Уважаемые читатели! Скачать книгу для ознакомления в электроном виде вы можете бесплатно у нас с сайта и купить в бумажном виде в интернет-магазинах Озон, и Read.ru Приятного прочтения!
Последние несколько лет принесли больше неожиданностей, чем кровный ангел Клара могла себе представить. И все же испытав первую головокружительную любовь и мучительную потерю близкого человека, она больше не может отрицать, что не предназначена для нормальной жизни. С момента, когда она узнает о той роли, что ей суждено сыграть в мире кровных ангелов, Клара полна решимости защитить Такера Эвери от преследующего ее зла... даже если для этого потребуется разбить сердца им обоим. Уехать из города кажется лучшим выходом, поэтому она возвращается в Калифорнию. Так же поступает и Кристиан Прескотт — неотразимый парень из ее видений, с которых и началось ее путешествие. Но пока Клара ищет свой путь в этом пугающе-новом мире, обнаруживается, что падший ангел, ранее напавший на нее, непрестанно следит за каждым ее шагом. И не он один... Близится битва против Черных Крыльев, и Клара понимает, что ей придется выполнить свое предназначение. Жертв и предательства не избежать.
ПРОЛОГ Первое, что я узнала – темнота. Например, кто-то просто выключил свет. Я щурюсь в темноте небытия, напрягаясь, чтобы что-то увидеть, хотя бы что-нибудь, но мои глаза не могут сфокусироваться. Предварительно я убеждаюсь, что стою на полу, который, как ни странно раскосый и словно наклонен вниз. Я делаю шаг назад, и моя нога упирается во что-то твердое. Останавливаюсь. Стараюсь восстановить равновесие. Прислушиваюсь. Раздаются голоса, слабые голоса, откуда-то сверху. Я не знаю, что это за видение, где я, и что должна делать, не знаю от кого прячусь. Но я уверена в одном: я прячусь. И происходит что-то ужасное. Возможно, я плачу. Шмыгаю носом, но не пытаюсь вытереть его. Я не двигаюсь с места. Боюсь. Думаю, что я могла бы вызвать свое Сияние, но тогда они меня обязательно найдут. Вместо этого я стискиваю свои пальцы в кулаки, чтобы остановить дрожь, которая охватывает все мое тело. Темнота окутывает меня, и на мгновение я пересиливаю в себе желание вызвать Сияние, так сильно, что ногти впиваются в ладони, оставляя следы. «Все в порядке, – говорю я себе. – Успокойся». И я позволяю тьме полностью поглотить себя. ГЛАВА 1. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА «ФЕРМУ» Я резко прихожу в себя и обнаруживаю, что нахожусь посреди своей спальни. Груды старых журналов, которые я уронила, валялись у моих ног, когда меня застало видение. Мое дыхание все еще таилось в легких; мои мышцы напряглись, словно готовились к бегу. Свет, льющийся через окно, режет глаза. Я моргаю, глядя на Билли, подпирающую косяк двери моей спальни и понимающе улыбающуюся. – В чем дело, малыш? – спрашивает она, когда я не отвечаю. – Видение? Я тяжело вздохнула. – Откуда ты знаешь? – Я их тоже вижу. К тому же, я уже была среди людей, в жизни которых видения присутствуют большую часть моей жизни. Я узнаю их, стоит мне только взглянуть на их лицо. – Она приобнимает меня за плечи и садится рядом на край кровати. Мы ждем, пока мое дыхание успокоится. – Ты хочешь поговорить об этом? – спрашивает она. – Пока не о чем говорить, – отвечаю я. – Может, это не только мое видение? Билли качает головой. – Если ты захочешь, то всегда можешь рассказать мне все, если это поможет тебе. Но видения, по-моему, твои и только твои. Я вздохнула с облегчением от того, как она непринужденно об этом говорит. – Как ты это делаешь? – Через минуту спрашиваю я. – Как ты можешь нормально жить, когда знаешь, что случится что-то плохое? Она улыбается, но в ее улыбке кроется боль. Она кладет свою теплую смуглую руку поверх моей. – Нужно научиться находить свое счастье, детка, – говорит она. – Выяснить, что является смыслом твоей жизни и держаться за это. Попытаться перестать беспокоиться о том, чего