ГЛАВА 1
Страдать нужно с чувством. Страдать нужно так, чтобы все прочувствовали, что ты страдаешь. Но это относится только ко мне, а страдающие пациенты долго не живут.
Целитель Даезаэль Тахлаэльбрар о том, кому можно страдать
Фургон, скрипя поломанной осью, медленно ехал по дороге. Колеи заросли ярко-зеленой травкой без единого следа от телег или копыт. Вокруг радовалась весне нетронутая природа, громко щебетали птицы, с шумом срываясь с веток стайками.
Куда мы едем, я не имела никакого представления, точно так же как и все остальные. Кажется, мы заблудились еще тогда, когда нас, королевских гласов, сборщиков налогов, отравили в городе, бургомистр которого не желал раскрывать секреты своих бухгалтерских книг. Ночная бешеная гонка от смерти в виде огромной стаи волкодлаков – хищных зверей, живущих на территориях ульдонов, магов-перерожденцев, только все усугубила.
Назад возвращаться было нельзя: над останками волкодлаков уже кружили круки, огромные птицы, похожие на орлов, только размером с хорошую корову, поэтому надо было убираться куда подальше, чтобы нами не закусили.
– Едем вперед, – решил тролль Драниш Рых после сосредоточенного изучения карты. – А там будет видно. Раз дорога есть, она не может нас куда-то не вывести.
– Человеческое умение рисовать карты меня удручает, – сказал наш целитель, эльф Даезаэль Тахлаэльбрар, презрительно тыкая пальцем в сплошной зеленый массив, стыдливо украшенный изображениями двух кривых елочек. – Мы находимся где-то здесь, да? Все понятно! А главное, подробно-то как нарисовано!
– Я не знаю, где Ярик свернул с основной дороги, когда ему поплохело после отравления! – огрызнулся тролль. Двое суток назад бургомистр главного города домена не придумал ничего лучшего, чем подсыпать нам в еду сильнодействующего яда. Мы выкарабкались исключительно благодаря эльфийским снадобьям и силе рода – особой магии чистокровных благородных, которая действует только тогда, когда аристократу грозит смертельная опасность. – И я не знаю, куда ты вел фургон ночью. Как я могу сказать, где мы, тем более что тут обозначены только главная дорога и река Чаянь, граница королевства!
– А почему было не взять подробную карту домена у его Владетеля, Сыча? – У старого-старого, но безумно властолюбивого аристократа мы недавно гостили. Ярослав дружил с его сыном, Томигостом, поэтому мы могли получить в замке все, что хотели.
– Откуда я знаю? – рявкнул Драниш, швыряя карту в глубину самоходного фургона, на котором мы передвигались и в котором жили.
Руководитель нашей группы, капитан Ярослав Волк, после ночного сражения с волкодлаками пребывал в глубоком сне от использования слишком сильной магии, поэтому командовать взялся тролль как обладающий самым высоким званием и боевой должностью. Несмотря на то что его знаний и опыта хватало с лихвой, отдавать приказы, к тому же такому потрепанному войску, Дранишу не нравилось, он переживал за капитана, своего лучшего друга, и язвительные подначки эльфа раздражали тролля больше обычного.
– Не ссорьтесь, пожалуйста, – попросила я. – Мы все вместе попали в эту ситуацию и вместе будем из нее выбираться. Ссоры только все ухудшат.
– Ненавижу, когда ты такая, – сказал Даезаэль. – Верните мне ту Милу, которая была последние сутки! Когда ты такая спокойная и говоришь прописные истины, мне тебя удавить хочется. Тетивой от моего поруганного лука.
Лук эльфа пострадал во время ночного сражения с волкодлаками, но мне казалось, что наибольший урон ему нанесло мое падение в колючие кусты – бедный лук спас меня от ранений, однако сам этого не пережил. Конечно же о своих мыслях на этот счет я благоразумно молчала.
– Тебе было бы легче, если бы я билась в истерике и кричала: «А-а-а, мы пропали, мы пропали!»? – спросила я, почесав царапины.
За всю жизнь меня так быстро довести до белого каления мог только Чистомир Дуб, мой друг детства, аристократ и задира, но сейчас у него появился достойный соперник в лице эльфа, пребывающего в вечной депрессии. Правда, и уважала я их обоих одинаково сильно.
Вместо ответа Даезаэль обхватил голову руками и уткнулся лицом в колени. Под натянувшейся тканью сорочки проступили позвонки и ребра. Выглядел целитель как никогда беззащитным и хрупким.
