ПРОЛОГ
Легенда о «Санктуарии»
«Можешь забрать мою жизнь, но сломить меня тебе не удастся никогда.
Так что покажи, на что осмелишься ты…
И я определенно отвечу тебе тем же».
Эти слова, написанные на французском, до сих пор покоились на крышке стола Николетты Пельтье, где она вырезала их своим медвежьим когтем после смерти двух сыновей. Это не было простым девизом; это – ее заявление миру, забравшему у нее детей. Ужасная трагедия толкнула ее на создание самого известного среди оборотней пристанища.
«Санктуария».
Более века она владела известным баром и рестораном «Санктуарий», располагавшимся на углу Урсулинок и Чартров в Новом Орлеане. Где она правила, как королева в своем королевстве. Медведица, мать двенадцати детей, ежедневно боровшаяся с горем по сыновьям, которых похоронила.
Не прошло и дня, чтобы она не оплакивала их.
А затем война постучалась в их дверь. Будучи верной своей природе и словам, которые вырезала как постоянное напоминание о своей силе, она сделала все, чтобы одержать верх и защитить своих детей.
Но любовь к ним стоила ей жизни. Когда враги вознамерились уничтожить пару ее дочери, Николетта бросила последние силы на защиту волка, дабы уберечь Эйми от мук, которые принесли бы ей похороны любимого.
Трагедию ее потери ощутил весь совет Вер-Охотников. Николетта стала такой же легендой, как и клуб, которым она владела. Клуб, который приветствовал всех существ и обещал им безопасность и защиту до тех пор, пока те следовали одному простому правилу:
«Приходи с миром. Или уйдешь по частям».
С ночи смерти Николетты, ее дети пытались продолжить дело без поддержки и руководства матери. Теперь «Санктуарий», более не являясь пристанищем, официально признанным советом Омегриона, находится вне законов, которые когда-то защищали владельцев и посетителей клуба.
Дев Пельтье спокойно к этому относился. Ему все равно никогда не нравились правила.
Но война, постучавшаяся в двери, не закончена.
Это был лишь первый бой…
ГЛАВА 1
– Мне кажется, или весь мир окончательно отупел?
Стоя перед главным входом в клуб «Санктуарий», принадлежавший его семье, Дев Пельтье засмеялся, услышав голос своего брата Реми. Они были двумя из четырех однояйцевых близнецов… и эта реплика была так несвойственна его угрюмому брату, что Деву пришлось встряхнуть головой.
– С каких это пор ты ведешь себя как Сими? – спросил он, не снимая наушники, которые носил так часто, что без них чувствовал себя странно.
– Ну, да… – фыркнул Реми, – будто я чертова демоница-гот, одетая в корсет, вычурную юбку и колготки, пытающаяся проесть путь через меню… и персонал.
О да, Сими определенно подходила под это описание.
Но Дев просто не мог не подколоть его.
– Я всегда знал, что ты ненормальный, mon frere[1]. Это лишнее тому подтверждение. Может, нам следует называть тебя Франк-н-Фуртером[2] и бросать в тебя мелкими сосисками всякий раз, когда ты мимо проходишь?
– Заткнись, Дев, пока я не вышел из себя и не стал одним из трех близнецов.
Ну, конечно. Очевидно, Реми забыл, кто научил его драться.
– Ну, давай, салага. У меня как раз пара новых ботинок, которым так и хочется оказаться на чьей-то…
– Может, вы двое прекратите драться у всех на виду? … И повзрослеете заодно. Клянусь, я приготовлю из вас тушеную медвежатину, если вы не прекратите. – Эйми перешла на французский, родной язык, и продолжила ругаться на них.
Дев сдержал остроумный ответ на враждебный тон сестры, встреченный одобрениями остального персонала, чьи наушники позволяли им слышать каждое слово.
Говоря по правде, ему и его семье не нужна гарнитура, чтобы общаться. Часть бытности оборотнем заключается в том, что они могут проецировать свои мысли, находясь на допустимом расстоянии друг от друга… хотя у кого-то это получается лучше, чем у других. Но среди простых людей, работавших на них, это вызовет подозрения, а у постоянных посетителей особенно. Поэтому они носили гарнитуру, пытаясь хотя бы казаться нормальными.
Да уж, конечно. Нормальность давным-давно помахала на прощанье его семье и всему его виду. Но какого черта?
Он посмотрел на наушники.
