Кейти Джеймс провела кончиками пальцев по мускулистой груди. Теплота тела передавалась покалыванием через ее пальцы и вызывала наркотически – восхитительное чувство, более опьяняющее, чем дорогое шампанское и нежный поцелуи при луне. Ее приоткрытые губы с вырывающимся дыханием блестели, как шелковый лист, вид переплетенных тел и медленной, восхитительной нежности заполнил ее ум.
Как этот человек мог затронуть ее так сильно, почти нереально? Как он мог затронуть ее вообще, если она не слышала от него ни одного слова? Его лицо было воплощенной красотой, да, но этого не было достаточно, чтобы очаровать ее как рабыню. Ее ноги подкашивались каждый раз, когда она смотрела на него.
У него должно быть что-то еще внутри, что-то помимо физической красоты, которая привлекала каждую ее женскую клеточку. Хотя сейчас она не могла думать о чем-либо, кроме его внешнего вида. Медленно, очень медленно она внимательно рассматривала его: широкие, крепкие плечи, стальной пресс. Он был твердым, как гранит. Все это придало его высокому, скульптурному телу опасную ауру – опасную и очень чувственную. Его нашли в лесу, покрытого ветками и листьями. А сейчас он стоял среди великолепной темно-красной и желтой живой изгороди из азалий – абсолютный образец мужественности.
– Mмм, – вздохнула она, ее веки с легким трепетанием закрылись. Рука зависнув, упала вдоль тела. – Если бы только ты был реальным...
Но он не был. Он был вылеплен из полностью гладкого, серого камня – красивая статуя, ничто больше. Это было одной из насмешек судьбы. Она подумала, что первый мужчина, который действительно очаровал ее, был в музее, а не в ее постели.
Почему она увлечена красивым, тихим, несуществующим мужчиной? Так как Кейти выросла с пятью старшими братьями, она знала, насколько раздражающими могут быть мужчины: они рыгали и чесались на публике, отпускали неприличные шутки, и каким-то образом им удавалось очаровывать женщин, а потеряв интерес, они двигались дальше, к следующим завоеваниям.
Но каменный воин не мог ее оскорбить. Он не мог выбрать кого-то другого, если бы нашел Кейти непривлекательной или слишком высокой, потому что был установлен на цветном мраморном основании, которое находилось в ее саду. И теперь она стояла на этом основании, любуясь им.
Очередной вздох сорвался с губ Кейти: она боролась с очередным желанием дотронуться до него снова, обнять его, почувствовать своего рода комфорт, чего она никогда не ощущала с мужчинами, с которыми встречалась.
"Так не должно быть. Мне лучше уйти", – думала Кейти.
Но она не ушла.
Прохладный Далласский бриз разметал ее конский хвост, но ветер был слишком слабым, чтобы охладить ее страсть, и каждый пристальный взгляд каменного воина все больше разжигал эту страсть. Наконец Кейти сдалась и признала свою тягу к нему. Она протянула пальцы и провела по его скуле, любуясь немного бородатой структурой, которая напомнила ей о мужчине перед утренним бритьем. Проведя пальцами вдоль его ушей, вообразила себе, что она могла бы чувствовать, если бы он был человеком из плоти и крови, человеком, которого она так желала.
Огонь пульсировал на ее нервных окончаниях.
Сами собой ее кончики пальцев блуждали, опускаясь ниже, лаская его шею. Его плечи. Грудь. Она даже окружила его маленькие, сморщившие соски. Мягкий стон удовольствия донесся до ее ушей – низкий тембр, хриплый и мужской.
Кейти отпрянула от удивления. Спустя момент она расслабилась и даже испытала приступ острого разочарования, когда поняла, что ей послышалось и что это ее богатое воображение пошутило над ней. Снова. Она ведь иногда чувствовала его дыхание на лице, когда близко наклонялась, не так ли? Услышать, что он стонет, было не более фантастично, чем почувствовать его дыхание.
Гравий захрустел – какая-то машина ехала по дороге.
