Не путайте королев фейри со сказочными принцессами фейри.
Там, откуда я родом, девушки, которые хотят быть сказочными принцессами, обычно мечтают о прозрачных крылышках и платьицах с рюшами. О розовых платьицах. И я совершенно уверена, что стразы являются неотъемлемой частью наряда волшебной принцессы, как и милые палочки со звездами на конце, исполняющие желания. Принцессы ожидают шикарную жизнь, полною роскоши и безделья, и лесных существ, прислуживающих при осуществлении каждой потребности.
Как королева фейри, могу признать, что причастность лесных существ немного больше, чем можно было бы ожидать. Но в остальном? Сплошной абсурд. У фейри – по крайней мере, с которыми я имею дело – очень редко бывают крылья. Моя палочка сделана из необработанных драгоценных камней, скрепленных вместе, и я использую ее, чтобы уничтожать обитателей Иного мира. А так же била ею нескольких человек по голове. Моя жизнь полна грязи, жестокости и смерти – к такой жизни не подходят платья с рюшами. Я ношу джинсы. И что самое главное, я ужасно выгляжу в розовом.
И я так же уверена, что принцессы фейри не имеют дел с такого рода дерьмом с самого утра.
– Я убил… Эжени Маркхэм.
Слова прозвучали громко и четко на всю столовую, в которой пировали за круглыми столами около тридцати человек. Из-за сводчатых потолков и стен из грубого камня, она напоминала часть средневекового замка, потому что... ну, потому что, в каком-то роде, так и было. Большую часть утренних посетителей составляют солдаты и стражники, но так же присутствовали несколько чиновников и высокопоставленные служащие, проживающие и работающие непосредственно в самом замке.
Дориан, Король Дубового Царства, и по совместительству мой любовник из Иного мира, сидел во главе стола и оторвался от тарелки с завтраком, чтобы увидеть того, кто произнес столь смелое заявление.
– Прощу прощения, ты что-то сказал?
Говорящий, стоя по другую сторону стола, повернулся весь багровый, как одежда, которую он носил. На вид ему было двадцать с небольшим, по человеческим меркам, что наверняка означало, что на самом деле, по меркам фейли – или джентри, как я люблю их называть – ему было сто или около того лет. Парень прикусил губу и выпрямился, делая попытку выглядеть достойно, в то время, как он смотрел на Дориана.
– Я сказал, что убил Эжени Маркхэм.
Человек – воин, я полагаю – всматривался в лица, окружающие его, и без сомнения надеялся, что слова его вызовут ужасную реакцию.
Дориан не сразу ответил и не выглядел очень обеспокоенным. Он деликатно промокнул рот парчовой салфеткой и положил её обратно на колени.
– Она мертва? Ты уверен?
Он взглянул на темноволосую женщину, сидящую рядом с ним.
– Шайя, разве мы не видели её только вчера?
– Да, милорд, – ответила Шайя, добавляя сливки в свой чай.
Дориан откинул свои по-осеннему красные волосы с лица и вернулся к нарезанию сладких пирожных с миндалевой глазурью, которые являлись наиболее важной частью приема пищи за день.
– Что ж, ты слышал. Она не может быть мертва.
Солдат из Рябинового Царства смотрел с недоверием, которое становилось с каждым разом все больше и больше, потому что люди по-прежнему либо относились к нему с любопытством, либо попросту игнорировали его. Единственным человеком, который выглядел весьма обеспокоенно, была пожилая женщина-джентри, сидевшая по другую сторону от Дориана. Её звали Ранелль, и она являлась послом Липового Царства. Она приехала только вчера, и явно не привыкла к дурацким происшествиям, царившим здесь кругом.
Солдат вновь переключил свое внимание на Дориана.
– Вы действительно такой ненормальный, как все говорят? Я убил Терновую Королеву! Смотрите.
Он бросил серебряное ожерелье с лунным камнем. Оно упало на твердый плиточный пол, и бледные, переливающиеся камушки были едва отличимы на утреннем свету.
– Я снял его с её трупа. Теперь вы мне верите?
Зал погрузился в тишину, и даже Дориан приостановился. Это и в самом деле было мое ожерелье, и я рассеянно коснулась обнаженного места на моей шее. У Дориана было его типично-скучающее выражение лица, но я знала его достаточно хорошо, чтобы понять, какой на самом деле водоворот мыслей завертелся за его зелеными глазами.
– Если это в самом деле так, – ответил Дориан наконец, – тогда почему ты не принес нам её труп?
– Он у моей королевы, – самодовольно ответил солдат, думая, что наконец-то добился успеха. – Она сохранит его в качестве трофея. Если вы будете сотрудничать, то, возможно, она отдаст его вам.
– Я не верю в это.
Взгляд Дориана метнулся к столу.
– Рюрик, не мог ли ты передать мне соль? О, благодарю.
– Король Дориан, – тревожно обратилась Ранелль, – возможно, стоит уделить больше внимания словам этого человека. Если королева мертва…
– Она не мертва, – прямо заявил Дориан. – И этот соус восхитителен.