И все-таки Дев снял их, когда разглагольствования сестры на французском напомнили ему о матери, и неожиданная волна горя нахлынула на него. Как же он скучал по тому, как она отчитывала его на родном языке…
Кто бы мог подумать? Из всех вещей, по которым можно скучать…
«Я, должно быть, на голову болен». И все же, резкий голос матери преследовал его из прошлого:
«Ты должен вырасти, Деверо… Ты больше не детеныш. Уже как две сотни лет. Для чего ты так издеваешься над братьями и сводишь меня с ума? Mon Dieu![3] Ты когда-нибудь в могилу меня сведешь своим поведением. Неужели ты не можешь хоть раз прикусить язык и сделать, как я прошу? Как мы можем положиться на тебя, если ты продолжаешь вести себя, как ребенок? Разве ты ничему не научился»? Дев вздрогнул, вспомнив выражение лица, с которым она читала ему ежедневные нотации.
Лица, которое он больше никогда не увидит, и голос, который однажды полностью исчезнет из его памяти.
Как же он ненавидел перемены.
Более века Дев стоял у дверей «Санктуария», наблюдая, как приходят и уходят различные существа. Страж более чем в одном смысле слова, он не останавливал людей. Но приходящим сюда сверхъестественным посетителям он всегда объяснял правила «Санктуария» и то, какие проблемы у них возникнут, если они затеют драку, а также советовал решить, кто является их союзниками.
На всякий случай.
Теперь же он стоял на посту, дабы убедиться, что враги не разрушат их клуб окончательно, когда его только-только восстановили после боя, оставившего глубокий след в их сердцах.
«Я скучаю по тебе, маман». Так же, как и по отцу.
Имущество они могли заменить. Сцену можно восстановить, а стойки переделать. Дым выветриться.
Но его родители…
Они ушли навсегда.
Новая волна горя нахлынула на него, из-за чего он разозлился. Дев изо всех сил сдерживался, чтобы не отправиться вслед за напавшей на них стаей волков. Если бы в этом случае Омегрион – правящий совет – не начал выслеживать и убивать его семью, он бы не колебался. Но рисковать он не станет. Дев не будет в ответе за смерть члена своей семьи.
Даже своего брата Реми.
Стольких из его семьи убили прямо у него глазах…
«Я действительно хочу уйти».
Эта мысль становилась все более и более привлекательной. Даже после того, как «Санктуарий» снова открылся, в Деве горело желание к перемене мест. Единственная причина, по которой он оставался здесь, так это просьба матери находиться рядом с семьей и помочь защитить младшую сестру.
Теперь его мать мертва, а у Эйми была пара…
Оставаться здесь уже не было такой необходимостью, как раньше. Каждый день ему хотелось пойти своим путем. Он – медведь, и в большинстве самцов природой заложено желание найти пару и создать собственный клан.
«Что я здесь делаю?»
Он был им не так уж и нужен. Когда началось сражение, они тут же узнали, как много у них союзников. И их число впечатляло. «Санктуарий» выстоит. Ему не обязательно оставаться здесь и защищать вход.
И все же…
«Я действительно ненавижу перемены».
«Ты просто встревожен. Это пройдет. Вот увидишь». Кроме того, ему не нужна пара. Никогда. Жизнь и так сложна в попытках угодить самому себе. Боги ему в помощь, если когда-нибудь он должен будет угождать кому-то еще.
Просто все, что случилось за последние несколько месяцев, сильно потрясло его. Он чувствовал себя потерянным… как будто оказался далеко от причала без двигателя или весла под рукой. Перемены всегда давались ему нелегко, а в последнее время их было столько, что ему хотелось просто все бросить и начать где-нибудь все с чистого листа.
Найти свое место… даже если придется отправиться в прошлое. Куда-нибудь, где ему не будет казаться, что из-за угла вот-вот выйдут родители, где ему не придется сидеть на их любимой мебели. Где воспоминания не будут преследовать его.
Или, если точнее, не будут причинять ему боль.
Рев приближающегося мотоцикла прорвался через его мрачные мысли. «Буза». Дев узнал байк по хриплому стону двигателя – у них был неповторимый звук, безошибочный для каждого, знающего свой байк. Многие Вер-Охотники пользовались мотоциклами как средством передвижения, включая его самого и братьев. В отличие от машины, байк легче телепортировать, и на улице нет ничего быстрее для ухода от врагов.
Или чтобы гнаться за ними.
Но у этого был особый рев, свидетельствующий о том, что его модифицировали для максимальной скорости и исполнения.
