Пролог
– Эли, смотри!
Хрупкая темноволосая девушка резко вскинула руки, буквально в один момент обросшие перьями. Приподнялась на цыпочках, прогнулась, выставив вперед маленькую грудь, и замерла на самом краю высокой башни.
– Правда, я похожа на Юссу? Ту, что на главной фреске в храме!
– Иска, сейчас свалишься, и тебе снова влетит за рваное платье, – ворчливо ответил худенький парнишка с волосами цвета меди, неожиданно для рыжего темноглазый и чернобровый. Его сердитый тон никак не вязался с восхищенным взглядом, которым юноша одарил подружку.
Девушка рассмеялась, взмахнула крыльями и, словно опытная танцовщица, сделала поворот на одной ноге. Юбка, на мгновение став похожей на большой колокол, приподнялась и оголила узкие лодыжки, открыла ноги почти до бедер.
Парень смущенно отвел глаза. Если Иска танцевала или просто сидела рядом, если он чувствовал тепло ее тела, у Эли сердце замирало в груди, а язык приклеивался к небу. Юноша отлично помнил, когда все началось. Он улетел порыбачить к большому порогу Ширы, к тому, что сразу за водопадом, и, увлекшись, не заметил, как огненная Хегази проскочила середину небосвода. Зато форели наловил столько, что решил поделиться с подругой. И когда постучал в дверь ее башни, навстречу выскочила девушка в белом нарядном платье. Темное облако распущенных волос казалось слишком тяжелым для тонкой шеи, смуглые щеки горели румянцем, яркие губы приоткрылись, словно для поцелуя, а карие глаза сияли ярче любой звезды.
Эли замер от встречи с таким чудом, удилище и торба с добычей выпали из разжавшихся рук.
А девушка, рассмеявшись, взмахнула длинными ресницами:
– Эли Ни! Ну где же ты был?! Что я сейчас расскажу…
Голос вернул парня на землю: красавица оказалась подружкой, с которой он вместе провел много зим. Вот только теперь простой взгляд на нее вызывал щемящую боль в груди.
Парень снова вздохнул. Тот день принес Эли самое большое счастье и самое большое горе за всю его короткую жизнь.
– Я стану верховной жрицей! – закричала тогда сияющая от восторга Иска. – Я стану главной служительницей Юссы!
Он, дуралей, тоже обрадовался. И только позже, когда разобрался в своих чувствах, дошло… Не надеть ему никогда на шею Иски венок из белых неразлучников. И в свой дом ее тоже никогда не привести. И….
Парень, прищурившись, зло мотнул головой – глазам стало больно, словно в них попал песок.
– Эли…. – Иска уже сидела напротив и заглядывала ему в лицо, – ну ты чего?
Девушка, капризничая, надула губки в притворной обиде.
– Не нравится, как я танцую?
Юноша глубоко вдохнул, набирая побольше воздуха, сжал кулаки и наконец решился спросить:
– Иска, ты действительно хочешь стать верховной жрицей?
В ответ получил звонкий смех.
– Конечно! Это великая честь. Во мне живет частица души Юссы! Я ведь правда похожа на нее?
Эли мрачно кивнул и уставился на свои руки: Иска без всяких фресок была для него красивее любой богини.
– Тогда почему же ты хмуришься? – тихо прошептала красавица, словно боялась услышать ответ. А Эли продолжал молчать и смотреть мимо нее на серые башни деревни, на крутые горные склоны, то и дело прячущиеся в тумане облаков.
Не дождавшись ответа, девушка обиженно поджала губы и хотела уже встать, как ее руку схватили сильные пальцы.
– Иска, подожди. Сядь, пожалуйста… Закрой глаза.
Она послушалась и замерла, неизвестно отчего покраснев. А Эли крепко сжал ладонями лицо подружки, наклонился и поцеловал. Сначала неуверенно, неумело, едва касаясь, а затем решительно впился в послушный мягкий рот.
Когда наконец оторвался, то спросил:
– И сейчас еще хочешь?
Иска, опомнившись, вспыхнула, уперлась локтем в грудь юноши, попробовала отстраниться:
– Кто тебе разрешал?! Как ты посмел? Дурак такой… Пусти, я сказала!
А он не послушался, не отпустил, только встряхнул подружку и спросил с нажимом:
– Ну, отвечай! Скажи, хочешь?! Все еще хочешь?!
Наверное, в приступе злости Эли причинил девушке боль, потому что она внезапно обмякла и заплакала.
Он тут же опомнился, уронил вдоль тела такие сильные и такие бесполезные руки, собираясь сказать "прости", но вдруг услышал:
– Не хочу…
У Эли перехватило дыхание – не хочет, не хочет! Значит…
Он стиснул плечи подружки, зарылся лицом в густые волосы и прошептал:
– Давай убежим! Сейчас! Улетим! Туда, где нас не найдут!
Иска перестала всхлипывать, отстранилась и жалко улыбнулась:
– Не могу. Ты же знаешь. Я не могу!
