Пролог
– Давай попробуем еще разочек, а? – Зорган прижимался к моему плечу, жарко дыша мне прямо в ухо и пользуясь запрещенным приемом – умоляющей, донельзя жалобной интонацией своего красивого голоса. – Вдруг да получится?
– Прошлой ночью пробовали, – разочарованно буркнула я, отпихивая надоедливого эмпира и с головой укрываясь пестрым лоскутным одеялом, – и позапрошлой, и позапозапрошлой… Так ни гоблина ведь не вышло…
– Рогнеда, – сильная рука любимого мужчины настырно стягивала мое защитное укрытие, а его горячие губы нашли мой вспотевший от волнения лоб и запечатлели на нем нежный поцелуй, – признайся, ты ведь хочешь этого ничуть не меньше меня…
– Хочется – перехочется! – сварливо парировала я, стараясь с помощью своего привычного нахальства скрыть овладевшее мною отчаяние. – Зачем себе и мне зря душу рвешь? Не проще ли принять как данность – ну не получается это у нас, хоть тресни…
– Попытка не пытка! – почти весело откликнулся Зорган, приподнимаясь на локте и заглядывая мне в глаза. – Я вроде как не слабак криворукий и не пессимист, а поэтому знаю четко: что не получилось на третий или пятый раз – получится в сотый…
– Мне столько не вытерпеть, – честно призналась я. – Больно же! Может, ты и не слабак, но садист тот еще…
Краем уха я услышала, как на печке заинтересованно завозился хозяин избы, раздразненный нашим спором. «Вот, мешаем мужику отдыхать!» – виновато подумала я, закрывая глаза и пытаясь уснуть. Но не тут-то было…
– Рогнеда! – Голос эмпира повысился на полтона, приобретая требовательную окраску. – Давай попробуем снова, или я решу, будто ты меня не любишь!
«Ладно, демоны с тобой, уговорил!» – в сердцах плюнула я, откидывая одеяло и садясь.
– Давай! Только быстро!
Виконт белозубо улыбнулся, отшвырнул подушку и схватил меня за руку…
Мы топали целый день без передышки, но река Забвения так и не показалась. Наконец, полумертвые от усталости, мы еле добрели до какой-то крохотной, полузаметенной снегом деревушки и попросились на ночлег. Местные жители ютились в небольших домишках, поэтому нам пришлось разделиться. Нас с Зорганом впустил к себе угрюмый золотушный мужичок, до самых глаз заросший рыжей нечесаной бороденкой, более смахивающей на вонючий козлиный хвост. Казалось бы, подобная характеристика не предвещала ничего обнадеживающего, но в избе у него оказалось неожиданно тепло и чисто. Умяв предложенные хозяином горшок простокваши, кольцо колбасы и полковриги хлеба, мы с эмпиром критически обозрели шаткие лавки и комфортно разместились прямо на полу, расстелив выданные хозяином одеяла и подушки. Сам мужик протяжно зевнул, помолился королеве Смерти и с кряхтеньем забрался на печку, вежливо пожелав нам спокойной ночи. И я совсем уже задремала, когда Зоргана некстати пробило еще на одну попытку…
– Давай стоя! – нетерпеливо командовал Зорган.
– Давай!
– Эх, не получается! – Эмпир взбешенно скрипнул зубами. – Садись на лавку и упрись спиной в печку…
– О-о-ох!.. Ты мне чуть руку не оторвал, – окрысилась я. – И печка как-то подозрительно поскрипывает…
– Прости, но и так ничего не выходит! – повинился любимый. – Вставай на колени…
…На печке послышалось заинтригованное шебаршение, и вниз свесилась лохматая голова хозяина, похоже разбуженного нашими бесплодными попытками.
– Да не напрягайся ты так! – с рычанием потребовал Зорган, его красивое лицо побагровело от тщетных усилий, на челюсти вздулись желваки.
– А ты меня не дергай резко! – парировала я, прикусив губу от нестерпимой боли. – Ой!
…Голова хозяина свесилась еще ниже…
– Есть хоть какое-то движение? – Зорган сорвался на крик.
– Нет!
– Эх!
– Ах!
