Пролог
12:04, 21 декабря 2012 года
Телевизионная станция ВБУЛ,
Баффало, штат Нью-Йорк
Марти Бреслин сидел за столом и следил за уставившимися на него камерами, дожидаясь нескольких ежевечерних минут местной славы.
– Что у нас с репортажами о происшествиях? – спросил он у Джинджер Харпер.
В последнее время на студии перестали освещать кое-какие темы, хотя Марти это не коснулось, потому что дикторы, рассказывающие о погоде, как правило, не касаются новостей. Но на него наводила ужас мысль о том, что он вдруг окажется перед камерами и ему будет нечего сказать, поэтому темный телевизионный суфлер[1] невероятно его пугал.
– Джинджер, пожалуйста, отзовись. Мы готовы выйти в эфир?
– У нас все в порядке.
– Происходит что-нибудь необычное? Хоть где-нибудь?
По всему миру движение нью-эйдж[2] получало все больше влияния, и его представители собирались на вершинах гор, в местах вроде Седоны[3], тысячными толпами наводнили Юкатан и Гватемалу. Вчера четырнадцать человек замерзло во время снежной бури на горе Эверест. Даже фондовая биржа сегодня вела себя тихо – видимо, выжидала, какие новости принесут выходные.
– Эй, Джинджер?
– Я проверяю. Си-эн-эн – тихо. Би-би-си продолжают обсуждать происшествие в Гималаях, в «АП» [4] ничего нового. Анекдоты.
Напротив Марти за новостным столом Келли и Фред перекидывались настоящими новостями. Они немного поговорили про Гималаи, но главным событием сегодня была история про банду, которая, переодевшись в полицейскую форму, разъезжала по автострадам, вымогая у водителей взятки за нарушение правил дорожного движения.
– Судя по всему, отличный бизнес, – сказал Марти в свой микрофон.
– Это точно, – ответила Джинджер.
Марти пару раз к ней подкатывал, но у него ничего не вышло. Очевидно, ее брак был настоящим. Ну и ладно, ей же хуже.
Над головой у Марти вспыхнул свет.
– Тридцать секунд, – сказала Джинджер.
– Что они там делают?
– Распевают гимны.
– А теперь обратимся к Марти, который расскажет нам последние новости о конце света, – сказал Фред Гейтерс. – Интересно, почему эту тему освещает синоптик, что скажешь, Марти?
И вот он в эфире. Наступило время волшебства. В Баффало его все знают, с ним здороваются на чиппева[5]. Не Манхэттен, конечно, но у них есть собственное озеро. Телевизионный суфлер начал медленно выдавать текст репортажа:
– Мы решили так: если представители движения нью-эйдж правы и конец света наступил, это должно иметь непосредственное отношение к погоде. Но, судя по всему, погода после апокалипсиса будет вполне приличной.
– Ну, хорошо, уже миновала полночь, сейчас 21 декабря 2012 года. Так почему же мы все еще здесь, Марти?
– Хороший вопрос, Фред. Тим Бэррис находится в Духовном центре организации нью-эйдж «Свет и любовь», в Гроверс-Миллс, Нью-Джерси. Тим, кто-нибудь уже вознесся?
– Ты в эфире, Тим, – сказала Джинджер.
На мониторе в лучах яркого света появился Бэррис, которого окружали люди в развевающихся белых одеяниях. Много молодых женщин и, судя по тому, что видел Марти, очень даже симпатичных.
– Интересно, ему там что-нибудь обломилось?
– Угу, – отозвалась Джинджер.
– С вами Тим Бэррис. Я нахожусь в Гроверс-Миллс, в Духовном центре движения нью-эйдж «Свет и любовь». Сейчас я попрошу преподобного Карлтона Гейлорда объяснить нам, почему мы все еще здесь.
Он сунул микрофон в лицо высокому, мертвенно бледному мужчине, чье белое одеяние отличалось от остальных золотым воротником-стойкой.
– Мы празднуем мгновение, когда Земля впервые за двадцать шесть тысяч лет пересечет центр Галактики, – сказал преподобный. – Никто не говорил про конец света.
Какое наглое вранье! Потому что он как раз и говорил, причем на камеру. Именно поэтому Тима отправили в такую даль, в Нью-Джерси.
– Эй, у нас есть запись!
Тим ждал, но ничего не происходило. Он моргнул пару раз и продолжал:
– Но разве это не означает конец всего?
– Включай запись, Джинджер! – крикнул в микрофон Марти.
– Ее нет в системе.
– Господи, так найди ее, ради всех святых!
Бэрри попытался разговорить собеседника.
– Но вы сказали… у нас есть запись…
Боже, что он там лепечет? Неудивительно, что работает на юмористическом канале.
– Джинджер!
– Запись пропала!
– Скажи ему, что у него ничего не получается!
Когда Джинджер передала Тиму приятную новость, Марти увидел, что он помрачнел, но уже в следующее мгновение на лице у него появилось решительное выражение, и он предпринял новую попытку.
– Нам известно, что вы сказали, будто бы сегодня в одну минуту первого нашему миру придет конец.
– Я сказал, что сбудется пророчество майя.
Чушь! Чушь! Чушь!
– Однако конец света не наступил! Мы все еще живы.
– Конец света придумали средства массовой информации. Ваши коллеги. В пророчестве майя говорится лишь, что мы пересечем центральную линию Галактики, и это произошло. – Он сдвинул рукав и посмотрел на «Ролекс». – Ровно четыре минуты и двадцать секунд назад.
– Это просто кошмар, он сожрал нас с потрохами.
