Пролог
Посеребренный мех, зубы цвета слоновой кости вспыхивают в сумерках, волк мягко ступает сквозь тьму по гладкому мрамору пола к каменному столу. Гигантская комната, черные свечи мерцают в настенных подсвечниках. Листья и виноградные лозы украшают витиеватую лепнину. Под рыжевато-коричневой шкурой перекатываются мышцы, пума прыгает к столу, сверкают желтые глаза. Высокие, узкие окна закрыты черными шторами. Огромный филин, раскинув когтистые лапы и крылья, парит над каменным столом. Воздух провонял запахами животных. Гадюка, свернувшись на столе, обнажила клыки. Орел, громадный медведь. Ягуар хлещет хвостом. Воздух потрескивает от темной энергии. В замысловатом подсвечнике на крышке эбеновой шкатулки горят черные свечи. Кружит ястреб. Атами, украшенный единственным кроваво-красным рубином. Шакал и ласка, оба жадно голодны. Ненасытный волк. Все приближаются к большому круглому каменному столу, на котором лежит связанный волчонок, его глаза распахнуты от ужаса, маленькое тело дрожит. Одна за другой гаснут свечи. Темнота становится густой, абсолютной. И волчонок воет…
Я резко вскочила, сердце колотилось в груди. Я еще слышала эхо отчаянного волчьего крика, а тьма вокруг… была всего лишь темнотой моей спальни посреди ночи. Я была в своей собственной комнате, в своей кровати, но сон все еще был со мной, яркий, вселяющий страх.
«Хантер, ты нужен мне!» – я, не раздумывая, послала ведьминское сообщение своему парню, Хантеру Найэлу.
Я немедленно ощутила его ответ: «Я в пути».
Я взглянула на будильник. Шел только четвертый час утра. В своей фланелевой пижаме я спустилась вниз, чтобы дождаться Хантера.
Ему понадобилось всего десять минут, чтобы приехать. Но мне казалось, что прошло больше десяти лет, пока я нервно вышагивала по гостиной. Кошмар нисколько не исчез. Казалось, он до сих пор здесь, словно стоило мне закрыть глаза – и я оказалась бы прямо там.
Почувствовав приближение Хантера, с хрустом идущего по корке старого снега на нашей лужайке, я выглянула в окно. Его светлые волосы торчали шипами вокруг головы, а своим магическим зрением я различала на бледном, высеченном лице розовые следы, оставленные хлещущим холодным ветром.
– Что случилось? – без предисловий спросил он, как только я открыла переднюю дверь.
– Мне приснился сон, – я втянула его внутрь, распахнула пальто и спрятала лицо на его покрытой свитером груди.
Он ласково убрал волосы с моего лба:
– Расскажи мне.
Стоя в кольце его рук, я шепотом, так, чтобы не разбудить семью, пересказывала свой сон. Пока я говорила, картины видения, казалось, парили в воздухе вокруг меня, волк, смотрящий с вожделением, желтые ищущие глаза филина, ищущие. Я хотела скрыться от этих глаз, хотела помешать им найти меня.
«Стоп. Это не реально,» – сказала я себе.
– Не знаю, почему это так напугало меня, – сбивчиво закончила я. – Это был всего лишь сон. Меня там даже не было.
Но Хантер не сказал того, что обычно говорят, чтобы успокоить. Вместо этого мгновение он молчал, ласково постукивая пальцами по моим плечам. Наконец он произнес:
– Думаю, что я должен сообщить об этом совету.
Мое сердце сжалось.
– Совету? Ты считаешь, это настолько серьезно?
Он покачал головой, зеленые глаза помрачнели.
– Я не знаю. У меня нет опыта в толковании снов, но что-то меня беспокоит, очень беспокоит.
Я сглотнула.
– О, – произнесла я слабым голосом.
– Морган? – с лестницы до меня донесся заспанный голос отца. – Ты там? Что ты делаешь в такое время?
Я резко обернулась.
– Просто взяла чего-нибудь попить, – крикнула я. – Иди спать, пап.
– Ты тоже, – пробормотал он.
Мы с Хантером посмотрели друг на друга.
– Я позвоню тебе, – прошептал он.
Я смотрела, как он исчезает в темноте. А потом я вернулась в свою комнату и бессонно лежала там, полная страха, ожидая наступления рассвета.
