Пролог
Шестью месяцами ранее
Октябрь
Слушай.
– Нет.
Слушай.
– Я не хочу слушать.
Она продолжала смотреть вниз, не сводя взгляда со своих голых ступней. Ее ногти были накрашены розовым лаком. Но только не здесь. Здесь, они были серого цвета, как и все остальное. За исключением крови. Кровь всегда оставалась красной.
Она уже успела забыть об этом.
Ты должна выслушать нас.
– Нет, я не должна. Больше не должна.
Мы можем помочь.
– Никто не может мне помочь. Я не могу сделать то, что вы просите. Это невозможно. – Краем сознания она уловила, что кровь тянется к ней и тут же сделала шаг назад. Затем еще один. – Я не могу сейчас вернуться. Никогда не смогу.
Нет, ты можешь. Ты должна.
– Я жила в мире. Почему вы не оставили меня в покое? – Она чувствовала что-то твердое и прочное за спиной, и подалась назад. Ее взгляд по-прежнему был прикован к ногам, а сознание сосредоточилось на крови, медленно надвигающейся на нее.
Потому что ничего не закончено.
– Все закончилось очень давно.
Но не для тебя. Не для нее.
Глава 1
Наши дни
8 апреля
Теннесси
Чейз Эдгертон бежал по узкой тропинке, ощущая, как горят ноги, но старался не обращать на это внимание и полностью сосредоточиться на дыхании. Последняя миля всегда была самой тяжелой, особенно, когда бежишь по лесной тропинке. Куда проще отключить внимание и бежать, находясь на стадионе или в ближайшем парке. Такой же бег по пересеченной местности с различными опасностями действительно требовал концентрации.
И поэтому он ему так нравился.
Чейз перепрыгнул через полусгнившее упавшее дерево и практически немедленно был вынужден поднырнуть под низко висящую ветку. Затем последовал спуск по склону, который на самом деле был не так легок, как казалось. Потому что тропинка петляла взад и вперед всю последнюю четверть этой мили. Хорошая тренировка для приближающихся соревнований по бегу. Он планировал победить, так же как победил во многих соревнованиях за последний год.
А затем Кайла Васи, которая испытывала слабость к бегунам и обладала удивительной гибкостью, с радостью вознаградит его. Возможно, это продлится все лето. Но Кайла не будет цепляться за него после – она будет слишком занята, оценивая урожай бегунов следующего года. И когда Чейз отправится в колледж, она лишь помашет ему на прощание ручкой.
Секс без обязательств. Именно такой секс он и предпочитал.
Чейз едва не споткнулся о корень, обнаженный недавними весенними дождями, и обругал себя за отсутствие концентрации.
Сосредоточься, идиот. Ты ведь не хочешь проиграть соревнования?
Он действительно этого не желал.
Ноги Чейза горели, да и легкие были как в огне, но он все равно продолжал двигаться, так же как всегда. Даже прибавил немного, выбегая из последнего крутого поворота.
В этот раз, споткнувшись, Чейз все-таки упал.
Он пытался приземлиться на плечо и перекатиться, чтобы получить как можно меньше повреждений, но тропа была слишком неровной и вместо того, чтобы покатиться, Чейз со стоном врезался в твердую землю. От удара у него перехватило дыхание, а вспышка боли подсказала – вероятно, он что-то растянул или сломал.
Ему потребовалось несколько минут, чтобы восстановить дыхание и попытаться сесть, осторожно придерживая плечо. И только тогда Чейз увидел, что заставило его упасть.
Рука.
Он недоверчиво уставился на руку, которая похоже принадлежала мужчине. Она была на удивление чистой и неприметной, длинные пальцы казались расслабленными. Его взгляд прошелся по предплечью, на котором так же не было видно ран, а затем…
Затем Чейз Эдгертон начал кричать, как девчонка…
– Теперь видите, почему я вызвал вас. – Голос шерифа Десмонда Дункана звучал слегка настороженно. – Мы на самой окраине Серинед, но место все еще попадает под мою юрисдикцию. И мне не стыдно признать, что этот случай выходит за рамки того, с чем когда-либо приходилось сталкиваться управлению шерифа округа Пиджент. – Он замолчал, а потом повторил: – Никогда не приходилось.