Да, Эли знал. Стать великой жрицей – самая большая честь, которой может удостоиться девушка и ее семья! Преемницу выбирает сама пророчица. Она чувствует божественную искру за много перелетов пути. Этот огонь пробуждается в тот момент, когда жрица уже на пороге смерти. И отказаться от предначертанного никто не в праве. Без великой жрицы нет будущего у крылатых. Без нее нет судьбы у сирин, потому что только жрицам дано око богини, способное смотреть вперед на много-много веков! Если бы не они, детей Сирин больше бы не существовало на свете.
Вот только почему богиня выбрала именно его Иску?! Несправедливо!
– Несправедливо! – юноша повторил последнюю мысль.
Иска лишь всхлипнула в ответ. Еще вчера она радовалась и гордилась выпавшей на ее долю честью. Наслаждалась всеобщими вниманием и почтением. Девушка даже стала вести себя степеннее. Перестала бегать и больше не кувыркалась в воздухе, играя с западным ветром – Балде.
Шею Иски украсило ожерелье Небесной птицы: на вчерашнюю соплюху стали смотреть, как на богиню. Теперь, куда бы ни направлялась Иска, по земле, воздуху или мостам, везде ее провожали поклоны и перешептывание сородичей. Только для Эли она осталась прежней.
– Иска! – тоскливый шепот, словно падевый мед, наполнил горечью мысли девушки. – Давай улетим!
Она отчаянно замотала головой:
– Нет, нет! Не проси! – Отвернулась, прикусив губу и беззвучно глотая слезы.
Эли как ледяной меч в сердце вогнали. Не зная, что делать, не желая глядеть на оцепеневшую фигурку, юноша потянул завязки шерстяной туники. Через мгновение с башни слетела огромная птица. Рванулась навстречу весеннему солнцу, затерялась в низких облаках.
– Эли! – дернулась следом за другом девушка, но тут же запнулась на месте. Медленно наклонилась, подхватила брошенную тунику, прижала к щеке. – Эли…
Юноша долго бесцельно парил над селением. Рвался улететь, и не мог. Кружил над домом Иски как жук, которого привязали невидимой ниткой и заставили летать на потеху толпе.
Ближе к вечеру клочьями наползли с севера рваные облака, а за ними сизой стеной подтянулись плотные тучи. Эли не успел прийти в себя, как перья взъерошил Ррельде[1], вечный пастух непогоды. Он закрутил сирин в воздушном вихре, ударил в крылья, потянул навстречу слепящим молниям.
Злость и ярость, терзавшие душу Эли, наконец-то нашли выход, и юноша устремился в самое сердце бури. Он не знал, чего хочет больше: убить или умереть! Рухнуть прямо на острые скалы.
Небо на мгновение стало мертвенно-белым, как глаза Ансуре[2], превратив Эли в беспомощного слепца, а затем зарокотало и с ужасающим грохотом раскололось. Окатило потоком ледяной воды. Тело сразу потяжелело, словно на Эли нагрузили камни. Это привело юношу в чувство, он мысленно выругался – нет чести погибнуть по глупости! – и решительно повернул назад. А Ррельде вдогонку "пинка" отвесил: дунул с такой силой, что Эли чуть не перевернуло в воздухе. Выругавшись еще раз, юноша устремился вниз, к тонким силуэтам башен деревни, и сам не понял, как оказался у дома Иски. Сначала просто хотел облететь, но не выдержал: зацепился когтями за край оконного проема, требовательно стукнул клювом по стеклу. Окно тут же распахнулось: кажется, Эли ждали. Иска сидела к нему спиной. Рядом стояла корзина с рукоделием.
Девушка не повернула головы, только плечи дрогнули, когда Эли мягко спрыгнул с подоконника. Юноша преобразился в человека, облачившись в иллюзорный плащ, но подойти не решился. Остался стоять на месте. Эли не знал, что делать. Все важное он уже сказал там, на башне. И ответ тоже получил. Но уйти сил не было. Разве только прогонят.
– Вон твоя туника! – Иска, не оборачиваясь, ткнула пальцем куда-то вбок.
Парень со свистом втянул воздух: уж больно не к месту показались ее слова. Чужие, холодные.
Ну а чего он ждал?! Иска уже сделала выбор. И в нем не осталось места для Эли.
Не говоря ни слова, повернулся, шагнул к окну, но оно с силой захлопнулось прямо перед самым носом. Плечи обхватили горячие руки.
– Не уходи! – отчаянный шепот Иски жаркой волной прокатился по телу Эли от макушки до кончиков пальцев. Он развернулся, сжал девушку в объятьях, покрыл лицо поцелуями, увлек за собой на ковер. Руки без разрешения хозяина самовольно потянули завязки ворота на платье, оголяя такое нежное и такое желанное тело. И только судорожный вздох вернул парня на землю, заставил замереть, пристально вглядеться в лицо Иски.
