Глава 1
Гостиница "Веланд" находилась в трущобах западной части Ноксвилла. После Войны это место нагноилось, жужжало мухами, что размножались в забившейся канализации, и пахло грязной речной водой и затхлостью, который приносил сюда полуденный ветер. Это было место, которое влекло тех, кто благоденствовал в тенях. Тех, кого было совсем не просто найти.
Кирпичные стены мотеля, оплетенные сухим плющом и покрытые черными пятнами плесени, ничем не отличались от других заколоченных офисных зданий этой улицы. Если вода и текла из кранов, то она была ледяной, а в плинтусах зияли дыры мышиных нор. На каждом этаже было только по одной ванной комнате. Иногда они работали.
Это было идеальное место для штаба сопротивления: расположенное у всех на виду здание, настолько прогнившее, что солдаты не приближались к нему и оставались в своих патрульных машинах.
Перед рассветом, который возвещал включение электроснабжения, мы собрались у кладовой, чтобы получить от Уоллиса приказы. Ночные дежурные все еще патрулировали здание по периметру, а те, кто нес вахту на основных точках - выходах на лестницу и на крышу, а также прослушивал радиосообщения, - ожидали смены. Скоро закончится комендантский час, и эти люди были голодны.
Я оставалась у стены, позволяя тем, кто здесь уже давно, занять передние ряды. Холл заполнился быстро: опоздавшим Уоллис давал весьма незавидные поручения. Дверь в кладовую была открыта, и хоть со своего места мне не был виден наш лидер, но в свете свечей его силуэт отбрасывал искаженную тень на стену склада.
Уоллис разговаривал с кем-то по рации; пока он ждал ответа, помещение наполняло тихое потрескивание. Я предположила, что на связи могла быть команда, которой два дня назад он дал особое поручение. Команда состояла из Кары, единственной, кроме меня, девушки в мотеле "Веланд", и троих крупных ребят, которых вышвырнули из Федерального бюро реформации, или Милиции нравов (так мы называли солдат, которые захватили власть после Войны). Любопытство заставило меня наклониться в сторону звука, но я не стала приближаться. Чем больше ты знаешь, тем больше от тебя может узнать МН.
- Будьте осторожны. - Я узнала голос Уоллиса, но не тревогу, которая в нем сочилась. Я никогда не слышала, чтобы он смягчался в присутствии остальных.
Шон Бэнкс, мой бывший охранник из Женского исправительного и реабилитационного центра, запинаясь, вышел из своей комнаты, на ходу натягивая рубашку. "Слишком худой", - отметила я, но хорошо, что он хоть немного поспал - его голубые глаза стали более спокойными, не такими напряженными. Растирая следы от подушки на лице, он занял место у стены рядом со мной.
- Всегда, красавчик, - приглушенно ответил голос Кары, а затем рация затихла.
- Красавчик? - повторил ушедший в самоволку солдат по имени Хьюстон. Его длинные рыжие волосы были зачесаны назад, подобно хвосту петуха. - Красавчик?
- Меня звали? - Рядом с Хьюстоном появился Линкольн, чьи веснушки на впалых щеках были похожи на крапинки черной краски. Эти двое вместе вступили в сопротивление в прошлом году, и я ни разу не видела одного без второго.
Из-за угла показался Уоллис, и разговоры стихли. Лидеру сопротивления не помешало бы принять душ: его подернутые сединой волосы до плеч засалились и сбились в космы, а кожа лица была натянутой от усталости, но даже при бледном желтоватом освещении было очевидно, что его уши порозовели. Один строгий взгляд - и Хьюстон отступил назад к Линкольну.
Я приподняла брови. Уоллис казался слишком старым для Кары. Ей было двадцать два, а ему, возможно, в два раза больше. Кроме того, он был женат на Идее. Всё остальное и все остальные отходили на второй план.
"Это не мое дело", - напомнила я себе.
В узком коридоре сгрудилось одиннадцать мужчин, которые ждали инструкций. Не все они в прошлом служили; некоторые просто не соответствовали требованиям Статута, как я. У всех нас имелись причины быть здесь.
