Глава 1
"Преимущества того, что я стану твоим союзником? Я стану твоим союзником. Этим все сказано".
– Гадес, один из девяти князей преисподней
Вина не может изменить прошлое. Беспокойство не изменит будущее. И все же, и то и другое преследовали Бадена с безжалостной настойчивостью. Одна хлестала колючей плеткой, второе резало зазубренным лезвием, и хотя они не оставляли видимых ран, Баден истекал ведрами крови каждый проклятый день.
Постоянный поток боли провоцировал зверя. После возвращения Бадена из мертвых, создание переместилось в его разум. И этот новый компаньон оказался куда хуже любого демона. А ведь стоило знать! Дьявол ненавидел свою физическую клетку... изголодался по добыче.
Убей кого-нибудь! Всех убей!
Именно так звучал боевой клич зверя. Команды, которые слышал Баден, как только к нему кто-то подходил. Или смотрел на него. Либо же просто дышал. И всегда его преследовало желание подчиниться...
"Я не убью", – клялся Баден. Он не зверь, а отдельная личность.
Легко сказать, но довольно тяжело исполнить. Он бродил из угла в угол по своей комнате и дергал воротник рубашки, разрывая мягкий хлопок в попытках унять постоянный дискомфорт. Его слишком чувствительная кожа нуждалась в постоянном успокоении. Очередной бонус возвращения из мертвых.
Бабочка, которую он наколол на груди, не ослабила боль и быстро превратилась в постоянный не унимающийся зуд. И все же Баден не сожалел о татуировке. Острые крылья и рогатые усики напоминали метку демона, которую он имел до смерти. Сейчас тату олицетворяло возрождение, напоминание о том, что он снова жив. О том, что у него есть друзья – братья и сестры, которые его любят. О том, что он не неудачник, даже если чувствует себя одним из них.
Баден допил пиво, которое держал в руке и бросил бутылку об стену. Стекло разбилось. Он изменился и это неоспоримая истина; больше не вписывается в семью. Баден обвинял свое чувство вины. Четыре тысячи лет назад он позволил врагу снести ему голову – покончил с собой – оставил друзей продолжать войну с Ловцами и оплакивать его. Бессовестный!
Но также он винил и свое беспокойство, которое нянчил словно долгожданного младенца. Тварь ненавидела всех, кого обожал Баден – мужчин и женщин, которым он задолжал кровный долг – и она... он... ни перед чем не остановится, чтобы их уничтожить.
Если когда-нибудь это побуждение затмит желание Бадена исправить свои ошибки...
"Я исправлю все свои ошибки".
Мертвые не собирают долги. Убееей.
Нет. Нет! Баден прижал кулаки к вискам, металлические наручи на бицепсах врезались в плоть. Он потянул свои волосы. Пот катился по рельефным мышцам спины и живота, стекая к поясу его штанов. Он скорее умрет – снова – чем навредит своим друзьям.
После воскрешения, все двенадцать воинов приветствовали его с распростертыми объятьями. Нет, не двенадцать. Теперь тринадцать. Гален, хранитель Ревности и Ложной Надежды – тот, кто организовал смерть Бадена – переехал несколько недель назад. Все верили, что мудак изменил свои злые помыслы.
Да ради Бога. Дерьмо, присыпанное сахаром все равно остается дерьмом.
Баден хотел бы изрубить Галена на мелкие кусочки. Пять минут и острый кинжал – вот и все, что ему требовалось. Но его друзья наложили строжайший мораторий на членовредительство.
Баден, несмотря на собственные желания, покорится их правилам. Они ни разу не осудили Бадена за ужасные ошибки. Ни разу не потребовали ответов. Дали ему еду, оружие и личную комнату в своем огромном доме. Замке, затерянном в горах Будапешта.
В дверь постучали, от чего зверь зарычал. Враг! Убей!
"Успокойся. Приготовься". Враг не станет стучать в дверь.
– Убирайся. – Его надломленный голос прозвучал так, будто каждое слово плыло вверх по течению реки из битого стекла.
– Извини, мужик, но я тут останусь. – Бух, бух, бух. – Впусти меня.
Привет, Уильям Вечно Похотливый. Младший сын Гадеса, одержимый дорогим вином, прекрасными женщинами и лучшими парикмахерами. Он был диким, упрямым ублюдком, с единственной лучшей и в то же время худшей чертой – Уильям понятие не имел о милосердии.
Зверь перестал рычать и начал мурлыкать, словно ручной домашний кот. Удивительная реакция, хотя... нет. Именно Гадес подарил Бадену новую жизнь. Теперь семья князя имела постоянную бесплатную карточку на избавление от пыток. Кроме старшего сына – Люцифера, чьи преступления просто слишком огромны.