Ожидая увидеть лидера Темных Охотников – Ашерона – на черной «Хаябуза», Дев нахмурился, увидев красный байк, приближающийся с такой скоростью, что было удивительно, что за ним не гналась полиция. Водитель миновал въезд, затем нажал на тормоза, скользнув к тротуару и оставив за собой облако сгоревшей резины. Переднее колесо поднялось, а затем байк направился к нему. Как только тот подъехал к бордюру, колесо со стуком опустилось, и ездок рывком припарковал мотоцикл прямо перед Девом, подняв при этом заднее колесо.
Несмотря на то, что лихач был высок и прекрасно сложен, по изгибам, обтянутым защитной кожей, Дев понял, что это женщина.
Скорее всего, сексуальная, и это определенно привлекло его внимание.
Не желая показывать, что он впечатлен продемонстрированными навыками, Дев скрестил руки на груди, когда водитель снял свой шлем и освободил копну непослушных, обольстительных светлых волос, ниспадавших на плечи. Копну кудрей, очерчивающих ее восхитительное лицо. Не ошеломляющее или идеальное, но экзотичное. Другое. Более того, ее черты соблазняли, и он не мог не задуматься, как бы она выглядела с утра, когда эти кудри рассыпаны по ее обнаженному телу…
Ее аура буквально светилась радостью жизни, и это заразительно – как будто она наслаждалась каждой секундой, которую ей посчастливилось прожить. Однако байк она водит как самоубийца.
– Будешь продолжать так ездить, убьешь кого-нибудь.
Она перекинула ногу через сиденье и подошла к нему сексуальной, соблазнительной походкой, которая, он уверен, не одного мужчину свела в могилу, вызвав сердечный приступ. На ней красовалась пара байкерских ботинок «New Rock» с пламенем по бокам. Ее темно-карие миндалевидные глаза горели озорством, когда она расстегнула свою куртку и окинула Дева пылким взглядом.
– Я убиваю лишь тех, кто заслуживает этого, и потрошу их с превеликим удовольствием.
Черт, она – самая сексуальная женщина, какую он когда-либо видел. Его тело немедленно среагировало на нее. И Дев задумался, будет ли она такой же раскрепощенной в постели.
Она сняла куртку, перекинула ее через плечо, держа одной рукой, затянутой в перчатку, демонстрируя ему обтягивающую черную рубашку, а потом наклонилась к нему. Теплый запах женщины и кожи заставлял медведя внутри него сесть и мурлыкать, и все, что он мог сделать, так это не уткнуться носом в эту нежную шею, которая так и манила попробовать ее.
– Отвечая на твой вопрос, Медведь… В постели я такая же неистовая, как и на улице. Просто, чтобы ты знал, – подмигнула она.
При этих словах член Дева дернулся против его воли, и он принял на заметку, что она могла читать его мысли. Он перевел взгляд с ее глаз к глубокому декольте, приподнятому черным лифчиком. И около ее правой груди виднелась метка в виде лука и стрелы, точно говорившая ему, кто и что она такое – хотя он и так догадался об этом по ее силам и тому, как проблескивали клыки, когда она говорила. Черт, похоже, даже богиня Артемида не смогла сопротивляться чувству, которое вызывало это соблазнительное тело, когда обратила ее.
– Я не знаком с тобой, Темный Охотник.
Она поправила висевшее на шее ожерелье в виде ряда черных черепов.
– Мы встречались. Правда, мельком. Времени не хватило даже на то, чтобы познакомиться.
Дев нахмурился, пытаясь вспомнить их встречу.
Нет, определенно нет. Он бы обязательно запомнил эту Охотницу, если бы видел ее прежде – даже века назад. Даже если бы был мертв. Она не из тех женщин, о встрече с которой мужчина легко забывает.
– Должно быть, ты виделась с одним из моих братьев. – Большинство людей не могли отличить их друг от друга – из-за абсолютной идентичности, к тому же, и Шериф, и Куин сменяли Дева у входной двери. Она, несомненно, спутала его с одним из них. – Нас четверо близнецов, и я очень похож на своих братьев.
– Знаю, – она отрицательно покачала головой. – Встречалась со всеми вами. Я была здесь в ночь, когда волки напали. – Ее пристальный взгляд поднялся на крышу, где остался небольшой след от пожара, возникшего из-за их борьбы, ее глаза потемнели, наполнившись сочувствием. – Я действительно сожалею о твоих родителях… и о том, что мы не защитили их лучше.
Дев не знал почему, но эти слова его тронули.
– Спасибо за помощь. Я знаю, вы сделали все, что смогли. – Все они. Но враги в несколько раз превосходили их числом. По правде говоря, было чудом, что хоть кто-то из них выжил.
Без Темных Охотников и их союзников они бы не выстояли.
На ее лице промелькнула тень боли, будто в этих словах были погребены ее собственные демоны.
