ПРЕСТУПНИЦА
«Что надеть?» – вот самый сложный вопрос, который приходилось решать каждый день.
В приглашении в особняк Валентино насчет дресс-кода говорилось: «полуторжественный», и вот как раз приставка «полу – » выглядела загадочно. Это расплывчатое «полу – » оставляло слишком много неопределенностей, совсем как ночь, на которую не назначено ни бала, ни вечеринки. Особенно тяжело в подобных случаях молодым людям. Для них «полуторжественный» дресс-код может означать как пиджак и галстук (правда, с определенными видами воротников можно обойтись и без галстука), так и «все белое и манжеты навыпуск», если дело происходит летом, а также всевозможные фраки, жилеты, сюртуки, килты или ну очень стильные пуловеры. Правда, если подумать, девушкам такая формулировка тоже покоя ни сулила. Последствия могли быть прямо-таки взрывными – впрочем, в Нью-Красотауне любая формулировка приглашения означала безумную суету вечерних сборов.
Тэлли больше нравились торжественные балы, на которые полагалось являться в строгих вечерних нарядах – так называемые «белогалстучные» или «черногалстучные». Да, в таком виде чувствуешь себя не очень-то вольготно, так что и веселье на балу не разгорится до тех пор, пока все не напьются, зато нет нужды ломать голову над тем, что же все-таки надеть.
– Полуторжественный стиль, полуторжественный… – твердила Тэлли, вновь и вновь обшаривая взглядом свою необъятную гардеробную.
Стойки с одеждой выезжали вперед и убирались внутрь, едва поспевая выполнять команды глазной «мыши» Тэлли, наряды бешено раскачивались на плечиках. Какое все-таки гадкое словечко это «полу – »…
– Да и слово ли это вообще? – проговорила Тэлли вслух. – Полу…
Словечко оставило гадкий привкус во рту, и так пересохшем после вчерашних возлияний.
– «Полу – » – это всего лишь половина целого, – с апломбом пояснила комната.
– Математика… – отмахнулась Тэлли. Тут ее накрыл приступ головокружения, Тэлли плюхнулась на кровать и уставилась в потолок. «Это нечестно, – капризно думала она. – Почему я должна ломать голову над какой-то дурацкой половинкой слова?»
– Да пропади оно пропадом! – сказала она вслух.
Комната поняла хозяйку неправильно. Стойки с одеждой втянулись внутрь, и стена-панель закрыла гардеробную. У Тэлли не было сил объяснять, что она имела в виду похмелье, которое вольготно развалилось у нее в голове, будто перекормленный котяра – мрачный, своенравный и не желающий сдвинуться с места.
Вчера ночью Тэлли с Перисом и компанией других «кримов» каталась на коньках – они опробовали новый аэрокаток над стадионом Нефертити. Ледяная пластина, парящая в воздухе благодаря магнитной решетке, была такой тонкой, что просвечивала насквозь. Над ее прозрачностью трудилась стайка маленьких машинок, снующих между конькобежцами, будто пугливые жуки-водомерки. Фейерверки, взлетающие над стадионом, превращали аэрокаток в этакий шизоидный витраж, беспрестанно меняющий цвет.
Всем пришлось надеть спасательные куртки на тот случай, если кто-то провалится. Конечно, такого еще ни разу не случалось, но Тэлли все равно страшно нервничала: ей не давала покоя мысль о том, что мир может в любой момент разлететься вдребезги. Чтобы прогнать страх, она заливала в себя все новые и новые порции шампанского.
Потом Зейн – он среди «кримов» был вроде главаря – заскучал и вылил на лед целую бутылку. У алкоголя температура замерзания ниже, чем у воды, и теперь кто-нибудь непременно провалится в дыру, прямо на фейерверки, заявил он. Лучше б Зейн не одну бутылку вылил – тогда бы у Тэлли с утра не так жутко раскалывалась голова.
Комната издала особый звон, означавший, что Тэлли вызывает другой «крим».
– Алло.
– Алло, Тэлли.
– Шэй-ла! – Тэлли с трудом приподнялась и подперла голову ладонью. – Мне нужна помощь!
– Ты насчет сегодняшней вечеринки? Знаю.
– Ты соображаешь, что такое одеться полуторжественно?
Шэй рассмеялась.
– Тэлли-ва, какая ты глупая! Ты разве не слышала сообщение?
– Какое сообщение?
– Его передали несколько часов назад.