Кейти вздрогнула и, оглядевшись вокруг, посмотрела на дорогу: к ее обветшалому дому в викторианском стиле подъехал черный седан. Щупальца унижения резко впились в ее позвоночник, и она почувствовала, как загорелись ее щеки. Она была так поглощена своими исследованиями каменного воина, что забыла о том, что на дворе самый разгар дня и множество любопытных глаз.
Что видел этот человек?
Она сошла с возвышения. Секунда – и ее ноги стоят на мягкой траве. Она сосчитала до десяти, чтобы успокоить ее частое сердцебиение. Она должна была сопротивляться очарованию статуи; вместо этого она поступила, как девочка-подросток, целующая плакат своей любимой рок-звезды. "Ну, больше такого не повторится," – думала Кейти. Больше не будет никаких прикосновений. Она даже не будет больше смотреть на него, и совершенно определенно не будет думать о нем.
Она наблюдала, как красивая знакомая мужская фигура выходит из седана. Кейти не хотела, чтобы он увидел ее здесь, и поэтому решила пойти к дороге, обходя кусты и клумбы в ее "саду удовольствий", названным так прошлым владельцем из-за многочисленных обнаженных статуй, похожих на ее воина, о котором она не собиралась думать.
– Черт возьми, Грей! Что ты здесь делаешь?
Гость усмехнулся, не обращая внимания на ее резкий тон. Над ними мирно светило солнце – лучи падали на высокую фигуру с широкими плечами, окружая мужчину оранжево-золотым сиянием.
– Ты должна мне четвертак за сквернословие, сестренка.
Кейти нахмурилась и, порывшись в кармане, достала четвертак, протянула его брату.
 – Я чертыхнулась только потому, что ты чер... очень удивил меня, – к счастью она смогла остановиться вовремя. – Хорошо, ты испугал меня. Ради Бога звони перед тем, как собираешься приехать.
– Я звонил, ты не ответила. Ты должна была быть дома.
– И поэтому ты начал беспокоиться, – сказала Кейти. По какой-то неизвестной ей причине все братья до сих пор считают ее хрупким цветочком, нуждающимся в защите двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. И что с того, что она была ростом сто восемьдесят три сантиметра и в великолепной физической форме? Что с того, что посещала множество курсов самообороны?
Грей пожал плечами:
– Да, я начал волноваться.
– А ты не подумал, что я могла просто выйти? – она вспыхнула от раздражения, но он только ласково усмехнулся.
– Ничего не отвечай. Просто скажи, что тебе нужно.
– Я хотел увидеть твое последнее приобретение. Кстати, с этого места дом похож на свалку, – добродушно добавил он, кивая в сторону дома. – Почему ты не красишь, не кладешь плитку или не занимаешься чем-нибудь другим, чтобы привести это место в порядок? Это ведь твоя работа, не так ли?
В этот момент Кейти расслабилась. Грей не видел ее с каменным воином. Иначе бы он сейчас смеялся над ней вместо того, чтобы спрашивать о том, что она успела сделать в доме.
– Я работала над ванной на втором этаже все утро и поняла, что мне просто необходимо подышать свежим воздухом.
Он кинул внимательный взгляд на обветшалый особняк.
– Свежий воздух? Я так не думаю. Вот моя версия: ты испугалась, что стены вот-вот обвалятся, как карточный домик, пока ты находишься там.
– Ха-ха...
– Сладкая моя, я надеюсь, ты точно знала, что делаешь, когда подписывала договор?
– Я покупаю, ремонтирую и продаю дома уже 4 года. Доверься мне. – Она, возможно, выбрала необычную карьеру для женщины, но ей нравилось то, что она делала. А еще лучше у нее был развит инстинкт на недвижимое имущество: она знала, когда и что купить, знала, когда продать, и почти всегда получала прибыль.
Будучи убежденным скептиком, Грей остался при своем мнении.
– Пожалуйста, скажи мне, что у тебя уже есть покупатель. Я сильно сомневаюсь, что будет много желающих купить этот дом.
