Пролог
Особая благодарность Кейт Керри
Покрытые землей корни дерева скрывали небольшое отверстие в склоне. Тонкие извилистые плети устилали песчаный пол темной пещерки, образованной многолетними усилиями ветра и воды.
Одинокий кот осторожно поднялся по крутой тропинке к входу в пещеру, остановился перед отверстием и прищурился. Его огненно-рыжая шкура светилась в лунном свете. Уши стояли торчком, а вздыбленная шерсть выдавала сильное волнение, которое он изо всех сил старался скрыть. Кот уселся перед входом в пещеру и обвил хвостом лапы.
– Ты звал меня.
В глубокой тьме пещеры сверкнули два глаза – неожиданно яркие и синие, словно летнее небо, отраженное в глади пруда. На пороге своего жилища появился изрядно потрепанный годами и битвами серый кот.
– Огнезвезд, – прокряхтел он, потершись подбородком о щеку рыжего, – я хотел поблагодарить тебя. Ты возродил умершее племя. Никто не смог бы справиться с этим делом.
– Не стоит благодарности, – низко склонил голову Огнезвезд. – Я лишь сделал то, что должен был сделать.
Старый воин кивнул и задумчиво сузил глаза.
– Скажи, Огнезвезд, ты хороший предводитель своего племени?
Рыжий кот застыл, задумчиво шевеля усами.
– Не знаю, – наконец, выдавил он из себя. – Это очень непросто… Но я всегда стараюсь делать для своего племени то, что считаю нужным.
– Никто не сомневается в твоей преданности, – проскрипел старик. – Но как далеко она простирается, вот в чем вопрос!
Огнезвезд растерянно заморгал, не зная, что сказать.
– Тяжкие времена наступают, – вздохнул старый воин, прежде чем Огнезвезд успел опомниться. – Я вижу, что твоя преданность будет подвергнута страшному испытанию. Запомни – бывает и так, что судьба кота расходится с судьбой его племени.
Внезапно старик поднялся и устремил взор куда-то за спину Огнезвезда, словно видел там что-то, недоступное взору обычного смертного кота.
Когда он снова заговорил, голос его утратил старческую хрипоту, и Огнезвезду вдруг показалось, будто с ним разговаривает кто-то совсем незнакомый.
«Придут трое, кровь твоей крови, и могущество звезд будет у них в лапах».
– Что? – растерялся Огнезвезд. – Кровь моей крови? Зачем ты мне это говоришь?
Старый воин моргнул, не сводя глаз с чего-то, невидимого смертным котам.
– Ты должен объяснить! – воскликнул Огнезвезд. – Как я могу принять правильное решение, если ничего не понимаю?
Старый кот испустил глубокий вздох и прошептал:
– Прощай, Огнезвезд. Вспомни меня, когда придет время.
Огнезвезд испуганно открыл глаза. В животе у него бился страх.
Увидев вокруг знакомые каменные стены, он с облегчением перевел дух. Сквозь трещину в камне в пещеру пробился луч утреннего солнца, и постепенно, согретый его теплом, Огнезвезд успокоился.
Рыжий кот поднялся и потряс головой, пытаясь отогнать видение. Это был не просто сон, ведь Огнезвезду привиделась пещера, словно он был в ней совсем недавно, а не много-много лун тому назад.
Старый кот произнес свое пророчество, когда Грозовое племя еще обитало в старом лесу, а у Огнезвезда не было дочерей. Это пророчество сопровождало его в долгом путешествии от разрушенного дома к озеру, вместе с ним оно поселилось в новом лагере на дне каменного оврага, и каждое полнолуние оживало в его снах. Даже спавшая рядом с Огнезвездом Песчаная Буря ничего не знала о странных словах старого кота.
Огнезвезд выглянул из своей пещеры, окинув взглядом просыпающийся внизу лагерь. Посреди поляны сладко потягивался глашатай Ежевика, царапая землю длинными когтями. А вот из палатки выскочила Белка и с радостным урчанием бросилась к другу…
«Пожалуйста, пусть я ошибаюсь!» – с тоской подумал Огнезвезд. Но на сердце у него по-прежнему было тяжело. Что-то подсказывало ему, что срок осуществления пророчества приближался.
«Придут трое…»
Глава I
Листья, словно снежинки, ворошили шерсть Воробьишки. Еще больше их было на земле – ломкие, прихваченные морозом, они громко хрустели под лапами, мешая идти. Ледяной ветер задувал под редкую шерстку котенка, и вскоре малыш начал трястись от холода.
– Подождите меня! – захныкал он. Мамин голос слышался совсем рядом, ее теплый пушистый бок был от него всего в нескольких шагах…
– Ты никогда их не догонишь!