ты не в силах изменить. – Легче сказать, чем сделать, – вздыхаю я. – Это войдет в привычку. – Она похлопала меня рукой по плечу, после чего легонько его сжала. – Ты в порядке? Готова к великим свершениям? Я выдавила слабую улыбку. – Да, мэм. – Отлично, тогда приступай к работе, – игриво говорит она. Я снова начинаю заниматься тем, чем занималась до того, как меня настигло видение – упаковываю вещи. Билли же берет пистолет со скотчем и начинает заклеивать готовые коробки. – Ты знаешь, я помогала твоей маме упаковывать вещи в Стэнфорд еще в 1963 году. Тогда мы жили в одной комнате в Сан-Луис-Обиспо, в маленьком домике на пляже. «Я буду скучать по Билли», – думаю я, в то время как она продолжает работать. Большую часть времени, когда я смотрю на нее, я не могу не видеть в ней маму. И это вовсе не из-за внешности, ведь они совсем не похожи, за исключением того, что обе высокие и красивые. Дело в том, что, как у лучшей подруги моей мамы примерно последние лет сто, у Билли миллион воспоминаний, как, например, это о Стэнфорде. Веселые и грустные истории, например, о том, как маме сделали плохую стрижку, или как она подожгла кухню, пытаясь приготовить бананы «фламбе»2, или как они были медсестрами во время Первой мировой войны, и мама спасла жизнь человека при помощи заколки и резинки. Быть с Билли это почти то же самое, что быть рядом с мамой. Те несколько минут, когда она рассказывает истории, мама как будто снова жива. – Эй, ты в порядке? – спрашивает Билли – Почти готово. – Я кашляю, чтобы скрыть хрипоту в голосе, складываю последний свитер, кладу его в коробку и оглядываюсь. Хоть я упаковала не все, а оставила на стенах плакаты и кое-что еще из моих вещей, моя комната выглядит опустевшей, словно я уже переехала из этого места. – Не могу поверить, что послезавтра я буду жить не здесь. – Ты можешь вернуться домой в любое время, – говорит Билли. – Помни об этом. Это твой дом. Только позвони и скажи мне, что ты уже в пути, и я прибегу, чтобы застелить кровать свежими простынями. Она похлопала меня по руке и пошла вниз, чтобы поставить коробки в свой грузовик. Завтра она тоже отправится в Калифорнию, в то время как брат Анжелы уже начнет учебу в предпоследнем классе средней школы Джексон Хоул. Ему нравится играть в футбол, пить рано утром отвратительные протеиновые коктейли и бросать массу разнопарных вонючих носков в корзину для белья. Мне следует прямо сейчас пойти к нему, постучать в дверь и услышать, как он скажет «Уходи!», но в любом случае я войду, и тогда он посмотрит на меня из-за своего компьютера, и возможно, убавит свою ритмичную музыку на один-два тона, ухмыльнется и спросит «Ты еще здесь?», и может быть, я придумаю в ответ что-нибудь остроумное. Но, в конечном счёте, мы оба знаем, что он будет скучать по мне, а я буду скучать по нему. Я уже скучаю по нему. Внизу хлопает входная дверь. – Ты ждешь кого-нибудь? – спрашивает Билли. И я слышу, как на подъездной дорожке останавливается машина. – Нет, – кричу я. – Кто это? – Это к тебе, – говорит она. Я спускаюсь по лестнице. – О, хорошо, что ты еще здесь, – говорит Венди, когда я открываю дверь. – Я боялась, что не застану тебя дома. Инстинктивно я осматриваюсь в поисках Такера, мое сердце бьется, как сумасшедшее. – Его здесь нет, – тихо шепчет Венди. – Он... Ох. Он не хочет видеть меня. Я пытаюсь улыбаться, хотя в груди что-то сжалось от боли. «Ну и правильно, – думаю я. – Зачем ему хотеть меня видеть? Мы расстались. И он продолжает жить». Я заставляю себя сосредоточиться на Венди. Она прижимает к груди картонную коробку, словно боится, что та может от нее улететь, и переминается с ноги на ногу. – Что случилось? – спрашиваю я. – У меня осталось кое-что из твоих вещей, – отвечает она. – Завтра я еду в университет и я... я подумала, что ты, возможно, захочешь забрать их. – Спасибо. Я тоже завтра уезжаю, – говорю я. Однажды, когда ее брат