Мое сердце подпрыгнуло в груди, когда Хьюстон сдвинулся в сторону, а из-за него показался Чейз Дженнингс, который стоял, прислонившись к противоположной стене в десяти футах дальше по коридору. Он глубоко засунул руки в карманы джинсов, а через дыры серого потрепанного свитера проглядывала белая нижняя рубаха. Лишь немногое напоминало о его заключении на базе МН: темный полумесяц под глазом и тонкая полоска шрама на переносице. Только что закончилась его ночная смена по обеспечению безопасности периметра базы. Я не видела, как он вошел.
Когда он заметил меня, уголок его губ слегка приподнялся.
Когда я поняла, что мое лицо приобрело то же выражение, я опустила взгляд.
- Хорошо, а теперь тишина, - начал Уоллис, голос которого снова стал грубоватым. Он помедлил, постукивая сейчас молчаливой рацией по своей ноге. Я вскользь заметила черную татуировку, что обвивала его предплечье под изношенным рукавом.
- Что произошло? - спросил Риггинс, который подозревал всех и вся. Он сплел пальцы на макушке своей головы в форме цилиндра, будто ожидал, что в любой миг на нас мог рухнуть потолок.
- Прошлым вечером половина Площади не получила пищи. - Уоллис нахмурился еще больше. - Похоже, наши синие друзья ее удерживают.
Жалость была бесполезна. Большинство из нас сразу предавались ярости. Все мы знали, что у МН была еда - наши разведчики засекли, как еще два грузовика с провизией Horizons (единственного одобренного правительством поставщика) въехали вчера на базу.
Хьюстон вмешался:
- Если они хотят подчинить себе город, то удача не на их стороне. Палаточный городок умрет с голоду первым. Людям больше некуда идти.
Он был прав. Когда крупные города были разрушены или эвакуированы во время Войны, люди в поисках еды и укрытия переселились в глубинку, в места вроде Ноксвилла или моего родного города, Луисвилля. Там им был доступен лишь самый минимум: бесплатные столовые и приюты для бродяг, вроде палаточного городка, который занимал здесь северную часть городской площади.
- Спасибо, Хьюстон, - сказал Уоллис. - Думаю, в этом и вся задумка.
Я содрогнулась. Мы с Чейзом не покидали гостиницы с того времени, как присоединились к сопротивлению, что было почти месяц назад. Едва ли это было возможно, но город стал казаться нам еще более мрачным, чем когда мы видели его в последний раз.
- Далее, - продолжил Уоллис. - Билли перехватил вчера радиосигнал, где говорилось о предстоящей вербовке на Площади. Мы не знаем, когда это произойдет, но я считаю, что скоро. Добровольцам будут предлагать бонусы.
- Мне бонуса не досталось, - прошептал кто-то.
- Продовольствие, придурок, - пробормотал Шон.
В коридоре раздался общий вздох. Солдаты будут обещать еду, чтобы завербовать других. За неделю они соберут целую армию.
- И разумеется прощение нарушителям Статута. - Уоллис цинично ухмыльнулся. Последовали стоны.
Сейчас трудно было найти работу. Те предприятия, которые все еще функционировали, проверяли анкетные данные. Это значило, что претенденты на место должны были соответствовать требованиям Статута о морали - списку норм, который ограничивал права женщин, провозглашал "полноценную" семью и запрещал разводы, выступления против правительства и разумеется рождение внебрачных детей, кем я и являлась. Таковой всегда была одна из главных стратегий МН при вербовке. Мужчины, которые не могли найти работу, все же могли послужить своей стране. И солдатам платили, даже если перед этим им приходилось продать душу.
- Что мы будем с этим делать? - спросил Линкольн.
- Ничего, - ответил Риггинс. - Если мы вмешаемся во что-то вроде этого, весь город обыщут, но найдут нас.
Я выпрямилась, представляя, как МН устраивает облаву на "Веланд". По сведениям военных мы с Чейзом были мертвы, "отработаны" в камерах предварительного содержания на базе. Я позаботилась об этом перед нашим побегом. Мы не хотели, чтобы у солдат появились причины думать по-другому.
Не глядя, Шон толкнул меня локтем под ребра. Я коротко выдохнула сквозь зубы.
- Тишина, - сказал Уоллис, когда некоторые начали возражать. Он покачал головой. - Риггинс прав. После беспорядков в прошлом месяце столовую заблокировали на семьдесят два часа. Скоро за наши головы станут назначать награду. Нам нужно проявить смекалку. Думайте. - Он коснулся пальцем виска. - А пока Бэнкс хочет сделать доклад.
