Глава 1
«Дорогой Дневник. Я так напугана. Мое сердце колотится, во рту пересохло, и мои руки трясутся. Я пережила так много и осталась жива: вампиры, оборотни, призраки. Раньше я даже вообразить не могла, что это все может быть реальностью. А теперь я в ужасе. Почему? Просто потому что я покидаю дом. И я знаю, что это совершенно, безумно нелепо. Я с трудом покидаю дом, правда. Я еду в колледж, который находится всего лишь в нескольких часах езды от дорогого дома, где я жила с детства. Нет. Я не собираюсь снова плакать. Я буду жить в одной комнате с Бонни и Мередит, моими самыми лучшими на свете подружками. В том же общежитии, двумя этажами выше, будет жить мой любимый Стефан. До моего другого лучшего друга,Метта, нужно будет всего немного пройти через кампус. Даже Деймон будет жить в квартире в близлежащем городке. Честно. Я могла бы крепче привязать себя к дому, только если бы не переезжала отсюда вообще. Я такая тряпка. Но я только что, снова обрела свой дом – мою семью, мою жизнь – и теперь, после такого длительного изгнания, я вдруг снова уезжаю. Мне кажется, я напугана отчасти из-за того,что последние недели этого лета были замечательными. Эти три восхитительные недели мы заполнили всеми удовольствиями, которые мы могли бы получить, если бы нам не пришлось сражаться с китсунэ, путешествовать в Темное Измерение, сражаться с фантомом Ревности и делать все остальные Ужасно Невеселые Вещи, которыми мы занимались. Мы устраивали пикники и ночевки у друзей, ходили купаться и по магазинам. Мы съездили на ярмарку, где Мэтт выиграл для Бонни мягкую игрушку – тигра, и покраснел, когда она завизжала и прыгнула в его объятия. Стефан даже поцеловал меня, когда мы сидели на вершине колеса обозрения, прямо как любой обычный парень целует свою девушку прекрасной летней ночью. Мы были так счастливы. Настолько нормальными, насколько, я полагала, мы больше никогда не сможем быть. Именно это меня и пугает. Наверное. Я боюсь, что эти пару недель были всего лишь яркой золотой интерлюдией, и что сейчас все изменится, и мы опять вернемся во мрак и ужас. Прямо как в стихотворении, которое мы читали на уроке английского, осенью: Вечного золота нет. Не для меня. Даже Деймон...»
Звук шагов внизу отвлек ее, и ручка Елены Гилберт замерла на полуслове. Она взглянула на последнюю пару коробок, раскиданных по ее комнате. Стефан и Деймон должны быть здесь, чтобы подвезти ее. Но она хотела завершить свою мысль, выразить последнее переживание, которое изводило ее в течении этих прекрасных недель. Она вернулась к своему дневнику, записывая быстрее, чтобы успеть занести мысли прежде, чем придется уйти.
«Деймон изменился. Даже с тех пор как мы победили фантома Ревности он стал... добрее. Не только ко мне, не только к Бонни, к кому он всегда испытывал слабость, но даже к Мэтту и Мередит. Он все ещё может быть чрезвычайно раздражающим и непредсказуемым – без этого это был бы не Деймон – но в нем больше не было той крайней жестокости. Той, что была в нем прежде. Он и Стефан, кажется, пришли к пониманию. Они знают, что я люблю их обоих, и все же они не позволяют ревности встать между ними. Они близки и ведут себя как настоящие братья, чего я раньше не видела. Между нами тремя образовалось хрупкое равновесие, которое длилось весь конец лета. И я волнуюсь, что любая оплошность с моей стороны, разрушит его, как это было с их первой любовью Катериной. Я встану между братьями. И тогда мы потеряем Деймона навсегда.»
Тетя Джудит нетерпеливо позвала:
– Елена!
– Иду! – ответила Елена.
Она быстро набросала еще несколько предложений в своем дневнике. «Тем не менее, вполне возможно, что эта новая жизнь будет прекрасна. Возможно я найду все то, что искала. Я не могу вечно держаться за школу или за мою жизнь здесь, дома. И кто знает? Может быть, в этот раз золото будет вечным.»
– Елена! Тебя ждут.