Теперь все мои соратники по нелегкой службе во имя королевских налогов дремали внутри фургона, а я сидела на скамье и пристально вглядывалась в дорогу, аккуратно объезжая кочки и ямки. Фургон двигался с помощью магии управляющего повозкой, и теперь я была единственной, кто мог тронуть его с места. Ремесленник нашего отряда гном Персиваль предупредил меня, что еще одной катастрофы фургон не выдержит и мы останемся без средства передвижения на чужой территории.
– Подвинься, – хрипло сказал за моей спиной целитель.
Я вздрогнула от неожиданности – погрузившись в свои мысли, не слышала, как он подошел.
– Нервишки пошаливают? – заметил эльф, тяжело переваливаясь через спинку скамьи и укладываясь ко мне на колени.
Выглядел Даезаэль еще хуже, чем час назад. Скулы у него заострились, огромные глаза выделялись на зеленоватом лице, а кожа туго обтянула кости.
– Что с тобой? – спросила я. – Тебе совсем плохо?
– Глупый вопрос, – проворчал он серыми губами. – Нет, мне хорошо, так хорошо, что на месте моего тела скоро вырастут цветы.
Умирая, эльф превращался в цветник, но почему-то мне всегда казалось, что на могиле нашего целителя будут расти только колючки.
– Почему ты ничего не сделаешь? Почему не исцелишь себя? – Я очень испугалась за эльфа. Пусть он желчный, язвительный и ехидный мироненавистник, но… наверное, Даезаэль – первый, кто стал мне по-настоящему близок за последние два года.
– А что я могу сделать? – прошелестел он, закрыв глаза и вытянув худые руки вдоль тела. – Я перерасходовал магию. Сначала лечил вас от отравления, потом гнал фургон от волкодлаков… Организм ведь не железный, его уже больше нельзя подстегивать всякими стимуляторами. Осталось только умереть на коленях у прекрасной девы… Но так как прекрасной тут нет, придется умереть на наиболее подходящих для этого коленях.
Нельзя сказать, что сравнение моих коленей с наиболее подходящими к умиранию меня сильно обрадовало.
– Может быть, я что-то могу для тебя сделать? – спросила я жалобно.
Эльф приоткрыл один глаз и спросил:
– А что ты готова сделать для моего спасения?
Я недолго подумала, но все же решилась.
– Все!
– Все? – подозрительно переспросил Сын Леса. – Даже больше, чем для капитана?
– Да, – твердо сказала я. К Ярославу я не испытывала никаких особо теплых чувств, хоть и понимала, что нам без его руководства не выжить.
– Тогда дай мне своей крови, – простонал умирающий и широко открыл рот.
Я остановила фургон и вынула из ножен свой кинжал. В конце концов, чтобы спасти капитана, после того как его тело не выдержало мощнейшего заклинания уничтожения нечисти, я согласилась на сеанс высшей магии с использованием моей крови. Чем эльф хуже?
– Нет, – запротестовал Даезаэль. – Я хочу тебя укусить! Зубами!
– Ты эльф или вампир? – спросила я. – Тебя кровь из надреза не устроит? Нужно только кусать?
– Конечно! Я всегда мечтал попробовать, как это, только подходящего запястья не находилось…
– Даезаэль! – возмутилась я, еле удерживаясь от того, чтобы не столкнуть его с колен. – Ты издеваешься? Тебе нужна кровь или нет?
– Конечно, не нужна, – ответил эльф как ни в чем не бывало, обнял меня за талию и уткнулся носом в живот. – Мумугугугум…
– Что?
Целитель соизволил отвернуться от моего живота и пояснить внятно:
– Говорю, с какой стати мне лечиться кровью подобных тебе? Ты совсем не разбираешься в физиологии эльфов! Мне просто нужно отдохнуть.
– Почему у меня на коленях? Иди к себе в фургон, ложись на одеяла и спи сколько влезет!
– Ты знаешь, что богатые старики всегда окружают себя юными девушками? А почему? Все для того, чтобы пить их жизненную энергию! Вот и я тоже буду пить… Не ерзай! Дыши ровнее! Создай мне нормальную, успокаивающую обстановку для полноценного восстановления!
– А для этого обязательно дышать мне в живот? Щекотно.
Эльф повернулся на спину и задумчиво посмотрел на мой подбородок, отчего по мне забегали мурашки.
– Скажи мне, Мила, давно ли тебе в живот вот так просто, расслабленно и получая от этого удовольствие, дышал мужчина? Неужели ты не скучаешь по этому?
