Глава 1  
Венеция, 1756 год.
– О Боже, как высоко!
Объятая ужасом, я уставилась вглубь. Крыша снизу выглядела не очень высокой, но если встать на нее и посмотреть вниз, то появлялось чувство, будто ты стоишь на краю Гранд-Каньона. Кроме того, она была еще и такой крутой, что постоянно нужно быть начеку, чтобы не соскользнуть. Подо мной на канале тихо сверкал лунный свет. Гондолу едва можно было различить в темноте, но я знала, что она была там – наше средство побега.
– Как ты думаешь, здесь, наверное, больше тридцати метров? – жалобно спросила я.
Это выглядело действительно очень высоко.
– Чепуха, – ответил Себастиано. – Кроме того, ты без проблем поднялась наверх и теперь так же легко спустишься. Не прикидывайся, ты же такая храбрая.
Ему легко говорить, он не боится высоты.
– Ах, вот же она, – Себастиано сдернул маскировку с дыры в крыше, затем повернулся ко мне. При свете маленького ночного фонарика, который горел перед ним, он выглядел смелым и отважным и опасным со всем оружием за поясом.
– Перестань пялиться вниз. Мы на месте, – он наклонился и внимательно посмотрел вглубь крыши.
Дыру внутри сделал из любезности сам заключенный, которого мы сегодня ночью хотели освободить. К сожалению, эта дыра не особо помогла. Во всяком случае, в неправильном прошлом. В нем он точно бы свалился с крыши и сломал бы себе шею, но этого еще не произошло. Себастиано и я позаботились бы о том, чтобы второй и окончательный побег удался.
– Мессир, Вы не спите? – тихо прокричал Себастиано вниз.
Внутри послышался шум, затем прозвучал недоверчивый вопрос:
– Кто там?
– Ваши спасители. Если можно Вас попросить, наденьте Вашу обувь и поднимитесь ко мне, чтобы мы смогли отвести Вас в безопасное место.
Я смотрела через его плечо и смогла увидеть, что было внутри крохотной камеры, которая была такой низкой, что в ней едва ли можно было стоять. Свинцовые камеры, так мы называли эти камеры заключения, расположенные прямо под карнизами кровли Дворца Дожей – потому что крыша была покрыта свинцовыми плитами. В летние дни там была изнуряющая жара, и заключенные торчали в этих камерах, как в хлебопекарной печи, а зимой было холодно, как в холодильнике.
Кто ныл, у того не было шансов на успех – камера пыток находилась практически прямо за углом. В моем времени я однажды посещала этот ужасный кабинет. Под потолком находилась веревка, на которую подвешивали за связанные руки строптивых заключенных, до тех пор, пока они во всем не сознавались, не зависимо, виновны ли они в этом или нет. Международная амнистия нашла бы здесь большое поле для деятельности.
– Кто вы такие, черт возьми? – раздался недоверчивый голос. Конечно, за недели кропотливой работы он проделал дыру в крыше и хотел сегодняшней ночью после смены караула сбежать, а тут чужие люди окружили его место побега – это должно ему показаться подозрительным. Если бы он еще знал, что эти чужие еще были и путешественниками во времени и пришли из 2011 года, он бы вовсе не вышел.
В отверстии показалась фигура, и затем выглянула голова с растрепанными волосами. Мое сердце забилось быстрее. Мужчина, несмотря на заросшую бороду, выглядел прекрасно! Не так, конечно, как Хит Леджер, но все же очень мужественно, с красивым, хотя немного бледноватым, лицом и широкими плечами, которые уже практически протиснулись на свободу.
– Наши имена не играют роли, но поверьте нам, у нас хорошие намерения, – Себастиано помог заключенному выбраться на крышу.
Тот отряхнул одежду, затем просто остановился на месте, посмотрел на звездное небо и глубоко вдохнул ночной воздух. Затем он взглянул на меня и вытаращил глаза.
– Честное слово! Вы не юноша! Вашим одеянием вы меня не введете в заблуждение!