Та, поняв, что последнее слово за нею, вздрогнула, помедлила немного, а затем притянула юношу к себе:
– Поклянись, что ты меня не оставишь! Никогда не бросишь!
– Клянусь! – прохрипел Эли и провалился в жаркий омут. Потерялся, запутался в собственной страсти. Нет, юноша не забыл, что общего завтра у них с Иской не будет, что в их распоряжении только одна ночь. И от этого было еще сложнее: отчаянье мешалось со страстью, заставляло терзать нежный рот, с силой мять девичье тело, словно это могло удержать Иску рядом. Была бы возможность, юноша вплавился бы в Иску, заклеймил знаком "моя", чтобы никто не смел… Чтобы она не смела отказываться от Эли даже ради судьбы провидицы!
Иска покорно гнулась в руках, глаза туманились тем же отчаянием, что у Эли. Позже, стиснув плачущую подружку в объятьях, он вновь попросил:
– Давай улетим!
Попросил, зная, что согласия не получит. Та лишь мотнула головой.
И юноше пришлось уйти. Когда Нета, утренняя звезда, заглянула в окно, Иска хрипло выдохнула:
– Тебе пора!
Эли послушно поднялся. В последний раз обнял девушку, осторожно поцеловал в распухшие искусанные губы и кинулся вон, преобразившись уже в падении. Дома его ждала встревоженная мать. Эли глянул на нее раненым зверем, и без объяснений нырнул в свою комнату.
Когда Хегази добралась до середины небосвода, у башни старейшины опустились воины и жрецы из свиты будущей верховной жрицы. Провожать Иску вышла вся деревня. Каждый хотел получить благословение той, в ком горела искра души богини. Пусть даже еще не пробужденной души. Девушка выглядела серьезной и тихой. В ответ на пожелания улыбалась несмело, не глядя жала протянутые руки, легко касалась склоненных голов, делясь милостью Юссы.
Эли не встал в очередь за благословлением. Он не выдержал бы такого испытания.
Иска тоже не искала взгляда возлюбленного. Она отгородилась от всего мира, и только иногда зябко ежилась: сотканное из магии платье хорошо защищало от нескромных взглядов, но совсем не грело. Как и грядущее величие.
А перед тем, как Иска преобразилась в птицу, в ушах юноши раздался отчаянный шепот, предназначенный только ему:
– Не бросай меня, Эли Ни! Ты поклялся!
Он толкнулся было вслед за подругой, но передумал, метнулся к дому, выгреб из заветной кубышки то, что откладывал на собственное хозяйство, на свое гнездо, ссыпал монетки в кошелек и надежно привязал его к щиколотке. Обратившись, Эли еще раз проверил крепость ремней, схватил в когти одежду и вылетел из дома. Даже оглядываться не стал.
Охрана с Иской летели неспешно, часто останавливаясь в маленьких селах передохнуть и показать детям Сирин будущую жрицу. После посвящения ее уже не выпустят из храма: слишком бесценна жизнь провидицы, слишком многое от нее зависит.
Эли решил, что нет смысла тащиться в хвосте у свиты. Лучше прилететь пораньше в Гилу, чтобы узнать, где поселят Иску, и что ей готовят. Сумасшествие последнего дня уже покинуло юношу, теперь он больше всего боялся совершить ошибку.
Улучив момент, Эли отправил Иске послание, недоступное для чужих ушей: "Я рядом". Она услышала, вздрогнула, но оглядываться не стала. Юноша сразу же ушел: побоялся, что маги из свиты почуют чужое колдовство – прятать магические следы Эли еще не умел, поэтому отбежал подальше, снова преобразился и взмыл в небо.
При других обстоятельствах юноша наслаждался бы полетом. Эли Ни любил проводить время в небе. Что может быть лучше безграничных просторов, яркого солнца и свободы? Чувствовать крыльями упругий воздух, видеть, как скачут по склонам в тревоге дикие козы. А самое главное – знать, что если пожелаешь, можешь облететь весь мир!
Эли часто мечтал об этом. Его манили далекие страны, чужие тайны, неизведанные места. Если бы только в небе можно было еще и спать… Увы, ночевать пришлось бы на земле, а там жили люди. Они жили повсюду! Как… как… овечьи вши! Опасные, жестокие и… омерзительные. Они равнинными шакалами сторожили беззащитных одиночек, чтобы разобрать по костям и сожрать! Сколько уже веков прошло, как сирин бросили свои земли, укрывшись за неприступными кручами, а все лезут, лезут охотники за костями! Не дают покоя сирин! Ну зачем, зачем людям бессмертие, если они свои куцые шесть десятков прожить достойно не могут?! Это из-за них в приграничье в небе парят постоянные дозоры! Это от них, пробуждая пророчиц, Юсса охраняет сирин! Это они, боулу[3], виноваты, что Иска отказывается улететь!
Эли яростно щелкнул клювом. Юноша нашел повинных в своем несчастье.