Глава 1. Пророчества
2 марта, 1977
Мне снова снилась Ирландия. Как всегда, сон оставил после себя бессмысленную тоску. Это всего лишь образ, обманчиво простой, наивно реальный: маленькое детское платье из кремового льна развивается на веревке на фоне открытого синего неба. Позади него виднеется трава на склоне у подножия Слив Кэроуфин, огромной скалы, гребень которой имеет форму головы ящерицы. Я помню, местные жители называют ее Дракон Беллинайджел, хотя я полагаю, что, скорее для туристов, нежели по какой-то другой причине.
Так почему Беллинайджел по-прежнему является мне во снах? И какие выводы я должен сделать из того, что сон возвращается, когда мне уже восемнадцать, за два дня до моей свадьбы с Граньей? Если у всего есть значение, как нас учат, то что это означает? Меня предостерегают от брака? Нет, это кажется невозможным. Это платье снилось мне с восьми лет.
Кроме того, Гранья на третьем месяце беременности, носит моего ребенка. И она хорошая партия. В нашем ковене, Лиатхе, ее семья одна из самых богатых. Но, самое главное, ее мать – верховная жрица Лиатха, и других детей у нее нет, а Гранья не амбициозна и не стремится стать лидером ковена. Она с радостью отдаст эту роль мне. Я всегда знал, что однажды возглавлю Лиатх. Будучи зятем Грир МакМередок, я с легкостью смогу получить власть. Вместе Гранья и я воспитаем династию, полную истинной магии Вудбейн.
Нимхид
В 8:30 небо все еще сохраняло бледность раннего утра. Я ехала на юг по автостраде штата Нью-Йорк. Движения на дороге почти не было, и в холодном январском воздухе мир казался тихим и неподвижным. Бри Уоррен, Робби Гуревич, Рейвин Мельцер и кузина Хантера, Скай Эвентайд теснились на заднем сиденье Das Boot, моей огромной Плимут Вэлиант 71 года. Все спали – Рейвин практически навалилась на Скай, Бри прижималась к Робби. Единственным, кто не спал, был Хантер на соседнем сиденье. Взглянув на него, я увидела его точеный профиль, внимательно изучающий карту. Иногда я задумывалась, прожил ли Хантер хотя бы секунду без этой напряженной сосредоточенности? Он наверное, даже спал напряженно?
Возможно, в ближайший уик-энд я это выясню. Мы вшестером собирались пробыть в Нью-Йорке четыре ночи. Я никогда еще не проводила с Хантером столько времени, и что-то глубоко во мне пело от радости того, что он так близко. Многое между нами было в новинку, но без всяких сомнений, я любила его. Большую часть времени я пребывала в уверенности, что он тоже меня любит, хотя иногда я стала в этом сомневаться. Пару недель назад я сказала ему о своих чувствах, но он никогда не говорил мне того же. Кто знает, может быть, он просто не видел в этом необходимости. Мне не хватало мужества спросить его об этом.
– Морган, ты должна будешь ехать по Палисайдс Парквэй к мосту Джорджа Вашингтона, а затем по Харлем Ривер Драйв к автостраде Франклина Делано Рузвельта, – сказал он, и это прозвучало очень по-британски.
– Здесь мы говорим шоссе, – ответила я, не в силах удержаться от усмешки.
– Тогда шоссе. Это приведет нас прямо в Ист-Сайд.
– Я знаю, – я никогда не ездила в Нью-Йорк самостоятельно, но много раз путешествовала с семьей. Примерно два часа на север от Видоуз-Вэйл, это был достаточно прямой маршрут.
– Как быстро ты едешь?
Я взглянула на спидометр.
– Семьдесят пять.
Он нахмурился. Я улыбнулась. Ответственный Хантер. В свои девятнадцать он был самым молодым членом Международного Совета ведьм, сиккером, который разыскивал и обвинял ведьм, злоупотреблявших своими силами, и приводил в исполнение наказание. Серьезная работа. Иногда мне казалось, что даже слишком. С момента нашей с ним встречи я видела темную сторону Викки больше, чем мне бы хотелось.
Примерно два месяца назад я обнаружила, что фактически чужая людям, которых всегда считала своими родителями. Вернее меня удочерили, я была кровной ведьмой, потомком одного из семи Великих Кланов Викки. К тому же я была преемником невероятного наследия силы.
Магия принесла мне иссушающее горе. Она поставила под вопрос все, во что я когда-либо верила. Но магия так же оказалась самым удивительным подарком: открытие чувств, появление наследственных воспоминаний, волнующая связь с землей, и сила, которую я и вообразить себе не могла. И она привела в мою жизнь Хантера. Хантера, которого я любила больше, чем считала возможным.
– Ты почти дошла до восьмидесяти, – проговорил Хантер неодобрительно.