– Ну да. – Я поправила плащ с капюшоном и заткнула выскользнувший локон волос. – Длинные юбки на такой высоте не помощники.
– Я тебе говорил, что штаны слишком узкие, – рассерженно заметил Себастиано.
– Ничем не могу помочь, ты сам мне их дал!
– Ты поправилась?
– Ты находишь меня толстой? – возмущенно парировала я.
– Разрешите представиться, – вмешался заключенный. – Джакомо Казанова. – Он по форме поклонился, взял мою руку и поцеловал ее. – Такая красивая девушка, по истине! Как же Ваш взгляд согрел мое сердце! Я надеюсь, Вы извините мой жалкий вид и злосчастный запах тела.
– Да, и нам следует убираться отсюда, прежде чем кто-то упадет вниз и сломает себе шею, – сказал Себастиано в дурном настроении.
– С удовольствием! – Джакомо Казанова посмотрел на меня сияющими глазами, и я посмотрела на него.
Он выглядел совсем неухоженным в грязной рубашке и с нерасчесанными волосами, но он был тем типом, которого сыграл Хит Леджера в моем любимом фильме. И я стояла напротив него, живого! Такие моменты были «гвоздями» этой работы во время каникул!
Себастиано осторожно поднялся на скат крыши, прикрывая свечу краешком своей куртки, при этом, для страховки, он иногда хватался за что-нибудь рукой. Здесь было не слишком обрывисто, но все же надо было быть осторожным, потому что плиты в большинстве мест были ровными. Казанова последовал за ним и все время оглядывался на меня. Его улыбка покоряла и была многообещающей. Этот мужчина был определенно врожденным женским героем, все действительно соответствовало тому, что о нем говорили.
Но потом я подумала, что после года в тюрьме он, пожалуй, просто страдал от мужской нужды. Наверное, он начал бы флиртовать и со старой попрошайкой, которая сидела внизу на Пиаццетта, прося каждого, кто проходил мимо, бросить монетку. Но все же это было волнительно – гулять с ним ночью по крышам Венеции. Такое приключение не происходит каждый день, и я бы определенно еще долго вспоминала об этом.
Мы забрались на вершину, оттуда спустились в сторону колокольни. Медленно и осторожно мы передвигались шаг за шагом по плоской, покатой крыше вниз.
Казанова бросил на меня очередной взгляд через плечо.
– Как же зовут Вас, прекрасная девушка?
– Анна, – не задумываясь, ответила я.
Себастиано выкрикнул проклятие, так как Казанова врезался в него. Он как раз крепко схватил Казанова, иначе тот бы уже свалился бы на землю.
– Лучше думайте о своей шее, чем о красивых девушках, – со злостью сказал он.
– Ах, но эта девушка чрезвычайно прелестна! – ответил Казанова. – Она стоит того, чтобы думать о ней каждое мгновение!
Я была польщена, но настроение Себастиано медленно достигло низшей точки.
– Это Ваша женщина? – вежливо спросил Казанова.
На это Себастиано ничего не ответил. Чуть позже наш путь по крыше подошел к концу. Мы очутились у окна, через которое, с помощью лестницы, мы начали нашу спасательную операцию по крыше. Себастиано пролез в него первый, затем помог мне, и в конце концов – Казанова. Там нас уже поджидал, косо смотрящий, воняющий луком охранник, подкупленный Себастиано.
– Лоренцо, – раздраженно сказал ему Казанова. – С чего бы такая перемена мышления? Не умолял ли я тебя тысячу раз помочь выбраться из этой крысиной дыры? Почему же ты помог этим чужакам, а мне нет?
Для этого было лишь одно объяснение. Лоренцо был не таким уж и святым, но достаточно хитрым, чтобы отличить «много денег» от «мало денег». Через мгновение Казанова понял, что здесь к чему, затем он медленно и задумчиво кивнул Себастиано со сверлящим взглядом, в котором можно было прочитать многочисленные вопросы. Он тут же задал самый важный.