Когда Шон, стоявший у стены рядом со мной, выпрямился, я в изумлении подняла взгляд. Мы с ним полночи сканировали центральный процессор на предмет исправительных учреждений, где могла бы быть Ребекка - моя бывшая соседка по комнате и его девушка, - которую избили и арестовали в ночь, когда я пыталась бежать из школы реформации. Шон не упоминал, чтобы за время его смены на Площади случилось что-то необычное.
- Вчера по пути от палаточного городка я наткнулся на парня, который нарывался на неприятности у станции Красного Креста, - сказал Шон.
- Неприятности какого рода? - Мрачный взгляд Чейза метнулся ко мне.
Шон почесал челюсть.
- Такого, что мне подумалось, будто он хотел присоединиться к нам. Он пытался убедить компанию ребят напасть на охранников бесплатной столовой. Он убеждал громко,слишком громко. Говорил, что недавно был на базе и кое-что о ней знает. Я очень вежливо посоветовал ему притихнуть, а он назвал меня...
- Что он знает? - прервала его я.
- Много чего, - ответил Шон. - Его выгнали на прошлой неделе. С позором. Мне не показалось, чтобы ему это особенно понравилось.
Через весь коридор я могла почувствовать, как Чейз напрягся. У недавно уволенного солдата могла быть важная информация о базе Ноксвилла, он даже мог знать, как в нее прорваться, но что, если он нас узнает? Мы были на базе только четыре недели назад. Тот парень мог оказаться одним из тех, что избили Чейза; возможно, он даже принимал участие в казнях других заключенных.
- Это подстава, - сказал Риггинс. - Бэнкса хотят обмануть. ФБР засылает крота.
Уоллис, который молчал, пока Шон говорил, прочистил горло.
- Поэтому мы пустим за ним хвост. Если он окажется в десяти футах от форменного, с ним будет покончено. Я не хочу здесь рисковать.
- Так не рискуйте, - сказала я, не подумав. - Возможно, Риггинс прав. - Риггинс фыркнул, будто говоря, что не нуждается в моей поддержке.
- Думаешь, он не говорил то же самое о тебе, когда вы здесь появились? - спросил Уоллис.
Я почувствовала, как мое тело содрогнулось под пристальным взглядом нашего лидера. Шон привел нас с Чейзом в сопротивление, не предоставив ничего, кроме своего слова, что мы не разгласим тайны подполья.
- Кроме того, - продолжил Уоллис, снова постукивая рацией по ноге, - если этот парень предоставит нам доступ к базе, представьте, какой урон мы могли бы там нанести.
Последовали молчаливые размышления. МН накапливала еду - мы видели, как ее доставляли на базу, - а также там было оружие, не говоря уже о невинных людях, которых казнили в изоляторах.
Я содрогнулась, вспомнив, как едва не стала одной из этих несчастных.
Линкольн и Хьюстон возбужденно подталкивали один другого, но некоторые не казались настолько убежденными. Раздались возгласы протеста, которые Уоллис подавил, назначив тех, кто будет следить за нашим рекрутом. Шону было поручено привести его.
Шон отступил обратно ко мне, бормоча что-то неразборчивое. Чем больше времени он проводил вне штаба, тем меньше у него оставалось на то, чтобы придумать, как освободить Ребекку из реабилитационного центра в Чикаго. Но все же Шон был достаточно мудрым, чтобы понимать: если хочешь использовать ресурсы сопротивления, сначала позволь ему использовать себя как ресурс, поэтому он делал так, как ему было велено.
Через несколько минут Уоллис начал распределять ежедневные обязанности: патрули, охрана мотеля и, в конечном итоге, распределение провизии. Я пришла в замешательство, когда он назначил на эту работу двух братьев, которые занимали комнату напротив ванной. Последние несколько недель провизией занималась я. Я только привыкла к рутине, а теперь Уоллис все поменял.
- После ночного рейда поступили дополнительные припасы, - сказал Уоллис, и я поняла, что, должно быть, этим и занимались Кара и остальные. - Грузовик стоит на пункте, его надо разгрузить. А в палаточном городке нас ждет посылка, которую нужно доставить.
