АЛЬБИНКИРК – СЭР ДЖОН КРЕЙФОРД
Капитан Альбинкирка отвел взгляд от узкого застекленного окна и постарался сосредоточиться на делах.
Зависть. Подумать только, он завидовал мальчишке, младше него раза в три, правда, командовавшему большим отрядом воинов. К тому же конных. В то время как он просиживал зад за неприступными городскими стенами, изнывая от скуки и дряхлея.
«Не будь глупцом, – увещевал он себя. – Ратные подвига хороши, когда их воспевают в сказаниях, но, совершая их, основательно перемерзнешь, вымокнешь и натерпишься страхов. Неужто запамятовал?»
Он тяжело вздохнул. Эти руки еще помнят приемы владения мечом, ночевки на голой земле, пронизывающий холод, латные рукавицы, от которых постоянно болят кисти.
Капитан Альбинкирка, сэр Джон Крейфорд, был не из знатного рода. Воинское звание он получил исключительно благодаря замечательному качеству.
Чрезмерной жестокости.
И в награду осел в богатом городе с гарнизоном, численность которого составляла треть от списочной, сформированном из наемников, действовавших по праву сильного, насиловавших женщин, грабивших торговцев. Они не бедствовали, поскольку получили право вкладывать наличность в груженные мехом караваны с севера. Ввозимые через Альбинкирк меховые изделия являли собой настоящее чудо. А чтобы раздобыть их, всего-то и надо – скакать на север или, положим, на запад в земли Диких, правда, оттуда еще надо вернуться живым.
Окно капитана как раз выходило на северо-запад.
Он опять отвел от него взгляд.
Перо коснулось бумаги, и капитан старательно вывел:
«Милорд, войско, состоящее из наемников, – порядок боевой, в наличии заверенный констеблем пропуск – вчера поутру перешло мост. Всего копий[1] сорок, каждое состоит из рыцаря, оруженосца, слуги и лучника. Все прекрасно вооружены в традициях Востока – сплошь сталь. Их капитан проявил учтивость, но был сдержан; совсем юнец, представиться отказался; назвался Красным Рыцарем. На знамени изображены три золотые плетеные восьмерки на черном фоне. Заявил, что большинство из них – подданные Вашего Величества, недавно вернувшиеся с войны в Галле. Поскольку с пропуском все было в порядке, не счел нужным его задерживать».
Воскресив в памяти вчерашнее событие, сэр Джон пренебрежительно фыркнул. Никто даже не удосужился предупредить его о приближающемся с востока многочисленном войске. Рано утром капитана вызвали к воротам. Он, по-домашнему одетый в затрапезную котту[2] из бумазеи и старые чулки, попытался осадить наглого молокососа, разряженного в золотое и красное, сидевшего верхом на боевом коне внушительных габаритов. По правде сказать, у капитана даже не хватило бы солдат, вздумай он арестовать пришельца. А то, что чертов мальчишка не из простолюдинов, было у него на роже написано. И капитан Альбинкирка возблагодарил Бога, когда этот самодовольный юнец не заартачился, а заплатил пошлину за проезд, да и документы у него были в порядке, иначе в случае недоразумений все бы закончилось плачевно. Для Альбинкирка.
Сэр Джон поймал себя на том, что вновь рассматривает горы. Опять отвел взгляд.
«Кроме того, у него было письмо от настоятельницы Лиссен Карак. Прошлой осенью она просила человек пятьдесят, но я отказал. Ваше Величество ведь в курсе – у меня и так людей недостаточно. Полагаю, это она обратилась к наемникам, не сумев подобрать подходящие кандидатуры среди местных.
Вашему Величеству известно, что мой гарнизон недоукомплектован почти на сотню; у меня всего четверо должным образом вооруженных всадников, а о многих лучниках и того не скажешь. Почтительно прошу Вас рассмотреть вопрос либо о моей замене, либо о предоставлении необходимых финансов для приведения гарнизона в порядок.
Ваш наипокорнейший слуга, Джон Крейфорд».
Помнится, глава гильдии меховщиков приглашал его на ужин. Оставив письмо на столе, сэр Джон откинулся на спинку стула и решил: на сегодня с делами покончено.
– Господи Иисусе! – заорал Майкл, приблизившись к стене, доходившей взрослому до плеч, возведенной поколениями крестьян, таскавших камни с ближайших полей.
