Глава 1

– А если я скажу, что у меня есть мечта?
Бутч О» Нил поставил свой виски на столик и взглянул на стоявшую рядом блондинку. На фоне VIP-секции ЗироСам она выглядела бесподобно: тело укрыто лишь едва заметными белыми лентами, Барби и Барбарелла в одном флаконе. Сложно догадаться, была ли она одной из «профессионалок» клуба или нет. Преподобный всегда предлагал самый лучший товар, но, вполне возможно, она снималась для FHM или MAXIM.
Положив руки на стеклянный столик, она наклонилась к нему. Ее груди были идеальны, самое лучшее из того, что можно купить. Ослепительная улыбка обещала дорогие удовольствия. За деньги или нет, но эта женщина обладала огромным количеством витамина Д, и ей это нравилось.
– Так как, папочка? – спросила она, перекрикивая техно-музыку. – Не хочешь ли ты, чтобы моя мечта сбылась?
Он послал ей вымученную улыбку. Чертовски уверен, что она намерена осчастливить кого-нибудь этой ночью. Вероятно, полный автобус «кого-нибудь». Но он не собирался кататься на этом двухэтажном транспорте.
– Извини, но попытайся подсесть к кому-нибудь другому.
Полное отсутствие реакции с ее стороны подтвердило статус профессионалки. С беззаботной улыбкой она подплыла к следующему столику, продолжая сверкать своими прелестями.
Запрокинув голову, Бутч проглотил остатки Лагавулина. Потом взмахнул рукой, подзывая официантку. Она не подошла, просто кивнула и поспешила за новой порцией.
Было уже почти три часа ночи, так что через полчаса Тройка должна была собраться полным составом. Пока что Вишес и Рейдж были заняты охотой на лессеров, этих бездушных ублюдков, убивавших вампиров. Но, скорее всего, их опять постигнет неудача. Борьба с членами Общества Лессенинг заметно поутихла в январе-феврале: время от времени Братьям попадались лишь несколько лессеров. Для гражданского населения это было хорошей новостью. Для Братства Черного Кинжала – причиной для беспокойства.
– Ну здравствуй, коп, – глубокий мужской голос раздался позади Бутча.
Бутч улыбнулся. Этот звук каждый раз заставлял его думать о ночном тумане, скрывающем то, что собирается тебя убить. Хорошо, что он любил темную сторону.
– Здорово, Преподобный, – не оборачиваясь, ответил Бутч.
– Я знал, что ты собираешься ей отказать.
– Читаешь мысли?
– Иногда.
Бутч оглянулся через плечо. Преподобный стоял в тени, аметистовые глаза сверкали, ирокез украшал череп. Его черный костюм был очень хорош: Валентино. У Бутча был точно такой же.
Но, в случае Преподобного, шерстяной костюм был куплен за его собственные деньги. Преподобный, так же известный как Ривендж, брат Бэллы – шеллан Зеда, владел клубом ЗироСам и стриг бабло со всего, до чего мог дотянуться. Черт, он мешками греб зеленые в свою копилку со всей дряни, продающейся в клубе.
– Нет, она просто не для тебя. – Преподобный присел за столик, поправляя идеально завязанный галстук от Версаче. – И я знаю, почему ты сказал «нет».
– Да неужели?
– Ты не любишь блондинок.
Да, больше не нравятся.
– Может, она меня просто не зацепила.
– Я знаю, чего ты хочешь.
Когда принесли виски, Бутч поднял стакан до уровня глаз, проверяя его.
– Знаешь?
– Это моя работа. Доверься мне.
– Без обид, но как-то не хочется.
– Вот, что я тебе скажу, коп. – Преподобный наклонился ближе, окутав его своим фантастическим запахом. «Cool Water» от Давидофф – старая добрая классика. – Я все равно тебе помогу.
Бутч хлопнул мужчину по мощному плечу.
– Меня интересуют только барменши. Добрые самаритянки знают, как мне угодить.
– Иногда спасение можно найти только в полной противоположности.
– Тогда нам чертовски не повезло. – Бутч кивнул на полуголую толпу, заправленную экстази и кокаином. – Здесь все выглядят совершенно одинаковыми.
