Пролог
– Отулисса, я бы хотела услышать ваше мнение по поводу моей передовицы, – попросила Фритта, весьма усердная молодая сова из семейства воробьиных сычиков, одна из лучших учениц Отулиссы и одновременно заместительница редактора «Вечернего уханья» – ежевечерней газеты, которую они с Отулиссой начали издавать вскоре после воцарения Корина. Отулисса подняла глаза от книги.
– Да-да, я слушаю.
– «Трехдневный Праздник урожая, по праву считающийся одним из самых веселых в череде многочисленных празднеств Великого Древа, в этом году пройдет намного более скромно. Такое решение было принято в знак уважения к нашему гостю Стриге, уроженцу недавно открытого нами Серединного царства, который несколько месяцев назад спас от верной гибели малышку Белл, одну из дочерей Сорена и Пелли. Стрига также сыграл решающую роль в разгроме так называемого захват-отряда Чистых и срыве их злодейского плана убийства нашего короля и уничтожения стаи Сорена. Исходя из пожелания Стриги, в этом году на дереве не будет ни музыки, ни пения. Это станет большим разочарованием для многих из нас, ведь мы с таким нетерпением ожидали дебютного выступления юной Блайз, которая собиралась петь вместе с гастролирующей вокальной группой пестроперых, столь многочисленных в последние годы в наших Пяти царствах. Также мы хотим заранее предупредить наших читателей, что в этом голу на Празднике урожая не будет молочникового эля», – Фритта закончила чтение и спросила: – Ну, как?
– Отвратительно, – процедила Отулисса.
Глава I
Упрощенный Праздник урожая
– Нет, Белл, я все равно не понимаю! Мы с мадам Плонк все лето репетировали эту песню для Праздника урожая, и вот теперь ты заявляешь, что я не должна петь! С какой стати? Я не понимаю. Мадам Плонк подумает, будто для меня это ничего не значит!
– Но это и не должно ничего для тебя значить, Блайз! – горячо воскликнула Белл.
– Это еще почему? Я же так старалась!
– Ты должна понимать, что пение – это проявление гордыни, – с легкой запинкой сообщила Белл.
– Гордыни? – переспросила Блайз, уставившись на сестру своими огромными черными глазами.
– Да. И еще это излишество.
Блайз поморгала. После того как на острове появилась эта странная голубая сова по имени Стрига, кругом только и слышно, что излишество да излишество! Но совы Великого Древа чувствовали себя в долгу перед Стригой, и в первую очередь ему были благодарны родители трех Бэшек. Да и как могло быть иначе, если эта голубая сова спасла жизнь маленькой Белл! Стрига перелетел через Бескрайнее море и случайно столкнулся с Белл, которую унесло бурей во время учебной летной тренировки. Малышка сбилась с курса, перевернулась в воздухе и серьезно повредила крыло. Если бы не Стрига, она бы непременно погибла. Но это было лишь началом ее приключений. Когда Белл приходила в себя после ранения, их со Стригой похитили Чистые во главе со своей ужасной предводительницей Нирой. И это в то время, когда совы Пяти царств были уверены, что с Чистыми покончено навсегда, их силы рассеяны, а сама Нира погибла! Оказывается, они заблуждались. Чистые сумели не только набрать новых добровольцев, но и обосноваться в пустыне Кунир, где под руководством хитрой пещерной совы по имени Тарн выстроили себе целый подземный лагерь со сложной системой ходов, нор и туннелей.
Стрига и Белл сумели сбежать из плена, но во время своего заточения они узнали об ужасном плане Ниры, задумавшей убить короля Корина и стаю. Что и говорить, это был бы смертельный удар, нанесенный в самый желудок Великого Древа! Страшно даже представить, что стало бы со всеми ними, если бы не Стрига. Выходит, что не только семья Белл, но и все Великое Древо было в неоплатном долгу перед этой загадочной голубой совой. В знак глубочайшей признательности юный король и стая пригласили Стригу на Великое Древо, и тот вскоре воспользовался этим предложением, покинув Серединное царство и блистательный Двор Дракона, в котором он много лет жил в неслыханной роскоши и невиданной праздности.
