Пролог
«Ночной кошмар ожил», – подумала Дани. Видение.
Запах крови вызывал тошноту. Густой, едкий дым обжигал глаза, и то, что в течение долгого времени было смутными, образными воспоминаниями, сейчас воплотилось в реальность, которая раздирала горло и мешала дышать. На мгновение она застыла.
Сон становился явью.
Несмотря на все то, что она сделала, на все, что старалась сделать, несмотря на все предупреждения, все это вновь…
– Дани? – Рядом с ней, появившись из дыма, встала Холлис – оружие наготове, а голубые, пронзительные глаза прищурены из-за едкого запаха гари. – Где?
– Я…Я не могу. То есть думаю, что не смогу…
– Дани, ты – все, что у нас есть. Ты – все, что есть у них. Понимаешь?
Безнадежно пытаясь найти в себе силу, в наличие которой она совершенно не была уверена, Дани проговорила:
– Если бы хоть кто-то выслушал меня, когда это имело значение…
– Перестань оглядываться назад! В этом нет никакого смысла. Сейчас – вот что действительно важно. Куда идти, Дани?
Хотя это казалось невозможным, Дани должна была заставить себя сконцентрироваться на запахе крови, который никто, кроме нее, не мог почувствовать. И она знала это. Кровавый след – это единственное, что могло направить их. Ее чуть не вырвало, но она показала:
– Сюда. По направлению к задней части. Но…
– Но что?
– Глубже. Ниже. Здесь есть цокольный этаж. – Лестница. Она помнила лестницу. Помнила спуск по ней. Спуск в самый ад.
– Ее нет на плане здания.
– Я знаю.
– Не лучшее место, чтобы оказаться запертым в горящем здании, – заметила Холлис. – Крыша в любой момент может обрушиться на нас.
Из дыма, также внезапно, как и Холлис, с каменным выражением лица и беспокойством в глазах, появился Бишоп. Его оружие так же было наготове.
– Мы должны поторопиться.
– Да, – ответила Холлис. – Мы понимаем. Горящее здание, безумный убийца. И, кстати, он полон ярости. Не очень то хорошая складывается ситуация.
Несмотря на беспечные слова и легкомысленный тон, взгляд Холлис, брошенный на Бишопа, был сосредоточен и внимателен.
– Ты забыла про потенциальную жертву в руках монстра, – добавил ее начальник, даже не пытаясь соответствовать тону Холлис.
– Никогда не забыла бы. Дани, ты видела этот подвал или чувствуешь, что он есть?
– Лестница, я видела только ее. – Она чувствовала, будто держит на своих плечах весь мир и, возможно, именно это давило на нее. Или же… – И то, что я чувствую сейчас… Он – ниже. Под нами.
– Тогда будем искать лестницу.
Дани закашлялась. Она пыталась думать, пыталась вспомнить. Но сны, которые сейчас всплывали в памяти, были настолько неясными, неуловимыми, даже ее сны-видения. Дани не могла с уверенностью сказать, что помнит все четко и ясно. Она прекрасно осознавала, что драгоценное время уходит, и посмотрела на свое запястье, на большие, электронные часы, которые показывали 14.47, вторник, 28 октября.
Странно. Она никогда не носила часов. И зачем ей одевать их теперь? И почему именно эти часы, которые выглядели так…чуждо на ее тонком запястье?
– Дани?
Она стряхнула свое кратковременное замешательство.
– Лестница. Она не там, где вы ожидаете её найти, – наконец смогла произнести Дани, закашлявшись опять. – Она в каком-то шкафу или в чем-то похожем. Маленький кабинет. Комната. Не в коридоре. Коридоры…
Вспышка бесконечных, одинаковых коридоров, залитых светом…
– Что?
Картинка в ее голове исчезла так же быстро, как и появилась, и Дани отбросила ее как неважную, потому как на ее место пришла абсолютная уверенность.
– Черт! Подвал разделен. Твердой стеной. Две большие комнаты. Туда можно попасть через этот этаж по двум разным лестницам, по одной на каждую сторону здания, сзади.
– Какой сумасшедший придурок создал это? – спросила Холлис.
– Если выберемся живыми, сможешь спросить архитектора.
Запах крови был практически вездесущим, и голова Дани начинала болеть. Плохо. Коридоры. Нет, не коридоры, два раздельных пространства, две разные стороны… Она никогда раньше не пыталась использовать свои способности так долго без передышки, особенно так интенсивно.