– Я не удивлена, – несколько рассеянно ответила собеседница.
Подготовка и опыт советовали Десу Дункану заткнуться и позволить ей сконцентрироваться на месте преступления, но любопытство оказалось сильней. Шериф не знал, чего он ожидал, выйдя на связь с ФБР. Он никогда не делал этого прежде, и возможно, его удивил бы любой агент. Этот уж точно его удивлял.
Во-первых, она была потрясающе красива. Обладала модельной фигурой и необыкновенным лицом ангела. И у нее были самые яркие голубые глаза, которые он видел в своей жизни. При всем этом, она выглядела удивительно непринужденной и, казалось, не представляет, какое впечатление производит на окружающих мужчин. На ней были выцветшие джинсы и свободный вязаный свитер, а так же прочная, но изношенная обувь. Ее длинные блестящие черные волосы были забраны в низкий конский хвост. Никакого макияжа, по крайне мере, насколько он мог судить.
Она сделала все, только что не вымазалась грязью, чтобы приглушить свой внешний вид. Но Десу все равно приходилось бороться с заиканием при разговоре с ней. Он даже не был уверен, что она показала ему значок.
Господи, а ему ведь было около шестидесяти.
Опасаясь задать неверный вопрос или же сделать это не вовремя, он осторожно проговорил:
– Я рад передать это в более опытные руки, поверьте. Конечно же, я первым делом позвонил в Бюро Расследований штата, но… Как только они выслушали меня, то посоветовали связаться с вами. Именно с вами, а не просто с ФБР. Честно говоря, меня это удивило. Что они немедленно посоветовали позвонить вам. Но эта идея показалась мне хорошей, поэтому я так и поступил. Но уж точно не ожидал, что мне ответит так много агентов и так быстро. Я послал запрос менее пяти часов назад.
– Мы были поблизости, – ответила она. – Достаточно близко. За горами в Северной Каролине.
– Другое дело?
– Оно и продолжается. Но пока не особо двигается, поэтому была возможность приехать сюда и все проверить.
Дункан кивнул, хотя собеседница на него не смотрела. Женщина стояла на одном колене в нескольких футах от тела – от того, что осталось от тела – ее взгляд был сосредоточен на останках.
Он задавался вопросом, что она видит. Потому что ходили слухи, будто агенты ООП видели куда больше, нежели большинство полицейских. Хотя, как они делали это, оставалось загадкой.
То, что видел Дункан, было достаточно просто, хотя и невероятно странно, и ему пришлось заставить себя посмотреть снова.
Распростертое тело лежало рядом с тем, что было популярной тропинкой для бега среди школьной команды бегунов и некоторых отважных жителей города. По этой тропинке практически невозможно было нормально идти даже быстрым шагом, не говоря уже о беге, что делало этот маршрут превосходной тренировкой, если конечно знать, что делать. Но тропинка становилась смертельно опасной, если вы понятия не имеете о своих действиях.
В этом месте круглый год случалось огромное количество растяжений, вывихов и поломанных костей, но особенно после весенних дождей.
Дункану не надо было быть судмедэкспертом или даже обычным врачом, чтобы понять – падение во время бега не может привести к подобным последствиям. Не к таким.
Густая растительность этой части леса сослужила убийце хорошую службу, скрыв большую часть тела. Помощники Дункана потратили несколько часов, чтобы очистить место от кустарника и вьющихся растений и получить доступ к телу.
После чего стало очевидно – здесь тело просто выбросили, убийство произошло в другом месте. Дункан, может, и не был специалистом по убийствам, но знал достаточно, чтобы понимать – федералы вряд ли обрадуются, обнаружив, что улики повреждены.
Улики. Он задавался вопросом, есть ли здесь хотя бы одна. Его люди уж точно ничего не нашли. Отпечатки проверялись по объединенной базе данных, и если это не поможет установить личность потерпевшего, Дункан предполагал, что следующим шагом будут слепки зубов.
Потому что у бедняги не осталось больше ничего, что можно было бы проверить.
Его левая рука частично лежала поперек тропинки и была аккуратной, без единого синяка, что приводило в ужас, потому что от локтя повреждения были… жуткими. Большая часть плоти и мышц каким-то образом была отделены от костей, остались только кровавые обрывки сухожилий прикрепленных то в одном, то в другом месте. Большинство, если не все внутренние органы пропали, как и глаза, а с черепа был сорван скальп.