– Почему вы мне не верите? – воскликнул солдат, голос его звучал странно по-детски. – Неужели вы думаете, что она непобедима? Неужели считаете, что никто не мог бы её убить?
– Нет, – признался Дориан. – Я просто думаю, что ты не смог бы убить ее.
Ранелль обратилась еще раз.
– Милорд, откуда вы знаете, что королева не…
– Так как она стоит прямо тут. А теперь не хотели бы вы все заткнутся, чтобы я смогла покушать в тишине?
Конец этому фарсу положила Жасмин, моя сестра-подросток. Как и я, она наполовину человек. Но в отличие от меня, она совершенно неконтролируема и поэтому во время завтрака на ней были свободные, но все же останавливающие рост волшебства, наручники. Так же у неё были наушники, но спор за завтраком должно быть перекрывал её музыку из плейлиста.
Тридцать лиц повернулись к дверному проему, у которого я стояла, и началась суматоха, практически каждый из присутствующих отодвинули свои стулья, пытаясь поспешно поклониться. Я вздохнула. Удобно прислонившись к стене, отдыхая от тяжелого ночного приключения, я наблюдала за всей этой нелепостью, разворачивающийся в моем доме, в Ином мире. Но шоу продолжалось. Я расправила плечи и шагнула в столовую, приняв самый царственный вид, на который только была способна.
– Сообщения о моей кончине слишком преувеличены, – заявила я.
У меня было чувство, что я переврала цитату Марка Твена, но в этой толпе все равно никто её не знал. Большинство думали, что я просто констатирую факт. Что, в прочем, так и было.
Багровое лицо Рябинового солдата резко побледнело, глаза полезли из орбит. Он сделал несколько шагов назад и с беспокойство озирался вокруг. Ему некуда было деваться.
Я жестом попросила тех, кто стоял и кланялся, сесть, а сама подошла к своему ожерелью. Подняв его с пола, я критически осмотрела его.
– Ты сломал застежку.
Я рассматривала ожерелье еще пару секунд, затем свирепо глянула на него.
– Ты сломал застежку, сорвав ожерелье с моей шеи, когда мы бились – но не вследствие моей смерти. Очевидно же.
Я едва вспомнила о схватке с этим парнем прошлой ночью. Он был одним из многих. Я потеряла его из виду в самый разгар хаоса, но вероятно, после захвата этого "доказательства", Катрис решила отправить его с историей.
– Ты выглядишь изумительно, чтобы быть мертвой, моя дорогая, – сказал Дориан. – Ты должна присоединиться к нам и попробовать соус, который принесла Ранелль.
Я проигнорировала Дориана по двум причинам: во-первых, потому что он ожидал этого от меня, и во-вторых, я знала, что не выгляжу изумительно. Моя одежда грязная и в клочьях, и я получила несколько ран от прошлой ночной схватки. Судя по рыжей дымке, которую я заметила краешком глаза, мои волосы вились и торчали, примерно, в ста различных направлениях. День грозился выдаться жарким, и в своем душном замке я обливалась потом.
– Нет, – выдохнул солдат. – Ты не можешь быть жива. Бэйлор поклялся, что сам видел как ты упала – он сказал королеве...
– Ребята, может вы прекратите это? – потребовала я, наклоняясь к его лицу.
После этого, моя стража подошла ближе, но я не беспокоилась. Этот неудачник ничего бы не сделал, и, кроме того, я смогу за себя постоять.
– Когда же твоя проклятая королева прекратит оборачивать каждый слух о Дориане или о моей кончине в официальные заявления? Неужели ты ничего не слышал о законодательном акте Хабеас корпус? А, ладно, не важно. Конечно, ты не слышал.
– Вообще-то, – встрял Дориан, – я знаю латынь.
– В любом случае, это не сработает, – огрызнулась я на Рябинового парня. – Даже, если я была бы мертва, это не помешало бы нашим Королевствам растоптать ваши.
Это вывело его из ступора. Ярость сковала его лицо – ярость с долей безумного рвения.
– Ты полукровная сука! Ты единственная, кто отравляет нам существование! Ты, Дубовый король, и все остальные, кто проживает на ваших проклятых землях. Наша королева могущественна и великолепна! Она уже ведет переговоры с Осиновым и Ивовым Царствами, чтобы объединиться против вас! Она растопчет вас и заберет землю, заберет и...
– Можно мне прикончить его? Пожалуйста?
Это была Жасмин. Взгляд её серых глаз умолял меня, и она наконец-то вытащила свои наушники. То, что могло оказаться подростковым сарказмом, сказано было на полном серьезе. В такие дни, как эти, я жалела, что оставила её в Ином мире, а не отправила обратно жить с людьми. Разумеется, еще не было слишком поздно для школьной реформы.
– Я не убила никого из твоих людей, Эжени. Ты же знаешь это. Позволь мне сделать что-нибудь с ним. Пожалуйста.
– Он парламентёр, – автоматически ответила Шайя.
Соблюдение протокола было её специальностью.
Дориан повернулся к ней.