Тетя Джудит определенно начинала терять терпение. Она хотела самостоятельно отвезти Елену в колледж. Но Елена знала, что она не сможет попрощаться со своей семьей не расплакавшись, поэтому попросила Стефана и Деймона отвезти её. Не так стыдно расчувствоваться здесь, дома, чем разреветься на глазах у всего кампуса в Далкресте. Сразу же после того, как Елена решила поехать с братьями Сальваторе, тетя Джудит прорабатывала каждую мельчайшую деталь, волнуясь, что карьера Елены в колледже без её присмотра не начнется успешно. Все это было потому, что тетя Джудит любила ее. Елена знала это. Елена захлопнула синий бархатный дневник и бросила его в открытую коробку. Она поднялась и направилась к двери, но перед тем, как открыть ее, она оглянулась на свою комнату в последний раз. Она была такой пустой без её любимых постеров на стенах и без половины книг на книжной полке. Лишь немного одежды осталось в ее комоде и шкафу. Мебель осталась на своих местах. Но теперь, когда комната была лишена большинства её пожитков, она была больше похожа на безличный номер в отеле, чем на уютную гавань её детства. Здесь так много всего случилось. Елена могла вспомнить как они с отцом сидели, обнявшись, на подоконнике и вместе читали, когда она была маленькой девочкой. Она, Бонни и Мередит – и Кэролайн, которая тоже была её лучшей подругой, когда-то – провели здесь по меньшей мере сотню вечеров, рассказывая секреты, делая уроки, наряжаясь на танцы и просто тусуясь. Стефан поцеловал ее здесь рано утром и быстро исчез, когда тетя Джудит пришла, чтобы разбудить ее. Елена помнила безжалостную, ликующую улыбку Деймона, когда она пригласила его войти в первый раз, что кажется было миллион лет назад. И её радость, которую она почувствовала не так давно, когда он появился здесь одной темной ночью после того, как они все решили, что он погиб. Раздался тихий стук в дверь, и она распахнулась.
Стефан стоял в дверях, наблюдая за ней.
– Ты готова? – спросил он.
– Твоя тетя немного беспокоится. Она думает, что ты не успеешь распаковать чемоданы до вводного занятия, если мы сейчас не выедем.
Елена встала и подошла, чтобы обнять его. От него пахло чистотой и лесом, и она прижалась головой к его плечу.
– Я иду, – сказала она.
– Просто тяжело прощаться, понимаешь? Все меняется.
Стефан повернулся к ней и, поймав её губы, нежно поцеловал.
– Я знаю, – сказал он, оторвавшись, и нежно провел пальцем вдоль линии её нижней губы.
– Я отнесу эти коробки вниз и дам тебе ещё одну минутку. Тётя Джудит будет чувствовать себя лучше, если увидит упакованные вещи в грузовике.
– Хорошо. Я сейчас спущусь.
Стефан вышел из комнаты с коробками, а Елена, оглянувшись вокруг, вздохнула. Шторы с синими цветами, которые её мама сделала для нее, когда Елене было девять лет, всё ещё висели на окнах. Она помнила, как мама обнимала её. Помнила её немного влажные глаза, когда её маленькая девочка сказала, что она слишком взрослая для штор с Винни Пухом. У самой Елены глаза наполнились слезами, и она заправила волосы за уши, повторяя жест, который делала её мама, когда о чем-то задумывалась. Елена была такой юной, когда умерли её родители. Может быть, если бы они были живы, она и мама были бы сейчас подругами, были бы на равных, а не просто как мать и дочь. Её родители тоже учились в колледже Далкрест. Вообще-то, там они и познакомились. Внизу на крышке пианино стояла фотография, на которой они были изображены в своих мантиях выпускников на залитой солнцем лужайке перед библиотекой Далкреста, смеющиеся, невероятно молодые. Может быть отъезд в Далкрест сблизит Елену с ними. Может быть, она узнает больше о том, какими людьми они были, не только мамой и папой, которых она знала, будучи маленькой девочкой, и сможет найти свою утраченную семью среди неоклассических зданий и широких зелёных газонов колледжа. Она не уходила, не совсем так. Она шла дальше. Елена сильно стиснула зубы и вышла из своей комнаты, выключив свет. Внизу были тётя Джудит, её муж Роберт и пятилетняя сестра Елены. Маргарет уже была собрана и ожидала в холле, наблюдая за тем, как Елена спускалась по лестнице. Тетя Джудит, конечно же, суетилась. Она не могла стоять спокойно: её руки то сцеплялись вместе, то поправляли волосы, то теребили сережки.
– Елена, – сказала она, – ты уверена, что упаковала всё необходимое? Так много всего нужно вспомнить.