Сорван. Господи, кто мог сорвать его? Что могло сделать это?
– Есть какие-нибудь идеи, что могло сделать это? – спросил Дункан.
– Ни одной разумной, – ответила она сухим тоном.
– Значит, не одному мне лезут в голову разные невероятные кошмары? – Он услышал в своем голосе облегчение.
Женщина повернула голову и посмотрела на него, затем легко поднялась с колена, отошла от останков и встала рядом с ним.
– Мы уже очень давно поняли, что не стоит разбрасываться такими словами, как невероятно.
– А кошмар?
– И это тоже. «Горацио, и в небе и в земле сокрыты чуждые нам вещи…» [1] – пожала плечами агент Миранда Бишоп. – ООП был создан, чтобы разбираться с этими странными вещами. Мы видим их достаточно.
– Именно это я и слышал, агент Бишоп.
Она улыбнулась, и Дункан вновь ощутил абсолютно непрофессиональную и полностью мужскую ответную реакцию на ее поистине поразительную красоту.
– Пожалуйста, зовите меня Миранда. Иначе, мы запутаемся.
– Да? И почему?
– Потому, – вмешался новый голос, – что скорей всего вы будете слышать от нас о Бишопе, но в этом случае мы говорим о Ное Бишопе – главе отдела.
– Мой муж, – пояснила Миранда. – Все называют его Бишоп. Поэтому, пожалуйста, зовите меня Миранда. – Она дождалась его кивка, а затем перевела взор своих прекрасных голубых глаз на другого агента. – Квентин, что-нибудь есть?
– Ничего такого, чего ты не заметила. – Агент Квентин Хейз покачал головой, затем нахмурился и вытащил веточку из своих взлохмаченных светлых волос. – Хотя я редко исследовал местность с подобной растительностью, поэтому не могу сказать, что точно ничего не пропустил.
– Нашему окружному судмедэксперту не приходилось иметь дело ни с чем кроме смертей в результате несчастных случаев с тех пор, как он получил работу. Но он с уверенностью сказал, что мужчина был убит не здесь, – громко проговорил Дункан.
Миранда Бишоп кивнула.
– Ваш судмедэксперт прав. Если бы жертва была убита здесь, земля пропиталась бы кровью – мягко говоря. Этот мужчина, вероятно, был жив двадцать четыре часа назад и здесь его выкинули сегодня примерно на рассвете.
Дункан не стал спрашивать, как она пришла к этому заключению – его судмедэксперт пришел к тому же выводу.
– Никаких следов борьбы, – добавил Квентин. – И если только этот парень не был накачан наркотиками, не потерял сознание или не был мертв, тогда я не могу представить, почему он не сопротивлялся.
– На самом деле, я надеюсь, что он уже был мертв, когда… это… с ним делали, – с гримасой проговорил Дункан.
– Мы все на это надеемся, – заверил его Квентин. – Если узнаем имя жертвы, то хотя бы будем знать с чего начать. А что с отпечатками, которые взяли ваши люди?
– Когда я проверял час назад, результатов еще не было. Вернусь к джипу и проверю еще раз. Как я и сказал, сотовая связь здесь не очень хорошая, да и наши рации практически бесполезны. Нам приходится использовать специально созданные вспомогательные антенны на полицейских машинах, чтобы вообще получить хоть какой-то сигнал. И все равно он достаточно слабый.
– Было бы хорошо, шериф. – Квентин наблюдал, как пожилой мужчина идет по направлению к дороге, затем повернул голову и с поднятыми бровями посмотрел на Миранду.
– Я не знаю, – сказала она.
Квентин заговорил тише, хотя ближайшие к ним помощники шерифа – главный помощник Нейл Скэнлон и его напарник Надин Квейн – находились в нескольких метрах от них. Они склонились над картой местности, разложенной на земле.
– Почерк похож. Невероятно бесчеловечные пытки.
Она положила руки в передние карманы джинсов и нахмурилась.
– Да, но это… это за рамками всего того, что мы пока видели.
– По крайней мере, от этого убийцы, – пробормотал Квентин.
Миранда вновь кивнула.