– Я даже готова поспорить, что продам этот дом за большую сумму, чем ты получаешь за год.
– Хорошо, давай поспорим, – ухмыльнулся он, потирая пальцами свой подбородок. – Ты должна получить пять тысяч долларов сверх цены покупки и стоимости реставрации.
Кейти не колебалась:
– Согласна!
– Если ты выиграешь, я надену платье на следующий семейный обед, – произнес Грей. – Если же выиграю я, то ты должна пообедать со Стивеном Харрисом. Он новый детектив в моем отделении, – добавил Грей прежде, чем Кейти смогла ему возразить. – Он всем нравится.
Она застонала. Ее брат хотел лишь помочь Кейти, но она больше не встречалась с его друзьями. Последний полицейский, с которым Грей познакомил ее, всю ночь обсуждал в малейших деталях способ, которым пуля попала в его грудную клетку. Все захватывающие детали были описаны как раз в то время, когда она ела спагетти с томатной пастой.
– Я передумала, – сказала Кейти. – Пари отменяется. Я лучше сяду на муравейник в одном бикини, чем пойду на еще одно свидание вслепую.
Ее брат ни капельки не испугался.
– Ты встречаешься с кем-то?
– Нет, – Кейти решила не вдаваться в детали, зная, что это только подстегнет его. В прошлом году она вытерпела бесконечное количество свиданий с плохими ужинами, плохими фильмами и в еще более плохой компании. Наконец она пришла к выводу, что пострадала от серьезного заболевания – Синдрома Первого Свидания.
Единственным симптомом, который оказывался фатальным, было то, что Кейти всегда находила какой-то недостаток у партнера в течение часа после знакомства. Ричард ел по одной горошинке. У Джона был высокий, писклявый голос. Квин ходил, не разгибая коленей. Митч был слишком навязчивый. Но хуже всего было то, что они были ниже Кейти, а она всей душой ненавидела смотреть на мужчин сверху вниз. Вот так она и дожила до двадцать пятого дня рождения без мужчины, с которым бы благополучно миновала стадию знакомства.
Или который залез бы ей под юбку.
В глубине души она мечтала о мужчине, которого прижала бы к себе, и смотрела на него снизу вверх, которого бы любила, с которым делила бы свои надежды и мечты. Она мечтала о мужчине, который поцеловал бы каждый дюйм ее обнаженного, трепещущего тела. Но как можно найти такого, если она отшила всех, кто хотел ее?
Может, ей все же стоит сходить еще на одно свидание вслепую?
Грей глубоко вздохнул. К счастью, этот звук отвлек Кейти от ее мыслей.
– Если ты надеешься на совершенство, боюсь, ты обречена на разочарование, – сказал Грей.
– Ты шутишь? – Хотя его предположение удивило ее, Кейти почувствовала легкое раздражение. – Я уже знаю, что идеального мужчины не существует. Мои братья доказали мне это.
– Засранка!
– Ты должен вернуть мне мой четвертак, большое спасибо. – Самодовольно усмехаясь, Кейти протянула руку ладонью вверх. У нее было лишь четыре четвертака, и она была уверена, что они не останутся у нее к концу дня. И их бы точно не осталось, если бы она поговорила с Греем еще минут пять. Вернуть свою монетку было неожиданно приятно.
Ее брат лишь скрестил руки на груди.
– Я не отдам тебе четвертак, ведь это не я пытаюсь прекратить говорить скверные словечки. Я не должен тебе ничего кроме извинений за то, что оскорбил твои маленькие симпатичные ушки.
Ее усмешка быстро исчезла.
– У тебя самый поганый в мире рот, и я клянусь, что это именно ты научил меня каждому плохому слову, которое я знаю.
Он пожал плечами, будто хотел сказать: "Ну, а тебе совершенно точно не следовало меня слушать".
– Здесь есть участок для курения, – проворчала Кейти. – Как думаешь, сделали они такой для сквернословия?
– Абсолютно точно нет. Мыло – вот единственное лекарство. – Веселая нотка в его голосе подсказала Кейти, что Грей вспоминает те моменты из детства, когда он мыл ее рот с мылом. – Так, когда я получу экскурсию по дому?