– Послушай! – радостно воскликнула Белл. – Если ты откажешься петь на Празднике урожая, то Стрига в награду даст тебе свое голубое перышко!
– Зачем мне старое линялое перо? – опешила Блайз.
– Это не простое перо! Оно означает, что ты станешь членом клуба, понимаешь? Он так и называется – Клуб синего пера. Неужели ты не хочешь туда вступить? Это же так чудесно!
Блайз внимательно посмотрела на младшую сестру. Она просто не знала, что ей сказать. Что чудесного в этом клубе? Петь – вот это действительно чудесно!
«Белл в последнее время сильно изменилась», – подумала про себя Блайз.
– Не понимаю я этого, – недовольно пробурчал Сумрак.
– Чего? – спросила Гильфи.
Сумрак повернул голову и посмотрел в маленькие глазки сычика-эльфа.
– Скажи мне честно, Гильфи. Разве это похоже на ночь перед Праздником урожая? Где, спрашивается, украшения из побегов молочника?
– И где молочниковый эль? – добавил Копуша, взлетая на жердочку в главной галерее Большого дупла. – Судя по отсутствию запаха, его в этом году решено не варить. А гильдия арфисток отменила все репетиции. Честно говоря, все это больше похоже на подготовку к Последней церемонии, чем на предпраздничные хлопоты.
– Я согласен, – вздохнул Сорен. – Хотя справедливости ради должен признать, что в последние годы наш праздник стал несколько разнузданным. Скажите честно, разве могли мы когда-нибудь полумать, что своими глазами увидим захмелевшую Отулиссу? Ведь она чуть не растоптала беднягу Мартина!
– Она просто любит танцевать! – вступился за Отулиссу Копуша. – Я еще не забыл, как она закружила тебя в глаук-глауке в первый год нашей жизни на острове!
– И ни капельки я не захмелела! – проухала Отулисса с верхнего яруса галереи. – Спросите у Мартина, он подтвердит. Это он запнулся и чуть не свалился посреди танца! Да будет вам известно, что я абсолютно невосприимчива к молочниковому вину.
– Так-то оно так, но мне кажется, что в прошлый раз кто-то закрепил это вино забродившим соком, – вздохнула Гильфи. – Ужасное сочетание, у меня от него сразу начинается несварение желудка. В прошлый раз я три дня после этого не могла смотреть на осенних мышей, а ведь я их обожаю! Ох, меня даже сейчас мутит при одной мысли об этом пойле.
– Это все потому, что ты такая крошка, – снисходительно пояснил Сумрак. – Ты так мала, что твой организм просто не принимает крепкий алкоголь – в любой форме и в любом количестве.
– Я требую, чтобы ты немедленно оставил оскорбительные замечания относительно моих размеров! – воскликнула Гильфи, бросив суровый взгляд на Сумрака. Она была самой маленькой в стае и очень болезненно воспринимала любые намеки на свой рост. В свое время она даже возродила на острове CMC, или Сообщество малых сов, некогда основанное ее прабабкой с целью предупреждения жестоких и обидных замечаний в адрес миниатюрных представителей совиного мира.
– Успокойся, Гильфи, – вздохнула Отулисса. – Сумрак вовсе не хотел тебя оскорбить. Научно доказано, что малые совы обладают меньшей переносимостью молочникового эля и забродившего сока. Существует даже особая формула: берешь свой вес, умножаешь на квадратный корень из величины размаха крыльев, делишь на длину тела от головы до хвоста и получаешь точное число глотков, которое можешь безболезненно выпить. Все очень просто. Тебе придется смириться с тем, что твоя предельная доза очень мала. Насколько я могу судить, не больше одной десятой обычного глотка.
