Глава 1
Лондон, 1877 г.
Из-за двери гостиницы «Черинг-кросс» раздался мужской смех, сопровождаемый женским хихиканьем. Двери лифта закрылись, и Перри поморщилась. Дальше парочка перешла на шепот, который, к счастью, не представлялось возможным разобрать.
Она постучала. Смех оборвался, а затем мужчина ответил:
– Если это служанка… мы никого не принимаем.
Его дама опять захихикала.
– Гаррет, вытаскивай свой зад из кровати. Это я, Перри.
В номере зашевелились.
– Дай мне минутку.
– О, погоди, любовь моя. Пусть уходят, а ты останешься со мной, – проворковала дамочка, а затем мужчина босиком прошлепал по полу.
– Боюсь, у меня дела, – судя по голосу, он улыбался, и Перри представила, что происходит в номере: Гаррет хватает одежду, подмигивает и рассыпается обещаниями перед миленькой вдовой, за которой он ухаживал.
Такое случалось не впервые. Женщины обожали Гаррета, а он – их.
Перри отступила прочь и выглянула в окно в коридоре, давая им иллюзию личного пространства. А, может, просто не желая слышать слова любви и обещания, которые он, без сомнения, нарушит.
Они с Гарретом были напарниками почти шесть лет после того, как однажды ночью она появилась в Гильдии Ночных ястребов промокшая до нитки, дрожащая и измученная вирусом жажды. Первые несколько месяцев после заражения были ужасными. Перри пыталась управлять собой, а тело медленно менялось, становясь стройнее и быстрее. Ее мучил голод, но не к пище, а к крови.
Дверь распахнулась, и появился Гаррет в полурасстегнутой рубашке и со следом укуса на шее. За ним Перри заметила на постели пухленькую вдовушку, прикрывшуюся простынями. В ведре со льдом стояла, судя по запаху, открытая бутылка шампанского, и под красными занавесками у открытого окна трепетало нечто прозрачное и кружевное. Заметив Перри, дамочка перестала улыбаться и прищурилась. Дверь закрылась, и напарники остались наедине.
– А разве у нас не выходной? – спросил Гаррет, застегивая рубашку и скрывая проклятую метку.
– К сожалению, об этом забыли сообщить преступникам, – ответила Перри, ощутила исходящий от него тошнотворный запах лилий и поморщилась. – От тебя несет, как от борделя.
– И откуда тебе известно, чем пахнет в борделе, миледи Перигрин?
Туше. Как от одной из двух женщин-голубокровных в Лондоне, от Перри требовалось безупречное поведение во всех отношениях. Аристократический Эшелон, правящий городом, постановил, чтобы ритуал проходили лишь мужчины, которых заражали вирусом жажды. В итоге они становились голубокровными.
В Эшелоне опасались, что чувствительная женская натура не справится с всепоглощающими желаниями и сильной жаждой, вызванной вирусом. Перри собиралась доказать обратное. Она пила кровь без свидетелей, приобретая ее за свои деньги на слив-заводах, куда правительство отправляло собранную кровавую дань. Перри вела себя очень благопристойно. Гаррет часто упрекал напарницу в почти пуританстве, что ее слегка задевало.
Однако не всем дано быть такими же легкомысленными, как он.
– Так что случилось такого срочного, чтобы вытащить меня из мягкой постельки? – спросил он, спускаясь по лестнице впереди и на ходу надевая на широкие плечи черную кожаную куртку – униформу Ночных ястребов.
– Прошу прощения. Наверное, следовало подождать еще пять минут – на большее твоего интереса не хватает. Правда же?
– Мой интерес длится дольше пяти минут, – оскорбленно процедил он, а потом оглянулся и дьявольски ухмыльнулся. – Но ненамного, ты права. И не надо выказывать свое пуританское отношение. Перри, ты все работаешь да работаешь, никаких развлечений… Какая ты… зануда.
Наглец!
– Убийство тебя заинтересует?
Он перестал улыбаться, голубые глаза помрачнели.
– Кого убили?
Наверное, мелочно продолжать на него дуться.
– Весьма вероятно, актрису театра «Вейл».
– Весьма вероятно?
– Тело пока не нашли, только… следы крови, как мне доложили. Что бы это ни значило.
Теперь, когда средства передвижения улучшились, и на улицах стало безопаснее, театр снова вернулся в город. Брод-стрит в районе Сохо намеревались сделать такой же знаменитой, как Мейфэр, и после некоторого сопротивления эта область постепенно стала обрастать театрами, мюзик-холлами и борделями.