Хотя она намеревалась хорошенько промыть его рот, все же сказала:
– Сейчас, если у тебя есть время.
– Есть.
– Тогда давай начнем. Так как мы снаружи, я сначала покажу тебе сад. – Ему бы он точно понравился, подумала Кейти, сгорая от нетерпения.
Они пошли в сторону сада, по пути ведя шуточный спор о том, чье утро было хуже. Он победил, конечно. Кто мог конкурировать с человеком, которого пытались втянуть в бредовую психотическую идею порабощения мира? Когда они подошли ко входу в сад, Кейти остановилась, чтобы Грей мог в полной мере насладиться окружающим, и развела руки в стороны.
– Добро пожаловать в мое место отдыха, – сказала Кейти.
Тишина была ей ответом. В нетерпении она постукивала ногой, ожидая от него хоть какой-нибудь реакции. Прошла минута, затем еще одна. Он не сдвинулся ни на дюйм, не издал ни одного звука. В конце концов, она не выдержала:
– Ну... что ты думаешь?
– Оху...
– Не говори этого! – приказала она смеясь.
– Но все эти скульптуры... – Его глаза расширились от недоверия, когда он изучил сначала одну статую, потом другую. – Они испытывают оргазм.
– Я знаю.
Семь статуй охраняли вход. Три из них были мужчинами, четыре – женщинами. Все они были обнаженными и изображали различные стадии самоудовлетворения. Хотя он стоял в пышной зеленой чаще, невидимый Кейти и Грею, она знала, что у ее каменного воина руки находились вдоль туловища. Он не удовлетворял сам себя, но, очевидно, был возбужден. Сильно возбужден. Его тело было столь же красивым, как и у любой греческой статуи. То, что он мог предложить женщине, явно не могло быть прикрыто фиговым листком.
"Почему я думаю о нем? Прекрати сейчас же!"
– Я забираю свои слова о том, что этот дом – свалка. – Грей подошел к женской скульптуре, чье выражение чрезвычайного восторга на лице дополнило ее позу готовности. Он провел рукой вдоль ее изогнутой спины.
– Черт, я куплю этот дом у тебя.
Хихиканье Кейти разлилось вокруг и смешалось с неожиданно возникшим звуком сигнализации ее брата. Он проверил число. За время меньшее, чем удар сердца, его плечи напряглись, а черты лица заострились. Грей больше не был задорным старшим братом; теперь он был опытным детективом, собранным и держащим все под контролем.
– Я должен идти, – сказал Грей глухим голосом. – Я еще приеду на этой неделе, и тогда ты мне все здесь покажешь.
Кейти успела только кивнуть, прежде чем он быстро поцеловал ее в щеку и ушел, предварительно сказав:
– Будь умничкой.
Вот так она опять осталась одна.
Не найдя предлог, чтобы еще побыть в саду, Кейти направилась к дому, бросив только один взгляд назад. Внутри она поморгала, давая глазам привыкнуть после яркого солнечного цвета – оранжевые и красные пятна мерцали, заслоняя взор. Толстые паутины заполнили каждый угол столовой. Грязь была на каждой стене, и, некогда будучи белой, краска со временем стала желтой и отслаивалась. Когда она двинулась на кухню, под ее ногами захрустели осколки, бывшие когда-то великолепной люстрой.
Дом нуждался хотя бы в частичной реконструкции, но в этот момент она почувствовала, что все ее планы могут рухнуть. "Одна проблема за один раз", – она напомнила себе. Одна проблема за один раз. Чуть ранее она закончила выкладывать плитку в ванной, таким образом, единственная тяжелая работа в сегодняшнем списке текущих дел – разборка кухонного пола. Сначала ей надо было убрать ковровое покрытие, который лежал на линолеуме, который, в свою очередь, покрывал бог весть знает что. Завтра она собиралась заменить деревянную отделку и плинтуса в ванной.
