Глава первая. Японец
Берлин, июнь 1942 года
К полуночи пошел дождь.
Улицы, и без того темные – в Берлине экономили электричество – залил чернильный мрак. Обитатели Пренцлауерберг – художники, поэты, музыканты – ложились спать позже прочих добропорядочных горожан, поэтому кое-где за реечными ставнями еще мерцали слабые желтые огоньки. Но мокрые мостовые были пусты, и никто не смотрел из окон. А если кто-то и выглянул бы на минутку, то все равно ничего не увидел за темно-серой завесой дождя.
На углу трехэтажного фахверкового дома грохотала старинная водосточная труба. Поток, вырывавшийся из ее жестяного горла, разбивался о тяжелые ботинки человека, чья массивная фигура в длинном черном плаще словно вырастала из стены дома. Брюки человека были мокры до колен, но он не обращал на это внимания. Он стоял совершенно неподвижно, ни на мгновение не отрывая взгляд от щедро поливаемой дождем безлюдной улицы.
Звука шагов он не услышал – слишком громко гремела жесть водостока. Впереди, за толстыми, как жгуты, струнами ливня темнота вдруг сгустилась еще больше, и бесформенная черная тень бесшумно поплыла к нему над мокрой мостовой.
Человек ощутил беспокойство. Не страх – организация, в которой он служил, сама была олицетворением ужаса – но словно бы покалывание в кончиках пальцев, предупреждавшее о скрытой опасности. Тень, приближавшаяся к нему, скользила над лужами, как привидение в фильмах Фридриха Мурнау. Человек любил фильмы о вампирах и привидениях, хотя никому в этом не признавался. В редко выдававшиеся свободные вечера он ходил в кино на старые немые картины, и там, в темном, полупустом зале, иногда чувствовал такой же щекочущий нервы холодок. Вот только этот призрак был не киношным, сделанным из папье-маше и тряпок, а настоящим.
Он усилием воли подавил нарастающую тревогу и, отлепившись от фахверковой стены, шагнул навстречу черной тени.
– Господин Юкио Сато?
Плывшая к нему тень остановилась, тут же потеряв всю свою таинственность. Под дождем стоял невысокий, сутуловатый старик в странном черном одеянии и войлочных туфлях. У старика было сморщенное круглое лицо, напоминавшее печеное яблоко, редкие седые волосы, налипшие на мокрый лоб, узкие азиатские глаза и длинные негустые усы. В руках он держал длинную деревянную палку, изукрашенную затейливым орнаментом.
Все это человек, заступивший старику дорогу, рассмотрел и запомнил за считанные секунды – он был профессионалом. Прежде, чем азиат открыл рот, чтобы ответить, человек определил его рост (сто шестьдесят сантиметров), вес (пятьдесят килограммов) и расовую принадлежность (японец). Все сходилось с описанием, полученным им накануне. Все, кроме…
При старике не было никакого багажа. Ни чемодана, ни сумки, ни даже мешка за спиной (допускался и такой вариант). Между тем, в ориентировке четко указывалось – Юкио Сато, садовник японского посольства – курьер, имеющий при себе некий ценный груз.
Старик смотрел на человека хитро прищуренными азиатскими глазами. По лицу его стекали крупные капли дождя.
– Звините, позаруста, – произнес он, нещадно коверкая слова. – Моя не понимать по-немецки. Совсем ничего не понимать.
– Господин Юкио Сато, – повторил человек в плаще. – Я криминалькомиссар гестапо Шефер. Мне хорошо известно, что вы прекрасно говорите по-немецки. Позвольте ваши документы.
Печеное яблоко сморщилось еще больше. Узкие плечи старика поникли под бесформенной черной курткой.
– Моя не понимать, – жалобно повторил старик. Потом забормотал что-то на языке, которого Франц Шефер не знал. К тому, что курьер начнет валять дурака, офицер тайной полиции был готов. Он положил руку на расстегнутую кобуру и произнес лязгающим голосом:
– Документы!
Старик вздрогнул и сунул руку за отворот своего странного одеяния. Покалывание в пальцах усилилось. Шеферу потребовалось мгновение, чтобы сомкнуть их на рукоятке «Вальтера» и еще одно – чтобы начать вытаскивать пистолет из кобуры.