Я притормозила до шестидесяти пяти.
– На дороге никого, – заметила я.
– За исключением возможного полицейского, – предупредил он. Я чувствовала на себе взгляд его зеленых глаз, а когда посмотрела на него, он улыбался. – Жаль, мы больше не путешествуем на метлах, – сказал он.
– А такое было? – спросила я с искренним любопытством. – Звучит как шутка.
Хантер пожал плечами.
– Правда? Я подозреваю, что это было бы ужасно неудобно: твердое сиденье, отсутствие тепла или кондиционеров, насекомые, постоянно залетающие тебе в рот.
Я снова посмотрела на него и увидела вспышку веселья в его глазах. И тут же ощутила порыв восхищения, заставивший меня расплыться в глупой улыбке.
– Я предполагаю, что пока буду придерживаться вождения.
Какое – то время мы ехали в тишине. Дымка тонких облаков на небе начала исчезать, и оно приобрело бледный, кристально-синий цвет, столь типичный для зимних небес. Машин на дороге стало немного больше.
Причиной, по которой мы все ехали в Нью-Йорк, был Хантер. Хантер, мой сон и древний котел в Видоуз-Вэйл Хай, который сломался в среду перед Днем Мартина Лютера Кинга Младшего, мистическим образом увеличив трехдневный уик-энд до пяти дней.
Как оказалось, совет отнесся к моему сну очень серьезно. Они считали, что это было пророческое видение, и приказали Хантеру провести расследование.
– Они думают, что животные в твоем сне на самом деле были членами ковена под названием Эмирант, принадлежащего к клану Вудбейн, сказал мне Хантер, когда получил указания совета.
– Эмирант? – я нахмурилась. Где я слышала это название прежде?
Из семи Великих Кланов Вудбейн был известен своей жаждой власти и злоупотреблением ею. Но среди Вудбейнов были ковены, которые отказались от зла, как Белвикет, к которому принадлежали мои биологические родители.
– Эмирант не из хороших ковенов, – говорил мне Хантер. – Он один из худших. Это единственный ковен, члены которого, как полагает совет, практикуют запрещенную магию обращения. На самом деле есть еще один ковен, использующий смену облика – Торневал. Но он был распущен в начале семидесятых после того, как решением совета его главные участники были лишены магии. Эмирант избежал этой судьбы, работая в глубокой секретности. Его члены обычно состоят в других ковенах, а Эмирант их тайная организация, – он послал мне косой взгляд. – Селена Бэллтауэр была членом Эмиранта.
– О, – вот где я слышала это название. От мыслей о Селене я невольно вздрогнула. – Значит, мы говорим о чем-то действительно ужасном.
Хантера послали в Видоуз-Вэйл прошлой осенью, чтобы разыскать группу ведьм из клана Вудбейн, которые уничтожали своих противников и увеличивали собственную силу при помощи темной магии. Их местным лидером оказалась Селена Бэллтауэр, мать Кэла Блэра, который был единокровным братом Хантера и моей первой любовью. И хотя я тоже была Вудбейном, Селена собиралась вытянуть из меня магию и использовала Кэла, чтобы добраться до меня. Когда этот план провалился, Селена похитила мою младшую сестру Мери-Кей, вынуждая меня и Хантера вступить в ужасную схватку прямо перед Рождеством. Она едва не убила нас обоих, и я беспокоилась, что Мери-Кей до сих пор могла переносить некоторые неуловимые отрицательные последствия от пребывания ее пленницей.
Кэл загородил меня и получил удар темной энергии, который предназначался мне. Теперь он мертв, убит собственной матерью. Несмотря на то, что он использовал меня и предал, в конце концов, Кэл отдал за меня жизнь. Я все еще пыталась примириться с двумя вещами, с тем, что красивый парень, которого я любила, ушел, и что это случилось по моей вине.
Селена тоже погибла той ночью. И, конечно, я не хотела убивать ее, но меня часто посещает страх, что моя магия, так или иначе, поспособствовала этому. Я никогда не видела смерть так близко. Это было так окончательно, опустошающее и ужасно. Видеть Кэла и Селену живыми в одну минуту и мертвыми в другую… Это что-то изменило во мне. Со всеми их невероятными возможностями Кэл и Селена были так же смертны, как и любой другой. С той ночи я с новым пониманием стала смотреть на тех, кого знала и любила. Все мы были столь хрупкими, мы так легко могли быть уничтожены. Я не могла перестать думать об этом, пока ехала этим прекрасным утром.