За ней располагалось двухэтажное здание, окруженное хозяйственными постройками. Сразу видно – богатое поместье. Оставаясь снаружи, он разглядывая его сквозь разбитые вдребезги въездные ворота.
– Господи Иисусе! – вновь возопил оруженосец. – Все мертвы, капитан.
Сидя на могучем боевом коне, капитан поверх стены наблюдая, как в поисках выживших его люди переворачивали тела, не гнушаясь, впрочем, присваивать все, мало-мальски представляющее ценность. Сомнительно, что их нынешняя заказчица одобрила бы подобное, но он считал: узнав о мародерстве, она лучше поймет, кого собирается нанять. Основываясь на собственном опыте, молодой мужчина думал, что намного выгоднее, когда будущий наниматель представляет, во что он или она ввязывается. Причем желательно с самого начала.
Оруженосец перепрыгнул через низкую каменную ограду, отделявшую сад от дороги, и выхватил тряпицу у Тоби, пажа капитана. Липкая грязь после бесконечных весенних дождей облепила его высокие сапоги с пряжками на подъемах. Стараясь скрыть волнение, он принялся рьяно их оттирать. Майкл был весьма привередлив в вопросах моды. Его ярко-красное сюрко[3] украшенное гербом отряда, было расшито золотыми звездами; тяжелая шерстяная одежда стоила дороже доспехов лучника. Он происходил из знатного рода и мог себе позволить такие траты. Впрочем, это его забота.
А вот дрожь его рук – забота капитана.
– Как закончишь, подойди, – небрежно бросил он.
Майкл замер, затем спешно дочистил сапоги и кинул тряпицу обратно Тоби.
– Прошу простить, милорд, – выпалил паренек, красноречиво метнув взгляд через плечо. – Там было нечто из земель Диких, господин. Душу на кон готов поставить.
– Не велик кон, – заметил капитан, мельком взглянув на Майкла. Подмигнул, отчасти чтобы развлечь зевак из числа собственных подчиненных, отчасти чтобы успокоить все еще бледного как полотно оруженосца. Затем огляделся вокруг.
Слегка моросило – ровно настолько, чтобы и без того тяжелый плащ капитана отяжелел еще больше, но не промок насквозь. За обнесенным стеной поместьем простирались недавно засеянные поля, такие же лоснящиеся и черные под моросью, как шкура его коня. Повыше, ближе к холмам, земля наливалась зеленью, бугорками выделялись пасущиеся овцы. По обе стороны реки, насколько хватало взора, – великолепная плодородная почва, обещавшая богатые урожаи. Участки разнообразных геометрических конфигураций разграничены живыми изгородями и высокими каменными стенами, отделявшими распаханные угодья от пастбищ для овец и крупного рогатого скота. Бывало, вниз по реке проплывали в южные города тяжелогруженые суда. Выручка от продажи зерна и скота поступала в женский монастырь, располагавшийся в крепости Лиссен Карак, возведенной на высоком гребне горы с южной стороны. Зубчатая каменная полоска просматривалась даже отсюда. Пасмурно, повсюду сплошная серость, от небес до самой земли. Светло-серое, темно-серое, почти черное.
За пастбищами, на севере, закрывали небо Эднакрэги – горные хребты протяженностью в двести лиг, возвышавшиеся над полями, с вершинами, исчезавшими где-то в облаках.
Капитан рассмеялся собственным умозрительным рассуждениям. С дюжину ближайших воинов сразу повернули к нему головы, во взглядах мелькнуло беспокойство. Рыцарь провел ладонью по бородке клином, стряхнув капли воды.
– Жак, – негромко окликнул он.
Пожилой мужчина безмолвно восседал верхом на боевом коне. Вооружен он был лучше большинства слуг: превосходный меч длиной в четыре фута, ярко-красное сюрко с длинными свисающими рукавами надето поверх восточного нагрудника. В задумчивости он тоже стряхнул влагу с бороды.
– Милорд? – отозвался он.
– Как сюда могли проникнуть Дикие? – спросил капитан.
На милю вокруг не было ни одного дерева, способного укрыть хотя бы оленя. Даже приставив козырьком ко лбу руку в латной рукавице, защищая глаза от дождя, он не мог рассмотреть границы земель Диких.