– Позаруста, – едва не плача, проговорил старик. Он действительно извлек из-за пазухи какие-то мятые бумаги и теперь протягивал их офицеру. Шефер с облегчением разжал пальцы, и «Вальтер» скользнул обратно в кобуру.
Документы, насколько мог судить криминалькомиссар, были в порядке – аусвайс с фотографией, разрешение на выезд из Берлина, письмо на бланке японского посольства, заверявшее, что податель сего, герр Юкио Сато, является подданным японского императора, и требовавшее в случае любых недоразумений рассматривать их в присутствии консула… Но Шефер и не ждал, что документы окажутся подложными.
– Вам придется поехать со мной, – произнес он, аккуратно складывая бумаги и пряча их в карман плаща. Глаза криминалькомиссара ни на мгновение не отрывались от старика.
Сато вежливо поклонился и сделал шаг назад.
– Гоменасай, Шефер-сан…
На этот раз даже не владеющий японским криминалькомиссар все понял. В следующую секунду ствол «Вальтера» уже смотрел в грудь старика.
– Без глупостей, – рявкнул гестаповец. – Руки за спину!
Его зычный голос перекрыл шум бьющего из водосточной трубы потока. За углом тут же взревел мощный мотор и на перекресток выехала большая черная машина, осветив своими фарами замерших друг напротив друга людей. Свет бил из-за спины Шефера, превращая его в вырезанную из черного гранита фигуру, и слепил старика. Гестаповцу показалось, что один глаз Сато отсвечивал голубым, а другой – зеленым.
Дверцы «Хорьха» хлопнули одновременно. Шеферу не было нужды оборачиваться – он и так прекрасно знал, что происходит за спиной. Эрих и Герхард приближались к нему, держа в руках пистолеты. На старика было направлено три ствола. Только безумец мог попытаться спастись бегством в такой ситуации. Безумец или самоубийца.
Юкио Сато оказался безумцем.
Он разжал пальцы и уронил посох на мостовую. Посох почему-то падал очень медленно. Шефер отчетливо видел, как разбиваются о его полированную поверхность маслянистые капли дождя. За долю секунды до того, как посох коснулся асфальта, носок войлочной туфли старика поднырнул под его широкий набалдашник и подбросил палку вперед и вверх. Криминалькомиссару показалось, что локоть ему раздробила пуля. «Вальтер» выпал из повисшей плетью руки и плюхнулся в лужу.
– Огонь! – крикнул Шефер срывающимся голосом.
И он, и его подчиненные получили самые строгие инструкции – во что бы то ни стало взять Сато живым. Поэтому Эрих и Герхард открыли стрельбу, целясь старику в ноги. Но там, где еще мгновение назад стоял садовник японского посольства, уже никого не было.
Черная тень взвилась на полтора метра вверх. Странное платье старика развернулось, как крылья гигантской летучей мыши. Послышался то ли треск, то ли хлопок, в лицо криминалькомиссару ударил сильный порыв ветра. Он успел услышать, как смачно выругался выросший в доках Гамбурга Герхард, а в следующий миг что-то врезалось ему в лицо и отшвырнуло на несколько шагов назад.
Криминалькомиссар Франц Шефер весил двести десять фунтов и занимался греко-римской борьбой. В спортзале гестапо он шутя удерживал на расстоянии вытянутой руки двух дюжих оперативников. Свалить его с ног было очень непросто, но тщедушному старику-японцу это удалось.
Удар, по-видимому, был нанесен ребром стопы, обутой в войлочную туфлю, и пришелся криминалькомиссару в переносицу. Минуту Шефер тупо сидел в луже, пытаясь найти в себе силы подняться и продолжить схватку. Где-то рядом гремели выстрелы, визжали рикошетящие о стены домов пули, отчаянно матерился Герхард. Потом все неожиданно стихло, и Шефер подумал, что его подчиненные все-таки подстрелили Сато.
Кто-то подбежал к криминалькомиссару сзади и, просунув руки под мышки, помог ему встать. Ноги у Шефера были как ватные.