и я впервые встретились, Венди сказала мне, что если я причиню боль Такеру, она похоронит меня в конном навозе. С тех пор, как мы расстались, какая-то часть меня ожидала, что она появится здесь с лопатой и врежет мне по голове. Какая-то часть меня думает, что, может быть, я заслуживаю этого. Но вот она здесь, вся такая хрупкая, а в глазах надежда, словно она скучала по мне этим летом. Словно она все еще хочет быть моей подругой. – Спасибо, – повторяю я. Я улыбаюсь и протягиваю руку к коробке. Она застенчиво улыбается в ответ и отдает ее мне. Внутри несколько DVD-дисков, журналов, моя потрепанная копия «Академии Вампиров» и несколько других книг, пара туфель, которую я одолжила ей для выпускного вечера. – Как прошла поездка в Италию? – спрашивает она, когда я поставила коробку рядом с дверью. – Я получила твою открытку. – Великолепно. – Бьюсь об заклад, что так, – говорит она с завистливым вздохом. – Я всегда хотела посетить Европу. Увидеть Лондон, Париж, Вену... – Она улыбается. – Эй, а как насчет того, чтобы показать мне свои фотографии? Я хотела бы посмотреть. Если у тебя есть время. – Конечно. Я бегу наверх, беру ноутбук, затем мы садимся на диван в гостиной и смотрим мои фотографии, сделанные этим летом. Она прижимается своим плечом к моему, пока мы смотрим на фотографии Колизея, Триумфальных Арок, катакомб, Тосканы с ее виноградниками и холмами, Флоренции, и меня в глупой позе «я держу ее» возле Пизанской Башни. А затем мелькает фото Анжелы и Пена наверху Собора Святого Петра. – Подожди, вернись, – говорит Венди, когда я пролистываю ее. Я неохотно нажимаю на кнопку возврата. – Кто это? – замирает она. Я понимаю, о чем она. Пен выглядит очень сексуально. Есть нечто магнетическое в его карих глазах, мужественном совершенстве его лица и все такое, но черт. Только не Венди. – Просто парень, которого мы встретили в Риме, – говорю я Венди. Это довольно близко к истине, если не вдаваться в мельчайшие подробности об Анжеле и ее тайне, а-ля «поклянись, что никому не скажешь, Клара, об этом парне», который, по ее словам, всего лишь курортный роман. С тех пор, как мы вернулись в Вайоминг, она говорила: «Какой Пен?», – словно она никогда его не встречала. – Я упоминала, что хочу поехать в Италию? – спрашивает Венди, подняв брови. – Вау! – Да, там много горячих парней, – признаю я. – Конечно, потом они становятся мужиками среднего возраста с пивным брюхом в костюмах от Армани, с зачесанными назад волосами, которые смотрят на тебя типа «как дела?» – Я демонстрирую ей свою лучшую извращенную итальянскую усмешку, задираю подбородок вверх и посылаю ей воздушный поцелуй. Она смеется. – Фу. Я закрываю ноутбук, довольная, что мы перестали говорить о Пене. – Вот, как было в Италии. – Я похлопала себя по животу. – Я набрала пять фунтов, благодаря пасте. – Ну, в любом случае, раньше ты была слишком тощей, – говорит Венди. – Ну, спасибо. – Ненавижу портить веселье, но я должна идти, – говорит она. – Мне еще нужно сделать кучу дел до завтра. Мы стоим, и я поворачиваюсь к ней, мгновенно растерявшись при мысли о прощании. – У тебя все будет просто потрясающе в штате Вашингтон, у тебя будут любые развлечения, и ты станешь самым лучшим ветеринаром на свете, но мне так будет тебя не хватать, – говорю я. Ее глаза тоже полны слез. – Мы будем видеться на каникулах, правда? И ты всегда можешь написать мне, ты же знаешь. Не пропадай. – Не буду. Обещаю. Она обнимает меня. – Пока, Клара, – шепчет она. – Береги себя. Когда она уходит, я беру коробку, несу ее в свою комнату и закрываю дверь, после чего вытряхиваю ее содержимое на кровать. Там, среди вещей, которые я одолжила Венди, я нахожу некоторые вещи Такера: рыболовную приманку, которую я купила ему в рыболовном магазине в Джексоне – его счастливую приманку «Морковку», как он ее называл – засушенный полевой цветок из венков, которые он когда-то плел мне на