– Почему именно я? – спросил он у Себастиано. Когда тот не ответил, он повернулся ко мне. – Почему Вы из всех заключенных решили освободить именно меня, Анна?
Потому что ты прекрасный тип и написал прекрасные книги и, потому что твоя жизнь – это сплошное приключение! Поэтому мы пришли из будущего и освободили тебя из тюрьмы, потому что ты сможешь стать знаменитым, как это известно, в нашем времени!
Но это, конечно же, я не смогла сказать ему. Автоматический запрет помешал этому. Ни один путешествующий во времени не сможет рассказать ни о чем из будущего человеку из прошлого. Даже если захочет – не получится.
В остальном Казанова всё равно не поверил бы нам. Любой здравомыслящий человек признал бы нас сумасшедшими, если бы мы ему рассказали, что мы были стражами времени и назывались «заступниками», и что наши таинственные поручители называли себя «хранителями» или просто «старцами». Прежде чем я сама полтора года назад присоединилась к этой команде, я бы и сама посчитала это абсолютной чепухой. Поэтому в самый раз было то, что мы не могли говорить об этом по причине запрета.
– А теперь вперёд, – сказал Себастиано.
Он снова шёл впереди. Кроме Лоренцо он подкупил секретаря государственной инквизиции, который позаботился о том, чтобы все двери в этой части здания были открыты. Мы не нуждались в том, чтобы нам показывали путь: Себастиано уже не раз бывал во Дворце Дожей, во все возможные времена. Идя по тёмным ходам, пыльным кабинетам и узким, чёрным лестницам, мы спускались вниз. На четвёртом этаже царила тишина, однако на третьем мы услышали шаги по коридору – стража! Мы подождали, затаив дыхание и тесно прижавшись к стене, пока они затихли, а затем помчались дальше, вниз по следующей лестнице.
До сих пор всё было в порядке, за это я могла поручиться – затылок ни разу не зачесался. Этот зуд был у меня чем-то вроде сверхъестественной способности. Или же проклятьем, с другой стороны, потому что всегда, когда приближалась серьёзная опасность, зуд начинался прямо над позвоночником. Чем сильнее зудело, тем больше была опасность. Как только я это чувствовала, нужно было быть крайне осторожным. При условии, что на осторожность вообще ещё оставалось время, а это, к сожалению, не всегда было так.
Только я об этом подумала, как уже началось.
– О, господи! – сказала я.
– Только не говори сейчас, что... – Себастиано встал, как вкопанный, на полпути по мрачной лестнице к первому этажу и повернулся ко мне.
– К сожалению, да.
– Проклятье.
– Что случилось? – послышался позади меня приглушённый голос Казановы. Себастиано вложил мне в руку фонарь и вытянул с металлическим скрежетом свою шпагу. Казанова отпрянул назад.
– Что, чёрт возьми...
– Тс! Тише, ради Бога, мессир! – Себастиано протянул ему шпагу, и Казанова, сбитый с толку, умолк.
– Использовать только в крайнем случае, – прошептал Себастиано. – Но избегайте громких звуков, иначе у нас на хвосте будут все стражники Сан Марко.
– Я буду защищать эту восхитительную, молодую девушку ценой своей жизни! – Казанова нагнулся ко мне. – Я не считаю, что Ваши штаны слишком узкие, – поделился он со мной. – Даже напротив. Они подчеркивают Ваши прекрасные формы!
– Постепенно это становится слишком, – пробурчал Себастиано. Он бросил на меня разочарованный взгляд, затем схватил меня и подарил короткий, но страстный поцелуй. В конце он сказал Казанове: – Только, чтобы все было ясно. А теперь идем дальше.
Он вытащил свой кинжал и медленно двинулся вперед. Я знала, что он – великолепный борец на ножах, я сама была тому свидетелем, но моя рука, в которой я держала фонарь, все так же сильно дрожала. Казанова оставался непосредственной близости, размахивая шпагой сбоку от меня. И именно тогда два охранника появились из-за угла.