– Господин оберштурмфюрер, вы в порядке? – в голосе шофера Вилли звучала неподдельная забота. Вилли служил в СД, и обращался к Шеферу так, как было принято в Службе безопасности. Криминалькомиссар открыл рот, чтобы сказать: «Да», и его вырвало прямо на мостовую. В голове вспыхнул разноцветный фейерверк.
– Где… японец? – прохрипел он, вытирая рот мокрым рукавом плаща.
Вилли вытянулся по стойке смирно.
– Не могу знать, господин оберштурмфюрер. Я, согласно вашему приказу, контролировал перекресток.
– Пойдем, посмотрим, – выдавил из себя Шефер. В свете фар «Хорьха» был виден его «Вальтер», валявшийся у водосточной трубы. Преодолевая тошноту, криминалькомиссар наклонился и поднял пистолет левой рукой – правая по-прежнему его не слушалась.
Первым они обнаружили Герхарда. Тот лежал навзничь, глядя в черное небо, и дождь стекал по его широкому красному лицу, как будто инспектор плакал. Криминалькомиссар присел и пощупал пульс – пульса не было.
– Вилли, – каркнул Шефер, – пистолет с предохранителя!
– Слушаюсь, господин оберштурмфюрер, – голос шофера дрогнул. – Как же это он его?…
«Хотел бы я знать», – мрачно подумал Шефер. Поверить в то, что безоружный садовник японского посольства убил одного из лучших инспекторов четвертого отдела гестапо, было почти невозможно. В тридцать седьмом Герхард в одиночку взял банду налетчиков, грабивших провинциальные банки – отморозков, убивших кассира и двух полицейских. Одному бандиту он сломал руку, второго отправил в нокаут, третьему раздробил коленную чашечку. И вот теперь погиб от руки какого-то вшивого япошки?..
– Господин оберштурмфюрер! – воскликнул Вилли. – Здесь Эрих!
Эрих, судя по всему, продержался несколько дольше. Хороший стрелок, он не любил рукопашных схваток, предпочитая огневой контакт на расстоянии. По-видимому, он преследовал Сато, двигаясь короткими перебежками по левой стороне улицы. У крыльца увитого виноградом дома, который, судя по вывеске, был студией художника, погоня Эриха закончилась. Он полулежал на каменных ступенях, безвольно откинув руку с пистолетом. Судя по неестественно запрокинутой голове и посиневшему, как у утопленника, лицу, ему переломали шейные позвонки.
«Невероятно, – сказал себе Шефер. – Эрих не мог подпустить японца так близко. Если только… если только он не спрыгнул на него сверху…»
Криминалькомиссар поднял глаза. Над крыльцом студии возвышалась поддерживаемая двумя выраставшими из стены кариатидами крыша – треугольный, стилизованный под античность козырек. Наметанный глаз Шефера сразу же определил ее высоту – три с половиной метра. Как, черт возьми, проклятый японец на нее забрался?
«А главное, где он сейчас?»
Будто в ответ на его немой вопрос, в дальнем конце улицы вспыхнули фары автомобиля.
Шефер зачем-то поправил воротник плаща и, по-прежнему держа пистолет в левой руке, пошел на свет.
Улица имела в длину двести пятьдесят шагов – это Шефер установил еще накануне, готовя план операции. От тела Эриха до второй машины – роскошного «Майбаха-SW42» – криминалькомиссар насчитал сто двадцать шагов. Он шел очень осторожно, каждую секунду ожидая нападения из темноты, но так ничего и не дождался. Улица была пуста, как и полчаса назад, когда Шефер ожидал появления Сато на углу. Чертов садовник словно бы растворился между струями неослабевающего дождя.
«Майбах» выполз из бокового переулка, превратив улицу в мышеловку. Чтобы проскользнуть мимо машины, Сато нужно было превратиться в невидимку. Но невидимки бывают только в фантастических романах. Теоретически, японец мог уйти через люк водостока – таких на улице насчитывалось пять, но криминалькомиссар еще вчера позаботился о том, чтобы их решетки были плотно заварены. Либо же, хмуро сказал себе Шефер, у него где-то здесь есть сообщник…
Стекло «Майбаха» медленно поползло вниз, открыв небольшую – чтобы не заливал дождь – щель.