Забавно, но во время работы в Отделении полиции Колдвелла, ЗироСам был головоломкой для него. Все знали, что это место – притон наркоманов и проституток. Но никто в отделении не мог собрать достаточно доказательств, для ордера на обыск, несмотря на то, что ты мог прийти сюда в любое время ночи и наблюдать массу нарушений, большая часть которых происходила регулярно.
Но сейчас, зависая с Братством, он знал причину. Преподобный прятал много трюков в своей шляпе, когда дело доходило до изменения человеческих воспоминаний о событиях и обстоятельствах. Будучи вампиром, он мог стереть воспоминания любого человека, управлять камерами наблюдения, дематериализовываться по желанию. Парень и его бизнес были подвижной мишенью, стоящей на месте.
– Скажи мне вот что, – спросил Бутч, – как ты скрываешь от своей аристократической семьи эту ночную работу?
Преподобный улыбнулся так, что стали видны лишь кончики его клыков.
– Расскажи мне вот что: как это человеку удалось так близко подобраться к Братству?
Бутч наклонил свой стакан в знак уважения.
– Порой судьба имеет тебя в самых извращенных позах.
– В точку, человек. В самую точку.
Телефон Бутча зазвонил, и Преподобный поднялся.
– Я пришлю тебе кое-что.
– Если это не скотч, оно мне не нужно, приятель.
– Ты заберешь свои слова обратно.
– Сомневаюсь.
Бутч открыл свою Моторолу Рейзер.
– Как дела, Ви? Где ты?
Вишес дышал, как беговая лошадь, завывания ветра, слышимые на заднем плане, искажали его голос – настоящая симфония бешеной езды.
– Черт, коп. У нас проблемы.
Адреналин Бутча подскочил, зажигая его словно рождественскую елку.
– Где вы?
– В пригороде, и у нас проблемы. Проклятые убийцы начали охотиться на гражданских в их домах.
Бутч подскочил.
– Я сейчас буду.
– Черта с два, ты будешь. Ты остаешься. Я позвонил тебе только, чтобы ты знал, что мы живы, когда не покажемся. Позднее.
Связь прервалась.
Бутч соскользнул на сидение. Компания, сидевшая за соседним столиком, испустила громкий счастливый вопль: произнесенная шутка запустила смех в воздух, словно стаю птиц в небо.
Бутч посмотрел в свой стакан. Шесть месяцев назад в его жизни не было ничего. Ни женщины. Ни семьи, с которой он был бы близок. Ни дома. А его работа в качестве детектива по расследованию убийств съедала его живьем. Потом его отстранили за полицейскую жестокость. Он сошелся с Братством, благодаря странным обстоятельствам. Встретил ту единственную, рядом с которой чувствовал себя полным дураком. Ну, и полностью обновил гардероб.
По крайней мере, последнее было преимуществом и таковым оставалось.
Изменения ненадолго замаскировали реальность, но в итоге он осознал, что за всеми этими отличиями, остался именно там, где был раньше, жив, не более, чем когда прогнивал в своей старой жизни. До сих пор по ту сторону, лишь заглядывая внутрь.
Присосавшись к своему виски, он подумал о Мариссе, представил ее белокурые волосы длиной до бедер. Ее бледную кожу. Ее светло-голубые глаза. Ее клыки.
Да, хватит с него блондинок. Он не мог даже отдаленно подумать о сексе со светловолосыми.
А, к черту даже цвет волос. Как будто хоть одна женщина в этом клубе, или даже на всей планете, могла сравниться с Мариссой. Она была чиста словно хрусталь, преломляющий свет – жизнь вокруг нее оживлялась, становилась лучше, наполняясь красками ее красоты.
Черт. Какой же он болван.
Но ведь она была так прекрасна. В то время когда, ее, казалось, влекло к нему, он думал, что они смогут сотворить что-то неземное. Но потом она исчезла. Это, конечно, доказывало, что она была умной женщиной. Он не мог предложить ей много, и не только потому, что был человеком. Он застрял на окраине вампирского мира: не мог драться с Братьями из-за того, кем был, но и в человеческий мир вернуться не мог, потому что знал слишком много. Выбраться из этого пустынного безземелья можно было только вперед ногами.