– Сейчас не лучшее время, – ответил Баден, опасаясь, что зверь позабудет о карте.
– Пофиг. Открывай.
Баден намеренно глубоко вдохнул... и резко выдохнул. Как осязаемый дух, он не имел потребности в дыхании, но когда-то привычное действие его успокаивало.
– Ну же, – настаивал Уильям. – Где тот храбрый кусок дерьма, укравший и открывший ларец Пандоры? Хочу с ним встретиться.
Храбрый? Иногда. Кусок дерьма? Да постоянно. Они с друзьями освободили заключенных в ларце демонов. Затем Зевс, король Греческих богов, наказал их пожизненным проклятием: "И станут тела ваши сосудами собственного уничтожения".
Баден был одержим Недоверием.
Опозоренных и недостойных воинов изгнали из царской армии и выбросили на землю. Как и предвещалось, вскоре демоны их уничтожили. Его первого. Все больше и больше, Баден терял свою способность доверять. Он провел недели... месяцы, планируя способы убийства тех, кому должен был помогать.
Однажды он достиг предела своей выдержки. Либо они, либо я – последняя мысль пронеслась в мозгу Бадена, прежде чем человеческий мужчина замахнулся мечом и снес ему голову. Баден выбрал их – свою семью. Но и они не остались невредимы. Воинов съедало горе. И Недоверие!
В момент, когда голова Бадена скатилась с его плеч, демон вырвался на свободу, освобожденный от контроля. Он больше не разбирался в худших побуждениях злоумышленников. Затем невидимые цепи утащили дух Бадена в тюремную реальность, созданную для всех, кто имел отношение к ларцу, где единственной связующей ниточкой с миром живых была стена дыма, отображающая события в реальном времени.
Он сидел в первом ряду и наблюдал, как его друзья скатываются в яму агонии и отчаяния, но мог лишь причитать. Все остальное время Баден воевал с Пандорой, еще одной обитательницей той реальности – женщиной, которая ненавидела его всеми фибрами души.
Затем, всего лишь несколько месяцев назад, в реальности появились Кронос с Реей, бывшие царь и царица Титанов. Главные конкуренты Зевса и цель номер один для Бадена. Сколько раз эта парочка вредила его друзьям?
Баден испытал огромное удовольствие, когда сбежал с Пандорой и оставил их в тюрьме.
Бух, бух, бух.
– Эй! Баден! Ждать смешно. Уверен, я скоро поседею.
Он встряхнулся, разозлившись на то, что заблудился в своей голове.
– Ладно. Думаю, сделаем все, по-моему, – крикнул Уильям. – Через три секунды, я выбью дверь.
"Успокойся. Никакого членовредительства". Баден дернул так сильно, что дверная ручка осталась в его ладони. Упс.
– Чего тебе?
Не смотря на ураганный нрав, черноволосый, синеглазый воин прислонился плечом к дверной раме ласково, словно летний дождь. Он оглядел Бадена с головы до ног и поморщился.
– Вижу, одеваешься как на работу своей мечты, а не как на каторгу.
Сильный мужчина. Слишком сильный. Угроза.
Как Баден и опасался, бесплатная карточка на избавление от пыток сгорела дотла. "Никакого кромсания!" Но... рукопашная драка ведь не то же, что разрубить. Это чистое блаженство. Кости против костей. Опьяняющий аромат крови наполнит его чувства, а в ушах зазвучит музыкальный вой чужой агонии.
Баден прижал язык к нёбу. "Кто я?"
– Отвали, – повторил он.
Уильям оглядел комнату.
– Пьешь в одиночестве? Ай-яй-яй. Твое сердечко скучает по демону?
Несколько раз, он думал... что так и есть. Появление нового компаньона напрягало.
Теперь у Недоверия новый хранитель. Женщина. И зовут ее – Баден нахмурился. Он не мог вспомнить.
Кем бы она ни была, эта женщина веками поддерживала Галена, помогала ему совершать самые отвратительные поступки. Несколько месяцев назад, глупая женщина по доброй воле приняла Недоверие. Другими словами, добровольно согласилась на непрекращающуюся паранойю. Кто так делает?
Уильям вздохнул.
– Не нужно отвечать. Ответ я и так вижу на твоем лице. Разве ты не знаешь, что оглядываясь назад, не сможешь двигаться вперед? Ладно, ладно. Я помогу тебе сосредоточиться на будущем. Не нужно умолять. – Он замахнулся кулаком и ударил Бадена в нос. – Всегда, пожалуйста.