голову, смешанный диск, который я записала ему в прошлом году, с песнями о ковбоях, полетах и любви, который он слушал много раз, хотя, должно быть, думал, что это банально. Он вернул мне все это. Я ненавижу то, как сильно это ранит меня, и что я все еще цепляюсь за то, что было между нами, поэтому я аккуратно складываю все вещи обратно в коробку, заклеиваю ее скотчем, ставлю ее в дальний угол шкафа и говорю: «Прощай». – «Клара». Я слышу в голове голос, зовущий меня по имени прежде, чем слышу его в реальности. Я стою во дворе Стэнфордского университета, посреди более чем полторы тысячи первокурсников и их родителей, но я слышу его громко и ясно. Я пробираюсь сквозь толпу, ищу его волнистые темные волосы, ярко-зеленые глаза. И вдруг вокруг меня образуется брешь, и я вижу его, на расстоянии около двадцати футов, стоящего спиной ко мне. Как обычно. И, как обычно, это, как звон колоколов внутри меня, в своем роде, узнавание. Я прижимаю ладони ко рту и кричу. – Кристиан! Он поворачивается. Мы пробираемся навстречу друг другу через толпу. В мгновение ока я рядом с ним, ухмыляюсь ему, почти смеюсь, потому это такое приятное чувство снова быть вместе после столь долгого времени. – Эй, – говорит он. Ему приходится говорить громко, чтобы быть услышанным среди шума людей вокруг нас. – Так удивительно встретить тебя здесь. – Да, кажется, так и есть. До этой минуты мне никогда не приходило в голову, как сильно я за ним соскучилась. Я была так занята, скучая по другим людям – маме, Джеффри, Такеру, папе – захваченная этими чувствами, я упустила его. Но сейчас ... это похоже на то, как часть тебя перестает болеть, и вдруг ты снова чувствуешь себя здоровой и невредимой, и только тогда ты понимаешь, что тебе было больно. Я скучала по его голосу в своей голове и в реальности. Я скучала по его лицу. Его улыбке. – Я тоже по тебе скучал, – говорит он смущенно, наклоняясь к моему уху, чтобы я могла услышать его сквозь шум. Его теплое дыхание на моей шее заставляет меня задрожать. Я неуклюже делаю шаг назад, внезапно смутившись. – Как прошло время в глуши? – все, что мне приходит в голову спросить. Летом его дядя всегда берет его в горы, посвящая все время непрерывным тренировкам, вдали от интернета, телевидения и других развлечений, заставляя его тренироваться летать, вызывать сияние и развивать другие умения ангелов. Кристиан называет это «летней практикой», ведя себя так, словно его отделяет всего лишь шаг от военного учебного лагеря. – Такая же скукотища, – сообщает он. – В этом году Уолтер был даже настойчивее, если ты можешь в это поверить. В большинстве случаев он заставлял меня вставать на рассвете. Гонял меня, как собаку. – Почему? – Начинаю спрашивать я, но затем передумываю. – «Для чего он готовит тебя»? Его глаза становятся серьезными. – «Я тебе потом расскажу, ладно?» – Как прошла поездка в Италию? – спрашивает он вслух, потому что людям покажется странным, если мы будем стоять здесь лицом друг к другу, не произнося ни слова, в то время как весь разговор происходит у нас в голове. – Интересно, – говорю я. Должно быть это станет самым сдержанным высказыванием года. В этот момент возле меня появляется Анжела. – Привет, Крис, – говорит она, кивая в знак приветствия. – Как дела? Он показывает на толпу возбужденных первокурсников, слоняющихся вокруг нас. – Думаю, что реальность показывает, что я буду здесь жить. – Я понимаю, что ты имеешь в виду, – говорит она. – Мне пришлось ущипнуть себя, когда мы ехали по Палм Драйв. В каком ты общежитии? – «Седро». – Клара и я, мы обе, в «Робл». Думаю, это напротив твоего кампуса. – Да, – говорит он. – Я проверял. Глядя на него, я понимаю – он рад, что оказался в общежитии напротив нашего кампуса. Потому что он думает, что мне может не понравиться, если он всегда будет где-то рядом, схватывая случайные мысли в моей голове. Он не хочет беспокоить меня. Я мысленно его