Но тут раздался жуткий грохот, и на наши упревшие от тщетных усилий головы поочередно свалились сначала дубовый ушат, к счастью – пустой, потом железный котелок, затем – связка вяленых лещей, а напоследок – и сам хозяин…
– Мужик, ты чего? – оторопело спросила я, потирая ушибленный нос.
Зорган смачно ругался, стаскивая с головы гулкий котелок…
– Да ничего! – Разочарованно почесывая отбитый бок, явно обиженный нами хозяин полез обратно на печку. – Просто любиться надо проще, по-людски, а не с таким извращенным переподвыподвертом – как вы…
Я растерянно хлопала ресницами, не понимая – о чем это он? Мой распухший, посиневший палец отзывался острой, пульсирующей болью. Зорган виновато подул на мою истерзанную руку, нашептывая слова извинения и утешения. Мы повторяли свои безуспешные попытки ночь за ночью, но пока, увы, так и не сумели снять с моего пальца треклятое волшебное обручальное кольцо…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
– Княжна! – Дикий, призывный вопль, донесшийся с палубы, вырвал меня из объятий сладкого послеполуденного сна, чуть не оглушив и едва не превратив в заику.
– Какого рожна? – возмущенно вопросила я, непроизвольно дернулась и выпала из корабельного гамака, окончательно просыпаясь. Помнится, красногорский воевода Нелюд – и по совместительству мой воспитатель в ратном деле – любит вворачивать в свои речи одну занятную фразу, звучащую так: хорошо сказанное слово действует куда лучше, чем метко брошенный топор. И то верно, ибо такое слово если и не убивает, то с ног сносит мгновенно. Вот так и со мной, я уже привыкла – если меня кто-то зовет, причем таким вот, как сейчас, истеричным голосом, значит, случилось что-то нехорошее. Всенепременно и бесповоротно, ибо наше обычное невезение почему-то не пожелало остаться на берегу и тоже отправилось в плавание к острову Ледница. За компанию с нами, так сказать. Интересно, а ему-то какого гоблина там понадобилось?
Предаваясь этаким безрадостным мыслям, я довольно неуклюже вскарабкалась по ведущей из трюма лестнице и выбралась на палубу «Мавиэль-дес-Наорт», легкой бригантины, принадлежащей Слепому стрелку, нелюбезно согласившемуся доставить нас на вожделенный остров. Нелюбезно, потому что я буквально вынудила его отправиться в это путешествие, выполнив поставленное мне условие, изначально казавшееся совершенно невыполнимым. Подозреваю, Стрелок уже неоднократно пожалел о данной мне клятве, но не решился запятнать свою честь, отказавшись от прилюдно брошенного обещания. Как всем известно: не давши слово – крепись, а давши – держись. Его ведь никто за язык не тянул, не так ли? А возможно, и тянули – сама судьба, и именно поэтому мы очутились на борту «Мавиэли».
Мы – это шестеро Воинов Судьбы, вознамерившихся спасти наш мир от грядущей гибели, как бы пафосно ни звучало подобное заявление. Честно говоря, сама не понимаю, как нас угораздило вляпаться в череду самых невероятных приключений, приведших в итоге к столь печальному концу – походу на зачарованный остров. Ведь если рассуждать объективно, нужно быть законченным идиотом или же безмерно самоуверенным храбрецом, чтобы отважиться на такое – добровольно отправиться во владения королевы Смерти, откуда никто еще не возвращался целым и невредимым. И я еще совсем не определилась, к коей из этих двух категорий следует относить всех нас!
Но так или иначе, а против фактов не попрешь, и поэтому приходится констатировать очевидное: в данный момент мы все находимся на борту бригантины и продвигаемся в сторону Ледницы. Причем каждого из нас помимо избитой мечты о мире во всем мире ведет еще и сугубо индивидуальное, заветное стремление. Лично мне очень хочется внести хоть какую-то конкретику в свое туманное, нет – даже устрашающее будущее, напророченное Раскладом Судьбы. Двум аристократам-эмпирам – Зоргану и Вольдемару из дворянского рода дер-Сольен – нужно определиться: кто из них унаследует корону и станет править маркграфством Эйсен. Дракон Трей жаждет доказать всем, и в первую очередь самому себе, что он отнюдь не трус и не слабак. Эльфийский принц Тайлериан избрал участь бродячего менестреля, отрекшись от трона, а юная ведьма Лизелотта – чудом избегшая гибели на костре, пытается утвердиться в дарованных ей магических способностях. И при этом все мы настолько очевидно не уверены в своих силах, настолько нуждаемся в помощи и подсказке, что готовы искать их даже за тремя морями. Или на острове Ледница, на худой конец. Ведь кто еще кроме владычицы Смерти способен разобраться в окружающих нас загадках?