Кольцо-интерфейс Тэлли лежало на столике около кровати. Она всегда снимала его на ночь – по привычке, оставшейся с тех самых пор, когда она была неугомонной уродкой и ночами частенько отправлялась на вылазки. Теперь она заметила, что колечко едва заметно пульсирует. Звук на время сна Тэлли приглушила.
– Ой. А я только что проснулась.
– Так что забудь про всякие «полу – ». Все изменилось. Дресс-код изменился. Теперь это маскарадные костюмы, вот!
Тэлли спросила время. Комната сообщила ей, что сейчас почти пять вечера.
– Что? Через три часа? В маскарадных костюмах?
– Ага, я тебя понимаю. Я и сама по стенкам бегаю. Жуть просто. Можно, я к тебе зайду?
– Валяй.
– В пять?
– Да. Принеси завтрак. Пока.
Тэлли опустила голову на подушку. Кровать под ней кружилась, как скайборд. День только начался, а уже катился к концу.
Она надела на палец кольцо-интерфейс и сердито выслушала сообщение. Оказалось, и правда, сегодня на вечеринку будут пускать только в сногсшибательных маскарадных костюмах и никак иначе. Все, кто услышал сообщение вовремя, уже давно взялись за дело, а у Тэлли осталось всего три часа, чтобы соорудить потрясный наряд.
Порой ей казалось, что быть настоящей преступницей намного, намного проще.
Вместе с Шэй прибыл завтрак: две порции омлета с лобстерами, тосты, тушеные овощи, кукурузные оладьи, виноград, шоколадные кексы и две «Кровавых Мэри». Такую уйму еды вряд ли смогла бы нейтрализовать целая упаковка сжигателя калорий. Перегруженный поднос подрагивал в воздухе. Магнитные подъемники трепетали, как уродец в первый школьный день.
– Ой, Шэй… Мы же с тобой раздуемся, как дирижабли!
Шэй хихикнула.
– Да не бойся ты, не раздуемся! Я как услышала, какой у тебя замогильный голосочек, так и решила, что тебя нужно поддержать. Ты сегодня должна выглядеть на все сто. Все «кримы» явятся, чтобы принять тебя в свои ряды.
– Угу, на все сто… – вздохнула Тэлли и взяла с подноса стакан с «Кровавой Мэри». – Соли маловато, – нахмурилась она, отпив глоток.
– Нет проблем, – беспечно проговорила Шэй, соскребла ложечкой с омлета украшение из черной икры и размешала икру в стакане с коктейлем.
– Фу, какая гадость!
– Да брось, икра хороша с чем угодно.
Шэй набрала еще ложечку икры и, блаженно жмурясь, принялась пережевывать крошечные рыбьи яйца. Она покрутила на пальце кольцо, зазвучала музычка.
Тэлли отпила еще немного «Кровавой Мэри», и комната перестала кружиться. И на том спасибо. Шоколадные кексики оказались совсем недурны на вкус. Покончив с ними, Тэлли приступила к тушеным овощам, потом съела омлет и даже смогла заставить себя попробовать икру. За завтраком на Тэлли всегда находил жор. Она словно наверстывала то, что упустила, пока жила за пределами города. Плотный и разнообразный завтрак дарил ей ощущение благополучия, буря городских вкусов стирала из ее памяти те несколько месяцев, на протяжении которых она ела только жаркое и «СпагБол».
Музыка была какая-то новая, раньше не слышанная, и от нее сердце Тэлли забилось увереннее.
– Спасибо, Шэй-ла. Ты просто спасла мне жизнь.
– На здоровье, Тэлли-ва.
– Кстати, а где ты была вчера ночью?
Шэй проказливо улыбнулась и ничего не ответила.
– Что? Новый парень?
Шэй, закатив глаза, покачала головой.
– Неужели опять пластика? – спросила Тэлли, и Шэй хихикнула. – Я угадала? Пирсинг, небось? Но ведь нельзя же это делать чаще, чем раз в неделю! Что, так невтерпеж было?
– Да все нормально, Тэлли-ва. Я только самую капельку…
– А где?
На лице Шэй не было заметно никаких изменений. Может быть, пирсинг скрывается где-то под пижамой?
– Смотри лучше.
Шэй выразительно взмахнула длинными ресницами.