обнимаю, и это удивляет его. – «За что?» – спрашивает он. – Нам нужны велосипеды, – говорит Анжела. – Этот кампус такой большой. Здесь у всех есть велосипед. – «Потому что я рада, что ты здесь», – отвечаю я Кристиану. – «Я рад находиться здесь». – «А я рада, что ты рад». Мы улыбаемся. – Эй, вы двое, хватит обмениваться мыслями, – заявляет Анжела, а потом громко, как только может, она думает, – «Потому что это ужасно раздражает!» Кристиан удивленно смеется. – «С каких это пор она телепат?» – «С тех пор, как я научила ее. Надо было чем-то заняться в одиннадцати часовом перелете». – «Неужели ты действительно думаешь, что это была хорошая идея? Она довольно таки громкая...» Он шутит, но я вижу, что ему не нравится идея, что Анжела стала частью наших тайных разговоров. Это принадлежит нам двоим. Только нам. Я говорю ему успокоиться, потому что она не может слышать мысли. Она лишь может посылать их. – «А, так она может говорить, но не может услышать. Как удобно». – «Раз-дра-жа-ет», – повторяет Анжела, скрестив руки на груди, и глядя на него. Мы оба засмеялись. – Извини, Анж, – я обнимаю ее рукой. – Нам с Кристианом надо еще столько обсудить. На ее лице мелькает беспокойство, но исчезает так быстро, что я задаюсь вопросом, а не померещилось ли это мне. – Ну, я думаю, что это невежливо, – говорит она. – Ладно, ладно. Больше никакой телепатии. Я понял. – По крайней мере, пока я тоже не научусь это делать. Что произойдет очень скоро. Я тренируюсь, – говорит она. – Несомненно, – говорит он. Я ловлю смех в его глазах, но сама воздерживаюсь от ответной улыбки. – Ты уже познакомился с соседом по комнате? – спрашиваю я его. Он кивает. – Чарли. Хочет стать программистом. Женат на «Xbox». А ты? – Ее зовут Ван Чэнь. Она – будущий медик и очень серьезно к этому относится, – сообщаю я. – Она показала мне свое расписание на сегодня, и это заставило меня почувствовать себя абсолютной лентяйкой. – А ты и есть абсолютная лентяйка, – замечает Анжела. – Верно. – А кто твоя соседка по комнате? – спрашивает Кристиан Анжелу. – «Беззащитная бедняжка», мысленно добавляет он, и я хихикаю. – У меня две соседки. Ох, и повезло мне, – отвечает Анжела. – Обе настоящие блондинки. – Эй! – возражаю я против ее замечания насчет блондинок. – И они какие-то непонятные. Одна – специалист по связям с общественностью, что бы это не значило, а другая еще не решила. – Нет ничего плохого в том, что человек еще не определился. – Я смотрю на Кристиана, немного смущенная из-за своей нерешительности. – Я еще не принял решение, – говорит он. Мы с Анжелой потрясенно смотрим на него. – Что, я не могу поразмышлять? – Я предполагала, что ты будешь специалистом по бизнесу, – говорит Анжела. – Почему? – Потому что в костюме и галстуке ты выглядишь, как настоящая звезда, – с наигранным добродушием говорит она. – Ты – красавчик. Тебе следует извлечь из этого выгоду. Он игнорирует эту лесть. – Бизнес это для Уолтера. Не для меня. – А что для тебя? – спрашивает Анжела. – Как я уже сказал, я еще не решил. – Он пристально смотрит на меня, свет отражается в золотых крапинках его зеленых глаз, и я чувствую, как мои щеки начинают гореть. – Кстати, а где Уолтер? – спрашиваю я, чтобы сменить тему. – С Билли. – Он поворачивается и показывает на места для родителей во дворе, где, конечно же, Уолтер и Билли выглядят так, словно увлечены беседой. – Они милая пара, – говорю я, наблюдая, как Билли смеется, положив ладонь на плечо Уолтера. – Конечно, я удивилась, когда этим летом Билли позвонила мне и сказала, что она и Уолтер женятся. Я этого не ожидала. – Подожди, Билли и Уолтер женятся?! – восклицает Анжела. – Когда? – Уже поженились, – поясняет Кристиан. – В июле. На лугу. Это было довольно неожиданно. – Я даже не знала, что они нравятся друг другу, – сказала я, прежде чем Анжела выдаст шутку, которую я знала, она придумывает, насчет того, что теперь мы с Кристианом