Со вздохом Кейти нажала на кнопку "Play" на своем CD-плеере, и песня “Born to be Wild” полилась из наушников. Два часа прошли быстро, так как она пыталась отодрать от пола и выкинуть тонкий, грязный половик. Когда Кейти закончила, то села на ящик для инструментов на желто-зеленом линолеуме. С этого места хорошо виден ее сад удовольствий через эркерное окно[1]. Кейти не могла избавиться от чувства, будто глубокие, внимательные глаза – его глаза – наблюдают за ней, ждут и надеются на... что-то.
Ее руки начали дрожать от усталости, но она продолжала работать. Через некоторое время обнаружив, что уже не может сконцентрироваться, Кейти подумала, что стоит остановиться прежде, чем она продырявит себе палец вместо половой доски. Не зная, что еще сделать, она прибила фанерный лист в разбитое окно, затем поехала домой, проклиная свое богатое воображению всю дорогу.
В течение следующих трех дней она работала с рассвета до заката без отдыха. Но желание вновь увидеть каменного воина преследовала ее. Даже ее ладони начали зудеть, желая прикоснуться к его твёрдым, каменным мышцам.
С этого времени она уже поменяла часть своего решения: она думала о нем. Много раз. Но как быть насчет всего остального? Не смотреть на его? Не трогать его? Конечно, она была достаточно сильной, чтобы сопротивляться его очарованию.
Она сломалась на четвертый день.
Тем ранним утром она начала думать о его руках, ласкающих ее тело, о его дыхании, щекотавшим ее ушко. Она почти чувствовала, как его твердое, обнаженное человеческое тело прижимало ее к себе. Эти видения полностью поглотили ее. И когда наступили сумерки, ее лоб был потным, дыхание прерывистым, а ноги – ватными, что совершенно не имело никакого отношения к работе.
Наконец она шагнула к эркеру и дрожащими руками убрала фанерный лист. Лунный свет хлынул одновременно с ощущением невидимых, смотрящих на нее глаз. “Все правильно, так и должно быть,” – она проигнорировала рациональную часть своего ума. Кейти пристально смотрела на него, не имя сил оторвать от него взгляд. Ну, что ж. Она не дотронулась до него. Но хотела бы. Стоило ей подумать об этом, как Кейти направилась к черному ходу, желая выйти в сумерки, как будто невидимый шнур тянул ее ближе к нему.
Прохладный апрельский бриз ласкал ее щеки и играл с ее длинными светлыми прядями за плечами. Весна была непредсказуемым временем года в Техасе: в течение дня прохладный ветер мог поменяться на жаркий южный или на пронизывающий до костей северный. Чем ближе она подходила к каменному воину, тем вероятнее было то, что ее кровь может вскипеть, и она была очень благодарна за холодный ветерок.
Впереди мерцали бумажные фонарики, лампочки в абажуре предоставляли иллюзию волшебного огня. Сверчки щебетали ленивую мелодию. Красочные цветы цвели в каждом углу – желтые и розовые, фиолетовые и синие – и заполняли воздух сладким, цветочным ароматом. Кейти прокладывала себе путь вокруг вьющихся кустарников и мягких листьев, которые покачивались на ветру. Приблизившись к источнику своих мучений, она резко остановилась и глубоко вздохнула.
Наконец-то.
На мраморном пьедестале возвышался каменный воин, заставляя Кейти чувствовать себя восхитительно маленькой по сравнению с ним. Когда она приходила к нему раньше, то успела изучить его длинный, толстый... – но, конечно, только украдкой. Господи, что бы он чувствовал, если бы был живым? Что бы он сказал ей и что бы сделал с ней? Ее охватила сладостная дрожь.
Его мускулистая грудь, руки и ноги придавали ауру мощи и силы, которой обладали очень немногие мужчины. Длинные ветви ярко-зеленого плюща обвивались вокруг его левой ноги, резко контрастируя с белизной его каменного облика. Он был таким мужественным, таким настоящим. Его глаза были полуприкрыты тяжелыми веками, будто призывая женщину лечь к нему в постель. Красивые черты его лица напомнили ей о кинозвезде. Или о ком-то так же недосягаемом.