– Наши дела очень плохи, княжна! – мрачно сообщил Слепой стрелок, занявший наблюдательный пост возле борта бригантины. – И неминуемо станут еще хуже!
Мне вовсе не нужно было обладать какой-то особенной прозорливостью, чтобы немедленно догадаться – наш сварливый слепец и явился источником того дикого вопля, который совсем недавно вырвал меня из сонного забытья. Эльф стоял, небрежно возложив руки на планшир, а его безглазое лицо выглядело настолько сосредоточенным, будто он уж если и не видел, то, во всяком случае, как-то по-другому чувствовал приближение грядущей опасности. Возможно – интуитивно, а интуиция – это вам не берестяная свистулька, ее просто так со счетов не сбросишь.
– Не каркай, – сердито пробурчала я, пошире расставляя ноги и пытаясь приноровиться к бурному плеску волн, вовсю раскачивающих корабль. – И прошу, не увлекайся пророчествами. Не твоя они стихия.
– Это отнюдь не пророчества, – саркастически усмехнулся слепец, – это всего лишь закономерное следствие твоего упрямства. Вспомни, я ведь отговаривал тебя от принятия оного скоропалительного решения. Тогда мы еще имели возможность отступить. А сейчас… Видишь, – он устремил вперед костлявый палец, указывая на белые буруны волн, – мы вошли в воды Холодного моря. Здесь всегда штормит, а течение несет льдины и комья снега. С каждым днем воздух будет становиться все холоднее, пищи тут не найти, а ближайшая возможная суша – сам остров Ледница, если, конечно, мы сумеем его достичь… – Теперь улыбка Стрелка из предостерегающей превратилась в откровенно язвительную. – К тому же скоро ваш дракон выдохнется, упадет в воду, ведь отдыхать ему негде, и тогда…
Я обеспокоенно подняла глаза, вглядываясь в очертания фигуры Трея, парящего в небе над кораблем. Усталые взмахи его крыльев действительно не внушали оптимизма. В затеянном мною походе дракону приходилось тяжелее всех. Правда, иногда он все-таки опускался на мачты бригантины, но его немалый вес тут же нарушал осадку легкого корабля, заставляя судно погружаться в воду значительно ниже уровня ватерлинии. Поэтому каждый отдых дракона продолжался недолго, угрожая потоплением хрупкой «Мавиэли». Я озабоченно нахмурилась. М-да, Стрелок прав – дракон не может лететь вечно. И выходит, если я не придумаю что-то действенное, то…
– Тогда дракон умрет! – убежденно произнес неслышно подошедший к нам Зорган, сочувственно сжимая ладонью мое плечо. – И ты ничего не сможешь с этим поделать…
– Еще чего! – возмущенно зашипела я, оборачиваясь и сверля прекрасного эмпира негодующим взглядом. – Обещаю, я что-нибудь придумаю.
– Ну-ну… – недоверчиво хмыкнул виконт. – Рогнеда, скажи, когда ты избавишься от этого дурацкого комплекса ответственности за всех нас? Клянусь демонами, ты похожа на курицу-наседку, беспрестанно трясущуюся над своими цыплятами. Каждый из нас добровольно избрал свою судьбу, а посему тебе не пристало сдувать с нас пылинки и пытаться грудью закрыть от подстерегающих впереди бед. Кстати, это совершенно невозможно!
– Именно так, – отчетливо прилетело сверху.
Оказалось, что дракон отлично расслышал сию печальную, абсолютно не предназначенную для его ушей беседу и поторопился выразить свое мнение. К слову, совсем меня не устраивающее. И потом, понятия не имею, чем и как он слышит вообще, но приходится признать: слух у дракона отменный, характер – поистине железный, а норов упрямее, чем у моего коня Орешка, оставленного на берегу под присмотром местного трактирщика. Короче, Трей – настоящий мужчина, со всеми полагающимися от природы достоинствами и недостатками. Жаль только, что он не человек.