Собственно, они не должны были быть здесь так рано, должно быть они сократили своё патрулирование. Все-таки эффект внезапности был на нашей стороне. Им двоим едва хватило времени, чтобы вытащить шпаги. Казанова бросился вперед мимо меня на одного часового, а Себастиано взял на себя второго, пока я стояла с фонарем в руках, как дрожащий пучок нервов. Лязг сталкивающих лезвий казался мне оглушительно громким, и Казанова был не таким уж тихим. Его боевые крики, должно быть, было слышно у Риалто.
– На! Вот тебе! Ты презренный негодяй! Берегись! Я тебе сейчас как дам! Ха, поймал! – Он нанес удар, но его противник быстро отряхнулся и продолжил бороться. Весь шум вызвал бы сиюминутно появление дюжины часовых! Я со страхом смотрела на Себастиано: он кружил с обнаженным кинжалом в руках вокруг своего противника, который бросился на него со шпагой, на что Себастиано элегантно отступил в сторону и аккуратным приемом дзюдо отправил его кружиться в воздухе.
Мужчина жестко приземлился, его шлем укатился побрякивая. Когда он со стонами захотел подняться, его голова нарвалась на рукоятку ножа Себастиано, и он упал без сознания. Казанова и второй часовой все еще боролись. Издалека послышались мужские голоса и звонкие шаги сапог. Зуд в затылке еще больше усилился.
– Быстрей! – закричала я.
Себастиано поспешил на помощь Казанове, тем временем он сзади сбил с ног часового и затем таким же образом, как и другого, вывел его из строя.
– Но все же я его почти прикончил! – немного оскорблено прокричал Казанова.
– Приберегите Ваши силы для бегства, – сказал Себастиано. Он забрал у Казановы кинжал и подал знак следовать за ним через ворота. Мы вышли в бесконечно длинную открытую галерею южной части дворца. Вдоль мола горели факелы, в свете которых были видны жуткие колышущиеся очертания бесчисленных лодок, находившихся у пристани.
Я почесала затылок.
– Вот они!
Группа вооруженных мужчин громко шагала через колоннаду и жутко быстро приближалась. Судя по шагам и шуму, их было, по меньшей мере, четверо или пятеро. В свете факелов можно было различить торчащие кверху копья.
– Было бы лучше, если бы Вы мне снова дали шпагу! – воинствующе выкрикнул Казанова.
– В другой раз. – Себастиано вытянулся на цыпочках. – Гондола там! Удалось! У нас мало времени!
Часовые были, самое большее, в дюжине шагов от нас. Себастиано схватил меня за руку, и мы побежали. Казанове не понадобилось личного приглашения, он рванул спринтом за нами. Гондола выскользнула из Рио ди Палаццо и ждала нас прямо у Понте делла Паглиа. Себастиано и я одновременно заскочили в нее, Казанова следовал за нами по пятам.
Правда, при посадке поскользнулся и попал одной ногой в воду, но Хосе уже оттолкнул гондолу длинным веслом от стены пристани и греб, что есть мочи, чтобы быстрей покинуть чернильного цвета лагуну. Мы уже были на расстоянии двух лодок от мола, когда рассвирепевшие преследователи достигли края пристани. Один часовой, издав рассерженный рев, запустил в нас копье, которое пролетело примерно в трех сантиметрах от моей головы.
Я видела краем глаза, как она пролетела рядом с моим ухом. Себастиано выругался и дернул меня вниз на дно гондолы. Затем раздался выстрел, у одного из часовых был при себе пистолет на случай боя. К счастью, он оказался никудышным стрелком, пуля просвистела высоко в воздухе над нашими головами. Хосе изо всех сил старался вывезти нас, орудуя веслом, из опасной зоны. Мы быстро двигались вперед. Мужчины становились лишь призрачными силуэтами при свете прибрежных факелов и их крики едва были слышны вдалеке.