Тэлли наклонилась и всмотрелась в прекрасные глаза подруги – огромные, блестящие, украшенные драгоценным напылением, – и ее сердце забилось еще чаще. Тэлли уже месяц жила в Нью-Красотауне, а ее до сих пор приводили в восторг глаза красавцев и красоток – такие большие, доброжелательные, горящие неподдельным интересом. Громадные зрачки Шэй словно бы задушевно нашептывали: «Я очарована тобой, я ловлю каждое твое слово…» Казалось, для обладательницы этих глаз свет клином сошелся на Тэлли, и никого в целом мире больше не существовало.
Особенно странно было ощущать эту магию именно в Шэй, ведь Тэлли знала ее еще во времена до операции, когда они обе были уродками.
– Наклонись поближе, – сказала подруга.
Тэлли постаралась дышать ровнее – комната опять закружилась, хотя теперь это было скорее приятно. Тэлли жестом велела окнам увеличить прозрачность, и солнечный свет позволил ей увидеть то, что имела в виду Шэй.
– У-у, красотища!
На фоне изумрудной радужки ярче драгоценного напыления мягко поблескивали двенадцать рубинов.
– Круто, правда? – улыбнулась Шэй.
– Ага. Погоди-ка… Те, что внизу и чуть слева, другие, да?
Тэлли прищурилась. Один камешек в том и в другом глазу словно бы мерцал, будто крошечная белая свечка в медных глубинах.
– Пять часов! – радостно объяснила Шэй. – Понимаешь?
Тэлли пару секунд вспоминала, как определяют время на больших башенных часах в центре города.
– Да, но… это же семь. Пять – это должно быть внизу, но правее.
Шэй фыркнула.
– А мои часы ходят типа задом наперед, глупышка! По-правильному – это же та-акая скукотища!
Тэлли едва не прыснула со смеху.
– Постой. У тебя в глазах – драгоценные камешки. И они показывают время. И к тому же эти часики идут наоборот. Тебе не кажется, что это все-таки малость чересчур, а, Шэй?
Тэлли сразу пожалела о сказанном. Лучистая улыбка Шэй угасла, глаза потухли, на лице отразилось неподдельное горе. Того и гляди расплачется (благо красоткам можно рыдать сколько влезет, не опасаясь, что глаза покраснеют или сопли потекут). Новые украшательства – тема деликатная, почти как новая прическа.
– Тебе они совсем-совсем не нравятся, – с мягким упреком заявила Шэй.
– Да нет, что ты! Я же сказала: красотища необыкновенная!
– Правда?
– Клянусь. И очень круто, что часики идут наоборот.
Шэй снова заулыбалась, а Тэлли облегченно вздохнула. И как можно было такое ляпнуть? Это простительно, когда тебе только-только сделали операцию, но ведь Тэлли-то уже целый месяц ходила в красотках. Ну и растяпа! Отчебучь она сегодня вечером что-нибудь в таком духе, и, чего доброго, какой-нибудь «крим» проголосует против нее. А одного-единственного голоса достаточно, чтобы тебя не приняли.
А если Тэлли не примут в «кримы», она останется совсем одна. Это все равно что снова сбежать из города… Шэй задумчиво проговорила:
– Может быть, в честь моих новеньких глазок нам с тобой стоит нарядиться часовыми башнями?
Тэлли рассмеялась: неуклюжая попытка пошутить означала, что подруга простила ее. В конце концов они через многое прошли вместе.
– Ты говорила с Перисом и Фаусто?
Шэй кивнула.
– Они заявили, что нам всем надо нарядиться преступниками. Идея у них уже есть, но они держат ее в секрете.
– Задаваки несчастные. Только и знают, что строят из себя крутых плохих парней. Подумаешь, удирали из интернатов, пока были уродами, ну, может, раз-другой через реку тайком перебирались. Да они Дыма и близко не нюхали!
Тут песенка как раз закончилась, и последние слова прозвучали в неожиданно наступившей тишине. Тэлли лихорадочно пыталась придумать, что еще сказать, но разговор угас, как фейерверки в темном ночном небе. А следующая песня что-то слишком долго не начиналась…
Наконец музыка снова зазвучала, и Тэлли с облегчением проговорила:
– Мы с тобой запросто сообразим, как нарядиться преступницами, Шэй-ла. Такой преступной истории, как у нас с тобой, нет ни у кого в городе.
Шэй и Тэлли битых два часа примеряли костюмы, пачками вылетавшие из стенной ниши. Хотели было нарядиться разбойницами, но передумали, потому что в старинных фильмах разбойники совсем не походили на «кримов» и вид имели весьма потрепанный. Пиратские костюмы подошли бы больше, но Шэй ни за что не желала закрывать черной повязкой один из своих обновленных глаз. Была идея одеться охотниками, но охотникам полагались ружья, пусть и бутафорские, а это было совершенно исключено. Тэлли пришла мысль насчет знаменитых диктаторов прошлого, но, как выяснилось, большинство из них были мужчинами и вдобавок ничего не понимали в моде.