– Черт побери, ты вторгся в мою жизнь. В мои мечты. В мои фантазии. В мою работу. Я не понимаю, как я могу хотеть тебя, так сильно нуждаться в тебе.
“Прикоснись ко мне”, – говорили его сексуальные губы.
– Нет, я не могу, – проговорила она, но уже потянулась к нему. Она провела пальцами по холодным и твердым, как горный хребет, мускулам его живота, пытаясь пальцами впитать его сущность. Возможно, если она удовлетворит свое желание потрогать его, то ее навязчивая идея сойдет на нет. Вдохновленная этим проблеском надежды, она подняла руку и дотронулась до его сосков. Как и прежде, ей послышался хриплый стон, и этот звук теплом разлился в ее теле. Она почувствовала, как плавятся ее кости.
Что произойдет, если... Она неуверенно опустила ладони. Ее пальцы коснулись его члена – действие совершенно безумное, но определенно необходимое ее душевному спокойствию. Удовольствие, как удар молнии, прошло сквозь нее, и в этот раз было неверятно жарким и страстным, что она чуть ли не сгорела дотла.
Кейти подскочила от удивления. Ну, конечно, она просто вообразила себе такой импульс наслаждения. Нахмурив брови, она снова сжала его твердый и длинный ствол. Дрожь волнами проходила через ее тело, такая же сильная, как и ее возбуждение. Нет, она ничего себе не вообразила.
Неспособная остановить себя, она поднялась на мраморный пьедестал, смотря в глаза своему воину. Кейти недоверчиво моргнула. Раз. Два. Она могла поклясться, что эти глаза действительно смотрели на нее. От этой мысли дрожь побежала по ее телу, но она постаралась отогнать ее. Статуя, независимо от того, насколько реально выглядит, – просто неодушевленный предмет.
И все же...
"Поцелуй меня", – казалось, именно это можно было прочитать на его лице.
Желание сделать это осадил ее здравый смысл. Касание статуи она еще могла оправдать, но целовать произведение искусства было безумием.
"Поцелуй меня".
– Нет, – прошептала она... – Нет, нет, нет.
"Поцелуй меня! Поцелуй! Поцелуй!"
На сей раз, она прислушалась к настойчивым, требовательным словам. Ее пристальный взгляд переместился на неподвижные губы воина, и ее пальцы коснулись их, проводя по контуру губ. “Ну, я могла бы поцеловать его один раз”, – подумала она изумленно, – “но только один раз!” В темноте сумерек никто не увидит нас, и никто никогда не узнает об этом.
Эта мысль придала ей решимости, в которой она так нуждалась... Аккуратно, медленно Кейти закрыла глаза и взяла в ладони его лицо. Невидимая сила потянула ее – трудно было, не придвинутся ближе, еще ближе. И тогда ее губы встретились с его губами.
Вихрь желания и страсти рванулся через нее, в голове крутилась лишь одна мысль: именно таким и должен быть поцелуй.
Ее руки скользнули с его щек в густые, шелковистые волосы. Губы были более мягкими, теплыми, чем она себе воображала, и она не отходила от него намного дольше, чем следовало. Наконец она прервала поцелуй и положила голову ему на плечо. Ее окутал чистый, мужской аромат.
Она почти чувствовала, как его руки ласкали ее спину, опускаясь вниз, прижимая ее еще ближе к себе. Чувствовала его дыхание на изгибе своей шеи и его горячий язык, оставляющий влажный след на ее ключице. Почти чувствовала медленный и ритмичный стук его сердца.
– Я действительно сошла с ума, – прошептала она, но, Боже, ей понравилось это чувство. Она услышала еще один хриплый вздох у своей шеи. Сверчки запели другую, неторопливую мелодию, в то время как светлячки мерцали и танцевали наверху. – Если бы ты только был настоящим, я проглотила бы тебя в один миг.
И низкий мужской голос прошептал ей на ухо:
– Я полагаю, это можно устроить.