Я долго молчала, всматриваясь в медленно уползающую под колеса дорогу, прежде чем ответить:
– Почему ты так много обо мне знаешь? Ведь я ничего никогда не рассказывала о том, как я жила до того, как поступила на службу. Почему мне кажется, что ты понимаешь меня лучше, чем кто бы то ни было?
– Детка, – произнес Даезаэль покровительственно, – я целитель. Мне положено угадывать, что пронырливые пациенты от меня утаивают. А ты к тому же слишком соблазнительно интересная игрушка, чтобы за тобой не наблюдать.
– Игрушка? – переспросила я.
– Ну или ценный экземпляр в мою коллекцию человеческих странностей, выбирай то определение, которое тебе нравится. Дыши ровно! Чего сердце так бьется? Я не собираюсь раскрывать твои тайны никому, наоборот, я буду с удовольствием наблюдать за тем, как они вылезают наружу. То-то посмеюсь!
Мой отец всегда говорил: человек, которого легко раскусить, недостоин того, чтобы с ним продолжать общаться. У каждого в шкафу есть свои скелеты, только у иных они так спрятаны, что и шкаф не найдешь, а у некоторых – створка плохо прикрыта, костлявая рука из нее торчит… Как умудрился целитель добраться до моего шкафа, надежно, казалось бы, похороненного в закоулках памяти, не знаю, но мой строгий родитель вряд ли бы этому порадовался. Впрочем, я мало давала ему поводов для радости…
Я потрясла головой, отгоняя нерадостные мысли. Соберись, Мила Котовенко, купеческая дочь. Лучше не вспоминать о прошлом, а дышать ровно и спокойно, создавая Даезаэлю уютную обстановку.
Уже смеркалось, когда на дорогу из кустов кто-то выпрыгнул. Мне пришлось резко-резко затормозить, и фургон, страшно затрещав и заскрипев, замер в метре от огромного зверя.
Это был не волкодлак, животное магов-перерожденцев ульдонов, и не волк. Зверь больше всего походил на огромную, лохматую, черного окраса собаку с приплюснутой мордой и мощными лапами. Я никогда не слышала о такой породе, да и не могла слышать – у нормальных собак не бывает таких глаз, горящих багровыми угольками.
Я нашарила правой рукой лук, заговоренный против нечисти, но не спешила ничего делать. Мы просто смотрели друг другу в глаза, зверь стоял как вкопанный, и только легкий ветерок ворошил длинную шерсть.
Эльф проснулся, приподнялся, взглянул на дорогу и бесшумно скользнул вниз под скамью.
Животное зарычало низким, утробным звуком, у меня по спине пробежали мурашки, а волоски на коже встали дыбом. Зверь потоптался на месте, готовясь к прыжку, и я решилась на безумный шаг.
– Пожалуйста, – сказала я негромко, не отводя взгляда от горящих глаз противника, – пропусти нас. Мы вовсе не желаем зла никому в этом лесу, мы заблудились и едем по своим делам. Пропусти нас. Конечно, в случае нападения ты победишь, но победа достанется тебе дорогой ценой. Давай разойдемся миром?
Зверь сел на дорогу, продолжая мрачно ворчать. Я склонила перед ним голову, постаравшись выразить все свое почтение, а когда снова посмотрела на дорогу, она была пуста.
– Я бы никогда в такое не поверил, – сказал эльф, вылезая из-под лавки и сбрасывая с пальцев маленькие ярко-зеленые огоньки. – Вести переговоры с неведомым зверем, да еще и с успехом!
Он вытер у меня со лба холодный пот и брезгливо стряхнул с пальцев капли.
– Возьми себя в руки.
– Т-ты же с-сам гов-ворил, что тебе не хватает м-м-моей и-и-истерики. – На меня накатила запоздалая реакция, руки тряслись, а зубы выбивали дробь, и справиться с собой никак не удавалось.
– Во-первых, я про истерику ничего не говорил, – заявил эльф, рассматривая меня без тени сочувствия. – Во-вторых, я из-за этого неведомого зверя потратил на боевое заклинание остатки магии, и мне опять нужно отдохнуть. Когда ты так трясешься, ты ни фургон не сможешь вести, ни создать мне благоприятную обстановку. Что за безответственность!
Он опять улегся мне на колени, поерзал, поудобнее умащиваясь, и закрыл глаза.
– Спасибо, что готовился к обороне и не оставил меня одну, – сказала я.