Напарники сошли с омнибуса у паба «Ньюкасл-апон-Тайн», и Гаррет оглядел вымощенные булыжниками улицы. По обе стороны находились закусочные и пабы, хотя здесь можно было насытить не только желудок. В некоторых окнах виднелась вывеска «Даю уроки французского», а кое-где искусство «живых картин» превращалось в нечто более рискованное. По ночам женщины с дурной славой фланировали по городу в укороченных платьях, из-под которых выглядывали нижние юбки. Проведя детство в Ист-энде, Гаррет видел и не такое, хотя предпочитал не вспоминать о прошлом. И все же он сочувствовал проституткам, прячущим отчаяние под фальшивыми улыбками. Разумеется, Гаррет ничего поделать не мог… Но так и не забыл, что его мать тоже вот так вот улыбалась, до самого конца.
– А ты когда-нибудь бывала на театральном представлении? – спросил он Перри, чтобы отвлечься от мрачных дум.
Она выглядела такой же сдержанной и серьезной, как и всегда. Короткие, выкрашенные в черный пряди часто спадали на серые глаза, будто Перри пряталась ото всех, но когда зачесывала волосы назад, то сразу подчеркивала скулы и твердый подбородок. Упрямый подбородок. Он ей очень шел. Только Перри могла настолько вывести Гаррета из себя, что ему хотелось побиться головой о стену.
Они были напарниками почти шесть лет, однако ему казалось, что он все равно едва ее знает. Перри хорошо выполняла свои обязанности; выслеживала преступника по запаху и была дьявольски умна. Некоторые подтрунивали над Гарретом за то, что ему приходится работать с женщиной, но никто из них не знал правду.
Он сам вызвался.
Прием Перри в Ночные ястребы шел поперек всех правил, и Гильдия тогда на ушах стояла. Пусть Перри и голубокровная, но всего лишь женщина. Если бы дело решали парни, то ничего бы у нее не вышло. Если бы Эшелон прознал о случившемся… Аристократы жестоко преследовали таких, как Гаррет, тех, кого заразили случайно, а не по праву. И он даже представлять не хотел, что сотворили бы с женщиной. Скорее всего, заперли бы в сумасшедшем доме. Кому-то надо было за ней присмотреть, и он знал, что лучше него никто не справится.
Взглянув на театральную афишу, Перри заколебалась.
– Не такая уж я и зануда. И бывала на представлениях, правда довольно давно. Сейчас это сложно, ведь я – Ночной ястреб. Редко угадаешь, когда выдастся выходной.
Интересно. Гаррет почти ничего не знал о ее жизни до вступления в Гильдию, но расспрашивать было бесполезно. Перри молчала как рыба.
– Я слышал об этом спектакле. «Время интриг». Миссис Скотт утверждала, что он ужасно неприличный и остроумный.
– Та самая миссис Скотт со смятой постели?
– Да. – Хотя Гаррет мог бы придумать дюжину иных определений для вдовы. Миссис Скотт с внушительным декольте. Или миссис Скотт с умелым языком. Гаррет улыбнулся. Его напарница явно относилась ко вдовушке с предубеждением. – Можно подумать, тебя растили в монастыре.
– Моя любимая пьеса – «Федра», – призналась Перри с едва уловимыми нотками сожаления в голосе.
Боже милостивый, неужели сфинкс только что поведал что-то о себе? Напарники разошлись, пропуская парочку рабочих с банками клея, лестницей и афишами с рекламой «Таксонского душистого мыла», а затем опять сошлись.
– Трагедия?
– Гаррет, не все должно быть комедией.
– Над жизнью надо смеяться. Как же еще сохранять оптимизм в таком мире?
Она удивилась, затем задумалась.
– Я не умничаю, – продолжил Гаррет. – Мы оба знаем, что творится на лондонских улицах. Нет ничего лучше хорошей комедии или ночи, проведенной в компании приятелей, чтобы избавиться от плохих воспоминаний или позабыть законченное дело.
– Я читаю. Так и отвлекаюсь от самых страшных дел.
Напарники замолчали. Хоть правящий класс голубокровных и дал людям некоторые права, чего только Гаррет не повидал во время расследований: обескровленные тела, сброшенные в канаву, словно мусор, или юных девушек, похищенных с улиц и проданных в рабство… После такого можно душу потерять.