– Может это случай эскалации – обычное «ОН СТАНОВИТСЯ ХУЖЕ, КОГДА ВТЯГИВАЕТСЯ», но… в данном эпизоде, я не вижу цели. Был ли мужчина мертв в начале – все еще спорный вопрос, но он точно был мертв задолго до того, как убийца покончил с ним. А в случаях с другими жертвами, которые мы связали вместе, все было не так. Если это являлось пыткой, зачем продолжать ее после того, как жертва мертва?
– Ради забавы?
– Господи, надеюсь, нет.
– Я тоже. У меня у одного плохие предчувствия на этот счет?
– Хотела бы я, чтобы это было так. Но думаю, мы все уловили нечто необычное здесь и в других местах сброса тел. С другой стороны, я не имею ни малейшего представления, зачем этот убийца разделал тело буквально до костей и каким образом.
– Я не заметил каких-либо явных следов от инструментов на костях. Никаких следов когтей или зубов. А ты? – посмотрел на останки Квентин.
– Нет. Никаких видимых следов, что использовались химикаты, хотя точно нам скажут только криминалисты.
– Мы отправим тело – или то, что от него осталось – судмедэксперту штата?
– Да. Дункан уже одобрил это, и он был очень откровенен, говоря о техническом обеспечении в городке.
– Вернее о его отсутствии? Мы бывали в разных отдаленных местах, но это – то, что я называю действительное глухим местечком. Как думаешь, как много жителей в Серинед? В лучшем случае несколько сотен?
– Почти три тысячи, если считать тех, кто живет за границами города, но продолжает использовать почтовый адрес Серинед. – Она увидела, как поднимаются брови Квентина, и объяснила: – Я проверила, когда мы летели.
– Ха. А ты случайно не заметила, что мотель, мимо которого мы проезжали, выглядит чертовски похоже на тот, за стойкой которого стоит Норманн Бейтс?[2]
– Заметила. Но подумала о нем как о типичном мотеле маленького городка, в котором управляющий не имеет представления, что творится в его комнатах, – пожала плечами Миранда. – И мы знаем, что это, возможно, не имеет значения. Если эта жертва подходит к нашему делу, тогда место, где найдено тело, всего лишь еще одна часть мозаики. В этом случае мы не проведем здесь много времени.
– Я бы не был слишком уверен в этом.
Теперь уже Миранда посмотрела на него, подняв брови.
– Догадка, – объяснил Квентин. – Мы всего лишь в тридцати милях от Пансиона по прямой, а там, в течение очень долгого времени, происходило огромное количество странных вещей.
– Вы с Дайаной все решили, – напомнила ему Миранда[3].
– Ну, мы… она по большей части… отчасти все уладила. Надеюсь худшую часть. Но это не значит, что мы уладили все.
– Прошел год, – напомнила ему Миранда.
– Да, месяц в месяц. Черт, почти день в день. И это меня очень тревожит.
У Миранды Бишоп не было привычки не доверять догадкам или тревожному чувству, выраженному кем-то, особенно членом команды, и она не собиралась приобретать ее сейчас.
– Хорошо. Но пока ничего не ведет нас в направлении Пансиона. Никакой связи с местом или с кем-нибудь там мы пока не нашли.
– Знаю. Хотел бы я сказать, что ты убедила меня, но это было бы неправдой.
– Хочешь доехать до Пансиона и осмотреться?
– Если кто-то и поедет, то этот человек должен обладать свежим взглядом и у него не должно быть груза прошлого, – ответил Квентин настолько быстро, что Миранда поняла, он уже давно обдумывает этот вопрос. – И вероятно это должен сделать медиум, учитывая возраст и… природу того места.
– Ты прекрасно знаешь – у нас только двое доступных медиумов. Дайана не может ехать из-за своего прошлого, да и Холлис я бы держала поблизости.
– Почему? – посмотрел на Миранду Квентин.
Миранда вновь нахмурилась, и казалось, что она вглядывается в пустоту. Или во что-то, что могла видеть только она одна. Прошло много времени, прежде чем Миранда ответила.
– Потому что ее способности… развиваются. Потому что, кажется, каждое расследование приносит новую способность и увеличивает силу уже существующих. Такого быстрого развития экстрасенсорных способностей мы еще не встречали. Этот случай беспрецедентный.