– Садитесь, комиссар, – приказал чей-то хрипловатый голос. – Быстрее!
Шефер распахнул дверцу машины и по-медвежьи забрался в салон. Там пахло кожей и терпкими парижскими духами. На водительском сиденье, сидел бритый наголо громила в форме СС с петлицами шарфюрера. Когда Шефер открыл дверцу, бритый повернулся и смерил его недобрым взглядом маленьких глазок.
– Спокойно, Фрицци, – сказал хрипловатый голос. – Это свой.
«Как собаке», – подумал Шефер. Бритый Фрицци, однако, воспринял команду, как должное – видимо, был хорошо выдрессирован. Он отвернулся и уставился в лобовое стекло, по которому с неприятным звуком скребли автомобильные «дворники».
– Докладывайте, комиссар!
Шефер поморгал, привыкая к царившей в машине полутьме. На широком диване «Майбаха», в полуметре от него, сидела женщина в черной форме, почти сливавшейся с черной кожей салона. Духами пахло именно от нее.
– Мы упустили Сато, – сгорая от стыда, проговорил криминалькомиссар. – Двое моих лучших людей мертвы. Убиты. Это не человек, это дьявол, штандартенфюрер!
Женщина молчала.
– Почему вы не предупредили, что он так опасен?
Разговаривать в таком тоне с штандартенфюрером СС не стоило, но Шефер был уверен, что после позорного провала операции ему в любом случае придется уйти в отставку, и не боялся показаться невежливым. К его удивлению, женщина не осадила его. Извлекла из кармана мундира серебряный портсигар с затейливой монограммой, щелкнула крышкой. Длинные пальцы пианистки вытащили из портсигара тонкую сигариллу. Вспыхнул огонек зажигалки, выхватив из темноты узкое породистое лицо с большими влажными глазами. Шефер, несмотря на весь драматизм ситуации, почувствовал яростное желание схватить сидевшую напротив женщину, стиснуть ее в объятиях так, чтобы хрустнули кости, впиться поцелуем в накрашенный темно-пурпурной помадой рот. Желание совершенно безумное, учитывая тот факт, что от прекрасного штандартенфюрера СС зависела сейчас если не жизнь, то карьера криминалькомиссара.
– Как были убиты ваши люди? – отрывисто спросила женщина.
Вопрос ошеломил Шефера, и он немного помедлил, прежде чем ответить. Совсем чуть-чуть, но этого оказалось достаточно, чтобы вывести его собеседницу из себя.
– Ну же! – прикрикнула она. – Вас что, контузило, комиссар?
– Эриху сломали шею, Герхарда… не знаю. Патологоанатом разберется.
Его ответ как будто удовлетворил женщину. Она глубоко затянулась и выдохнула ароматный дым прямо в лицо криминалькомиссару.
– Вы видели, куда делся японец?
– Нет, штандартенфюрер. Я прикажу прочесать улицу. Возможно, он скрылся в одном из домов. Мне потребуется время, чтобы вызвать команду с Потсдамер-платц. Если только он не умеет летать, ему не уйти…
Женщина коротко хохотнула. Снова сверкнули влажные оленьи глаза.
– А если умеет?
Шефер смешался.
– Простите?..
– Ничего, комиссар. Вы разговаривали с Сато?
– Я приказал ему предъявить документы и следовать за мной. Он лопотал что-то на японском, прикидывался, что не понимает по-немецки…
– Что он держал в руках?
Шефер с запозданием понял, что подвергается самому настоящему допросу. Такому, как в подвалах на Потсдамерплатц, где располагалась штаб-квартира берлинского гестапо. Только вместо электрической лампы, бьющей в глаза резким светом, здесь был таинственно мерцающий огонек кубинской сигариллы.
– Посох, штандартенфюрер. Такую длинную резную палку с набалдашником на конце.
Женщина недовольно поморщилась.
– Посох… нет, это не то. Что еще у него было с собой?
– Ничего. Я специально обратил на это внимание, помня, что вы говорили мне о курьере. Но старик не имел при себе ни сумки, ни даже котомки.