– Да, но иногда этого не достаточно, и никакие искренние извинения тут не помогут. Как я уже сказала, мне действительно жаль. Обо всем. – Она заглянула внутрь и вернулась к прежней живости. – Меня зовут Сэм Сэвидж.
Самия Сэвидж…
Он слышал, как это имя на протяжении веков служило предметом толков среди других Охотников. Она была одной из самых яростных и получила это прозвище в знак уважения к своей жестокости в бою. У всех Темных Охотников, бессмертных убийц, защищавших людей, за спиной ужасающее прошлое. У каждого свое, но у всех имелась одна общая черта: кто-то предал и убил их настолько грязным способом, что они продали души греческой богине Артемиде ради единственного акта мести своим предателям. На подобное просто так не решаются, и он не смог не задуматься, что же такого могло случиться с Сэм, чтобы она продала свою душу.
Кто убил ее, и почему из-за этого она стала настолько жестокой, что даже самые отважные Охотники старались держаться от нее подальше? Во всех слышанных им историях не было ответов. В них лишь говорилось, что эта женщина жила ради сражений.
И чем они кровавей, тем лучше.
– Ты была генералом амазонок в конце Троянской войны. – Сэм, внучке их величайшей королевы Ипполиты, пришлось стать одной из тех, кто сопровождал Елену домой после войны. И это было чрезвычайно сложно, учитывая, сколько греков хотело убить ее за то, что она развязала войну, державшую их вдали от дома больше десятилетия.
Уголок ее рта приподнялся.
– Ты говоришь об амазонках, как будто это что-то плохое.
Дев засмеялся.
– Встречался с несколькими из вас за прошедшие века. Не плохие, просто… интересные.
Амазонки были избранными людьми богини Артемиды. Вот почему многие из них стали Темными Охотниками. Собирая армию, сражающуюся за человечество против сверхъестественных хищников, Артемида всегда ставила амазонок на первое место, и ходили слухи, что им платили раз в десять больше, чем остальным Темным Охотникам. Немного фаворитизма, из-за которого другие Охотники не особо любили амазонок в своих рядах.
Для Дева же это означало, что ему нужно приглядывать за ней, поскольку обычно амазонки были бесцеремонными тусовщицами, которым нравилось с кем-нибудь поцапаться.
– Так что привело тебя сюда? – спросил он, сменив тему на более относящуюся к делу.
Сэм ответила не сразу.
– Даже не знаю. Я чувствую, что приближается нечто опасное. Вот я и подумала, что устрою тут засаду, схвачу это за горло и раню прежде, чем оно причинит кому-то вред.
– О, детка, разве ты не знаешь, что здесь опасен только я?
– Ты заигрываешь со мной? – спросила она, сморщив носик.
– Зависит от того, будешь ли ты бить меня по заднице, раздевшись при этом догола.
– Тебе нравится, когда тебя бьют по заднице? – сказала она, одарив его удивленным взглядом.
– Не совсем, но пока ты будешь делать это голой, я буду даже счастлив…
– Извращенец, – засмеялась она. – Мне это нравится.
Дев понятия не имел, почему флиртует с ней. Хоть он распутничал, как и любой его брат без пары, обычно он не тратил время на женщин, если заранее знал, что с ними у него ничего быть не может. А секс с Темными Охотниками был ключевым табу в их мире… по многим, многим причинам.
Но, казалось, он не мог с собой справиться. Было в ней что-то, что влекло его прямо к самоубийству.
– Вообще-то, скорее озабоченный. Мой последний раз был давненько.
– Исключительная честность, – заметила она, резко вдохнув сквозь зубы. – Неплохая перемена. Большинство мужчин сначала бы прибегли к лести.
– Я бы сказал, что жизнь слишком коротка, чтобы ходить вокруг да около, – пожал он плечами, – но у меня впереди века, а у тебя вечность, так что это не про нас. Поэтому скажу лишь, что не люблю играть в игры или приукрашивать вещи, так что оставим все, как есть.
– Медведь по мое сердце, но разве ты не знаешь, что между нами не должно быть тесных отношений?
Дев пожал плечами.
– Мне не нравится следовать правилам.
Она обвела своим пылким взглядом его тело, сводя с ума его гормоны.
– Мне тем более.
– Да уж, это видно по тому, как ты водишь.
Сэм действительно не хотелось быть очарованной стоящим перед ней вер-медведем, но, по правде говоря, она не могла ему сопротивляться. Что-то в нем заставляло ее улыбаться. Не только его безумная сексуальность. Или улыбка, которую должны объявить вне закона.