Не вступая в пререкания, я в ответ лишь гневно прикусила губу и строптиво покачала головой. Я все равно не отдам Трея смерти. Он мне нравится. Наш дракон честный, смелый и добрый. Я не допущу, чтобы он умер. Еще чего! Это… это же нечестно!
В глубине души я отлично осознавала всю беспочвенность своей самонадеянности. С судьбой не поспоришь… Но разве не этим я занимаюсь последнюю пару месяцев – и даже достигла кое-каких заметных результатов? Да, все обстоит именно так! Хотя некий крохотный закоулок моего сознания, обычно именуемый здравым рассудком, уже неоднократно подсказывал – рано или поздно судьба все равно возьмет реванш и сполна отплатит за отвоеванные у нее очки. Кто знает, какие козыри припрятаны у нее в рукаве? А не намерена ли она смухлевать?..
На этой аккордной мысли я запуталась в собственных выводах и утратила нить размышлений. Честно говоря, выспренние философствования о заумных высших материях никогда не являлись сильной стороной моей натуры. Вот если нужно в морду кому дать, нахамить или пакость какую придумать – это запросто. А все прочее… Наверное, я неправильно расставляю приоритеты. Наверное, не нужно пытаться препарировать свою жизнь. Ведь ты появляешься в ней нежданно-негаданно и делаешь ровно столько, сколько успеваешь. И не стоит забивать себе голову всякой ерундой.
– А вы чем тут занимаетесь? – спросила я у Зоргана, стремясь сменить тему разговора.
Эмпир насмешливо прищурился, отлично разгадав мой дипломатический маневр. Его черные глаза немного припухли, на скулах залегли темные тени, элегантное кружевное жабо оказалось расстегнуто и теперь небрежно болталось поверх воротника камзола.
– У тебя лицо опухшее, – с подозрением уточнила я. – Ты пил?
– Ни-ни, просто мы вчера всю ночь со злом боролись! – с вызовом хохотнул мой любимый мужчина. – А чем еще тут заниматься прикажешь?
– Победили? – желчно поинтересовалась я.
– Нет, еще осталось. – В качестве аргумента он выпростал из-за спины доселе спрятанную там руку, предъявляя мне квадратную бутыль, до половины наполненную мутным самогоном. – Будешь?
– С кем пил? – Я брезгливо принюхалась к неаппетитному сивушному запаху, исходящему от предложенной мне тары.
– С Вольдемаром и Таем, – не стал скрывать эмпир. – От безысходности. А посему не занудничай, милая!
Я озадаченно вздохнула. Оказывается, враг не всегда является врагом, а друг – другом. Нет, здорово, конечно, что мои спутники позабыли о своей прежней вражде, плохо другое – они пали духом и пытаются любым способом избавиться от гнетущего чувства обреченности. Не то чтобы я причисляла себя к убежденным абстинентам[1], но зачем же впадать в наивность и пытаться утопить свой страх в самогоне? Ибо дрянь, как известно, не тонет. К тому же мне очень горестно осознавать, что мои друзья так рано сдались на волю злодейки судьбы, ведь мы еще даже не достигли Ледницы!.. А что тогда будет дальше?
– Помнится, ты никогда не испытывал особенно теплых чувств ни к своему двоюродному братцу, ни к моему потенциальному жениху, – напомнила я, пристально всматриваясь в лицо Зоргана. – С чего вдруг ты пошел на сближение с ними?
– Ну да, – эмпир критически улыбнулся, иронизируя над самим собой, – как я мог забыть, что люблю только казни, поножовщину, интриги и удары в спину… Вроде бы все… – Он демонстративно напустил на себя задумчивый вид. – А-а-а, нет! Еще тебя! Еще котят и прянички…
После этой реплики я невольно рассмеялась, обезоруженная его лукавством. Зорган придвинулся поближе, наклонился к моему уху и прошептал уже с совершенно серьезными интонациями:
– Рогнеда, мне страшно!
Я воззрилась на эмпира с недоумением. Что за чушь? Да ведь он не боится ничего и никого, даже демонов с Нижнего уровня!