Я до сих пор не привыкла, что людей называли посылками. Беженцев доставляли на безопасные промежуточные пункты - секретные места, где они могли дождаться, пока водитель сопротивления, которого называли перевозчиком, сможет провезти их через границы эвакуированных Красных зон в убежище на побережье. Как только мы с Чейзом поможем Шону освободить Ребекку, мы направимся туда же.
Я стала учащенно дышать. Промежуточный пункт был на другом конце города, дорога куда лежала через Площадь.
Двое добровольцев подняли руки.
- Хорошо. Инвентаризация?
Повинуясь порыву, я подняла руку. Занимаясь инвентаризацией, я останусь здесь, а все остальное не будет меня касаться, превратится в нечеткие тени, таящиеся за замызганными дождем окнами.
- Миллер, - медленно произнес Уоллис. - Отлично. Миллер на складе.
Чейз приподнял брови.
Я опустила руку и стала терзать за спиной отстающий от стены кусок обоев. Хьюстон прошептал что-то на ухо Риггинсу, который бросил на меня через плечо насмешливый взгляд.
- А как насчет дома по-соседству? - спросил четырнадцатилетний Билли из-за спины Чейза. - Вы говорили, что сегодня отправите меня туда. - Он отбросил с глаз прядь мышиного цвета волос.
Тонкие губы Уоллиса растянулись в усмешке - эту улыбку он показывал только нашему самому младшему.
- Билли, как мило, что ты к нам присоединился.
- Я был здесь все время! - Это заявление было с готовностью опровергнуто теми, кто стоял рядом.
- Все время? - насмешливо переспросил Уоллис. - А я думаю, что ты проспал. За тобой уборные, малыш, а Дженнингс с Бэнксом разберутся с пустым соседним зданием.
Дженнингс? Чейз должен был покинуть штаб? Но он еще не поспал. Я попыталась взглянуть на него, но его уже заслонили другие.
Билли вызывающе задрал нос.
- Но...
- А если еще и завтра?
Билли откинул голову назад и застонал.
Раздалось жужжание, от которого по моему позвоночнику пробежали мурашки, и лампы на потолке зажглись. Комендантский час окончился. Начался день.
Люди стали расходиться. Я искала взглядом Чейза, но тут мне преградили дорогу.
- Инвентаризация, а? - насмешливо спросил Риггинс. У него были жидкие усы, которые как раз оказались перед моими глазами.
Я решительно расставила ноги, не собираясь позволить мужчине сбить меня с толку. Ребята здесь были суровыми, и, чтобы уживаться с ними, иногда надо было проявлять толстокожесть.
- Так сказал Уоллис, - ответила я.
- Пойдем, получим еду. - Шон попытался встать между мной и Риггинсом, но последний твердо отстранил его рукой.
- Будь начеку на складе. Там, знаешь ли, крысы бегают. - Риггинс ухмыльнулся и щеточка над его верхней губой растянулась.
Я не была уверена, говорил ли он серьезно или просто пытался напугать меня.
- Я уже видела крыс, - ответила я ему.
- Но не таких больших, - продолжил он, подходя достаточно близко, чтобы мне пришлось отступить к стене. - Эти крысы прячутся в коробках с формой. Иногда их можно услышать. Они визжат и громко.
Сзади мою талию обхватили две руки и ущипнули меня за ребра. Мое горло издало короткий вскрик. Когда я обернулась, Хьюстон начал хихикать. Он пошел за Линкольном к комнате, где было установлено радиооборудование.
Не успела я сформулировать достойный ответ, как появился Чейз. Он схватил Риггинса за воротник и толкнул его к стене. Так как Чейз был на несколько дюймов выше, Риггинсу пришлось поднять свой подбородок со впадинкой, чтобы ответить ему яростным взглядом.
- Спокойно, спокойно, - выдохнул Риггинс.
- Что происходит? - Голос Уоллиса застал меня врасплох. Его правила запрещали драки. "Мы все здесь - семья", - говорил он. Меньше всего нам с Чейзом хотелось, чтобы нас выгнали и нам опять пришлось спасаться от МН.
Я сжала руку Чейза, чувствуя, как напряглись его мускулы под моими пальцами. Его хватка ослабла, и он выпустил Риггинса.
Риггинс улыбнулся и махнул Уоллису рукой, говоря, что все в порядке.
- Пойдем, - сказал Шон. Он взял меня за локоть и потянул через коридор туда, где братья раздавали сухие пайки.
Когда я проходила мимо, Риггинс наклонился ко мне.