Джинджер, в голосе которой сквозило напряжение, сказала:
– Переходи на новости науки, потом вернемся к прогнозу погоды.
Они запустили запись разговора с каким-то типом из университета, который объяснил, что астрономы понятия не имеют, пересекли мы центр Галактики или нет, потому что его скрывают пылевые облака.
– Конец эфира, – сообщила Джинджер. – Двухминутный перерыв, Марти.
Свет над Марти погас, камера выключилась, и он попытался справиться с обжигающей яростью, которая его охватила.
– Вонючее дерьмо, – прошипел он, изо всех сил стараясь не закричать. – Мы приперли мерзавца к стенке, разве не за этим мы купили эль-Тимоти билет до самого Джерси, так, Джинджер?!
Но та молчала.
Марти понимал, что нет никакого смысла возмущаться и дальше, но не мог остановиться:
– Я хочу знать, ты уже получила диплом мастера превращать все, чем занимаешься, в дерьмо, или ты всего лишь продвинутый любитель?
– Я нашла запись!
Марти отчаянно хотелось сказать ей, что она может засунуть запись себе в задницу, но он знал, что это заявление может быть классифицировано как сексуальное домогательство на рабочем месте.
– Просто замечательно, – ответил он. – Сверни ее для меня, после передачи я ее раскурю.
– До твоего эфира пять, четыре, три, два, один.
– Главная новость сегодня, друзья, – снежный эффект озера[6]. Да, вы все правильно поняли, вечером и ночью нас ждет солидная доза этого самого эффекта.
И все в таком же духе, до конца часа, когда их время истекло. Марти вышел из темных декораций и обнаружил, что Джинджер уже нет, причем, судя по всему, некоторое время. Но где еще найти человека, который делал бы ее работу за такие деньги?
Поздно вечером он сидел в баре, потягивал пиво и мечтал, чтобы появился кто-нибудь – все равно, кто, – с кем он мог бы поиграть в карты. И тут вошел какой-то человек, увидел его и сказал:
– Привет, Марти. А снега-то нет!
Это был Марти Бреслин, на вершине славы.
6:36 вечера, 22 декабря 2012 года
Лаборатория реактивной тяги
Доктор Дебора Уилсон показала на едва заметно мигающие показания УКА «Эксплорера» [7].
– Что это за импульс, Сэм?
Ее аспирант подумал, что она решила в очередной раз устроить ему проверку, и включил экран, на котором появилось подробное описание показаний «Эксплорера». То, что он увидел, его озадачило. Ионный поток со стороны Солнца время от времени менялся, иногда довольно значительно, но никогда – так сильно.
– Давайте, я проверю цепи.
Это поможет установить, не возникла ли в системах спутника перегрузка, и найти источник проблемы.
– Я это уже сделала, – сказала доктор Уилсон.
Ее ответ прозвучал отрывисто, сдержанно и уверенно; она давала ему понять, что мощный импульс представляет собой реальный феномен.
Сэм вывел на экран показания активности Солнца и гелиосферы. Скорость солнечного ветра составляла 431,5 километра в секунду, плотность протонов – 13. В умеренных широтах имелась корональная дыра и два небольших пятна на ближней стороне.
– Значит, Солнце ни при чем, – сказал он.
– Очевидно, нет, – ответила Дебора.
В таком случае, получалось, что это энергия, пришедшая из глубокого космоса. Впервые ее заметили в конце девяностых прошлого века русские астрофизики, но их американские коллеги считали, что данный фактор не имеет серьезного значения.
Когда Сэм снова заговорил, его голос прозвучал на октаву выше, и ему самому стало противно.
– Этого просто не может быть. – Он откашлялся.
– И тем не менее.
Мощный ионный поток прямо сейчас проникал в Солнечную систему, и резкое увеличение его интенсивности не вызывало сомнений. Его наставница ждала ответа.
– Я думаю, это волна энергии от какого-то явления за пределами Солнечной системы, возможно, древней сверхновой.
– Почему древней?
– Ну, очевидно, что по сравнению с обычным выбросом солнечной энергии этот заметно сильнее, но я думаю, что если бы сверхновая находилась близко… тогда волны были бы значительно мощнее.
– Если только мы не находились на дальнем кольце с 1997 года и сейчас видим передний фронт импульса.
Сэму совсем не понравилось то, как прозвучал ее голос. Он поднял голову и встретился с ней глазами.
– Вы напуганы.
– Вспышки сверхновых не редкость.
– Но… О, господи! – Если перед ними передний фронт импульса волны сверхновой, это может привести к гибели жизни на Земле. – Невозможно!
Уилсон потянулась через его захламленный стол и сделала то, чего ни разу не делала раньше, и что, наверное, относилось к категории неуместного поведения. Она прикоснулась к его руке, начала что-то говорить, но остановилась на полуслове, и ее молчание сказало ему все без слов.
Это было возможно. Очень даже возможно.
Однако, когда об их открытии в конце концов стало известно прессе, люди не так чтобы сразу побежали в церкви умолять бога о спасении. На самом деле их открытие получило всего один абзац в «Научных новостях» и пару дней висело на сайте Космос.com. Его прокомментировали несколько научных блогов, но, по большей части, мимоходом.
Однако уровень энергии в Солнечной системе постепенно повышался, и эта тенденция с каждым днем становилась все более отчетливой. Никто не заметил, что ионный поток начал набирать силу с точностью до наносекунды ровно в полночь двадцать первого декабря.
Но история о том, что происходило с нашей Солнечной системой, станет обретать все большее значение, пока не превратится в самую важную, величайшую и, в определенном смысле, последнюю из историй.