– Кто Вы? – Казанова с любопытством уставился на Хосе, который стоял на задней крышке гондолы и при свете лодочного фонаря принял действительно достойный внимания вид. Прежде всего, потому, что он греб как чемпион мира, но из-за своего худощавого телосложения выглядел, словно ему срочно нужны витамины. Никто не знал, сколько ему лет. Судя по внешнему виду, ему могло быть в пределах шестидесяти и семидесяти, но для путешественника во времени, прежде всего, человека в преклонном возрасте, это было, разумеется, относительно.
Я дала бы ему пару тысяч лет, но Себастиано считал, что я, как обычно, чрезмерно преувеличила. Сам Хосе не выдавал свой настоящий возраст. Лишь его левый глаз снисходительно моргал, когда его об этом спрашивали. Правый он прятал под чёрной глазной повязкой, которая придавала ему некоторое сходство с одним состарившимся пиратом. На вопрос Казановы, кто он такой, он просто погрузился в таинственное молчание, со мной он тоже часто так поступал, когда я была слишком любопытной.
Казанова не обижался на него, он слишком был занят тем, что радовался своей новоприобретённой свободе. Он присел на корточки рядом со мной и выкручивал свою мокрую штанину, в приподнятом настроении вспоминая события.
– Вы видели, как я наседал на стража своим рипостом? Он был быстр, но я – быстрее! В парировании я всегда был хорош. Ха, хорошо выученное не забывается! А уж этот тупой Лоренцо! Он, верно, будет спрашивать у себя ещё и через сотню лет, чем я пробуравил дыру в крыше своей камеры! Мой побег станет поводом для многих размышлений!
В таком же духе это продолжалось еще какое-то время. Роль Себастиано во всем дела, так или иначе, сошла на нет. Подытоживая, он стал кем-то вроде помощника, который случайно оказался на крыше, когда все началось. К сожалению, это немного испортило мое первое хорошее впечатление о Казанове, он оказался настоящим хвастуном. Но затем я увидела, что его руки, которыми он все еще сжимал свою мокрую штанину, почти так же сильно дрожали, как и мои. И теперь я могла осознать, насколько он страдал от заключения.
Он был слишком худым для своей величины, его кожа указывала на нездоровую бледность и была густо усеяна укусами блох. В книге, которую он написал о своем побеге, или точнее, которую он напишет через много лет, так же шла речь о крысах. Пятнадцать месяцев в этой ужасной дыре должны были быть адом. Своим хвастливым жеманством он хотел просто скрыть, что он был полностью истощен. И поэтому ему нужно отдать должное, что он превосходно дрался.
Хосе вел гондолу в ночи с инстинктивной уверенностью. Перед нами показалась верхушка Гвидекки, и я невольно вспомнила жестокие последние события моего первого приключения – путешествия во времени в 1499 году. Но в этот раз мы повернули далеко от Гвидекки направо и поплыли вдоль южной стороны Дорсодуро*. Здесь также располагался берег освещенный беспорядочно расставленными факелами. Несколько подвыпивших франтов в треуголках, штанах до колена и туфлях с пряжками вышли из пышного Палаццо и весело нам помахали.
(прим.переводчика:*Дорсодуро – (итал. Dorsoduro) – один из шести исторических районов Венеции. Расположен между центром города и лагуной, является самым южным районом.)
Перед какой-то церковью прошагали двое часовых, и Казанова поспешно пригнул голову, пока Хосе не повернул направо в другой канал. Теперь уже не далеко. Как всегда перед скачком во времени меня охватывало беспокойство. До этого момента все проходило хорошо, но я никогда не забывала, что мне сказал Себастиано в самом начале наших отношений. «Случалось так, что путешествующие во времени просто исчезали.»
Несмотря на это, я была так рада, что увижу настоящее и карнавал, к которому мы как раз должны были бы вернуться. Нам необходимо было только высадить Казанову. Лодка, которая должна привести его на сушу, ждала в темном устье Гранд Канала. Это была шлюпка с двумя членами экипажа. Себастиано по-княжески расплатился с тем, кому принадлежала лодка.