– В последние месяцы она побывала в нескольких необычайно напряженных ситуациях, – медленно проговорил Квентин. – Честно говоря, так пошло с самого начала. Черт, спусковой механизм, который превратил ее в активного экстрасенса, был самым интенсивным и ужасным из всех, о которых я только слышал.
– Да, ей пришлось многое пережить, – сказала Миранда. [4]
– Но?
– Я не знаю ни о каком «но». За исключением того, что способности человеческого разума куда выше способностей человеческой психики.
Квентину пришлось обдумать слова Миранды.
– Ты хочешь сказать, что возможно она привыкает ко всему этому не настолько легко, как кажется на первый взгляд. Эмоционально. Психологически.
– Вот именно. Поэтому сейчас я бы держалась к ней поближе. Пока каждое из мест, где было оставлено тело, указывало на то, что убийца уже покинул округу. Мы собирали улики, задавали несколько вопросов и исследовали нити, которые приводили в тупик, а затем двигались дальше.
– Чем… меньше напряженности, тем меньше вероятность вызвать у Холлис какие-либо новые способности?
– Это лишь теория, – ответила Миранда. – И по очевидным причинам мы не можем постоянно поддерживать подобное состояние. Мы оба знаем, что любая ситуация может измениться за одну секунду. А во время наших расследований обычно именно так и происходит. Но за исключением приказа взять творческий отпуск, что будет совсем уж неудачной идеей и может причинить больше вреда, нежели пользы, это самое лучшее временное решение, которое мы только смогли придумать.
– Ты и Бишоп?
Миранда кивнула.
– Это не решит проблемы, учитывая, что темп развития Холлис как экстрасенса является именно проблемой, а не ее собственной естественной эволюцией, но мы надеемся, что это, по крайней мере, предоставит ей передышку, чтобы смириться с тем, как изменилась ее жизнь. Больше времени, чтобы привыкнуть к тому, что случилось с ней, проработать свои умения вести расследования, так же как и экстрасенсорные способности. Черт, да просто время, пойти по жизни без ощущения, что на лбу нарисована мишень.
– Именно это она и переживала во время всего сложного расследования деятельности Сэмюеля и его церкви.
– Да.
– Хорошо. – Квентин оглянулся, внезапно почувствовав тревогу. – Отличная теория, и я действительно надеюсь, что она сработает. Ради нее самой и ради нас. Но я начинаю думать, что это жуткое, но спокойное расследование может обернуться чем-то другим. Например, станет одним из самых напряженных. Им ведь уже следовало вернуться к этому времени, не так ли?
– Никто не говорил, что здесь водятся медведи, – яростно прошептала специальный агент Холлис Темплтон.
Специальный детектив Дайана Бриско продолжала смотреть на довольно крупный экземпляр черного медведя, рыскающего в кустарнике в двадцати ярдах от них, и прошептала в ответ:
– Для них как раз подходящее время года. Я так думаю. Весна. Они просыпаются от спячки и начинают искать еду.
– О, как мило.
– Обычно они убегают от людей.
– Ты это точно знаешь или только предполагаешь?
– Я много читала в прошлом году. Об охоте. Помню, что читала и об этом. Так же они могут взбираться на деревья и если атакуют – бесполезно притворяться мертвым, как например, с медведем гризли.
– Мне не пришлось бы притворяться мертвой, если бы напал гризли. Черт, мне не придется притворяться мертвой, даже если нападет этот медведь. – Холлис вздохнула. – Ладно, что будем делать теперь? Ждать, пока он уйдет?
– Наверно немного подождем. Похоже, он нашел себе еды.
Холлис наблюдала за движениями медведя несколько минут, а затем прищурилась, пытаясь больше увидеть сквозь заросли, в которых они прятались, и прошептала:
– О, черт.
Дайана уже и сама это увидела. Ее оружие, как впрочем, и оружие Холлис, было наготове. Хотя ее опыт с Глоком [5] ограничивался обучением и тренировками, Дайана удивилась, осознав, как уверенно он лежит в ее руке. Или, по крайней мере, знакомо.
– Давай обе прицелимся вон в то дерево в трех футах слева от медведя. Если это не напугает его, и он не побежит…
– Так то лучше. Потому что я не хочу стрелять в медведя, Дайана.