О, ну теперь ему нужно зарегистрироваться на eHarmony.com?
Его накрыла новая волна «счастья полные штаны», когда компания за соседним столиком опять разразилась веселым смехом. Бутч посмотрел в их сторону. Центром вечеринки был маленький светловолосый парень в красивом костюме. На вид ему было лет пятнадцать, но за последний месяц он стал частым гостем VIP-зала и деньгами разбрасывался словно конфетти.
Очевидно, парень компенсировал физические недостатки толщиной бумажника. Вот и еще один пример того, что деньги способны творить чудеса.
Бутч прикончил остатки скотча, махнул официантке и посмотрел на дно своего бокала. Черт. Даже после четырех двойных порций он не чувствовал хмеля в голове – вот как далеко зашла его привычка. Совершенно очевидно, что он стал алкоголиком высшей лиги: больше никаких скамеек запасных или премьер-лиг.
И когда осознание этого не встревожило его, он понял, что не застрял на окраине мира, он тонул там.
Ох, какой он заводной сегодня.
– Преподобный поведал, что тебе нужен друг.
Бутч даже не потрудился посмотреть на женщину.
– Нет спасибо.
– Почему бы тебе не взглянуть на меня для начала?
– Передай боссу, что я ценю его… – Бутч поднял глаза и захлопнул рот.
Он мгновенно узнал женщину, но, опять же, начальницу службы охраны было чертовски сложно забыть. Рост футов шесть, не меньше. Ярко-черные волосы подстрижены по-мужски. Глаза темно-серого, свинцового цвета. На ней была надета майка, открывающая накачанное тело, сплошные мускулы, вены и ни капли жира. Она создавала впечатление человека, который мог бы ломать кости и наслаждаться этим. Бутч рассеянно взглянул на ее руки. Сильные, с длинными пальцами. Такие могут нанести серьезный ущерб.
Матерь Божья... он бы хотел боли. Сегодня он бы хотел боли, нанесенной для разнообразия, телу, а не душе.
Женщина слегка улыбнулась, как будто знала, о чем он думает, и он увидел клыки. Ох... значит, она не была человеческой женщиной. Она была вампиром.
Преподобный был прав, вот подонок. Эта вампирша ему подойдет, потому что она – полная противоположность Мариссы. К тому же, ей тоже нравился анонимный секс, которым Бутч занимался всю свою взрослую жизнь. И она была тем видом боли, который он искал, даже не догадываясь об этом.
Когда он запустил руку в карман своего черного костюма от Ральфа Лорена, женщина покачала головой.
– Я не занимаюсь этим за деньги. Никогда. Считай это дружеским одолжением.
– Я не знаю тебя.
– Не ты тот друг, о котором я говорю.
Бутч посмотрел через ее плечо и заметил Ривенджа, пристально вглядывающегося в VIP-секцию. Мужчина послал ему самодовольную улыбку, после чего скрылся в своем офисе.
– Он мой очень хороший друг, – прошептала женщина.
– Правда? Как тебя зовут?
– Не важно. – Она протянула руку. – Пойдем Бутч, также известный как Брайан по фамилии О'Нил. Пойдем со мной. Забудь на некоторое время то, что заставляет тебя поглощать Лагавулин. Я обещаю, что самоуничтожение будет ждать тебя, когда ты вернешься.
Черт, его даже не особо волновало, что она знает о нем так много.
– Почему бы тебе не сказать сначала, как тебя зовут?
– Сегодня ты можешь звать меня Сочувствие. Как тебе такой вариант?
Он осмотрел ее всю: от челки до ботинок. На ней были кожаные штаны. Неудивительно.
– А ты не припасла для меня особых сюрпризов под нижним бельем, Сочувствие?
Она рассмеялась – послышался низкий богатый звук.
– Нет, члена в штанах у меня нет. Не только твой пол может быть сильным.