что-то вроде непонятных брата и сестры, раз уж наши законные опекуны поженились. – О, они нравятся друг другу, – говорит Кристиан. – Они пытаются вести себя сдержанно, думаю, ради меня. Но Уолтер не может перестать думать о ней. Громко. И в различных обнаженных положениях, если вы понимаете, о чем я. – Фу! Не надо рассказывать. Мне придется стереть из памяти то немногое, что я увидела в ее голове на этой неделе. В вашем доме лежит на полу медвежья шкура? – Думаю, ты только что отбила у меня охоту появляться в гостиной, – говорит он со стоном, но на самом деле он так не думает. Ему нравится вся эта ситуация с Билли и Уолтером. Он считает, что это хорошо для Уолтера. Отвлекает его от дел. – «Каких дел?» – спрашиваю я. – «Позже», – говорит он. – «Я расскажу тебе об этом. Но позже». Анжела раздраженно вздыхает. – Боже мой, ребята. Неужели вы снова это делаете. После речей о профориентации, нам говорят о том, как мы должны собой гордиться, какие большие надежды они питают насчет нашего будущего, какие удивительные возможности у нас будут на «Ферме» – так они называют Стэнфорд – и что мы все должны возвратиться в наши общежития и познакомиться друг с другом. В этот момент они говорят родителям вернуться домой. Мама Анжелы, Анна, которая вела себя очень тихо, сидя на заднем сиденье моей машины, читая Библию на протяжении всей поездки в тысячу миль, вдруг разражается слезами. Расстроенная, покрасневшая Анжела провожает рыдающую мать на стоянку, но, по-моему, это так мило. Мне бы хотелось, чтобы моя мама была здесь и поплакала из-за меня. Билли еще раз ободряюще обнимает меня. – Покажи им, малышка, – просто говорит она, а затем тоже уходит. Я выбираю удобный диван в холле и делаю вид, что изучаю узоры на ковре, в то время, как остальные студенты слезно прощаются. Какое-то время спустя, входит парень с короткими, обесцвеченными волосами и садится напротив меня, положив на журнальный столик здоровенную стопку папок. Он улыбается и протягивает мне руку, для рукопожатия. – Я – Пирс. – Клара Гарднер. Он кивает. – Думаю, я видел твое имя в паре списков. Ты в крыле «Б», верно? – Третий этаж. – Я – СМ в «Робл», – говорит он. Я тупо смотрю на него. – «С-М» – объясняет он, – означает студент-медик. Вроде врача в общежитии. Я тот, к кому обращаются, когда нужен лейкопластырь. – О-о, точно. Он так смотрит на мое лицо, что это невольно заставляет меня задаться вопросом, осталась ли на нем еда. – Что? У меня, что на лбу написано «невежественная первокурсница»? – спрашиваю я. Он улыбается, качая головой. – Ты просто не выглядишь напуганной. – Прости? – Первокурсникам, обычно довольно страшно находиться в первую неделю на территории кампуса. Они бродят вокруг, словно маленькие бездомные щенки. Однако, ты не похожа на них. Ты выглядишь так, будто у тебя все под контролем. – О-о. Спасибо, – говорю я. – Но, скажу тебе честно, это лишь видимость. Глубоко внутри я с ума схожу от волнения. На самом деле, это не так. Я думаю о падших ангелах, похоронах и лесных пожарах и понимаю, что в Стэнфорде я чувствую себя вполне безопасно. Здесь все такое знакомое: калифорнийские запахи выхлопных газов и аромат ухоженных роз в воздухе, шум вдали, эвкалиптовые деревья, пальмы и те же старые сорта растений, которые росли у меня за окнами. Но есть вещи, которые меня пугают: темная, без окон комната из моего видения, и то, что произойдет там, будет ужасным. Перспектива того, что всю мою оставшуюся жизнь – а это примерно еще лет сто – меня будут преследовать одно за другим смутные и страшные видения, не радует. Вот это действительно страшно. Об этом я очень старалась не думать. Пирс пишет пятизначный номер на салфетке и передает ее мне. – Позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится. Я мигом примчусь. Думаю, он флиртует со мной. Я забираю салфетку. – Хорошо. В этот момент Анжела начинает суетиться, расположив свои