– Я тоже. Есть идея получше?
– Нет, черт побери. – Холлис тщательно прицелилась через заросли покрытого свежей зеленью кустарника, который был их единственным прикрытием.
– В дерево. Один… два… три.
Два выстрела прозвучали синхронно и одинаково громко в относительной тиши леса. Обе пули ударили в дерево возле медведя с глухим звуком, заставляя взметнуться в воздух щепки коры.
Медведь – либо уже был знаком с оружием или был достаточно осторожен, чтобы рисковать – побежал и, к счастью, в противоположном от них направлении. Он выбрал самый легкий путь, чтобы побыстрее спуститься с горного склона.
Женщины медленно поднялись на ноги, все еще держа оружие наготове, напряжение не покидало их до тех пор, пока они уже больше не смогли видеть медведя и слышать, как он с треском пробирается через подлесок.
Дайана, наконец, расслабилась и вложила пистолет в кобуру, которую носила на бедре. Теперь не было необходимости шептать, поэтому она громко сказала:
– Я впервые использую оружие в полевой работе и все из-за чертова медведя. Квентин не даст мне забыть об этом.
– Вероятно, нет, – согласилась Холлис, убирая оружие. – Думаешь, они слышали выстрелы? Или эхо? Здесь оно должно быть очень сильным.
– В такой местности? Бог его знает, учитывая, что все мы отправились на поиски в разных направлениях. Но даже если и, кажется, что мы прошли много миль, на самом деле мы просто не можем быть дальше, чем в нескольких сотнях ярдов от места, с которого начали. Остальные наверно уже вернулись.
Холлис проверила сигнал своего сотового, хотя они уже раньше поняли, что сотовые здесь бесполезны. Приема все еще нет. Она вздохнула и положила его в специальный чехол, который висел на бедре.
– Хорошо, даже если кто-то и слышал выстрелы, мы не можем в этом убедиться, и одной из нас придется вернуться.
– Пока другая останется здесь и убедится, что медведь не вернется и не уничтожит… улики?
– При данных обстоятельствах, это – правильная процедура.
– Отлично.
Тем не менее, Холлис заметила – никто из них не сделал ни шага в направлении кустарника, где раньше был медведь, чтобы убедиться – действительно ли он нашел именно то, что они подумали. Напомнив себе, что она более опытный агент, нежели Дайана и поэтому де-факто является в их паре ведущим детективом, Холлис обошла кусты, которые служили им укрытием, и осторожно направилась к этому месту.
Дайана молча последовала за ней. Они обе были настороже, обе держали руку на оружии, пока им не пришлось раздвигать заросли вьюна, чтобы посмотреть на находку животного. И убедиться в своих подозрениях.
Медведь обнаружил человеческие останки.
Женщины сделали шаг назад и посмотрели друг на друга. Холлис не знала, было ли ее лицо так же бледно, как лицо Дайаны, но скорей всего так и было. Независимо от того, как много раз ей уже приходилось смотреть на изуродованные человеческие останки, легче все равно не становилось.
Вероятно, это и хорошо.
И Холлис не знала, что хуже – найти свежие человеческие останки или те, которые прошли уже несколько ступеней разложения, как эти.
Ее тошнило от этого запаха.
– Это все твоя интуиция. Она подсказала оставить тропу и двигаться в этом направлении. Зайти так далеко. Потому что иначе…
– Иначе, – закончила Холлис, – сомневаюсь, что кто-нибудь натолкнулся бы на это тело. Узнаешь растение?
– Кудзу [6]. Этот участок земли намного ниже по склону. Растение покрывает и душит все на своем пути.
Холлис кивнула.
– Зимой кудзу высыхает, но весной и летом возвращается, и становится еще сильней. Лозы могут вырасти на несколько футов за один день. – Холлис замолчала, заставляя себя опустить взгляд на останки того, что как она считала, было женским телом. – Это определенно спрятало бы ее от всего за исключением хищников и маленьких животных.
– Отсюда возникает вопрос – сделано это случайно или же таковой была задумка?
– Да, если она оказалась здесь случайно, скорей всего мы больше ничего не узнаем. Но если она была оставлена здесь намеренно…
– Тогда это тело, в отличие от того, что было найдено на тропе, которой постоянно пользуются, не должно было быть найдено.