– Ты в порядке? – мягко спросил Хантер. – Если ты вцепишься в руль еще сильнее, то вырвешь его из рулевой колонки.
– Все нормально, – я заставила свои руки расслабиться.
– Думаешь о Селене и Кэле? – предположил Хантер. Он был очень чувствителен к моим эмоциям. Никто еще не читал меня с такой точностью. Иногда это заставляло меня чувствовать себя уязвимой и беззащитной. Иногда это было удачной поддержкой. В тот момент было немного и того, и другого.
Я кивнула, так как мы промчались мимо поворота. Между Хантером и Кэлом не было никакой любви. Они знали друг друга лишь только как враги. Но Хантер знал, что я любила Кэла, и прилагал все усилия, чтобы уважать это. Больше, чем кто-либо другой, он понимал, как дорого стоили мне мои силы.
– Давай поговорим о чем-нибудь еще, – сказала я. – Мы можем пробежаться по деталям этого видения еще разок? Мне все еще не ясно, что мы должны делать.
– Мы ничего не должны делать, – проговорил Хантер. – Ты будешь держаться подальше от этого. Я не хочу подвергать тебя какому-либо риску, Морган.
Я ощутила укол раздражения. За эти два дня, с того момента как совет связался с Хантером, мы уже несколько раз спорили на эту тему. Так как я была той, кому пришло видение, совет попросил меня сопровождать Хантера просто на случай, если ему понадобиться посоветоваться со мной. Я, разумеется, хотела поехать. В конце концов, это был мой сон. К тому же мне нравилась идея провести с Хантером время в городе.
Хантер, однако, не был так увлечен этой мыслью.
– Это слишком опасно, – категорично завил он мне. – Для тебя и для всех людей, которые едут прогуляться в гнездо Вудбейнов…
Он объяснил, что совет полагал, Селена действовала от имени Эмиранта и, возможно, я все еще была их целью. Я не могла делать вид, что перспектива меня не пугала. Но сейчас Селена была мертва, и со мной не случилось ничего плохого со дня ее смерти, так что я начинала чувствовать себя в безопасности. Настолько в безопасности, что мое желание поехать с Хантером перевешивало мой страх.
– Совет считает, что я должна поехать, – спорила я.
– Совет – сборище… – он осекся, в раздражении сжав губы. Мои глаза расширились. Он, в самом деле, собирался облить грязью Международный совет ведьм?
– Они не всегда принимают во внимание риск, которому подвергают людей, – проговорил он через минуту. – Они не здесь, они не выполняют работу, связанную с разъездами. В любом случае ты не можешь поехать, – продолжал он. – У тебя школа. Твои родители не позволят тебе убить два дня на поездку в город только потому, что так считает кучка ведьм в Лондоне. – В этом он был прав, допустила я.
Но потом сломался школьный котел для обогрева, и Бри предложила объединить миссию Хантера и дорожное путешествие на квартиру ее отца в Нью-Йорке. После долгого обсуждения родители разрешили мне ехать, и тогда даже Хантер не смог придумать мне серьезных оснований этого не делать.
К концу ночи в среду наше дорожное путешествие расширилось и включило в себя шестерых членов Китика, нашего ковена. Скай присоединилась, потому что они с Хантером были кузенами и всегда присматривали друг за другом. Рейвин хотела быть вместе со Скай, а Робби поехал, чтобы быть с Бри.
Движение усилилось, так как мы направились вниз по Палисайдс Парквэй к мосту Джорджа Вашингтона. Я притормозила.
– То есть животные в моем сне были на самом деле ведьмами Эмиранта в их животной форме, я правильно поняла?
– Верно, – подтвердил Хантер. – Мы так думаем. Мы знаем, что в некоторых самых темных обрядах они используют маски животных. Реже ведьмы способны фактически принимать форму животных, но они также способны на это. Совет считает, что волчонок на столе должен олицетворять ребенка ведьмы, которая выглядела как волк.
У меня отвалилась челюсть.
– Но… я имею в виду, выглядело так, словно детеныша собирались принести в жертву. Ты говоришь, что отец – или мать – собирался убить своего собственного ребенка?
Хантер кивнул.
– Это теория, – спокойно сказал он. – Наиболее вероятный сценарий – у жертвы отберут силу, что обычно означает смерть.
– Что еще? – через мгновение спросила я, стараясь соответствовать его спокойствию.
– Ну, мы выясняем то, чего совет не знает, – проговорил Хантер. – Прежде всего, мы не уверены в том, какая ячейка Эмиранта планирует это мероприятие.
– Как много там ячеек?
Хантер сделал глубокий выдох.