руки вдоль бедер, обтянутых леггинсами, выплескивая свои эмоции. Она останавливается, когда видит Пирса. Анжела не выглядит испуганной. Похоже, она пришла, чтобы победить. – Анжела Зербино, – говорит она, как само собой разумеющееся, когда Пирс открыл рот, чтобы поздороваться с ней. Она устремляет взгляд на папки, лежащие на столе. – У тебя в этой куче есть что-нибудь с моим именем? – Да, конечно, – растерявшись говорит он и начинает копаться в папках до тех пор, пока не доходит до «З» и не находит пакет для Анжелы. Затем он достает пакет и для меня, после чего встает и проверяет свои часы. – Что ж, приятно было познакомиться с вами, девчонки. Осваивайтесь. – Что это? – указывает Анжела на мою салфетку, когда он уходит. – Это от Пирса. – Я смотрю на его удаляющуюся спину. – Если мне что-нибудь понадобится, он мигом примчится. Она смотрит на него через плечо, задумчиво улыбаясь. – О-о, в самом деле? А он милый. – Я догадываюсь. – Верно, я и забыла. Для тебя по-прежнему самые прекрасные глаза – глаза Такера. Или это теперь глаза Кристиана? Я не успеваю следить. – Эй, – говорю я. – Ты была ужасно груба сегодня. Ее лицо смягчается. – Извини. Я волнуюсь. Поэтому грубость проявляется у меня даже в хорошие времена. – Проявляется? Да это происходит вообще всегда. Она падает в кресло рядом с моим. – Ты, кажется, расслабилась. Я поднимаю руки над головой, зевая. – Я решила остановиться, проведя грань. Собираюсь начать все с начала. Вот, посмотри. – Я роюсь в своей сумке, доставая мятый листок бумаги, и даю ей его прочитать. – Вот мой предварительный учебный график. Ее глаза быстро сканируют листок. – Вижу, ты приняла мой совет и поступила в гуманитарный класс вместе со мной. Поэты изменяют мир. Тебе понравится, обещаю, – говорит она. – Понимать поэзию легко, и если ты сможешь сделать это, то сможешь вообще все. Занятия в этом классе будут подобны легкой увлекательной прогулке. Я сильно сомневаюсь в этом. – Хм-м, – Анжела хмурится, когда читает дальше. – История искусства? – Она кривит брови на меня. – Наука, технология и современное общество? Современная киноиндустрия? Современный Танец? Это типа все начинается с «C». – Я люблю искусство, – говорю я, защищаясь. – Это ты выбираешь предметы, исходя из того в чем ты хороша, например, берешь уроки истории, потому что прекрасно в ней разбираешься. Но я... – Еще не определилась, – заканчивает она. – Вот именно. Я не знала, что выбрать, поэтому доктор Дей посоветовал мне записаться в кучу разных классов, а затем убрать те, которые мне не понравятся. Но посмотри на это. – Я указываю на последний класс в списке. – Легкая атлетика, – читает она над моим пальцем. – Группа Счастья. – Именно, группа Счастья. – Ты вступила в группу Счастья, – говорит она, словно это самый бесполезный предмет во вселенной. – Моя мама сказала, что я буду счастлива в Стэнфорде, – объясняю я. – Так вот, именно это я и намерена сделать. Я собираюсь найти здесь свое счастье. – Тем лучше для тебя. Взять все на себя. Это я про долбанные часовые занятия. – Знаю, – говорю я, – и хочу стать счастливой. – Я готова перестать говорить «До свидания» и начать говорить «Привет».
Все размещенные здесь
произведения представлены исключительно для предварительного
ознакомления и в целях популяризации и рекламы бумажных изданий.
Согласившись выполнить необычное поручение, Кассия Блэкбоу получила взамен проклятие, которое многие бы посчитали величайшим даром. Однако на деле все обернулось нагромождением проблем. Ведь и сама Кассия стала величайшей драгоценностью, которой многие не прочь завладеть. Как теперь отличить настоящую дружбу от лести, любовь от корысти, искренность от притворства? Как остаться собой, когда все кругом говорят одно, а делают другое? Кассию затягивает водоворот событий, в результате которых она чуть было не стала… Впрочем, именно об этом и рассказывает эта удивительная история.