Со сломленным носом, воин отшатнулся от удара. Хотя у Бадена не было крови, ведь это тело просто оболочка для духа, на его языке появился привкус старых монет. Великолепно. Практически десерт.
Зверь бесновался, желая большего.
Уставившись на Уильяма, Баден поправил хрящ своего носа.
– О, нет. Я спровоцировал тебя. И что мне сделать? – Улыбающийся Уильям, закатил рукава рубашки. – Знаю. Я еще тебе надаю.
"Ищет драки? Он ее нашел".
Зверь... взорвался. Каждая мышца в теле Бадена наполнилась адреналином, а кости заполнила расплавленная лава. Каким-то образом, он удвоился в размере, задевая головой потолок.
– Слышал Недоверие воспламенял твои волосы, – продолжил Уильям. – Жаль, что его тут нет. Пламя сделало бы твое грядущее поражение более интересным.
"Поражение? Я ему покажу".
С криком, Баден бросился в драку. Контакт! Привыкание... Он снова и снова наносил удары, кулаки словно молот били жестоко и безжалостно. Уильям принимал удары как чемпион, чудом оставаясь на ногах.
"Мне нравится этот мужчина... иногда. Больно ему – больно мне".
Вспышка рациональной мысли. Баден опустил руки по бокам и сжал свои камуфляжные штаны.
– Извини. Мне жаль, – выдохнул он.
– Почему? – зубы Уильяма оказались покрыты кровью. – Ты что намочил штаны, пока любовно хлопал меня?
Смешно. Баден был не в настроении.　
– Уходи. Иначе уползешь отсюда.
Зверь уже впивался в серое вещество его мозга, отчаянно пытаясь начать второй раунд.
– Не будь дураком, – взмахнул пальцами Уильям. – Ударь меня снова. Только в этот раз, попытайся нанести хоть какой-то урон.
Воин не понимал... и не поймет, пока не станет поздно.
– Уходи! Я теряю контроль.
– Тогда у нас намечается прогресс. – Уильям ткнул Бадена в плечо. – Ударь меня.
– Сдохнуть хочешь?
– Ударь. – Тычок – Меня. – Тычок.
Зверь зарычал, а Баден...
Баден взорвался, словно бомба, и набросился на Уильяма, который даже не пытался блокировать или уклоняться от урагана ударов.
– Дерись со мной! – крикнул Баден.
– Ну, раз уж ты предложил... Уильям нанес удар настолько сильный, что Баден отлетел и врезался в комод.
Книги и безделушки, подаренные ему обитательницами поместья, заколыхались и попадали на пол. Все сделанное из стекла разлетелось в дребезги возле его ног. Уильям двинулся вперед и не останавливаясь, склонился, поднял книгу и бросил ею в Бадена. Удар вбил его горло в позвоночник.
Боль. Он согнулся, когда Уильям ударил книгой ему в бок. Раз. Другой. Еще больше боли. Его почка превратились в пюре.
"Соперник... даже сильнее, чем ожидалось... не может жить дальше".
Прежде чем Уильям смог нанести следующий улар, Баден пнул его коленом. Книга улетела в другой конец комнаты. Он ударил Уильяма в челюсть. И когда воин споткнулся, Баден поднял осколок стекла.
Но Уильям исцелился прежде, чем Баден успел подняться. Так быстро. Воин разбил вазу об его голову, рассыпая новые осколки стекла.
Внезапно его внимание привлекли различные голоса.
– Это Баден? Чуваак! Это не может быть Баден. Он в три раза больше своего обычного размера!
– Он сделает себе ретейнер[1] из зубов Уилли!
– Чур, мне первой! Баден, а не ретейнер. Если мой мужчина когда-нибудь умрет, я собираюсь замутить с победителем Халка!
В глубине разума, Баден понимал, что его друзья и их жены услышали шум и прибежали останавливать драку. Чтобы помочь ему. Зверю же было все ровно.
Убей... убей их всех... они слишком сильны, большой риск.
Зло, подобное его зверю не имело друзей, только врагов.
"Эти люди опасны для всего мира, но только не для меня. Никогда. Они умрут за меня".
Умереть... да, они должны умереть...
Уильям захлопнул дверь, скрывая остальных от взора Бадена.　
– Сосредоточься на мне, Рыжик. Понятно? Я самая большая угроза, так что сделай нам обоим услугу, прими свои лекарства от артрита и ударь меня.