Она нахмурилась. Явное беспокойство тети помогло Елене обнадеживающе улыбнуться, и она обняла её. Тётя Джудит крепко её обняла, на миг успокоившись, и всхлипнула.
– Я буду скучать по тебе, дорогая.
– Я тоже буду по тебе скучать, – сказала Елена и сильнее обняла её, чувствуя, как дрожат губы. Она неуверенно улыбнулась.
– Но я вернусь. Если я что-то забыла, или стану тосковать по дому, то приеду на выходные. Мне не обязательно ждать Дня Благодарения.
Переминавшийся рядом с ними с ноги на ногу Роберт прочистил горло. Елена отпустила тётю Джудит и повернулась к нему.
– Так, я знаю, что у студентов колледжа много расходов, – сказал он.
– И мы не хотим, чтобы ты переживала о деньгах, поэтому ты и получила счет в студенческом магазине, но...
Он открыл свой бумажник и отдал Елене пригоршню банкнот.
– На всякий случай.
– О, – сказала Елена, она была тронута и немного растеряна.
– Большое спасибо, Роберт, но, правда, не нужно было.
Он неловко похлопал её по плечу.
– Мы хотим, чтобы у тебя было все необходимое, – твердо сказал он. Елена с благодарностью улыбнулась ему, сложила деньги и положила в карман. Стоявшая рядом с Робертом Маргарет упорно смотрела на свою обувь. Елена опустилась на колени и взяла за ручки свою маленькую сестру.
– Маргарет? – позвала она.
Большие голубые глаза смотрели на нее. Маргарет нахмурилась и покачала головой, её губы были плотно сжаты.
– Я буду очень сильно по тебе скучать, Мегги, – сказала Елена, прижимая её сильнее, глаза опять наполнились слезами. Мягкие, как одуванчик волосы сестры прикоснулись к щеке Елены.
– Но я вернусь на День Благодарения, и, может, ты сможешь навестить меня в университете.
Мне будет приятно представить мою маленькую сестрёнку своим новым друзьям. Маргерет сглотнула.
– Я не хочу, чтобы ты уходила, – сказала она тихим, печальным голосом. – Ты всегда уходишь.
– О, дорогая, – беспомощно сказала Елена, крепче обняв ее.
– Но я же всегда возвращаюсь, правда? – с дрожью в голосе сказала она.
Ей вновь стало интересно, как много помнит Маргарет о том, что действительно произошло в Феллс Черч за последний год. Стражи обещали изменить все воспоминания о тех мрачных месяцах, когда вампиры, оборотни и кицуне практически уничтожили город – и когда сама Елена умерла и снова воскресла – но, кажется, остались исключения. Калеб Смолвуд помнил, и иногда невинное лицо Маргарет выглядело удивительно осведомленным.
– Елена, – вновь сказала тетя Джудит, её голос был хриплым, казалось, она готова расплакаться, – тебе пора выезжать.
Елена ещё раз крепко обняла свою сестру, перед тем как отпустить её.
– Хорошо, – сказала она, вставая и поднимая свою сумку. – Я позвоню вам вечером и сообщу как поселилась.
Тётя Джудит кивнула, и Елена ещё раз быстро поцеловала её, перед тем как вытирать глаза, и открыла входную дверь. Солнце снаружи светило так ярко, что её пришлось прищуриться. Деймон и Стефан прислонились к машине, которую арендовал Стефан, её багаж был упакован и лежал в багажнике. Как только она шагнула вперёд, оба подняли глаза и одновременно улыбнулись ей. Они были настолько прекрасны, эти двое, что один их вид был способен привести её в трепет, даже спустя столько времени. Стефан, её любимый Стефан, его зелёные как листья глаза сияли, видя её, он был великолепен с его классическим профилем и тем сладким маленьким изгибом на нижней губе. И Деймон – со светящейся бледной кожей, черными бархатными глазами и шёлковыми волосами – был изящным и смертоносным одновременно. Его блестящая улыбка делала что-то внутри неё, что заставляло вытягиваться и мурлыкать, как пантера, которая признавала своего самца. Обе пары глаз смотрели на неё преданно и ревниво. Братья Сальваторе были сейчас ее. Что она будет с этим делать? Эта мысль заставила её нахмуриться и нервно передернуть плечи. Тогда усилием воли она заставила себя расслабиться, разглаживая складки на лбу. И улыбнулась им в ответ. Будь, что будет.
– Время пришло, – сказала она и посмотрела на солнце.