Далеко к северу от окутанного пеленой дождя горизонта и гор на многие лиги протянулась Стена, там за ней и раскинулись земли Диких. Во многих местах Стены были бреши, и Дикие совершали набеги на королевство. Эднакрэги так никогда до конца и не смогли зачистить от них. Но здесь…
Здесь богатство и сила держали Диких на расстоянии. Вернее, должны были держать.
– Как обычно, – едва слышно промолвил Жак. – Вероятно, какой-то глупец выслал им приглашение.
Капитан хмыкнул.
– Что ж, – подытожил он, вознаградив Жака кривой ухмылкой, – будь тут все ладно, не думаю, чтобы к нам обратились. А работенка нам как раз нужна.
– Оно разрывало их на куски! – встревоженно воскликнул Майкл.
Он был новичком в подобных делах. Поначалу капитану показалось, что оруженосец быстро пришел в себя, но, судя по возгласам, Майклу предстояло еще ко многому привыкнуть.
– На куски, – облизнув губы, повторил с отсутствующим видом оруженосец. – Оно славно поживилось. Всеми ими.
«Почти оклемался», – отметил капитан. Кивнул оруженосцу и слегка тронул поводья Гренделя[4], своего боевого коня, чтобы тот отступил на пару шагов и развернулся. Огромный конь чуял запах крови и еще чего-то, что было ему не по нраву. Он никогда не отличался покладистостью, а теперь, похоже, еще и испугался. Капитан ощущал, как напряжено его тело. На голову норовистого Гренделя был надет шанфрон[5] с шипом длиной только в один фут, поскольку в сильном раздражении он мог им устроить кровавую бойню.
Капитан жестом подозвал Тоби, который удобно устроился в стороне от всех, подальше от здания, и что-то старательно жевал – его излюбленное занятие, когда обстоятельства позволяли. Капитан повернулся к знаменосцу и двум маршалам, сидевшим на беспокойно переступающих с ноги на ногу лошадях в ожидании распоряжений.
– Оставлю Изюминку и Плохиша Тома. Пусть охраняют тут, пока не пришлем подкрепление, – произнес он.
Обнаруженные в поместье трупы задержали их продвижение по размытой грязной дороге в крепость. Туда они, подкрепившись всухомятку, скакали с двух часов ночи после непродолжительного отдыха в промокшем лагере. Так что благостных лиц не наблюдалось.
– Ступай и приведи мне егермейстера, – потребовал капитан, обращаясь к оруженосцу.
Ответа не последовало, и он осмотрелся по сторонам.
– Майкл? – негромко окликнул он.
– Милорд?
Оказалось, юноша был поглощен изучением двери здания, дубовой, окованной железом и сломанной в двух местах. Там, где внутренние железные петли изогнулись, сорванные с крючков, на древесине четко просматривались три продольные выемки. В одном месте когтями были срезаны декоративные металлические завитки. Срез поражал чистотой линии.
– Долго еще будешь там ошиваться, молокосос?
Тем временем подъехавший Жак осадил коня вровень с огромной мордой Гренделя, с опаской поглядывая на шип.
– Нет… я мигом, милорд, – ответил оруженосец, продолжая тем не менее топтаться у двери и заглядывая в здание.
– Тогда кончай изображать из себя изваяние.
Капитан спешился и подумал, не переборщил ли, назвав юношу молокососом, ведь тот младше него всего-то лет на пять.
– Милорд? – переспросил ошарашенный Майкл. Он не был уверен, правильно ли все понял.
– Эй, малый, неси-ка сюда свою задницу. Да поживей!
Капитан бросил поводья Гренделя слуге. Не Жаку, поскольку тот слугой не был, хотя и состоял при капитане. Слугой Красного Рыцаря считался Тоби. К слову, с недавних пор. Тощий парнишка с огромными глазами, проворными руками, закутанный с головы до ног в красную шерстяную котту, которая была ему слишком велика, принял коня и с восхищением уставился на капитана, позабыв о надкушенном большом зимнем яблоке.
Капитан не возражал, когда им восторгались.
– Конь напуган. Поводья не отпускай, а то хлопот не оберемся, – велел Красный Рыцарь.
Помедлив, он добавил:
– Впрочем, можешь отдать ему сердцевину яблока.
Мальчишка расплылся в улыбке.