Да. Самая большая угроза. Ударь. Гнев добавил ему сил, и Баден обрушил на воина новый поток ударов. Уильям блокировал первые, но не смог уклониться от остальных. И все же Бадену не удалось увернуться от его ответного удара.
В жестокой схватке, они метались по комнате, врезались в стены и мебель, подобно диким животным, дерущимся за место Короля Джунглей.
Подними еще один кусок стекла. Ударь по ребрам.
Да. Идеальный конец. Но, как только Баден наклонился, Уильям переместился ему за спину, силой одной мысли сменяя свое местоположение, и нанес удар. Споткнувшись, Баден повернулся и схватил воина за руку, когда тот попытался снова ударить.
Баден нарочно рухнул на пол, утаскивая Уильяма с собой. На полпути к полу, он обернул ноги вокруг шеи ублюдка, и сжал так сильно, что мог бы задушить и носорога. В момент соприкосновения с полом, Баден перебросил Уильяма через свою голову.
Бух. Его соперник рухнул лицом прямо в кучку битого стекла. Баден ухмыльнулся и поднялся на ноги, чтобы оседлать спину Уилли.
Удар. Снова удар. Череп Уильяма раскололся – как и костяшки пальцев Бадена. Но прежде чем он успел снова ударить, мелкий грязный гаденыш снова переместился – но останавливать кулак было уже поздно. Удар. Деревянная панель пола раскололась. Боль взорвала руку и наполнила плечо.
Уильям счастливо засмеялся, и словно звук открывал какую-то магическую дверь к спокойствию – зверь затих.
– Вот. – Уильям взлохматил волосы Бадена. – Теперь тебе лучше. – Добродушное заявление, а не самодовольный вопрос.
Баден решил повторно проверить опасность, просто ради уверенности, и кивнул.
– Да. – Даже горло уже исцелилось.
– Теперь мы сможем поговорить, и ты не будешь пялиться на мою трахею как на мармеладного червяка.
– Разговор подождет. – Баден поднялся на ноги и ужаснулся состоянию своей комнаты. Ямы в стенах, битое стекло на полу, поломанная и перевернутая мебель. – Мне нужно все убрать.
– Ты выбираешь веник вместо информации?
– Зависит от предлагаемой информации.
– Если я скажу, что змеиные браслеты имеют побочные эффекты?..
– Я разобью твое симпатичное личико. – Баден любил и ненавидел браслеты одновременно. Они стали подарком от Гадеса, древними и мистическими, и подарили ему телесную форму.
Гадес и Кили – жена Торина, друга Бадена – пришли к нему, как он тогда думал, во сне. Какой-то сверхъестественной силой они сняли с него оковы, которые его тюремщик на то время – Люцифер надел на него, и заменили наручниками, принадлежащими Гадесу.
"Пока носишь мои браслеты, – сказал Гадес, – ты будешь видимым... осязаемым".
Дружеский жест от союзника, которого придется поддержать в войне преисподней? В начале Баден так и думал. А теперь задался вопросом... Хитрость коварного супостата?
Вскоре, после того как Баден одел подарок, Уильям взглянул на него с жалостью и сказал:
– Ты уже видел кладбище домашних животных? Иногда мертвым лучше.
Уильям не ошибся.
К тому времени Баден уже начал изменяться. Не физически – хотя может и физически – но определенно психически. Когда-то уравновешенный, сейчас он постоянно боролся с собой, и презирал всех, кто мог оказаться сильнее его. Как уже было доказано. Бадена преследовали воспоминания, но не его собственные. Они не могли принадлежать ему. Баден никогда не был ребенком, его создали полностью сформированным, бессмертным солдатом, призванным защищать Зевса, и все же он определенно помнил себя в десятилетнем возрасте, бегущего сквозь горящее поле амброзии и душащий его дым.
Его преследовала стая адских гончих; они ели его, затем утащили в холодное, темное подземелье, где он веками страдал, одинокий и голодный.
С первым воспоминанием, Бадену открылась ужасающая правда. Наручи оказались не просто вещью, а живым существом. Зверем. Не демоном, а чем-то хуже. Бессмертным, который жил когда-то и теперь продолжил свою жизнь в Бадене. Монстр, вечно балансирующий на грани ярости, насилия и недоверия.
От Бадена не укрылась ирония ситуации.
– Ну. – Уильям прикинулся обиженным. – Попытался сделать мужику одолжение.
"Сосредоточься!"
– Вчера ты сказал, что ничего о браслетах не знаешь.
Уилли пожал плечами.
– Это было вчера.
– А сегодня ты знаешь... что именно?
– Только все.
Баден ждал продолжения.