– Я считаю весь этот разговор возмутительным! – взвилась Гильфи. – Это ты чуть не свалилась во время глаук-гла-ука! Мадам Плонк, которая, между прочим, ростом с Сумрака, каждый год напивается до отключки! А я всего лишь рыгаю – и вот уже меня клеймят, как пьяницу! Где справедливость?
– Я никак тебя не клеймила, – спокойно возразила Отулисса. – Я всего лишь дала тебе формулу, по которой ты сама можешь рассчитать свою дозу.
– Успокойтесь, – устало перебил их Копуша. – В этом году никакие формулы никому не понадобятся, потому что на празднике не будет ни эля, ни вина.
– Кстати, – заметила Отулисса, – мне кажется, что в этом году и праздника-то никакого не будет. По крайней мере, никто к нему не готовится. Дырка от дупла, а не Праздник урожая!
Отулисса крайне редко позволяла себе столь резкие заявления, поэтому четверо сов, словно по команде, повернулись к Сорену. Тот смущенно втянул голову в плечи.
– Я понимаю… Я все понимаю. Да, Стрига слегка странный. Но мне кажется, нам нужно набраться терпения и подождать, пока Корин придумает, как с ним быть.
Сорену очень хотелось напомнить друзьям о том, в каком они все долгу перед Стригой, но он удержался. Его верная стая и так знала, насколько они с Пелли благодарны Стриге.
– Но что Корин может сказать? – вздохнула Гильфи. – С тех пор как мы вернулись из Серединного царства, он стал ужасно задумчивым и рассеянным. Но почему? Казалось бы, ему следует радоваться! Мы спаслись от захватотряда. Великое Древо не пострадало. А самое главное, мы получили могущественного союзника в лице Серединного царства! Другой бы на его месте ликовал, а он в последнее время почти не высовывает клюва из своего дупла!
– Все время тоскует, – подтвердил Копуша. – Вечно унылый, погружен в себя, словно высиживает что-то. Я имею в виду мысли, а не птенцов.
Гильфи моргнула, и ее желтые глаза вспыхнули новым блеском.
– Между прочим, отличная мысль, Копуша!
– Какая?
– Может быть, нам стоит подыскать Корину подругу? Возможно, в его жизни не достает романтики?
– Неплохая мысль, – задумчиво протянул Сумрак. – Пора бы ему остепениться. Покончить с одиночеством!
– Кто бы говорил! – расхохотался Сорен. Из всей стаи только он один успел обзавестись семьей.
– Ах, Сорен, ты же меня знаешь! – загудел Сумрак. – Я по природе одиночка. Я не рожден для семьи! – Друзья украдкой переглянулись. Они уже знали, что сейчас последует. – Как ни крути, а ведь я прошел суровую школу сиротства. Где уж мне нянчиться с птенчиками?
– Мне кажется, – мягко заметил Сорен, – у тебя бы это получилось намного лучше, чем ты думаешь.
– Великий Глаукс, что делают эти совята? – вдруг воскликнула Отулисса, заметив небольшую стайку молодых совят, которые летали кругами по залу, размахивая зажатыми в когтях голубыми перышками.
– Кажется, это так называемый Клуб синего пера, – отмахнулся Сорен. – Не обращайте внимания. Очередная мода, она скоро пройдет. Моя Белл целыми ночами пристает к Блайз и Баше, уговаривая их вступить туда.
– Кажется, Блайз собиралась петь на Празднике урожая? – спросила Гильфи.
– Да. Мадам Плонк говорит, что у нее редкий талант, особенно для сипухи. Надеюсь, Блайз все-таки будет выступать, ведь она так старательно репетировала. Хотя… – он с тоской вздохнул и замолчал.
– Что? – переспросила Гильфи.
– Да нет, ничего. Пустяки, – отмахнулся Сорен.
Но Гильфи, знавшая его лучше других, сразу поняла: Сорена что-то очень тревожит.