную девушку.
Он положил руку на плечо дочери:
– Кошечке здесь нравится, Хлоя.
Она затрясла головой:
– Пикси не хотела ни с кем идти, потому что она не ихняя. Она ждала нас.
Эдит выпрямилась и подошла к запасному выходу. Достала связку ключей, отключила сигнализацию и открыла дверь:
– Давай, попробуй вынести её отсюда.
Ни тени сомнения не появилось на лице Хлои, когда та проследовала к двери с кошкой на руках. Животное начало ерзать, затем вырываться, потом орать. Джим бросился вперёд, переживая, как бы кошка не поцарапала Хлою, но рыжая питомица уже вырвалась из рук, спрыгнула на пол и посеменила назад.
Хлоя тоже вернулась, явно чувствуя себя обиженной и преданной. Она посмотрела на Джима:
– Папа, почему она убежала? Я ей не понравилась?
– Понравилась-понравилась, – ответил Джим. Подтверждая его слова, кошка снова подошла к Хлое и с урчанием стала тереться о её ноги. – Она просто не хочет уходить. Это не Пикси, милая.
– Пикси, – прошептала дочь, протянув руку, чтобы погладить рыжую кошечку по треугольной голове.
Хлоя вздохнула, и сердце Джима сжалось – впервые его дочурку отвергли.
– Может, ей надо привыкнуть, – предположила она. – Вы разрешите ей пойти со мной, если она захочет?
– Если Изи согласится уйти с кем-нибудь, мы совершенно точно не будем её удерживать, – заверила Эдит слегка хрипловатым голосом.
– Правда-правда? – спросила Хлоя.
– Правда, – подтвердила Эдит.
– Хлоя, пойдём посмотрим на других кисок, а? – предложил Джим.
– Нет, – отчеканила дочь, потом выпрямилась и взяла его за руку. – Мне не нужны другие. Пошли домой.
– Хорошо, малышка, – сказал он, ведя Хлою к выходу. – Завтра съездим в ещё один приют, посмотрим на тамошних обитателей.
Услышав это, она резко остановилась и изо всех сил сжала руку Джима. Он опустил взгляд:
– Что такое?
– Папочка, нет! – воскликнула Хлоя. – Пикси меня не знает, как только мы познакомимся поближе, она сразу согласится пойти с нами. Вот увидишь.
Чёрт!
– Хлоя…