– Вот мы и пришли. – Он остановился у театра «Вейл». Афиша гласила: “Убийство. Хаос… И путаница”. – Что ж, два пункта из трех уже есть, – сказал Гаррет, открыв дверь и пропуская напарницу вперед.
Стоило ястребам зайти в «Вейл», как к ним кинулась небольшая группа людей. Две женщины явно пребывали в смятении, а шедший первым мужчина судорожно вздохнул и протянул руку в знак приветствия.
– Ночные ястребы Рид и Лоуэлл, – показал удостоверение Гаррет.
– Слава богу! Меня зовут мистер Фозерхэм, я – директор. Моя жена, миссис Фозерхэм, и мисс Рэдклифф, ведущая дублерша. Именно она обнаружила… ну, исчезновение мисс Тейт.
Гаррет вытащил записную книжку и открыл ее на чистой странице.
– Исчезновение? В телеграмме же было написано «убийство».
Супруги Фозерхэм и мисс Рэдклифф переглянулись и затараторили одновременно. Гаррет с трудом, но сумел разобраться в их трескотне. Мисс Нелли Тейт, ведущая актриса в пьесе, пропала сегодня утром. Мисс Рэдклифф, ее дублерша, зашла к ней в гримерку сопроводить актрису на последнюю репетицию перед вечерней премьерой и обнаружила там лишь несколько капель крови.
– И с тех пор ее не видели? – продолжал расспрашивать Гаррет с дружеской улыбкой.
Дублерша опустила плечи и покачала головой.
– Нелли всегда так пунктуальна. Исчезнуть на шесть часов на нее не похоже. Дома ее нет, мы отправили одного из работников сцены проверить, а еще эта кровь, ну вы понимаете…
– Есть ли у пропавшей родственники?
Мисс Рэдклифф закусила губу. Эта женщина переигрывала, но было непонятно, скрывает ли она что-то или просто излишне драматизирует.
Гаррет как мужчина не преминул отметить привлекательность дублерши.
– Нелли никого не упоминала, – призналась мисс Рэдклифф. – Хотя у меня сложилось впечатление, что ее мать не одобряла сценической карьеры. Они, видимо, поругались, и с тех пор Нелли больше с родителями не общалась.
– Что происходит? – раздался громкий голос в тишине театра.
Появившийся джентльмен снял шляпу и двинулся по проходу. Напомаженные кончики усов и воротник из соболиного меха на пальто буквально кричали о богатстве.
Мистер Фозерхэм выступил вперед.
– Лорд Роммель, боюсь, у меня плохие новости.
Значит, голубокровный из Эшелона. Гаррет напрягся.
– Лорд Роммель. – Детектив протянул лорду руку, которую тот пожал, разглядывая присутствующих черными глазами. – Я детектив Гаррет Рид из Ночных ястребов.
– Вы одеты не по форме, – заметил Роммель.
– Не ожидал, что меня сегодня вызовут. – Гаррет закрыл записную книжку.
От лорда исходил легкий запах крови. Без сомнения, он просто пообедал, хотя несколько неожиданно для голубокровного выходить на резкий дневной свет.
Мистер Фозерхэм пояснил:
– Лорд Роммель – один из владельцев театра. Он часто бывает на репетициях.
– Что случилось, Фозерхэм? – Роммель нахмурил черные брови и снял блестящие кожаные перчатки. – У вас же предполагалась репетиция, а не визит Ночных ястребов.
– Дело в мисс Тейт, милорд, ее нет весь день, а в гримерке кровь, – честно поведала мисс Рэдклифф.
Роммель застыл.
– Нелли пропала?
Нелли. Гаррет посмотрел на Перри, которая слегка поиграла бровью.
– Так чего же мы ждем? – рявкнул Роммель. – Я считал, что Ночные ястребы сродни гончим. Ступайте и верните ее! Она весьма ценна для этого театра.
«Она» может быть уже мертва. Гаррет стиснул зубы. Он привык иметь дело с лордами Эшелона.
– Я как раз собирался предложить то же самое. Мисс Рэдклифф, не проводите ли нас в гримерку Нелли? Мистер и миссис Фозерхэм, мы хотели бы переговорить с работниками театра. Вы сможете это устроить? – Все еще улыбаясь, он взглянул на Роммеля. – С вами тоже, милорд.
– Со мной? – ошеломленно переспросил тот.
– Вы же хотите найти ее как можно скорее? – спросил Гаррет, загоняя лорда в ловушку.
Роммель стиснул зубы и оглядел собравшихся свидетелей.
– Да-да, разумеется.