– Ты не знаешь, с какой стороны они находятся, – проговорил Бишоп.
– Нет, мне жаль.
Ей казалось, что она только и делала, что извинялась перед этим человеком с момента их знакомства. Черт, она и правда это делала.
Холлис нахмурилась и, посмотрев на Бишопа, сказала:
– Отлично. Это просто отлично. Ты ментально слеп, мои ощущения перемешаны бурей. И мы в огромном горящем здании без долбанной карты!
– Вот поэтому Дани и находится здесь. – Эти светлые, неподвижные глаза сосредоточились на ее лице.
– Я…Я не…Я лишь знаю, что он где-то здесь, внизу. – Дани чувствовала свою полную бесполезность.
– А Миранда?
Имя повергло Дани в некий странный и непродолжительный шок, и лишь на долю секунды у нее появилось странное ощущение – что-то не так, нечто противоречивое. Но у нее был ответ для него. Вернее то, что можно было лишь назвать ответом.
– Она – не мертва. Пока. Она – приманка, и ты знаешь это. Она всегда была приманкой, чтобы привлечь тебя.
– И тебя, – добавил Бишоп.
Дани не хотела думать об этом. Не могла по причине, которую не способна была объяснить.
– Сейчас мы должны идти. Он не будет ждать, не в этот раз. – И он не единственный.
Разговор занял всего несколько коротких минут, но даже этого хватило, чтобы дым стал гуще, звук полыхающего огня громче, а температура, если такое было возможным, увеличивалась ещё на несколько градусов.
– Мы следуем по его сценарию, так же, как и раньше. Как всегда. Нас ведут, но шанса остановиться и подумать нет и в помине, – с мукой сказала Холлис.
Бишоп повернулся и быстро зашагал в заднюю часть здания, в южный угол.
– Я спущусь с этой стороны. Вы двое идите в восточный угол.
Дани задалась вопросом, не руководствуется ли он инстинктами, но спросила у Холлис абсолютно о другом:
– Он не воспользовался бы шансом, даже если бы он и представился, верно? Я имею в виду возможность остановиться и подумать.
– Если бы это означало хотя бы минутное промедление в поисках Миранды?
Черт возьми, никогда. И этого было бы, в принципе, достаточно, но вдобавок он винит себя за все, что сейчас происходит.
– Он не мог знать.
– Нет. Он мог. Возможно, даже и знал. Именно поэтому он уверен, что виноват. Ладно, пошли.
Дани последовала за Холлис, но не могла не спросить:
– А ты веришь, что это – его вина?
Холлис застыла лишь на мгновение, а затем обернулась. И в её взгляде сквозила какая-то жестокая уверенность:
– Да, я верю. Он играл в Бога слишком часто. И сейчас мы расплачиваемся за его высокомерие.
Дани вновь последовала за Холлис, ее горло сжалось, несмотря на то, что они достигли задней части здания, где дым был далеко не таким густым. Они очень быстро обнаружили то, что, возможно, когда-то служило маленьким кабинетом. Дверь открылась беспрепятственно и тихо, а за ней виднелся лестничный проем.
И он уже был освещен.
– Бинго, – вздохнула Холлис.
Какая-то часть Дани хотела, чтобы они подождали, по крайней мере, до того, как Бишоп не проверит другую часть здания, но инстинкты, также как и волны жара, опалявшие ее спину, твердили – у них просто нет на это времени.
Холлис сняла пистолет с предохранителя. После чего взяла его обеими руками, послав Дани быстрый взгляд:
– Готова?
Дани не стала тратить энергию и спрашивать, может ли хоть кто-то быть готовым к этому. Вместо этого, она сконцентрировалась на единственном оружии, которым обладала, которое находилось в ее раскалывающейся от боли голове. А затем кивнула.
Холлис сделала всего один шаг, когда сзади них раздался оглушительный грохот, и новая волна, практически невыносимой жары, угрожала сама втолкнуть их в лестничный проем. Крыша начала обваливаться. Они переглянулись, и Холлис спокойно проговорила:
– Закрой за нами дверь.
Дани собрала всю храбрость, которую только смогла найти, и даже если ее ответ и не был таким спокойным, как у Холлис, но, по крайней мере, ее голос не дрожал.
– Хорошо, – сказала она, закрывая дверь.
И они начали спускаться в ад.