– Вот именно. И еще один вопрос – это один и тот же убийца?
Подняв брови, Дайана сказала:
– Знаю, все эти следственные штуки мне все еще в новинку, но тебе не кажется, что было бы натяжкой предполагать, что в таком отдаленном месте орудует два разных убийцы?
– Даже слишком большой натяжкой. Мы не только не знаем, убил ли этих двоих один и тот же человек, но мы даже не знаем, была ли эта жертва вообще убита. В такой местности очень часто происходят несчастные случаи.
– Но ты-то не веришь, что это была естественная смерть. – И это был не вопрос.
– Думаю, обычно нам так не везет, – пожала плечами Холлис. – Поэтому будем считать, что это убийство, пока улики не укажут на обратное.
– Понятно.
Холлис оглянулась, слегка нахмурилась, и, размышляя вслух, проговорила:
– Убийца, которого мы преследуем уже два месяца, скидывал тела по всему юго-востоку. Поэтому нет никакой возможности узнать, где находится его дом. Может здесь рядом, а может и нет. В соответствии с профилем у него может вообще не быть дома или же он временный.
– Да уж информации, с которой можно работать, совсем мало.
– И это – мягко говоря. Но если оба эти человека являются его жертвами, это определенно что-то новое. До этого момента он разбрасывал тела на сотни миль, а не на сотни ярдов. И это первый раз, когда мы нашли две жертвы, которые как я предполагаю, были убиты в течение недели. Парень на тропинке был убит недавно, а эта женщина, по крайней мере, несколько дней или неделю назад.
Дайна коротко вздохнула и медленно выдохнула.
– В этом полагаюсь на тебя, учитывая, что я едва дошла до середины обучения. – Она была одним из самых новых членов ООП, присоединившись к ним менее года назад. – И повторюсь, нечто тебя привело сюда. Только ведь дело не в интуиции?
– Да.
– Ты видела ее.
– Я увидела ее на мгновение. – Холлис вновь нахмурилась. – И это было странно. Обычно они достаточно долго слоняются поблизости, чтобы хотя бы попытаться пообщаться. А она едва позволила мне себя увидеть, но была довольно далеко.
– Но она привела нас сюда. Вероятно, поняла, что иначе ее тело вообще не найдут.
– Ты ничего не видела? Никого? – посмотрела на Дайану Холлис.
– Нет. Но я не часто просто вижу их здесь, на нашей стороне, по крайней мере, без помощи урагана или какой-либо другой внешней энергии. У меня это обычно происходит преднамеренно, ты же знаешь. Мне необходимо сконцентрироваться и войти в подобие транса. Иногда все происходит во время сна.
Дайана ненавидела это, и сейчас даже сильнее, чем раньше, когда она и представления не имела о своих экстрасенсорных вторжениях благодаря многочисленным лекарствам, которые использовали различные доктора и ее отец, чтобы держать под контролем ее «болезнь». Ни Элиот Бриско, ни любой из этих докторов даже на мгновение не предположили, что вероятно она не больна, а… одарена. Дайана и сама не задумывалась об этом. Она была полностью убеждена, что ее разум в лучшем случае нестабилен, а в худшем же она просто сошла с ума.
Пока не встретила Квентина Хейза. Он и другие члены команды ООП все объяснили и безоговорочно приняли ее.
В первые в жизни она не чувствовала себя уродом.
– Дайана?
Она переключила свое внимание на настоящее, мимоходом сказав:
– Ненавижу, если это случается, когда я сплю. Это очень сбивает с толку.
– Могу представить. Фактически очень хорошо представляю.
– Да, но ты никогда после нашего маленького эксперимента не говорила, что думаешь о том визите в серое время. – Это было название, которое Дайана использовала для места или для времени, которое казалось своего рода лимбо между миром духов и миром людей.
– Было ужасно страшно. Я не завидую твоей способности перемещаться туда. – Несмотря на то, что Холлис и сама была медиумом, она абсолютно ничего не знала о том сером и безжизненном лимбо, что было еще одним подтверждением веры Бишопа в то, что каждый экстрасенс уникален.
– Ты также не рассказала об этом ни Бишопу, ни Миранде?
Губы Холлис изогнулись в кривой улыбке.
