Пролог
Тинталья и Айсфир
Она легко скользила в воздушных потоках, прижав лапы к туловищу и широко раскинув крылья. На волнах пустынного песка колеблющаяся тень рисовала ее змееподобным существом с перепончатыми крыльями и длинным гребнистым хвостом. Тинталья издала низкое горловое урчанье, выражая свое довольство удачным днем. На рассвете они поохотились – и поохотились успешно. Каждый прикончил свою добычу, как они делали всегда, и все утро сначала пировали, а потом спали. Теперь у двух драконов, все еще испачканных кровью и потрохами своей добычи, была новая цель.
Впереди и чуть ниже нее летел черный, сверкающий на свету Айсфир. Его длинное тело изгибалось, когда он смещал центр тяжести, чтобы поймать крыльями воздушный поток. Туловище у него было плотнее и тяжелее, чем у нее, длина больше. Ее похожая на перья чешуя переливалась всеми оттенками синего цвета, тогда как он был равномерно черным. Он долго был скован льдом, что сказалось на его теле, которому пришлось заживать годами. На плотных перепонках его больших крыльев между шпангоутами пальцев все еще видны были разрывы. Менее серьезные повреждения давно исчезли с его тела, а вот прорехам на крыльях предстояло зарастать медленнее, а неровные шрамы на их месте будут видны всегда. «В отличие от ее собственной темно-лазурной безупречности». Тинталья восхищенно покосилась на свои сверкающие крылья.
Казалось, Айсфир ощутил, что она оторвала взгляд от него: он резко повернул и начал спиральное снижение. Она знала, куда они летят. Неподалеку над песками возносилась скалистая гряда. На ее зубчатых краях и в неровных промоинах росли чахлые деревца и серовато-зеленые кустарники, а перед этой щетинистой грядой в широкой песчаной котловине прятался оазис, окруженный деревьями. Поднимавшаяся из земных глубин вода образовывала большое спокойное озеро. Даже зимой во впадине задерживалось дневное тепло. Середину дня они проведут, отмокая в нагретой солнцем воде оазиса, смывая со шкуры кровь, а потом с наслаждением поваляются по шершавому песку, полируя чешую. Это место было им хорошо знакомо. Места охоты они постоянно меняли, но примерно раз в десять дней Айсфир вел их сюда. Он говорил, что помнит это место со своей далекой юности.
Когда-то здесь жили Старшие, которые ухаживали за прилетавшими в гости драконами. От их белокаменных зданий и заботливо возделанных виноградников не осталось и следа. Ненасытная пустыня поглотила поселение Старших, однако сам оазис сохранился. Тинталья предпочла бы улететь гораздо дальше на юг, в пустыни с красными песками, где никогда не наступала зима, однако Айсфир отказался. Она подозревала, что у него не хватило бы сил на подобный перелет, и не раз подумывала о том, чтобы бросить его и улететь туда самой. Однако ужасающая изоляция долгого заточения в коконе оставила в ней свой след. Общество дракона – пусть даже капризного и придирчивого – было лучше одиночества.
Айсфир теперь летел совсем низко, почти касаясь пропеченного солнцем песка. Его крылья совершали редкие мощные взмахи, поддерживая скольжение и взметая песок. Тинталья последовала за ним, копируя его движения и оттачивая свои летные умения. В супруге ей не нравилось многое, но он поистине был настоящим Повелителем воздуха.
Они следовали контурам ландшафта. Она знала, что он задумал. Бреющий полет приведет их к краю котловины, а потом будет безумный спуск параллельно склонам дюн. В конце него они оба, не складывая крыльев, плюхнутся в спокойную прогретую солнцем воду.
Они были уже на середине склона, когда песок на верхнем краю котловины внезапно взорвался. Полотнища укрытий были сброшены, ряды лучников выпрямились во весь рост. В их сторону полетела туча стрел. Едва первая волна стрел больно простучала по их крыльям и бокам, как взвилась вторая. Они находились слишком близко к поверхности, чтобы уйти в высоту. Айсфир проехался по песку и с разворотом въехал на мелководье. Тинталья следовала за ним слишком близко, чтобы остановиться или изменить направление. Она врезалась в него, и пока их крылья и лапы путались в теплой неглубокой воде, копейщики выскочили из своих замаскированных гнезд и кинулись на них, словно армия воинственных муравьев. За их спинами поднялись другие люди, бросившиеся вперед с тяжелыми сетями из прочных канатов и цепей.