– Ага, – зевнул Даезаэль. – Всегда пожалуйста. Только я не собирался тебе помогать. Я думал, пока зверь будет тебя жрать, обездвижить его и рассмотреть поподробнее. А может, даже удалось бы его расчленить… хрррр…
Все спали, а мной овладела какая-то неестественная бодрость, достигшая своего пика. Хотелось действовать, куда-то бежать, с кем-то сражаться или просто гнать фургон с максимальной скоростью куда глаза глядят… Это было опасно, поэтому инстинкт самосохранения приказал мне остановиться прямо посреди дороги и убрать руки от кристаллов управления. Я осторожно приподнялась, поддерживая голову Даезаэля, бережно устроила его на скамье, взяла в руки лук и ушла в лес. Когда показалось, что я уже отошла достаточно, опустилась на колени, собрала подол юбки в ком, прикрыв им рот, и зарыдала, надеясь, что через слезы выплеснется все нервное напряжение последних двух суток и что мне больше не будет грозить нервный срыв. Да и снова обрести способность принимать адекватные, обдуманные решения тоже бы не помешало, потому что разговаривать со зверями, похожими на странную собаку, это ненормально. Слезы лились и лились сплошным потоком, тело сотрясалось в конвульсиях. Так плохо мне не было уже два года. Я-то думала, что повзрослела, стала тверже и спокойнее, но нет, стоило появиться настоящим неприятностям, как я снова потеряла уверенность в себе!
Через какое-то время рыдания утихли сами собой, и я почувствовала себя совершенно обессилевшей. Зато самообладание полностью вернулось. Только как теперь подняться? После такого взрыва эмоций я чувствовала себя кусочком разваренного лука в супе. Боюсь, если опереться на несчастный эльфийский лук, он окончательно сломается…
– Если ты закончила, котя, то я могу тебе помочь, – сказал тролль у меня над ухом.
– Драниш? – поразилась я, сгорая от стыда. Неужели он видел все это? – Что ты здесь делаешь?
– Меня разбудил Даезаэль и сказал, что ты забрала его лук и пошла в лес, чтобы повеситься на тетиве. Он очень просил тебя тут закопать, но лук вернуть.
Тролль обнял меня и прижал к своей широкой груди. Он утверждал, что влюбился в меня с первого взгляда, и я сначала побаивалась огромного, страшного, закаленного в боях вояку, пока не привыкла к верному, умному, образованному существу, скрывающемуся под маской типичного тролля.
– Я очень испугался за тебя, котя, – признался он глухо. – Боялся, что ты не выдержала наших последних… трудностей и решила прекратить их одним махом.
– Драниш… – Я вцепилась в его сорочку руками и страшно презирала себя за проявление слабости, но чувствовать его тепло, размеренное биение сердца, ровное дыхание, его едва уловимый горьковатый полынный запах мне было необходимо. – Я никогда не опущусь до самоубийства. Это не выход. Тем более что Даезаэлю нужно время, чтобы восстановиться, капитан в коме, и я единственная, кто может наполнять магией накопители фургона. А если опять что-то случится?
– Какая ты ответственная! – При свете луны тролль блеснул зубами в улыбке.
Парень поднял меня на руки и без видимых усилий встал.
– Что ты делаешь? – испугалась я. – Ты же ранен!
– Тебе сейчас хуже, чем мне, – спокойно возразил он. – Тем более что я сомневаюсь, что ты найдешь обратную дорогу и не сломаешь по пути ноги об какой-нибудь корень. Это вообще чудо, что ты зашла так далеко без единой царапины! Да еще и всю живность распугала своими слезами, а то нашел бы я от тебя только косточки. Ты собиралась защищаться этим сломанным луком? Котя, котя, почему ты не такая, как все? Другие девушки плакали бы себе в уголке фургона и не создавали другим повода для беспокойства.
– Извини, пожалуйста, – покаялась я.
Тролль только крепче прижал меня к себе.
Возле фургона уже горел костерок, и Тиса, с детства влюбленная в капитана девушка-воин, насаживала на прутик кусочки вяленого мяса.
– Что, – спросила она, увидев нас, – тошно было?
– Нет, просто плакала, – ответил тролль, усаживая меня на одеяло возле костра и разминая руки.
– Молодец, – сказала девушка, скептически рассматривая свою работу. Потом все же подвесила прутик над костром на две рогатины и пошевелила горящие ветки. – Я после своей первой битвы два дня ничего не ела, так тошно было.