Он уставился в ее глаза цвета чугуна. Потом снова посмотрел в сторону приватных туалетов. Господи... Все это было так привычно. Перепих с незнакомкой, бессмысленное соединение двух тел. Это быстрое обслуживание было частью его жизни, сколько он себя помнил... хотя такого отчаяния он, казалось, еще не чувствовал никогда.
Неважно. Он, что, на самом деле, собрался блюсти целибат до тех пор, пока не подохнет из-за убитой печени? Просто потому, что женщина, которую он не заслуживал, не хотела его?
Он опустил взгляд на свои штаны. Тело проявляло инициативу. По крайней мере, биология была на его стороне.
Бутч поднялся с сиденья, грудь была холодна словно заснеженный тротуар.
– Пошли.

Камерный оркестр заиграл вальс прекрасной трелью скрипок, и Марисса стала наблюдать за сверкающей толпой, наполнившей бальную залу. Вокруг нее мужчины и женщины соединялись в пары: переплетались руки, двигались навстречу друг другу тела, встречались глаза. Мешанина из нескольких дюжин разных связующих ароматов, заполняла воздушное пространство острым запахом.
Она пыталась дышать через рот, чтобы не чувствовать его.
Тщетно, на что и рассчитывала природа. Хотя аристократия и гордилась изысканными манерами и стилем, глимера все же оставалась продуктом биологии: связываясь с женщиной, мужчина ароматом отмечал свою избранницу. Женщины, принимавшие возлюбленных, с гордостью носили на своей коже это темное благоухание.
Ну, по крайней мере, Мариссе казалось, что они делали это с гордостью.
Из ста двадцати пяти вампиров, находившихся в комнате, только она одна не имела супруга. Здесь присутствовало несколько холостых мужчин, но не было похоже, что они собирались пригласить ее на танец. Скорее уж эти Принцепсы просто отсидятся во время вальса или поведут на танцевальную площадку матерей и сестер, чем подойдут к ней.
Нет, она всегда была нежеланной, и когда парочка провальсировала возле нее, Марисса из вежливости уставилась вниз. Старательно избегающая смотреть ей в глаза, спотыкающаяся пара – последнее, что ей сейчас было нужно.
Ее кожа сморщилась от холода, и она не могла понять, почему именно сегодня вечером ее роль зрителя-изгоя казалась особенно тяжелой ношей. Ради Бога, никто из глимеры не смотрел ей в глаза почти четыре сотни лет, и она привыкла к этому. Сначала, она была нежеланной шеллан Слепого Короля. Теперь она была его бывшей нежеланной шеллан, которой пренебрегли ради возлюбленной королевы-полукровки.
Возможно, она, наконец, устала быть аутсайдером.
С трясущимися руками и плотно сжатыми губами, она подхватила тяжелую юбку своего платья и шагнула в сторону шикарного сводчатого прохода. Спасение ждало ее внутри, и она толкнула дверь в комнату отдыха, молясь... Воздух приветствовал ее ароматом фрезий и парфюма, и внутри его невидимых объятий была… лишь тишина.
Спасибо Деве-Летописице.
Она немного расслабилась, когда вошла в комнату и огляделась. Марисса всегда думала об этой ванной комнате, в особняке ее брата, как о шикарной раздевалке для дебютанток. Декорированная в ярком русско-царском духе, кроваво-красная зона для наведения красоты была обставлена десятью сочетающимися туалетными столиками, косметический набор которых содержал все, что могло украсить внешний облик женщины. В задней части помещения располагались личные туалетные комнаты, каждая из которых была отделана по рисункам различных яиц Фаберже из огромной коллекции брата.
Идеально женственны. Совершенно прекрасны.
Находясь среди всего этого, ей хотелось закричать.
Вместо этого она закусила губу и наклонилась, чтобы проверить прическу в одном из зеркал. Белокурая копна волос, достигающая поясницы, была уложена на макушке с аккуратностью часовщика, и шиньон держался крепко. Даже спустя несколько часов, укладка была на месте, жемчужины, вплетенные в прическу ее додженом, оставались именно там, где были в начале бала.
Но в тоже время, находясь на грани, она не могла почувствовать себя Марией-Антуанеттой.