– Понятно, – оборвала его женщина. Она о чем-то напряженно думала, покусывая спелые губы. – Курьера вы упустили, предмет не обнаружили…
– Какой предмет, штандартенфюрер? – не сдержался Шефер, и тут же пожалел о том, что задал этот вопрос.
Женщина посмотрела на него, и на этот раз взгляд ее не предвещал ничего хорошего.
– Никакой, – медленно ответила она. – Вы же не обнаружили никакого предмета, комиссар?
– Так точно, – Шефер вновь ощутил покалывание в кончиках пальцев. Только на этот раз опасность исходила не от таинственного старика-садовника, оказавшегося безжалостным убийцей, а от красивой женщины, сидевшей напротив.
Молчание повисло в салоне, как грозовая туча. Шефер физически чувствовал, что в эти секунды решается его судьба. Наконец, колючие огоньки в глазах женщины погасли, и она спросила прежним деловым тоном:
– Вы видели, откуда появился Сато?
– Нет, штандартенфюрер. Дождь, плохая видимость. Он вышел прямо на меня…
– С этой стороны улица была перекрыта моей группой, – мягко сказала женщина. – Мы полностью контролировали этот участок, и уверяю вас, комиссар, японец здесь не проходил.
Шефер подумал. Голова после удара проклятого садовника соображала плохо, но сложить дважды два было несложно.
– Значит, он вышел из одного из домов. И, вероятно, туда же и вернулся.
Женщина опустила стекло и выбросила недокуренную сигариллу в дождь.
– Проверьте эту версию, комиссар, – теперь в ее голосе слышалась усталость. – Пусть гестапо потрясет здешних обывателей. О результатах доложите мне лично.
– Есть, штандартенфюрер, – обескуражено проговорил Шефер. Кары небесные, которых он ожидал, явно откладывались на неопределенное будущее, и это окончательно сбило его с толку.
– Можете идти, – нетерпеливо сказала женщина. – Завтра представите рапорт.
Шефер полез наружу, впустив в пропахший духами салон «Майбаха» немного дождливой свежести. Когда дверца автомобиля захлопнулась за ним, женщина произнесла вполголоса, ни к кому особенно не обращаясь:
– Мюллеру мало оторвать голову.
Если бы Шефер присутствовал при этой сцене, он бы очень удивился. Потому что на реплику женщины отреагировал бритый шарфюрер СС Фрицци, которому полагалось играть роль бессловесного сторожевого пса.
– Почему, Мария?
Шефер удивился бы еще больше, увидев, что женщина охотно отвечает своему псу, имеющему наглость называть ее по имени.
– Потому что он убедил рейхсфюрера выделить для этой операции своих костоломов. Два гипнотизера из команды доктора Хирта и один боец твоего уровня взяли бы Сато живым и невредимым. И с предметом в придачу.
– Этот предмет действительно позволяет ему перепрыгивать из одного места в другое? – в голосе Фрицци звучало неподдельное любопытство.
Мария фон Белов ответила не сразу.
– До сегодняшнего дня я не была в этом уверена. Но он появился ниоткуда и ушел в никуда. Этому должно быть какое-то разумное объяснение. Я вижу только одно – предмет действительно у него, и он действительно обладает огромной мощью.
Она с силой хлопнула ладонями по коленям.
– Из-за тупицы Мюллера мы провалили операцию. И к тому же спугнули Сато. Теперь выследить его будет в тысячу раз сложнее.
– Что будем делать, Мария? – спросил Фрицци. Если бы опытный криминалькомиссар слышал, с какой интонацией задан этот вопрос, он окончательно убедился бы, что женщину и ее охранника связывают не только служебные отношения.
– Мне придется доложить фюреру о провале. Гнев фюрера падет на меня, это неизбежно. Но я постараюсь убедить его в том, что работа с предметами должна быть поручена специальным командам «Аненербе». Это единственный выход.
Мария фон Белов, личный адъютант Адольфа Гитлера и первый заместитель руководителя общества «Наследие предков» Вольфрама Зиверса, откинулась на подушки и прикрыла глаза. Перед ее мысленным взором предстал маленький тщедушный японец, державший в руках отлитую из серебристого металла змею.
– Поехали, Фрицци, – скомандовала она. – У нас мало времени. К обеду мы должны быть в Вевельсбурге.