– Мы знаем о четырех. Одна в Сан-Франциско – это была группа Селены, одна рядом с Глазго в Шотландии, одна на севере Франции и одна в Нью-Йорке. В три из них нам удалось внедрить шпионов, но о той, что в Нью-Йорке, совет знает меньше всего. В основном мы знаем только, что она существует. Мы не знаем личности их членов, мы не можем даже уловить их с вязь с какими-либо определенными случаями темной магии. Это самая темная из всех ветвей Эмиранта.
Я попыталась осознать все это.
– Таким образом, совет не знает, кто на самом деле волк.
– Или кем является детеныш, – сказал Хантер. – Мы считаем, что он или она – молодая ведьма в ужасной опасности. Но мы понятия не имеем, кто эта ведьма и почему ее или его выбрали жертвой.
– И твоя работа…? – спросила я.
– Как я сказал, у нас уже есть агенты в других ячейках Эмиранта и они выяснят столько, сколько смогут, – сказал Хантер. – Так как у нас так мало информации о Нью-Йоркском ковене, я попытаюсь восполнить пробелы, найти ведьму, которая является их целью, и, если окажется, что она здесь, в Нью-Йорке…
– Мы должны найти способ защитить ее, – закончила за него я.
– Я должен найти способ защитить ее, – поправил меня Хантер. – Ты должна расслабиться и насладиться городом. Сходи по магазинам, посети музеи, поешь рогаликов, посмотри на Статую Свободы.
– О, пожалуйста. Тебе понадобиться помощь, – спорила я. – Я хочу сказать, у тебя нет ничего для того, чтобы сделать это. Откуда ты хотя бы начнешь искать? Мы можем провести скраинг или еще что-нибудь?
– Ты не думаешь, что совет уже испробовал все методы получения информации при помощи магии? – мягко спросил Хантер. – Мы в тупике. Теперь это вопрос работы, требующей беготни. И в этом ты мне ничем помочь не сможешь, – он нежно приложил пальцы к моим губам, когда я начала возражать. – Ты знаешь это так же хорошо, как и я, Морган. Просто, это слишком опасно для тебя, – он выглядел обеспокоенным. – Что напоминает мне еще об одной вещи, которую совет не смог выяснить.
– О чем? – я просигналила в нетерпении. Движение замедлилось так, что мы еле ползли, хотя до выезда с моста оставались еще мили.
– Мы не знаем, почему этот сон приснился именно тебе.
Холодные пальца страха пробежали вниз по моей спине. Я сглотнула и замолкла.
– Гуревич, вытащи свой локоть из моих ребер, – пробормотала Рейвин. Сзади что-то передвинулось, и Робби перевесился через голубое виниловое сиденье.
– Доброе утро, – сказал он нам. – Где мы?
– Примерно в пяти милях к северу от города, – ответил Хантер.
– Я голоден, – сказал Робби. – Как насчет остановки на завтрак?
– Я прихватила оладьи, – объявила Бри. Я взглянула в стекло заднего вида и увидела, как она держит огромный белый бумажный пакет, умудряясь выглядеть при этом сонной и одновременно красивой, как фотомодель. Бри была высокой и стройной, с темными каштановыми волосами. Она и Робби – мои хорошие друзья с начальной школы – вроде бы недавно стали встречаться. Робби был давно влюблен в Бри, и признался ей в этом. Но, стоило ему поднять эту тему, как она называла это «абсолютным сумасшествием». И все же она стремится быть вместе с ним. Что именно она чувствует к нему, для меня загадка. Не то чтобы я была экспертом по парочкам. Хантер был всего лишь вторым парнем, с которым я встречалась.
– Есть еще лимон с маком? – спросила Рейвин, зарывшись в пакет со сдобой. – Скай, будешь одну?
– Ага, спасибо, – зевая, произнесла Скай.
Скай и Рейвин были построены на одних контрастах. Скай была худой и бледной блондинкой со склонностью к одежде унисекс и утонченной красотой, которая никак не соответствовала ее немалой силе. Рейвин же – готка из Видоуз-Вэйла с внешностью плохой девочки и гардеробом, оставляющим мало места воображению. Сейчас на ней был укороченный виниловый корсет, черный и обтягивающий, оставляющий открытой наколку в виде огненного кольца вокруг пупка. Когда она повернула голову, вспыхнул фиолетовый гвоздик в носу. Любопытно было, что Рейвин, которая поставила рекорд по обольщению парней, теперь встречалась со Скай. А Скай была в нее влюблена. Это определенно было притяжение противоположностей.