– Не нужно быть телепатом, чтобы знать – они оба… беспокоятся обо мне. Похоже, я своего рода фрик среди экстрасенсов, и они не знают, что случится со мной с течением времени. Мне не слишком много рассказывают, но я поняла, что самые последние тесты показали – количество электрической энергии в моем мозгу чрезмерно даже для экстрасенсов. И очень большой вопрос – окажется ли это на благо или во вред.
– Мне жаль, чтобы ты не сказала это до того, как я взяла тебя в серое время.
– Не начинай беспокоиться. Я в порядке. Просто… мои способности развиваются, вот и все. Лучше бы у меня появлялись подсказки о том, что я еще смогу делать, до того как еще одна смертельная ситуация без предупреждения откроет очередную дверь в моем экстрасенсорном мире. В этом случае было бы меньше проблем.
– Если ты так говоришь. – Дайана не выглядела особо убежденной, но взгляд на останки отвлек ее. – Бросим монетку, чтобы узнать, кто останется здесь с ней?
– Нет нужды – я останусь. Она может нанести мне еще один визит, пока я одна. Кроме того, ты, кажется, лучше ориентируешься в такой местности, поэтому вероятность, что ты заблудишься куда меньше. А еще и Квентин. Вы двое связаны, и ты обычно ощущаешь его, верно?
Лицо Дайаны приобрело сдержанное выражение, но затем она с готовностью проговорила:
– Обычно. И сейчас я уверена, он либо слышал выстрелы, либо же почувствовал что-то, потому как мне кажется, что он направляется к нам.
– Хорошо, иди и встреть его, пожалуйста. Чем меньше времени мне придется здесь ждать визита духа или медведя, тем лучше.
– Я слышу их. – Дайана развернулась и проговорила: – Сиди тихо. Я приведу остальных так быстро, как только смогу.
– Я буду здесь. – Холлис осталась смотреть на останки женщины, которая если предположить, что приходил именно ее дух, умерла слишком молодой.
От тела осталось совсем немного. Холлис знала достаточно, чтобы понять, что личинки и животные-падальщики использовали большую часть мягкой ткани. Осталось немного кожи, и чуть-чуть длинных светлых волос на небольшой части кожи головы, которая по-прежнему держалась на черепе.
У нее были превосходные зубы, прямые и просто белоснежные.
Должно быть, стоили целое состояние в кабинете у дантиста.
Холлис осторожно опустилась на колени, убеждая себя, что запах не такой уж и невыносимый, все время пока изо всех сил пыталась найти какие-нибудь улики, чтобы понять, как умерла женщина. Осматривая место преступления так, как ее учили.
Первая находка поразила ее, во-первых, потому что она до сих пор ничего не замечала, а во-вторых, потому что убийца проявил неожиданную неряшливость – пластиковая петля связывала хрупкие запястья жертвы за спиной. Такие петли используют полицейские в крупных операциях или когда у них нет при себе металлических наручников.
Но также весьма вероятно, что подобные пластиковые крепления можно найти в коробках с мусорными мешками или в любом магазине «Сделай сам» в садовом или домашнем отделе.
Холлис отодвинула эту мысль в сторону и продолжила изучать останки. Медведь, решила она, слегка… подвинул тело, поэтому сложно даже предположить в какой позе была жертва, когда ее оставили здесь. Сейчас она лежала лицом вверх; плечи, запястья и ладони по большей части под ней, а ноги искривлены, раскинуты в сторону насколько это было возможно, но сведены вместе у лодыжек и ступней.
Не было признаков еще одних пластиковых наручников, но Холлис задалась вопросом, не были ли лодыжки связаны так же, как и запястья. Вероятно, так и было.
Кроме того, она неожиданно поняла, что не было абсолютно никаких следов одежды. Ее горло сжалось при мысли о молодой девушке, вероятно уже мертвой или все еще живой, испытывавшей боль и страх, когда ее выбросили здесь в грязь и заросли, связанную и голую. Невероятно уязвимую. Такую одинокую.
Это возродило собственные воспоминания, которые Холлис изо всех сил старалась забыть.
– Эй.
Холлис практически выпрыгнула из своей кожи. Она подняла взгляд и разозлилась, услышав дрожь в своем голосе, когда проговорила:
– Черт побери, откуда ты здесь взялся?