– Поверь, мне действительно страшно! – повторил Зорган, ничуть не стыдясь подобного проявления вопиющей немужественности. – Признаюсь, я видел и сделал много чего плохого в жизни, я предавал и убивал, дорогая. И у меня ни разу не екнуло сердце. Но теперь, – виконт печально вздохнул, – мы плывем навстречу смерти, причем она способна настигнуть нас гораздо раньше, чем мы окажемся к тому готовы. Рогнеда, пойми, мы никогда не сумеем обыграть смерть. Кого угодно и где угодно, но только не ее! Рогнеда, давай повернем обратно. Умоляю тебя, повернем – пока еще не поздно, пока еще можно спасти хоть кого-то из нас…
Я ошеломленно хлопала ресницами, онемев от ужаса. Внутренний голос подсказывал: Зорган прав – сто, тысячу раз прав! Только теперь до меня начало доходить, в какую безнадежную авантюру мы ввязались! Мы ищем смерти… Ищем по своей воле, по моей вине и инициативе!
Я беспомощно огляделась, надеясь найти ответ на лицах окружающих меня друзей. Кайра лениво полировала свою рапиру, устроившись на юте. Бледная Витка, страдающая от очередного приступа морской болезни, держалась поближе к борту – справедливо не доверяя слабому желудку. Михась невозмутимо дрых, удобно развалившись на бухте каната, а крыса Грымза свернулась в комочек у него на животе и ритмично покачивалась в такт равномерному дыханию моего оруженосца. Лиззи и Вольдемар вполголоса обсуждали дрянную погоду, иногда как бы случайно косясь на меня. Слепой стрелок усиленно делал вид, будто его абсолютно не касается затеянный Зорганом разговор, хотя, бесспорно, не упустил ни одного произнесенного нами слова. Все они производили впечатление таких невинных, таких беспомощных существ, что в мою душу невольно закралось сомнение, касающееся адекватности принятого мною решения. А не много ли я на себя взяла? Имею ли я право рисковать жизнями своих друзей?
Каюсь, именно в этот самый миг я едва не проявила малодушие, уже почти готовая скомандовать отступление. Ведь это же так просто – взмахнуть рукой и выкрикнуть: живо разворачиваемся назад и плывем домой! И я уже приоткрыла губы, готовая признаться в собственной трусости, как вдруг сидящий на ступеньке трапа принц Тайлериан взялся за гитару и, словно угадав терзающие меня мысли, бравурно запел:
Не бойся препятствий, не бойся преград,
Судьбы не страшись понапрасну,
Отметься ты в жизни словами баллад,
Порою пропетых совсем невпопад –
Но чувствам не давших погаснуть.
Пусть ветер и вьюга сковали нам кровь,
С прямой не свернем мы дороги,
Упрямо сквозь снег пробираемся вновь,
На сердце лелеем тоску и любовь –
Ведь так завещали нам боги.
Коль в замысел высший вмешаться посмел,
Поверь, что проверки достоин,
Отныне борьба – твой зарок и удел,
Ты нынче для дел и свершений созрел –
Как каждый решительный воин…[2]
Ветер, подхвативший последний куплет этой песни, рывком надул паруса бригантины, швырнув мне в лицо пригоршню отрезвляющих брызг. Я до боли прикусила нижнюю губу и сумела выдавить бледное подобие дерзкой улыбки, ощущая на языке вкус крови. Зорган понимающе подмигнул и отпил из бутылки, спеша отметить принятое мною решение – теперь уже окончательное и бесповоротное. Кайра одарила меня хмурой улыбкой и еще громче застучала точильным бруском. Витка тяжело сглотнула и помахала рукой, показывая: я в порядке. Похоже, все мы немного приободрились и поверили в удачу, всегда благоволящую к героям. Ну, или к дуракам, что в принципе и есть то же самое. Я заставила себя максимально распрямить спину и принялась пристально вглядываться в даль, надеясь увидеть долгожданный остров. Я знаю – мы на него непременно попадем, я это нутром чую. Попадем назло всем и вся, вопреки проискам судьбы и собственному невезению. А что касается моих недавних колебаний и плохих предчувствий, то спишу-ка я их на плохое настроение и минутную слабость… Да-да, я поступлю именно так, ибо любую депрессию нужно встречать с улыбкой. Тогда она подумает, что ты идиот, – и сбежит… А я пошлю прощальный поцелуй ей вслед и уже больше никогда не поддамся сомнениям.
И будь что будет!