Ее ожерелье опять съехало в сторону. Она повернула многоярусное жемчужное украшение так, чтобы его нижняя капелька, таитянская двадцати-трех миллиметровая жемчужина, была направлена вниз, прямо в маленькую ложбинку ее груди.
Свое серо-голубое платье – винтажный Болмон, Марисса купила на Манхеттене в 1940-х. Новые туфли, от Стюарта Вейтзмана, не были видны под длинной юбкой. Ожерелье, сережки и браслеты, как всегда, были от Тиффани: когда ее отец обнаружил замечательный магазин Луи Комфорт в начале XIX века, семья сразу стала преданным покупателям компании и оставалась им до сих пор.
Это было отличительной чертой аристократии, не так ли? Постоянство и качество во всем; изъяны и новшества встречались сильным неодобрением.
Она выпрямилась и попятилась назад, пока не увидела свою фигуру в полный рост. Образ в зеркале был ироничным: он олицетворял идеал женской красоты, невероятная красавица казалась вылепленной, а не рожденной. Высокая и стройная, ее фигура была идеально очерчена, безукоризненное лицо – совершенная комбинация губ и глаз, щек и носа. Кожа была алебастрового цвета, глаза – серебристо-голубого. Кровь в ее венах была самой чистой среди вампиров.
И вот она, покинутая женщина. Оставленная позади. Нежеланная, неполноценная, старая дева, с которой, такой чистокровный Воин, как Роф, не захотел переспать хотя бы однажды после ее перехода. И благодаря его отвращению, она до сих пор оставалась нетронутой, хотя и была с Рофом почти вечность. Ты должна была стать чьей-нибудь шеллан.
Их конец был непредсказуем и предсказуем одновременно. Для всех. И хотя Роф заявил, что это она его бросила, глимера знала правду. Она, никогда не носившая его связующий запах на себе, была нетронутой в течение веков и не провела с ним наедине и дня. Более того, ни одна женщина не оставила бы Рофа по собственной воле. Он – Слепой король, последний чистокровный вампир на планете, великий Воин и член Братства Черного Кинжала. Нет никого выше него.
Вывод, к которому пришла аристократия? Что-то было не так с ней, вполне возможно, дефект спрятан под ее одеждой, и имеет сексуальный характер. С чего еще чистокровному вампиру совсем не желать ее?
Она сделала глубокий вдох. Потом еще. И еще.
Аромат свежесрезанных цветов проник в носовую полость, сладость переполняла, заменяла воздух… пока не стала единственным ароматом, поступающим в ее легкие. Ее горло сжалось, будто сопротивляясь нападению, она попыталась стянуть ожерелье. Тесно… сильно сдавило горло. И тяжесть… как будто чьи-то руки стиснули шею… Она открыла рот, чтобы вдохнуть, но не смогла. Ее легкие были забиты зловонным цветочным запахом, она задыхалась, тонула, хоть и была на суше.
Марисса прошла к двери на ватных ногах, но была не в состоянии встретить танцующие пары, тех, кто определил свое положение, чураясь ее. Она не могла позволить им увидеть ее… узнать насколько расстроенной она была. Они увидят, как сложно это для нее. И будут презирать еще больше.
Она осмотрела дамскую комнату, взгляд, скользя по предметам, отражался от зеркал. Отчаянно пытаясь… что она делала? Куда она могла пойти – спальня, наверху… ей придется... о Боже… Она не могла дышать. Она умрет здесь, прямо здесь и сейчас, из-за того, что горло сжалось в кулак.
Хэйверс… ее брат… ей нужно попасть к нему. Он же врач… Он придет и поможет ей – но тогда его день рождения будет испорчен. Испорчен… из-за нее. Все было испорчено из-за нее… Это ее вина… за все. Она заслужила это унижение… Спасибо, Боже, что родители давно умерли и не видели ее… такой…
Стошнит. Ее сейчас точно стошнит.