– Наплюй на это, женщина! Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты перестала впускать их с дипломатическим иммунитетом. Будь прокляты военные правила.
Шайя лишь улыбнулась, равнодушно относясь к его насмешливому негодованию.
– Но он под защитой, – сказала я, внезапно почувствовав себя опустошенной.
Прошлой ночью сражение – больше напоминающее перестрелку – между моей армией и армией Катрис закончилось ничьей. Это настолько расстраивало, что гибель людей с обоих сторон казалась совершенно бессмысленной. Я подозвала некоторых из моих стражников вперед.
– Выпроводите его отсюда. Подсадите его на лошадь, и не давайте ему с собой никакой воды. Будем надеется, что дороги будут благосклонны к нему сегодня.
Стражники покорно поклонились, а я тем временем повернулась к человеку Катрис.
– А еще дай знать Катрис, что она тратит впустую свое время, независимо от того, как часто она хочет утверждать, что убила меня – даже если она управляет этим. Мы все еще собираемся довести эту войну до конца, и она будет той, кто потерпит поражение. Она в меньшинстве и ограничена запасами. Она начала эту борьбу в личных целях, и никто не придет к ней на помощь. Скажи ей, что если она беспрекословно сдастся, то тогда, возможно, мы будем милосердны.
Солдат Роуэн взглянул на меня, его злоба была вполне ощутима, но ответа не последовало. Лучшее, что он смог предпринять, так это плюнуть на землю до того, как стражники увели его прочь. С очередным вздохом, я повернулась и взглянула на обеденный стол. Они уже принесли стул для меня.
– Здесь есть тосты? – спросила я, устало опускаясь на стул.
Тосты не были обычным пунктом в меню джентри, но слуги уже привыкли к моим человеческим предпочтениям. Они все еще не могли сделать приличной текилы, а о Поп-Тартс и речи быть не могло. Но тосты? Тосты были в приделах их возможностей. Кто-то передал мне корзинку с тостами, и все продолжили есть спокойно. Ну, или почти все. Ранелль смотрела на нас, как на сумасшедших, и я могла её понять.
– Как вы можете быть настолько спокойными? – воскликнула она. – Еще бы чуть-чуть и этот человек… и вы…
Она взглянула на меня с изумлением.
– Прошу прощения, Ваше величество, но ваше одеяние... вы явно были в бою. И все же, вы здесь, сидите как ни в чем ни бывало, словно все это совершенно обыденно.
Я одарила её добродушным взглядом, не желая обидеть наших гостей или хотя бы показать намек на это. Я всего лишь сказала Рябиновому солдату, что его королева никогда не найдет никаких союзников, но его комментарий на счет её переговоров с Осиновым и Ивовым Царствами не остался незамеченным. Мы оба, я и Катрис, боролись за союзников на этой войне. Дориан был моим союзником, тем самым давая мне численное преимущество прямо сейчас, и мне не хотелось бы рисковать этим.
Дориан поймал мой взгляд и одарил меня одной из тех своих маленьких, кратких улыбок. Его улыбка согревала меня, облегчала то небольшое расстройство, которое я испытывала. Бывают дни, когда он был тем, на которого я могла положиться во всей этой войне, в которую я так неосторожно вляпалась. Я никогда не хотела этого. Я так же никогда не хотела быть королевой умирающего королевства, вынуждающего меня делить свое время между этим миром и моей человеческой жизнью в Тусоне. И конечно же, мне не хотелось быть в центре пророчества, которое гласит, что я рожу завоевателя человеческого, пророчества, из-за которого сын Катрис меня изнасиловал. Дориан убил его за это, и я ни капельки не жалею, пускай ненавижу каждый день войны, последовавший за этим убийством.
Разумеется, я не могла рассказать Ранелль ничего из этого. Я хотела отправить её обратно в её земли с представлениями о нашей силе и непоколебимости, чтобы её король думал, что объединение с нами достаточно разумный ход. Даже блестящий ход. Я не могла рассказать Ранелль о своих страхах. Я не могла рассказать ей, как больно видеть беженцев, появляющихся в моем замке, бедных просителей, чьи дома были разрушены войной. Я не могла рассказать ей, что мы с Дорианом по очереди посещали армии и сражались с ними – и как в те ночи, тот, кто не сражается, никогда не спит. И несмотря на его легкомысленность, я знала, что в Дориане зародилась капелька страха от заявления солдата из Рябинового Царства. Катрис всегда старалась подорвать в нас силу духа. Мы оба – и Дориан, и я – боялись, что однажды, один из ее герольдов скажет правду. От этого хотелось сбежать с ним прямо здесь и сейчас, убежать ото всего этого далеко-далеко и просто закутаться в его объятия.
Но вновь я напомнила себе, что надо отогнать эти мысль прочь. Наклонившись, я нежно поцеловала Дориана в щеку. Улыбка, которой я вознаградила Раннель, была победной и оптимистичной, как та, которой она обычно одаривала меня.
– На самом деле, – сказала я ей, – это довольно-таки обычный для нас день.
Пессимистично? Зато это правда.