– Нарываешься на еще одно избиение? Говори!
– Избиение слишком сильное слово, для произошедшего. Обойдемся сообщением. – Уильям потер свои ногти. – Чтоб ты знал, побочные эффекты наручей многочисленны и ужасающие.
– Спасибо, ужасающую часть я уже сам отыскал. – Снятие браслетов не вариант. Они слились с его телом, и придется отрубить руки тесаком для мяса.
До смерти, руки отросли бы. А сейчас? Он не знал и не хотел экспериментировать. Ну, по крайней мере, не на себе. Руки – первая линия обороны.
– Конкретней, – потребовал Баден.
– Для начала, если хочешь удержать свои новые истерические замашки под контролем, тебе нужен секс, и много.
Это заявление какая-то шутка. Должно быть.
Баден выгнул бровь.
– Предлагаешь, о великий и похотливый?
Уильям фыркнул.
– Будто ты сможешь со мной справиться.
Честно говоря, он ни с кем не мог справиться. Если Баден не дрался, то избегал любого контакта, ведь чувствительность его кожи слишком высока. Каждое касание к чужой плоти было невыносимо, будто нервные окончание режут кинжалом.
– Сегодня ты покинешь Будапешт, – продолжил Уильям. – Поедешь... куда-нибудь. Соберешь гарем бессмертных женщин, и последующее десятилетие или даже два проведешь в утехах.
Оставить друзей? Но ведь лишь недавно воссоединились? Нет. Он здесь, дабы помочь им, охранять их спины как мечтал делать долгие века.　
– Я откажусь.
– А я буду настаивать. Ты не сможешь побороть тьму.
– Я и есть тьма.
Воин согласно склонил голову.
– Вот в чем загвоздка. У Мэддокса с Эшлин дети. У Гидеона и Кейна беременные жены. Не говоря уж об остальных женщинах, живущих в замке. А как на счет травмированной Легион? Уязвимой Джиллиан? – голос Уильяма погрубел при ее имени. – Ты нападешь на любую из женщин также как набросился на меня, а твои братья выпотрошат тебя. Как бы тебя ни любили. Я выпотрошу тебя.
– Я бы никогда...
– О-о, принцесса. Да.
Баден снова вспыхнул яростью. Он ударил кулаком в стену и выругался, доказывая правоту Уильяма. Зверь при каждом удобном случае брал над ним верх.　
– Ладно. Я уеду. – Слова причиняли боль, но он добавил: – Сегодня.
– Твое IQ только что поднялось на очередной уровень. – Уильям расплылся в улыбке. – Есть идеи, куда подашься?
– Нет. – У Бадена слишком мало опыта в этом современном мире.
Вздох.
– Наверное, я потом пожалею об этом, – сказал воин, поглаживая челюсть двумя пальцами, – но какого черта. Мы живем только дважды, верно?
Баден махнул рукой, молчаливо приказывая продолжать.
– По выгодной цене одолжения, которую я назову позже, я дам тебе один из своих домов и даже устрою "шведский стол" из плоти. И не волнуйся. К тому времени, когда я закончу, даже мужчина с твоим дефицитом игр, сможет забить десятку.
Когда из динамиков хлынула рок-музыка, в лицо Бадена ткнулась парочка больших грудей. Он зашипел от боли, но эта – как там ее зовут – не заметила и уселась ему на колени.
Она потянулась к его затылку, намереваясь притянуть поближе.
"Каждый мужик, хотя бы раз в жизни должен сыграть в "катерок"[2], сказал ей Уильям немного ранее. Убедись, что Рыжий получил свой шанс".　
Баден оттолкнул ее руку так нежно, как только мог.
Девушка улыбнулась ему, хотя в ее глазах не было и намека на удивление.
– Боишься неудачи, сладенький? Я знаю идеальное лекарство. – Она соскочила с его коленей, повернулась, и ткнулась задницей ему в лицо.
– Танец ягодиц, самый лучший, не так ли? – спросил его Уильям.
Баден повернулся и уставился на него. Они были единственными мужчинами в комнате, и уродец, безусловно, оправдывал свою репутацию плейбоя, когда засунул стодолларовую купюру в трусики своей стриптизерши. Блондинка споткнулась и уставилась на него с абсолютным обожанием.
– Хоть это ты должна мне заплатить, я щедрый. – Уильям подарил ей еще одну сотню. – Не думай, что я упустил твой оргазм. Первый и второй.
Она оказалась слишком занятой третьим, чтобы ответить.
– Это мне не поможет, – рыкнул Баден.