С трясущимися руками, на ватных ногах, она прошла к одной из туалетных комнат и закрылась изнутри. По дороге к туалету, она нащупала раковину и включила воду, чтобы ее всхлипы не были слышны, на случай, если кто-то войдет. Потом она рухнула на колени и склонилась над фарфоровой чашей.
Она задыхалась, ее выворачивало, горло боролось с рвотными позывами, но из него не выходило ничего, кроме воздуха. Пот сбегал со лба, подмышек и между грудей. Голова кружилась. С широко открытым ртом она сражалась за свое дыхание, думая что умирает, и никто не сможет ей помочь, что она испортила торжество брата, что она отвратительное существо, надоедливое, как пчела… пчелы в ее голове, жужжат и жалят… убивая… мысли как пчелы…
Марисса заплакала, и не от мысли, что умрет, а потому, что знала обратное.
Боже, приступы паники в последние несколько месяцев становились все жестче, бесплотный страх преследовал ее, его настойчивость не знала устали. И когда она теряла самообладание, чувства были резким и ужасающим открытием.
Прикрыв лицо руками, она хрипло зарыдала, слезы бежали по щекам и скрывались за жемчужинами и бриллиантами на шее. Она была так одинока. Заперта в красивом, роскошном, иллюзорном кошмаре, где бугимены носили смокинги и костюмы, а стервятники пикировали на крыльях из шелка и сатина, стремясь выклевать ей глаза.
Глубоко вдохнув, она пыталась восстановить дыхание. Спокойно… успокойся сейчас же. Ты в порядке. Ты уже проделывала это.
Спустя минуту она взглянула на туалет. Чаша была из чистого золота, поверхность воды пошла рябью от ее слез. Внезапно она подумала о твердой плитке под ее коленями. Корсет впивался в ребра. Кожа была липкой на ощупь.
Марисса подняла голову и оглянулась вокруг. Итак, что мы имеем. Она выбрала свою любимую частную уборную, декорированную узором Ландыши Фаберже. Подобрав юбку и сев на туалет, она оказалась окружена бледно-розовыми стенами, вручную разрисованными ярко-зелеными лепестками и маленькими белыми цветочками. Пол, столик и раковина были из розового мрамора, испещренного белыми и бледно-желтыми прожилками, а подсвечники были сделаны из золота.
Как мило. Действительно идеальный фон для приступа паники. Но потом паника прошла, не так ли? Как круто.
Марисса поднялась с пола, и, выключив кран, рухнула в маленькое кресло в углу. Платье устроилось вокруг нее, словно животное, растянувшееся после битвы.
Она посмотрела на себя в зеркало. Лицо покрылось пятнами, нос покраснел. Макияж был испорчен. Прическа в ужасном беспорядке.
Смотрите, вот какова она изнутри, не удивительно, что глимера презирала ее. Каким-то образом они узрели ее истинный облик.
Боже… может, поэтому Бутч не захотел ее…
О черт, нет. Думать о Бутче – последнее, что ей сейчас нужно. Все, что ей нужно – это выпрямиться, насколько это возможно, и стремглав кинуться в свою спальню. Скрываться было, бесспорно, ужасно, но она так и сделает.
Коснувшись волос, она услышала, как открылась дверь, в гостевую комнату проникла камерная музыка, а затем затихла с хлопком двери.
Прекрасно. Она попала в ловушку. Хотя, если вошла всего одна женщина, можно не беспокоиться, что придется подслушивать.
– Я не могу поверить, что залила всю шаль, Санима.
Окей, сейчас она была не просто трусихой, но и соглядатаем.
– Да почти незаметно, – ответила Санима. – Благодари Деву, что ты ушла прежде, чем заметили остальные. Пошли в ванную, попробуем отмыть.
Марисса попыталась сконцентрироваться. Не волнуйся о них, просто поправь прическу. Ради бога, сделай что-нибудь с тушью, а то ты похожа на енота.
Она схватила губку и бесшумно намочила, в то время как женщины прошли в маленькую комнатку. Очевидно, они оставили дверь открытой – их голоса были четко слышны.
– А что, если кто-нибудь заметил?
– Шшш... давай снимем шаль… о мой Бог. – Короткий смешок. – Твоя шея.