– А может, ржавниками нарядиться? – воскликнула Шэй. – В школе нам всегда говорили, что они были жутко гадкие.
– Да они от нас ничем особенно не отличались. Только уродливые были.
– Ну, не знаю… Мы с тобой могли бы пилить деревья, или жечь нефть, или еще что-то такое делать…
Тэлли рассмеялась.
– Шэй-ла, образ жизни в маскарадный костюм не входит.
Шэй развела руками, и из нее, как из мешка, посыпались новые предложения:
– Мы могли бы курить табак или ездить на бензиновых машинах!
Однако стенная ниша отказалась выдать им сигареты и машину.
И все равно проводить время с Шэй, примерять костюмы, а потом недовольно фыркать и швырять их в рециклер было ужасно весело. Тэлли нравилось разглядывать себя в разных нарядах, пусть даже в дурацких. В глубине души она еще помнила, как больно ей было когда-то смотреть на себя в зеркале, на свое лицо со слишком близко посаженными глазами, чересчур маленьким носом и вечно всклокоченными волосами. А теперь в зеркале перед Тэлли всякий раз возникала роскошная красавица, повторявшая каждое ее движение, – девушка с идеальными чертами лица, с красивейшей, дивно пропорциональной фигуркой. Девушка, чья кожа так и светилась, несмотря на жуткое похмелье. Девушка, чьи серебристые глаза подходили ко всему, что бы она на себя ни надела…
Но этой девушке катастрофически не хватало вкуса в выборе маскарадного костюма.
Через два часа они рухнули на кровать, и комната перед глазами Тэлли снова пошла кружиться.
– Меня уже тошнит от всего этого, – призналась Тэлли. – Ну почему все такое гадкое? А ведь меня не примут, если я такая дура, что даже не могу подобрать себе не слишком идиотский костюм.
А ведь Шэй взяла ее за руку.
– Не переживай, Тэлли-ва. Ты и так уже знаменитая. Можешь не волноваться, тебя примут.
– Тебе-то легко говорить.
Хотя они родились в один и тот же день, Шэй стала красоткой за несколько недель до Тэлли и уже целый месяц числилась полноправным «кримом».
– Не будет никаких проблем, – продолжала уверять Тэлли подруга. – Всякий, кто хоть какое-то время общался с чрезвычайниками, – самый натуральный «крим».
От этих слов Шэй Тэлли стало не по себе, она словно ощутила крошечную, но болезненную занозу где-то под черепом.
– Все равно. Как подумаю, что сегодня вечером не буду выглядеть круче всех, так хоть в петлю!
– Это Перис с Фаусто виноваты. Чего они не сказали, кем решили нарядиться?
– Давай дождемся их. А потом оденемся в точности, как они.
– Так им и надо, – согласилась Шэй. – Выпить хочешь?
– Пожалуй.
У Тэлли так кружилась голова, что встать не было никаких сил, поэтому Шэй велела подносу с остатками завтрака убраться и принести шампанского.
Перис и Фаусто явились, полыхая огнем.
На самом деле, они ничем не рисковали. Бенгальские огни, которыми мальчишки оснастили свои прически, горели совершенно безопасным пламенем. Фаусто то и дело хихикал – когда искорки пощипывали кожу, было щекотно. И Перис, и Фаусто надели спасательные куртки и в итоге выглядели так, будто только что спрыгнули с крыши горящего дома.
– Фантастика! – воскликнула Шэй.
– Просто восторг, – согласилась Тэлли. – Но что тут преступного?
– А ты не помнишь? – удивился Перис. – Неужели забыла, как прошлым летом прорвалась на бал и удрала с помощью куртки? Как с крыши спрыгнула? Это была самая лучшая проделка уродца за всю историю!
– Ну, ладно… А почему вы горите? – продолжала допытываться Тэлли. – Я в том смысле, что нет ничего преступного в том, чтобы спрыгнуть с дома, если он вправду горит.
Шэй так глянула на Тэлли, словно та опять ляпнула что-то несуразное.
– Не могли же мы просто напялить спасательные куртки! – сказал Фаусто. – С огнем-то гораздо круче.