От звука этого холодного беспощадного голоса, Воробьишка вздрогнул и проснулся. Он насторожил ушки, прислушиваясь к знакомым звукам детской. Его брат и сестра возились на полу. Тростинка вылизывала своих новорожденных котят. Никакого снега не было и в помине, Воробьишка находился в лагере, в тепле и безопасности. Материнское гнездышко пустовало, но, судя по теплому запаху, мама только что была здесь.
– Ой! – охнул Воробьишка, когда сестренка Остролисточка с размаху плюхнулась ему на спину. – Смотри, куда прыгаешь!
– Ага, проснулся! – запищала Остролисточка и, скатившись с его спины, забарабанила по боку брата задними лапами. Потом вдруг отскочила, развернулась и схватила что-то когтями.
«Мышка!» – по запаху определил Воробьишка. Значит, его брат и сестра забавляются с только что принесенной в лагерь свежатиной! Он вскочил и быстро потянулся, так что дрожь пробежала по всему телу.
– Лови, Воробьишка! – крикнула Остролисточка, и мышка со свистом пролетела над самым его ухом. – Улитка-тихоход! – поддразнила она брата, когда Воробьишка наконец-то сообразил, в какую сторону поворачиваться.
– Я поймаю! – завопил Львенок и со всех лап бросился к добыче.
Но Воробьишка не собирался так просто уступать брату с сестрой свою долю. Пусть он меньше их ростом, зато вон какой проворный! Воробьишка прыгнул на Львенка, отпихнул его и протянул лапу за мышью.
Но вдруг котенок неуклюже оступился, покатился по земле и с ужасом почувствовал под боком вместо привычного мха теплые бока двух новорожденных Тростинкиных котят. Потом сразу четыре жесткие лапы сердито встряхнули его и вытолкали из гнезда.
– Я… я их раздавил? – испуганно прошептал Воробьишка.
– Разумеется, нет! – фыркнула Тростинка. – Ты такой маленький, что и блоху-то не раздавишь! – Словно в ответ на ее слова Лисенок и Ледышка еле слышно запищали, теснее прижимаясь к материнскому животу. – Но эта детская слишком тесна для вас троих!
– Прости, Тростинка, – извинилась Остролисточка.
– Прости, – смущенно повторил Воробьишка, хотя сердитые слова Тростинки больно ранили его самолюбие. К счастью, королева была отходчива. Она не могла долго на них сердиться – ведь молоко у Белки так и не появилось, и Тростинка кормила всех трех ее котят, пока у нее самой не родились Лисенок с Ледышкой.
– Скорее бы Огнезвезд сделал вас оруженосцами и перевел в их палатку, – проворчала она.
– Скорее бы! – мечтательно вздохнул Львенок.
– Уже недолго ждать! – заявила вездесущая Остролисточка. – Нам почти шесть месяцев!
При мысли о том, что он скоро станет оруженосцем, Воробьишка почувствовал знакомое волнение. Он не мог дождаться, когда его начнут учить! Он не видел Тростинку, но мгновенно почувствовал, что она смотрит на него с затаенной жалостью. Почему? Шерстка на его боках испуганно зашевелилась. Разве он чем-то хуже Львенка с Остролисточкой?
Но Тростинка даже не догадывалась, что котенок почувствовал ее сомнения. Обернувшись к Остролисточке, она ласково сказала:
– Но пока ведь еще нет шести, правда? А раз так, уж извольте вести себя пристойно! Марш из детской! Поиграйте на поляне.
– Хорошо, Тростинка, – кротко ответил Львенок.
– Пошли, Воробьишка, – скомандовала Остролисточка. – Возьми с собой мышку.
Ветки ежевичного куста громко зашуршали, и Воробьишка понял, что сестра вышла наружу.
Он осторожно взял в зубы мышь. Она была совсем свежая и очень мягкая. Он боялся прокусить ее и перепачкаться в крови – ведь с чистой мышкой можно отлично поиграть на поляне!
Воробьишка осторожно вышел из детской, чувствуя боками цепкие прикосновения ежевики. Острые колючки цеплялись за шерсть, но были не настолько длинны, чтобы больно оцарапать.
Снаружи пахло холодом и морозом. Огнезвезд лежал на Каменном карнизе вместе с Песчаной Бурей. Рядом с ними сидел Дым.
– Пора подумать о расширении воинской палатки, – докладывал он. – Она настолько переполнена, что мы не можем больше принять ни одного воина! Не могут же котята Ромашки и Медуницы вечно оставаться оруженосцами!