Голос девушки перешел в восторженный шепот.
– Это Марлас. С тех пор как мы поженились в прошлом месяце, он был…
Девушки рассмеялись.
– Он часто приходит к тебе в течение дня? – прошептала в восхищении Санима.
– О, даа. Когда он заявил, что хочет соединить наши комнаты, я не могла понять зачем. Теперь знаю. Он… ненасытен. И он… он хочет не просто питаться.
Губка замера под глазом Мариссы. Лишь однажды она чувствовала мужское желание на себе. Один поцелуй, всего лишь один… и она лелеяла это воспоминание. Она умрет девственницей, и, возможно, этот поцелуй, случившийся несколько месяцев назад, будет единственным сексуальным опытом в ее жизни.
Бутч О» Нил. Бутч поцеловал ее с… Прекрати!
Она продолжила вытирать другую половину лица.
– Это так изумительно, быть новобрачной. Однако, ты не должна никому показывать эти метки. Твоя кожа испорчена.
– Вот почему я устремилась сюда. А что если кто-нибудь сказал бы мне снять шаль, потому что я пролила на нее вино? – это было сказано с ужасом, приберегаемым для осуждения драк с поножовщиной.
Хотя, зная глимеру, Марисса могла понять желание избежать ее внимания.
Отбросив губку в сторону, она попыталась восстановить прическу... и прекратила игнорировать мысли о Бутче.
Боже, ей бы понравилась скрывать от глимеры метки укусов Бутча. Она бы хотела держать эту восхитительную тайну под своими изящными платьями, ее тело познало бы его чувственные ласки. И ей понравилось бы носить его связующий запах на своей коже, подчеркивая его, как это делают многие замужние женщины, выбирая идеально подходящий парфюм.
Но этому не суждено случиться. Для начала, люди не связываются, исходя из того, что она слышала. Даже если и связывались, Бутч О» Нил прошел мимо нее в последний раз, когда она его видела, что означало, она ему больше не интересна. Вероятно потому, что он слышал о ее неполноценности. Так как он был близок с Братством, то, несомненно, знал о ней все.
– Здесь кто-нибудь есть? – резко спросила Санима.
Марисса выругалась сквозь зубы и осознала, что сделала это вслух. Не обращая внимания на волосы и лицо, она открыла дверь. Когда она вышла, обе женщины потупили взгляд, что было подходящим поступком в данном случае, ведь прическа была в полном беспорядке. – Не беспокойтесь. Я ничего не скажу – прошептала она. Потому что секс никогда не обсуждался в общественном месте. Или даже в частном.
Девушки покорно сделали реверанс в молчании, дожидаясь пока Марисса выйдет.
Как только она вышла из комнаты отдыха, то почувствовала, что все смотрели куда-то по сторонам, избегая ее, особенно те одинокие мужчины, что курили сигары в углу зала.
Перед тем как повернуться спиной к балу, она уловила взгляд Хэйверса. Он кивнул и грустно улыбнулся, будто знал, что она не могла оставаться здесь ни секунды.
Дорогой брат, подумала она. Он всегда поддерживал меня, никогда не показывал, что стыдится моего положения. Она любила его за их родителей, но больше всего она обожала его за верность ей.
Бросив последний взгляд на глимеру во всем своем великолепии, она направилась в свою комнату. После быстрого душа она переоделась в простое длинное платье и туфли на низких каблуках, затем спустилась по задней лестнице особняка.
Нетронутая и нежеланная – все, на что она могла рассчитывать. Если это судьба, написанная Девой-Летописицей для нее, да будет так. Бывали жизни во много раз хуже, и нытье о том, чего ей не хватает, принимая во внимание то, что она уже имеет, было эгоистичным и утомительным.
Чего она не могла вынести, так это быть бесполезной. Слава Богу, что она имеет место в Совете Принцепсов, закрепленное за ней по праву кровной линии. Но был и другой способ оставить положительный след в мире.
Вводя код и отпирая стальную дверь, Марисса завидовала парам, танцующим в другой части особняка и, возможно, всегда будет. Но это была не ее судьба.
Она пойдет другой дорогой.