Уильям склонился и лизнул ключицу блондинки. Отработанное движение, которое он, казалось бы, исполнял инстинктивно.　
– Не стоит тебе пока сомневаться в моей помпезности. Это только закуска.
Помпезности?
– Послушайся его. – Мисс Катерок повернулась к Бадену и провела кончиками пальцев по его лицу. – Ты должен меня съесть.
Боль! Он терпел несколько секунд, а затем схватил ее за бедра и усадил подальше от себя, раз и навсегда.　
– Не прикасайся. Никогда.
Девушка вздрогнула от его намеренно резкого тона.
– Уходи. – Чувствуя отвращение к самому себе и к обстоятельствам, Баден указал ей на дверь. – Сейчас же.
Когда девушка бросилась вон из комнаты, он поудобней уселся на диване и закрыл глаза. Ему нужен секс – якобы – но Баден не мог заставить себя заняться им. Какое будущее ждет его? Одна темная ярость постоянно превращается в другую? Как раньше...
Очередное воспоминание, которое прожил не он, отобразилось в его разуме.
Он стоял снаружи темницы, в которой провел мучительную вечность, а вокруг высились горы тел и конечностей. Кровь покрывала его руки... руки, заканчивающиеся острыми когтями, кусками плоти и многим другим.
В соседнем проходе послышались шаги. Выживший?
Ненадолго.
Улыбнувшись с предвкушением, он пробрался через куски тел и...
Внезапно, музыка оборвалась, возвращая Бадена в настоящее. Он открыл глаза и увидел, как последняя стриптизерша покидает комнату.
Уильям цыкнул на него и переместился... тут же вернулся с двумя стаканами и бутылкой виски, сдобренного амброзией.
Амброзия – наркотик для бессмертных.
Воин наполнил бокалы до краев.
– Вот. Смажь свой мозг.
Сладкий запах донесся до Бадена, от чего его желудок сжался. На какое-то мгновение он снова стал ребенком, попавшим в ловушку на пылающем поле, бегущим... бегущим... его сердце билось подобно скакуну на дистанции.
"Не я. Зверь".
Вздрогнув, он осушил бокал. Волна тепла быстро распространилась по телу, успокаивая, не смотря на неблагоприятные ассоциации, сильнее привязывая его к происходящему здесь и сейчас.
– Вот. Так лучше? – Уильям прислонился к своему концу дивана, единственному предмету мебели в белой комнате.
Белые стены, белая плитка на полу. Белый помост с тремя зеркалами за спиной. Отображение Бадена – единственный источник цвета – вызывающе глядело на него. Он стал воином, которого больше не узнавал, с волнистыми рыжими волосами, отчаянно нуждающимися в стрижке. Темные глаза, которые когда-то сверкали добротой, теперь наполнены одной лишь угрозой. Рот, который некогда изгибался в улыбке – искривлен от гнева. Морщинки от смеха сменились хмурыми линиями.
Нет, не лучше.
– Я готов уйти.
– Плохо. Я не вспомню, как нужно тебя куда-то перемещать, пока ты не уляжешься в койку. И чем скорее ты станешь выглядеть не так убийственно, тем быстрее заберешься в чью-то койку. Девушкам ты понравишься. – Уильям единственным глотком осушил свой бокал. – Просто сделай мне одолжение и сообщи своему лицу, что ты хорошо проводишь время.
– Прикосновение кожи к коже болезненно.
Зверь зарычал на Бадена за то, что посмел озвучить столь проклятую слабость, даже одному из детей Гадеса.
Уильям нахмурился.
– Если думаешь, что наручи ответственны...
– Не думаю.
– Подумай еще раз. Они тут ни при чем. Так что улыбнись и терпи, в противном случае изменение ты не переживешь.
Переход?　
– Казаться менее убийственным, как ты говоришь, это настоящий подвиг. Я забыл, как улыбаться.
– Ты скулишь? – Уильям отставил в сторону свой бокал и провел пальцем по щеке, изображая слезы. – Твоя новая жизнь – дерьмо. И что? Думаешь, ты единственный, у кого есть проблемы?
– Определенно нет. – Его друзья, в данный момент, охотились за ларцом Пандоры, намереваясь захватить его раньше кого-то – да кого угодно – другого. Ларец мог мгновенно их убить. Просто бум... нет... все мертвы, а их демоны извлечены. Вполне хорошая штука. Но настолько укорененное зло сперва нужно очистить и заменить его полной противоположностью. Как с Хайди, Ненависть и Любовь. В противном случае гниение продолжится. Вот почему Повелители охотились также и за Утренней Звездой – сверхъестественным созданием, все еще плененным в Ларце, способном исполнить любое желание. Способное извлечь демонов, не убивая при этом воинов.