«А мы не можем вечно оставаться в детской!» – закончил про себя Воробьишка.
Яролика с Белохвостом лежали на солнышке, ласково вылизывая друг друга. Как у всех котов в сезон Голых Деревьев, шерсть у обоих была густая и пушистая, вот только мышцы слегка ослабли, а бока втянулись от недоедания и изнуряющих поисков пропитания.
Но Голые Деревья приносили с собой не только голод. Кротик, единственный сын Медуницы и Бурого, умер от мучительного кашля, против которого оказались бессильны лечебные травы Листвички, а Сероус погиб во время сильного ветра, раздавленный упавшей веткой.
Яролика подняла голову, взглянув на котенка.
– Как дела, Воробьишка?
Тот вежливо опустил мышь на землю и прикрыл ее лапой, чтобы не досталась проныре Остролисточке.
– Спасибо, очень хорошо.
Почему Яролика постоянно хлопочет вокруг него? Он ведь не ходил в патрулирование, не охотился, а только что проснулся! Но эта Яролика почему-то постоянно наблюдает за ним своим единственным глазом! Чтобы доказать ей, что он ничуть не слабее брата с сестрой, Воробьишка схватил мышь и перекинул ее через голову Остролисточки.
В тот же миг Львенок бросился к сестре, чтобы побороться за право первым схватить добычу, и тут со стороны детской раздался строгий голос Белки:
– Побольше уважения к добыче!
Рыжая кошка деловито уплотняла опавшей листвой просветы в колючих зарослях ежевики, чтобы королевам было не так зябко в стужу. Ей помогала Ромашка.
– Они же еще котятки, – ласково проурчала она, покосившись на малышей.
Воробьишка втянул носом странноватый запах Ромашки. От нее пахло не так, как от остальных Грозовых котов, а некоторые воины по-прежнему считали ее домашней, ведь когда-то Ромашка жила на пастбище и ела пищу Двуногих. Она так и не стала воительницей и не хотела покидать детской, зато ее дети – Мышонок, Ягодка и Орешника – уже давно стали оруженосцами и ничем не отличались от чистокровных Грозовых котов.
– Недолго им ими оставаться, – проворчала Белка, подгребая к себе листья длинным рыжим хвостом. Сухой шорох листвы мгновенно напомнил Воробьишке его странный сон.
– Тем более. Пусть играют, пока маленькие, – ответила Ромашка.
В животе у Воробьишки стало тепло от любви к Ромашке. Белка была их матерью, но именно Ромашка вылизывала и согревала их в ее отсутствие. Белка вернулась к своим обязанностям воительницы почти сразу же после рождения детей, и почти не ночевала в детской, предпочитая оставаться в воинской палатке.
– Теперь не дует, Тростинка? – крикнула Белка сидевшей в детской королеве.
– Нет, – раздался из-за ветвей тихий голос Тростинки. – Тепло, как в лисьей норе.
– Отлично, – пропыхтела Белка. – Ты не приберешь тут, Ромашка? Я обещала Ежевике обойти овраг и проверить, нет ли где осыпей.
– Осыпей? – испуганно ахнула Ромашка.
– Хорошо жить за крепкими стенами, – теперь мамин голос звучал гулко, потому что она подняла голову, уставившись на каменные склоны, окружавшие лагерь. – Но в мороз возможны обвалы. Ты же не хочешь, чтобы камни посыпались нам на голову?
В этот момент внимание Воробьишки отвлек донесшийся из палатки старейшин резкий запах мышиной желчи. Наверное, Листвичка выводила блох у Кисточки или Долгохвоста. Потом куда более приятный аромат возвестил о возвращении Орешинки с Мышонком, которые несли в лагерь только что пойманную добычу. Орешинка тащила за хвосты пару мышей, а Мышонок гордо волочил за крыло огромного дрозда. Оба оруженосца прошли через поляну и сложили добычу в общую кучу.
Дым подошел их поприветствовать.
– Я вижу, ты отлично поохотился, Мышонок, – похвалил он оруженосца. – Да и ты, Орешинка, не отстала от брата, – и оба охотника громко заурчали от радости. Воробьишка отметил про себя, что урчат они точь-в-точь как Ромашка – чуть глуховато, как будто сквозь толстую шерсть.
Внезапно он почувствовал резкий порыв воздуха, и в следующий миг Остролисточка сшибла его с лап на землю.
– Ты играешь с нами или нет? – сердито фыркнула она.
Воробьишка вскочил и быстро отряхнулся.
– Конечно, играю!
– Львенок заграбастал мышь и не дает мне с ней поиграть! – пожаловалась Остролисточка.