– Вот-вот, – подхватил Перис, но Тэлли показалось, что он на самом деле понял ее, и ей стало грустно.
«Вот дура! И зачем было ему напоминать!» – подумала она.
Костюмы и вправду были классные.
Бенгальские огни загасили, чтобы сберечь до вечера, а Шэй велела нише в стене выдать еще две куртки.
– Эй, это нечестно! – возмутился Фаусто, но оказалось, что волновался он зря.
Стена не желала выдавать спасательные куртки в качестве маскарадных костюмов: мало ли, вдруг кто-нибудь забудет, что куртка ненастоящая, и сиганет в ней с высоты. Настоящую куртку стена произвести не могла. За любыми сложными и прочными вещами надо было обращаться в Службу снабжения, а Служба снабжения не выдаст курток, потому что на самом деле никакого пожара нет.
– Что-то наш домик сегодня такой зану-у-да! – протянула Шэй.
– А вы-то где куртки раздобыли? – поинтересовалась Тэлли у ребят.
– Они настоящие, – признался Перис. Он улыбнулся и пощупал свою куртку. – Мы их украли с крыши.
– Ага, так вы совершили самое что ни на есть настоящее преступление! – заключила Тэлли, спрыгнула с кровати и бросилась Перису на шею.
И сразу, стоило только коснуться его, как предстоящая вечеринка перестала казаться ей такой уж до тошноты пугающей. И пусть даже кто-то проголосует против – не страшно! Перис смотрел на Тэлли огромными, сверкающими глазами, и все было просто замечательно. А потом он крепко обнял ее и закружил по комнате. Раньше, когда они оба были уродцами, Перис часто так делал. Они выросли вместе, частенько выбирались на запретные вылазки и вообще проказничали. И Тэлли не могла нарадоваться, что Перис снова с ней.
Все недели, пока Тэлли жила в лесной глуши, больше всего на свете ей хотелось оказаться рядом с Перисом, попасть в Нью-Красотаун и стать красивой. Так что за глупая тоска накатила на нее минуту назад? Разве жизнь не прекрасна? Наверное, это все вчерашнее шампанское муть нагоняет.
– Лучшие друзья навек, – прошептала Тэлли, когда Перис поставил ее на пол.
– Эй, а это что за штуковина такая? – спросила Шэй.
Она зарылась в недра гардеробной Тэлли в поисках идей для маскарада, и вытащила оттуда бесформенный комок шерсти.
– Ах, это… – Тэлли всплеснула руками. – Это мой свитер из Дыма, помнишь?
Как странно, она помнила этот свитер совсем другим. А оказывается, он страшненький и весь какой-то кривоватый. Подумать только, его делали по частям, а потом эти части скрепляли – это называлось «шить». И места стыков были видны. Там, в диком поселении под названием Дым, дома не выпекали одежду, как пирожки, и людям приходилось самим ее мастерить. А люди для этого не приспособлены.
– Ты его не рециклировала? – удивилась Шэй.
– Не смогла, – покачала головой Тэлли. – Он сделан из чего-то такого странного, что стена не может его взять в переработку.
Шэй поднесла свитер к лицу и понюхала.
– Надо же! Он до сих пор пахнет Дымом! Костром и жареным мясом, которое мы там каждый день ели. Помнишь?
Перис и Фаусто подошли и понюхали свитер. Они никогда не бывали за чертой города, если не считать школьных экскурсий в Ржавые руины. И уж конечно, они никогда не забирались в такую даль, где стоял Дым, – туда, где всем приходилось день-деньской работать, все делать своими руками, растить овощи и даже убивать диких животных ради пропитания, и где после шестнадцати лет все оставались уродцами. До самой смерти.
Правда, от Дыма теперь остались одни воспоминания – благодаря Тэлли и Комиссии по чрезвычайным обстоятельствам.
– Ой, Тэлли, я придумала! – радостно воскликнула Шэй. – Мы с тобой оденемся дымниками!
– Круто! – с неподдельным восторгом воскликнул Фаусто. – Ничего более преступного и быть не может!
Все трое уставились на Тэлли. Идея Шэй всех вдохновила, а вот Тэлли снова ощутила ту странную занозу, и по спине ее пробежал холодок. Но отказаться было бы неправильно. Ведь если она явится на вечеринку в таком крутейшем костюме, как натуральный, самый что ни на есть всамделишный свитер дымника, никто не посмеет проголосовать против нее. Потому что Тэлли Янгблад будет выглядеть настоящей преступницей.