Не заботясь о том, чтобы не повредить Тинталье, Айсфир резко высвободился. Вырвавшись из мелководья, он бросился на людей, втаптывая их в дно. Некоторые из копейщиков обратились в бегство, некоторых он расплющил мощными задними лапами, а пару десятков сбил ударом длинного хвоста. Ошеломленная, завязшая в воде, она видела, как он приводит в движение глотку и широко открывает пасть. За рядами сверкающих белых зубов промелькнули красно-оранжевые резервуары с ядом. Он развернулся к нападающим и с шипящим ревом выпустил алый туман отравы. Как только это облако накрыло оказавшихся перед ним людей, их вопли взметнулись к голубой чаше неба.
Кислота разъедала их. Доспехи из кожи или металла замедляли, но не останавливали ее действия. Капли оседали на землю, пронизывая при этом человеческие тела. На своем пути яд дырявил кожу, плоть, кости и внутренности. Попадая на песок, он шипел. Некоторые из нападавших умерли быстро, но большинство – нет.
Тинталья слишком засмотрелась на происходящее: на нее обрушилась сеть. Каждое переплетение каната было утяжелено куском свинца. В сеть были вплетены цепи – тонкие, массивные и к тому же снабженные зазубренными шипами. Ловушка охватила и сковала ее крылья, а когда она попыталась сорвать ее передними лапами, те запутались тоже. Она взревела от ярости и почувствовала, как ее собственные резервуары наполняются ядом. Копейщики вошли в неглубокую воду озера. Она мельком увидела, как лучники с наложенными на тетиву стрелами начали хаотичную атаку вниз по склону. Она дернулась, и какое-то из копий отыскало уязвимое место между чешуек за ее передними лапами – болезненное место между лапой и грудью. Наконечник вошел неглубоко, но Тинталью впервые в жизни чем-то пронзили. Она повернулась с трубным ревом боли и гнева, и яд туманом вышел из пасти вместе с ее кличем. Копейщики в ужасе отшатнулись. Попавшая на сеть отрава ослабила веревки и цепи, и они порвались под ее напором. Драконица все еще оставалась спутанной, но уже могла двигаться. Ее охватило бешенство. Люди осмелились напасть на драконов?
Тинталья выбралась из воды в толпу воинов, разрывая их когтями и хлеща хвостом, и каждый ее яростный рык нес с собой волну кислотного яда. Вскоре воздух наполнился воплями умирающих. Ей не было нужды смотреть на Айсфира: она и так слышала, как он продолжает избиение напавших.
Стрелы со стуком отскакивали от ее тела и больно впивались в стянутые сетью крылья. Тинталья взмахнула ими, сбив с ног десяток людей, и сбросила с себя остаток пут, но распахнутые крылья открыли ее уязвимые места. Она ощутила горячее жало стрелы под левым крылом. Она стремительно сложила крылья, запоздало поняв, что люди пытались заставить ее раскрыть их, подставив под удары более нежную плоть. Однако теперь сложенное крыло только вогнало древко стрелы глубже. Драконица взревела от боли и снова повернулась, хлеща хвостом. Она мельком увидела Айсфира, который зажал в пасти мужчину, вздернув его высоко в воздух. Вопль умирающего перекрыл остальные звуки боя: дракон разорвал тело врага пополам. Крики ужаса оказавшихся в отдалении было сладко слышать, и она внезапно поняла, что именно делает ее супруг.
Она поймала его мысль: «Ужас не менее важен, чем убийство. Им надо дать урок, чтобы они никогда больше даже помыслить не могли о том, чтобы нападать на драконов. Нескольким из них надо позволить сбежать, чтобы они рассказали о случившемся». И очень мрачно и резко он добавил: «Но только очень немногим!».
«Немногим», – мысленно согласилась она и, ворвавшись в гущу тех, кто явился ее убивать, начала отбрасывать их когтистой лапой так же легко, как кошка откидывает бантик на шнурке. Она щелкала зубами, отрывая ноги от торсов и руки от плеч, предпочитая калечить, а не убивать быстро. Высоко вскинув голову, она резко опустила ее, с шипеньем выбрасывая облако едкого яда. Стена людей перед ней таяла, превращаясь в кости и кровь.