– Побежали! – воскликнул Воробьишка и помчался через поляну. Он врезался ему в бок и повалил на промерзлую землю, а Остролисточка ловко вытащила мышь из пасти брата.
– Это несправедливо! – завопил Львенок.
– А мы и не договаривались быть справедливыми! – торжествующе крикнула Остролисточка. – Мы пока не в Звездном племени!
– И вам никогда там не быть, если не перестанете играть с едой, – проворчал Ураган, остановившись возле котят. Слова его были строгими, но голос звучал ласково. – Наступил сезон Голых Деревьев. Надо благодарить Звездное племя за каждый кусок!
Львенок сердито выкарабкался из-под Воробьишки и отряхнулся.
– Мы отрабатываем охотничьи навыки!
– Нам необходимо тренироваться, – поддержал брата Воробьишка. – Ведь совсем скоро мы станем оруженосцами!
Ураган на миг запнулся, а потом вытянул шею и ласково лизнул его между ушей.
– Конечно, – проурчал он. – Я просто забыл.
Воробьишка съежился от огорчения. Почему все племя обращается с ним, как с новорожденным, ведь ему скоро шесть месяцев!
Он сердито потряс головой. И вообще, кто он такой, этот Ураган? Он даже не настоящий Грозовой кот! Его отец Крутобок когда-то давно был глашатаем у Огнезвезда, но сам Ураган вырос в Речном племени, откуда была родом его мать. А его подруга Речушка вообще явилась сюда откуда-то из-за далеких гор! Какое право имеет Ураган так покровительственно относиться к чистокровному Грозовому коту?
У Воробьишки заурчало в животе.
– Может, уже хватит играть с этой мышью? Давайте ее съедим?
– Делите на двоих, – великодушно предложил Львенок. – Я возьму себе что-нибудь из кучи.
Воробьишка повернулся к принесенной охотниками добыче. Внимание его привлек едва уловимый запах. Котенок разинул пасть и втянул воздух. Ага, вот этот дрозд, которого притащил Мышонок… вкусный какой… даже кровь еще не остыла… А что под ним? Фу, какая мерзость! У Воробьишки даже язык задрожал от отвращения. Он обошел брата и, высоко задрав хвост, направился к куче со свежей добычей.
– Ты что делаешь? – крикнул Львенок. Воробьишка не ответил. Он разрывал носом еду, пока не наткнулся на тушку дохлого крапивника.
– Вот! – мяукнул он, брезгливо подцепив ее лапой. В животе мертвой птицы роились черви.
– Фу! – взвизгнула Остролисточка.
Услышав крик, Листвичка выскочила из палатки старейшин с зажатым в зубах клочком мха, от которого исходил резкий запах мышиной желчи. Целительница подбежала к котятам и остановилась.
– Вот умники! – похвалила она, выплюнув мох. – Конечно, теперь дичи очень мало, но уж лучше голодать, чем есть такое! – она покосилась на дохлого крапивника.
– Это Воробьишка его нашел! – похвасталась Остролисточка.
– Ну и молодец! Если бы не он, у меня бы к вечеру работы прибавилось, – улыбнулась целительница. – А я и так едва справляюсь. У Бурого и Березовика начался Белый кашель.
– Хочешь, я помогу тебе собирать травы? – предложил Воробьишка. Он еще ни разу не выходил за пределы лагеря и страстно мечтал побывать в лесу. Больше всего котенку хотелось обнюхать пограничные метки – ведь он пока различал соседние племена лишь по слабому запаху, который приносили на своих шкурах патрульные Грозового племени. А Воробьишка мечтал вдохнуть чистую свежесть озера, не замутненную запахами леса. Ему хотелось запомнить все метки вдоль границы, чтобы в будущем он мог защищать каждый коготь родной территории.
– Если ты возьмешь нас с собой, то сможешь набрать много разных травок, а мы поможем донести их в лагерь, – поддержал брата Львенок.
– Вам отлично известно, что вы не можете покидать лагерь, пока не станете оруженосцами, – напомнила котятам Листвичка.
– Но если в лагере так много заболевших, тебе необходима помощь! – не сдавался Воробьишка.
Листвичка тихонько шлепнула его хвостом по губам, заявив:
– Мне очень жаль, Воробьишка, но ничего не поделаешь. Очень скоро Огнезвезд сделает вас оруженосцами, и тогда вы сможете выйти в лес. Но пока надо подождать, как ждали все другие котята.