Люцифер также объявил охоту на Утреннюю Звезду, хотя он не имел намерения спасать Повелителей. Он начал войну с Гадесом и хотел выиграть любой ценой. Он не скрывал своего намерения устранить всех союзников своего отца: Уильяма, Бадена и остальных. И как повелитель Предвестников – вестников смерти – Люцифер казался достаточно могущественным для победы.
– Это точно, – подтвердил Уильям. – Ты не единственный. На самом деле, в сравнении с моей жизнью, твоя выглядит как пикник, устроенный обнаженной лесной нимфой.
– Вот теперь ты утрируешь.
– Возможно, сверхутрирую. На днях Джиллиан отпразднует свое восемнадцатилетние.
– И что? – Баден хотел, чтобы воин в голос произнес заветные слова – признал собственную уязвимость. Око за око. – Она станет взрослой. Достаточно взрослой, чтобы справиться с тобой. – Он не смог удержаться и добавил: – Или с любым другим мужчиной, которого она захочет.
– Мной, – выкрикнул Уильям. Он никогда не умел скрывать силу своих чувств к этой девушке. – Достаточно взрослая, чтобы справиться со мной. Только мной. Но я не могу быть с ней.
Когда воин не стал продолжать, Баден уколол его.
– Потому что ты проклят?
Пауза. Жесткий кивок.
– Женщина, завоевавшая меня, меня убьет.
Завоевавшая. Будто он приз. Про меня нельзя сказать то же самое.
– Да будет тебе. – Сперва выживание, сердечные дела потом – если вообще, когда-нибудь. – Тебя предупредили. Ты можешь все предотвратить.
Какого. Черта. Неужели он только что предложил Уильяму убить нежную, невинную Джилли прежде чем у той появиться возможность прикончить его?
Баден сжал кулаки. Ему нужно держать зверя на коротком поводке. Итак. Он выберет девушку, займется сексом с минимальным телесным контактом, и возможно, хоть на некоторое время, его голова прочистится. Он сможет думать, определит способ избавиться от наручей, сохранит все части тела и останется осязаемым.
– Хватит разговоров. – Баден заставил себя улыбнуться. – Я менее убийственный. Видишь?
– Вау. Как только я начинаю думать, что хуже выглядеть ты уже не можешь, ты доказываешь, как я ошибался. – Все же Уильям хлопнул в ладоши. – Леди.
Дверь, открываясь, скрипнула петлями. В комнату вошел новый урожай полуголых девиц – брюнетка, блондинка, рыжая и красотка с кожей цвета эбенового дерева. Выстраиваясь на помосте, девицы улыбались во все лицо.
Зеркало внезапно приобрело смысл. Баден имел отличную возможность оценить фасад и задок. Давно отвергнутые желание тела наконец-то проснулись, хотя Бадена одолевали волны отвращения к самому себе.
– Проститутки. – Ему стоило знать.
Блондинка послала ему воздушный поцелуй.
– Они предпочитают называться фрилансерами удовольствий. Они бессмертны. Феникс, сирена, нимфа и чудесная маленькая кошечка оборотень. – Уильям закинул мускулистую руку на спинку дивана. – Какую ты хочешь? Она исполнит любое твое желание.
– Меня не интересует наигранная страсть.
– Жаль тебя разочаровывать, Рыжий, но лишь наигранную страсть ты и получишь. – Воин совсем не жалостливо ему улыбнулся. – Сейчас в твою пользу играют две вещи. Ты богат, благодаря тем инвестициям, которые веками делал Торин, и ты точная копия Джейми Фрэйзера.
– Кого?
– Эти дамы притворятся, будто ты это он, – объяснил Уильям. – Потому что тебе, мой дорогой, не хватит шарма и изысканности, а значит, к финишу тебя приведет твой толстый кошелек и точеные черты лица.
– Мне хватит шарма. – Иногда. Наверное. Возможно всегда.
Уильям проигнорировал его.
– Дамы, расскажите Бадену какой хороший у него кошелек и красивое лицо.
– Очень красивые.
– Лучшие, что я когда-либо видела.
– Намного прекрасней, чем просто красивы.
– Я бы объездила твой кошелек и твое лицо.
Баден уставился на Уильяма, бессознательно поглаживая рукоятку кинжала, спрятанного в ножнах на талии.
Уильям вздохнул.
– Если бы Джейсон Вурхиз и Фредди Крюгер породили ребенка, то я уверен, что это кошмарное дитя смотрело бы на меня вот так.