Другой должен был позаботиться, чтобы Казанова был обеспечен всем необходимым и с уверенностью мог ехать дальше. Это был местный посыльный – так называли помощников стражей времени. Они жили в данной эпохе и были ответственны, среди всего прочего, за обеспечение одеждой и размещение, поэтому они были в значительно мере посвящены во все операции, даже если мы ничего не могли рассказать им о будущем из-за запрета.
Казанова не мог поверить своему счастью, он все время хотел дознаться, почему мы все это для него делали.
– Вероятно, у Вас есть благородный покровитель, – наконец, сказал Себастиано раздраженно.
От этой идеи Казанова стихийно пришел в восторг.
– Это Брагадин? – поинтересовался он. – Наверняка это он! Я знал, что мой старый друг не оставит меня на произвол судьбы!
– Лучше всего просто забудьте, что Вам кто-то помог, – предложил Себастиано.
– О вас я буду молчать как рыба, клянусь своей жизнью! Только скажите, кто вас послал?
– Забирайтесь в лодку и отправляйтесь в путь, – предложила я. – Когда-нибудь Вы сами узнаете, кого благодарить за свободу.
Или же нет, добавила я, мысленно сожалея, потому что он никогда об этом не узнает. Казанова останется вечно в поисках своего великого покровителя. Он объездит Европу вдоль и поперек и познакомится с августейшими личностями при дворе королей. Он будет влюбляться, играть, обманывать и обманываться, будет виновником и войдет в историю как великий соблазнитель женщин всех времен. А много лет спустя он напишет увлекательную книгу о побеге из свинцовой камеры. Я и Себастиано не будем там упоминаться, здесь как раз Казанова сдержит слово. И это хорошо, потому что наша работа должна оставаться тайной.
– Прощайте, друзья мои, – сказал Казанова. Себастиано одарил его только киванием, но от меня он не мог отцепиться. Он взял мою руку и покрыл ее поцелуями. – Я Вас никогда не забуду, прекрасная Анна!
– Поверить в это не могу, – сердито сказал Себастиано.
– Пора, – предостерег Хосе. Он посмотрел на небо. Луна над высокими крышами была полной. Казанова забрался в шлюпку и помахал нам. Я помахала в ответ, пока он не скрылся из виду, в то время как гондола плавно скользила и свернула в Гранд-Канал. На берегу ходило несколько человек, а так же единичные гондолы держали свой путь по каналу. Мы не были одни, но это ничего не меняло. Портал был самым большим и сильным в Венеции. Он был не только незаметен, но и также маскировал весь процесс путешествия во времени. Никто бы и не заметил наш переход. Люди, вероятно, удивлялись мимолетом, так как наша гондола была не черного, как принято, а красного цвета. Но в следующий момент они бы уже позабыли об этом.
– Начинается, – сказал Хосе, в то время как мы держали курс к пристани, к месту, где мы потом могли бы высадиться через более чем двести пятьдесят лет. Себастиано крепко обнял меня, а я уже видела мерцание вокруг гондолы, тонкую линия слепящего света, которая становилась все шире.
– Ты была великолепна этой ночью, – пробормотал Себастиано мне на ухо. – Говорил ли я тебе, что я до безумия влюблён в тебя?
– В этом веке ещё нет.
Мерцание охватило всю лодку, воздух был словно заряжен. Свет был таким ослепительно ярким, что мне пришлось прищурить глаза. Ужасный холод прошел сквозь меня. Я всегда боялась этого холода. Так, должно быть, ощущается смерть. Вибрация охватила лодку, она переросла в тряску и затем закачалась вверх и вниз, словно на американских горках. Себастиано страстно поцеловал меня, и я прижалась к нему, чтобы не упасть в пропасть. Громовой взрыв не был неожиданностью, но все же у меня всегда появлялось чувство, как будто мое тело взорвется и распадется на мириады осколков над всей Вселенной. Я не ничего чувствовала, даже Себастиано.
И в следующий миг всё вокруг меня было поглощено абсолютной темнотой.