Воробьишка сразу понял, на что она намекала. Их отец был глашатаем племени, а мать – дочерью предводителя. Листвичка просто еще раз напомнила котятам, что они не вправе рассчитывать на особое к себе отношение. Воробьишка оскорбленно замахал хвостиком. Такое впечатление, что все племя просто помешалось на том, чтобы ставить их с сестрой и братом на место! Как несправедливо!
– Выше нос, – улыбнулась Листвичка. – Ничего не поделаешь, так уж заведено, – она подобрала с земли вонючий мох и направилась к старейшинам.
– Не повезло, – шепнул Львенок на ухо брату. – Похоже, придется торчать в лагере!
– Листвичка думает, что раз она приносит нам с пустоши мох для подстилок или сладкие соты, то мы всегда будем ее слушаться, – прошипел Воробьишка. – Не нужны нам ее подачки, пусть лучше разрешит сделать то, что нам по-настоящему хочется! Мы просто хотим исследовать окрестности лагеря, что же в этом плохого?
Остролисточка с досадой шлепнула хвостиком по мерзлой земле. Воробьишка знал, что ей хочется выйти из лагеря ничуть не меньше, чем ему самому.
– И все-таки, она права, – надувшись, признала сестренка. – Мы обязаны подчиняться Воинскому закону.
Они поели, поровну разделив между собой мышь и полевку. После еды Воробьишка тщательно вылизался и принялся чистить уши. Он почувствовал, как Речушка вышла из воинской палатки и устроилась на солнышке рядом с Белохвостом и Яроликой.
Пахло от Речушки совсем не так, как от остальных воинов. Воробьишка уже знал, что это запах скалистых гор и падающей воды. Она была самой странной кошкой из всех нечистокровных Грозовых воителей. Воробьишка не мог объяснить, почему это так, но ясно это чувствовал. Может, всему виной был ее запах, а может, дело было непонятной настороженности, которая никогда не покидала бывшую горную кошку.
Шорох в колючем кустарнике, защищавшем вход в лагерь, возвестил о возвращении Ягодки. Третий котенок Ромашки подбежал к куче с добычей и с гордостью закинул на нее свою – толстого лесного голубя.
– Где Ежевика? – крикнул он, поворачиваясь к котятам.
Наставником Ягодки был Ежевика, и Воробьишка жгуче завидовал тому, что шустрый котенок целыми днями тренируется с его отцом, в то время как он даже не смеет нос высунуть за ограду лагеря.
– Они с Белкой проверяют стены оврага, ищут осыпи, – ответила Остролисточка.
Воробьишка привычно насторожил уши, прислушиваясь, не донесутся ли сверху голоса родителей. Услышать он ничего не услышал, зато холодный ветер, задувавший с утеса возле пещеры целительницы, принес в овраг знакомые запахи.
– Они там, – объявил Воробьишка, задирая нос в сторону, откуда долетел запах.
– Ну и нюх у тебя, Воробьишка! – восхитился Ягодка. – Я хочу показать Ежевике своего голубя и спросить, будем ли мы тренироваться после полудня.
Когти ревности еще глубже впились в живот Воробьишки. – «Почему нельзя сделать меня оруженосцем прямо сейчас?»
– Ты, я вижу, стал отличным охотником, – вздохнул Львенок, словно подслушав мысли брата.
– Все дело в практике, – важно пояснил Ягодка. – Сейчас я вас научу! Сначала делаете вот так, – он принял охотничью стойку.
От старания Львенок согнулся так низко, что просто весь распластался.
– Опусти хвост! – приказал Ягодка. – Он торчит у тебя, как колокольчик.
Хвостик Львенка со стуком ударился о землю.
– А теперь продвигайся вперед, тихо-тихо, как змея, – велел Ягодка.
– Ты корчишься, как будто тебя пучит! – засмеялась Остролисточка.
Львенок с веселым шипением набросился на нее и опрокинул наземь. Сестра с урчанием принялась вырываться, а Львенок в упоении молотил ее по животу задними лапами.
Они так увлеклись игрой, что не сразу обратили внимание на поднявшийся в лагере взволнованный шум.
Но Воробьишка его услышал.
Сначала со стороны входа в лагерь с грохотом промчались чьи-то лапы. Судя по звуку, это были вернувшиеся из дозора Долголап с Терновником. Воробьишка мгновенно почуял неладное. Слишком поспешно стучали кошачьи лапы по мерзлой земле, слишком явственен был запах страха, доносившийся от шерсти патрульных.
Когда они выбежали на середину поляны, редкая шерстка Воробьишки тоже встала дыбом.
Огнезвезд и Песчаная Буря бросились к патрульным.
– Что случилось? – поинтересовался предводитель.
Долголап перевел дух и хрипло объявил:
– На нашей территории мертвая лиса!