- Ты в самом деле собираешься сделать сегодня что-нибудь полезное? Или просто снова исчезнешь? - Когда я обернулась, он уже шествовал к западному выходу, смеясь себе под нос.
Все мое тело пылало.
Ни для кого не было секретом, что ни я, ни Чейз не покидали мотеля с того дня, как бежали с базы. Однако я не знала, что кто-то заметил следующее: иногда, когда на четвертом этаже становилось слишком многолюдно, я скрывалась на крышу, чтобы прочистить сознание. Это никому не причиняло вреда, кроме того, мы помогали, где только могли. Мы занимались раздачей провизии, а Чейз участвовал в охране здания, но это было совсем не то, чем занимались остальные: они обходили улицы, перехватывали фургоны с продовольствием, помогали тем, кто подвергался опасности. Мы с Риггинсом оба это понимали.
Нельзя сказать, что мне не хотелось делать нечто большее. Мне хотелось. Я хотела совершить что-то, что имело бы значение, хотела оказать кому-то такую услугу, которую никто не смог оказать моей маме. Пусть МН и полагала, что мы мертвы, - я слишком хорошо помнила, каково это, когда тебя разыскивают. Сначала как нарушительницу Статута, когда маму обвинили по Пятой статье, затем - как беглянку из школы реформации. Чейза же обвиняли во всем на свете, начиная с дезертирства и заканчивая вооруженным нападением. Иногда мне казалось, что МН все еще дышит нам в спины.
Но для людей вроде Риггинса все это не имело значения. Он не доверял мне с тех самых пор, когда Шон привел нас в штаб. А то, что я пряталась здесь, когда он и остальные рисковали жизнью, никак не помогало мне доказать свою преданность делу.
Внезапно меня пронзило острым штыком ярости. Я пережила безжалостные указы МН, избежала казни и пришла сюда, в штаб сопротивления, где все мы должны быть на одной стороне. Мне не следовало поддаваться нападкам Риггинса или других сомневающихся во мне и чувствовать себя слабой.
Я стряхнула руку Шона и резко обернулась. За моей спиной стоял Чейз, который был на полфута выше и шире в плечах, даже когда горбился. Эти двое будто были моими телохранителями. Мне следовало быть благодарной за их помощь, но вместо этого я чувствовала себя маленькой девочкой, которая не могла обойтись без защитников.
- Я поговорю с Риггинсом, - сказал Чейз. - Он не умеет вовремя остановиться.
- Все в порядке. Ему просто нечего делать. - Но мой голос был слишком тонким, чтобы звучать убедительно. Я чувствовала, как ужас и пустота пытались вырваться из-за тонкого занавеса самоконтроля, за которым я их поместила. Так же было, когда я узнала про убийство мамы. Иногда занавес становился толще, тогда я чувствовала себя увереннее, но все это было иллюзией. Мои чувства могли вырваться на свободу в мгновение ока, и я опасалась, что именно это сейчас произойдет.
Чейз сделал шаг вперед.
- Слушай, - сказал он, наклоняясь, чтобы наши глаза были на одном уровне. - Нам совсем не обязательно здесь оставаться. Мы можем заскочить на следующую машину до убежища. Оставить все это позади. - В его голосе звучала надежда.
- Еще нет. Ты это знаешь. - Сначала нам нужно было найти Ребекку. Если бы я при помощи шантажа не заставила их с Шоном попытаться помочь мне бежать из школы реформации, сейчас они были бы вместе, а Ребекку бы не ранили. Я все еще помнила, с каким звуком дубинка обрушилась на ее спину, перед тем как солдаты утащили ее.
- Идите, ребята. Я вас догоню. - Я прочистила горло. Возведенные моим сознанием стены пошли трещинами. Чейз вздохнул и, после того как Шон подтолкнул его в нужном направлении, последовал за товарищем на завтрак.
Спасаясь от отчаяния, я бросилась по коридору к кладовой. Мне было все равно, что я пропущу прием пищи: пустота внутри меня никак не была связана с голодом. Лишь когда в коридоре стало тихо, я вспомнила, что Уоллис назначил Чейза на разведку соседнего офисного здания. Чейз должен был выйти из гостиницы без меня. Хоть он и останется вдалеке от главных улиц, от мысли о том, что он окажется за пределами штаба один, мне стало плохо.