Еще больше неизвестных ему мужчин. Что ужасно раздражает! Бадену не нужны были напоминания о том, как прекрасно мир жил и без него.
– С тобой мое удивительное чувство юмора не работает. Понял. Леди, – заговорил Уильям, приподнимая бутылку виски, – расскажите Бадену, какие плотские утехи вы готовы ему предложить.
Одна за другой, девушки, затаив дыхание, описывали разнообразные сценарии.
Стыдливая девственница. Похотливая библиотекарша. Карающая доминантка. И секс со своей девушкой.
Пока Баден жил на горе Олимп, он встречался со многими женщинами, но никогда ни одну из них не любил. Он искал равную себе, а не слабую женщину, ищущую его защиты и прячущую свои сантименты за его силой. Сейчас у него появился соблазн попробовать опыт с подружкой.
– Ну? – потребовал ответа Уильям.
– Я не приму ни один из озвученных сценариев. – Правда, либо ничего. Он заглянул в глаза каждой из красавиц. Ради шанса приручить зверя и вернуться к друзьям... – Кто нагнётся и просто примет меня?
Возможно, ему и правда не хватит очарования.
Уильям тряхнул головой и пробормотал:
– Тебе стоило бы постыдиться.
Тем временем две женщины подняли вверх руки.
– Я! Выбери меня! – Брюнетка. Карающая доминантка.
Блондинка пихнула ее локтем в живот.
– Я та, которую ты хочешь. – Похотливая библиотекарша.
– Так мы друзья? – спросил у него Уильям.
– Нет. – У Бадена уже есть двенадцать друзей. Мужчины и женщина, которые вместе с ним страдали от одержимости демонами. Воины, которые вместе с ним и за него проливали кровь – герои, которых он с момента своего возвращения только разочаровывал. Они хотели, чтобы Баден стал тем мужчиной, которого они знали, а не ублюдком, каким являлся.
Иии очередное полено в огонь его вины.
– Слезы. Грусть. – Уильям прижал ладонь к груди, словно его ударили. – А сейчас. Выбери себе девушку. Я сделаю тебе услугу и возьму остальных трех.
– Какими бессмертными вы являетесь? – спросил Баден у двух претенденток.
– Феникс, – ответила брюнетка с очевидной гордостью.
– Нимфа, – проговорила блондинка голосом полным искушения.
– Ты. – Он указал на блондинку. – Я выбираю тебя. – Секс нужен нимфам даже больше кислорода. По крайней мере, за свои хлопоты она получит нечто большее, чем просто наличку.
Брюнетка недовольно сникла, что удивило Бадена.
– С меня причитается, лепесточек, – сказал ей Уильям и подмигнул. – С ним, тебе бы пришлось отработать каждый цент. А со мной, ты можешь просто получать удовольствие. Не хочу преувеличивать свои навыки, но я изобрел женский оргазм.
Неважно. Баден поднялся, и, не прикасаясь к девушке, повел блондинку на выход. Он открыл дверь и жестом указал ей выйти. Девушку сопровождал легкий аромат белого олеандра. Соблюдая безопасное расстояние, Баден последовал за ней по узкому коридору.
– Выбери комнату, – сказала она с чем-то похожим на... ожидание? – Любую комнату.
Он выбрал первую справа, вошел первым на случай, если их там кто-то ждал, намереваясь напасть. На него не выпрыгнул ни один нападающий, но Баден отыскал скрытую камеру в часах на каминной полке. Дело рук Уильяма? Зачем?
Отключив устройство, он провел более тщательный обыск. В комнате находилась огромная королевских размеров кровать с балдахином и черными шелковыми простынями, ночной столик наполненный презервативами и лубрикантами, и кресло рядом со шкурой медведя-перевертыша.
Блондинка провела пальцами по ложбинке между своих грудей.
– Чего ты от меня хочешь, красавчик?
Зверь запротестовал. Громко. Ему она не нравилась, и он не хотел, чтобы Баден отвлекался и становился уязвимым в присутствии другого – особенно пытаясь его усмирить.
И все же Баден ответил:
– Раздевайся и склонись над кроватью, лицом вниз.
– О-о. – Девушка улыбнулась. – Собираешься отшлепать меня за похотливость?
Зверь выругался на Бадена, затем на девицу. Ты уйдешь. Уйди сейчас же.
Не угроза. Просто приказ. Но что-то в его тоне...
Тон, который Баден слышал лишь у королей. "Кто ты?"
После едва заметной паузы, зверь ответил: Я – Разрушение.