– Помню, помню, – кивнул Драниш. – Ты тогда такая смешная была, сине-зеленая и руки тряслись.
– Конечно, тому, кто впервые убил в шесть лет, не понять такие страдания, – язвительно ответила девушка.
– В пять с половиной, – спокойно поправил тролль. – Я впервые порешил врага, когда мне было пять с половиной. К шести их уже было семь или восемь, кажется. Котя, не смотри на меня так. Жизнь – штука интересная, и выбор в ней всегда прост: либо ты жив, либо твой враг.
– Как же ты убивал таким малышом? – полюбопытствовал эльф, присаживаясь к костру. В руках он держал склянки с остро пахнущими травами. – Рубил под коленками сухожилия?
– Примерно так. – Тролль зевнул, ничуть не взволнованный воспоминаниями. – Мы кучей наваливались на большого дядьку, и каждый уже делал, что мог. Потому что на наше племя нападать – себе дороже! Моя мамка, знаете, как врагов молотила? Брала сковородку и кухонный нож и давай махач устраивать! Хорошее было время!
– Да-а-а, – сказала я, – интересное у тебя было детство.
Я знала, что Драниш – сын вождя племени троллей. Его отец, не чуждый новомодных веяний о пользе образования, отправил сына учиться к аристократу, и Драниш постигал науки вместе с Ярославом. Но я даже не подозревала, насколько сильно детство маленького принца отличалось от детства любого аристократа-человека!
– Детство как детство. Какое было, такое и есть, – философски пожал плечами тролль. – Главное – я выжил. А потом уже папашка со всеми замирился, и меня к Волкам отправили.
– Так, – сказал Даезаэль, – заканчивайте болтовню и подставляйте чашки, будем пить всякую дрянь.
– Зачем?
– Чтобы завтра все были бодренькие и готовые к очередным неприятностям. Ну или сегодня ночью, если знакомец Милы приведет свою семейку в гости.
– Какой знакомец? – напрягся тролль.
Эльф мечтательно закрыл глаза и живописал нашу встречу с собакоподобным зверем.
– Капитан бы тебя за такие разговоры убил, – сказала Тиса. – Придумала тоже! Надо было его на месте поджарить, или что у тебя там в магическом арсенале есть из убийственного, а потом уже разбираться.
– Интересно, кто это был. – Тролль крутил в руках кружку, не решаясь из нее отпить. Смесь в скляночках, даже разбавленная водой, пахла горечью. – Я никогда не встречал никого, подходящего под это описание.
– Пей, пей, – сказал эльф, подталкивая кружку ко рту. – Ну? Давай, я хочу посмотреть на полученный результат, прежде чем твоя котя начнет тебя зашивать.
– Зашивать? – вскинулась я.
– А то как же. Шов на руке у твоего кавалера разошелся, кровит. – Целитель тяжело вздохнул. – Вот до чего любовь доводит.
– А нужно было ее в лесу оставить? – возмутился тролль, одним махом опрокинув в рот содержимое кружки и даже не поморщившись. На лице Даезаэля выразилось явное разочарование. – Она же идти не могла!
– Я тебе предлагал ее там прикопать, меньше бы проблем было, – проворчал сердито целитель. – Давай сюда руку!
– Я зашью, – потянулась я к троллю.
– Ты ему нашьешь в темноте, – буркнул эльф. – Ешь мясо и иди спать в фургон, заодно за болезными там присмотришь, я гнома успокоительными накачал, а то он какой-то подозрительный был, лучше бы уже ныл, а то сидел и кайло точил. Даже не подозревал, что оно у него есть!
– Что такое кайло? – спросила я.
– Молоток такой с острыми концами, которым в шахте работают, темнота, – пояснил эльф. – Им голову проломить как нечего делать. Вот так некоторые сидят, точат, точат, точат. Вроде бы на волкодлаков, а потом раз – и в голову соседа.
– И ты его оставил один на один с капитаном! – Тиса вскочила, забыв о том, что у нее сломана нога, и со стоном повалилась обратно на одеяло.
– Конечно, оставил. Они сейчас оба спят, чего бояться? А если ты себе ногу доломаешь, я исцелять не буду. Что я, нанимался по пять раз работу переделывать?
– А тролля ты зашивать будешь! – ревниво сказала воительница.
– Конечно, – кивнул эльф. – Если на нас кто-то нападет, я за него прятаться буду.
– За мной котя будет прятаться, – возразил тролль, не отрывая взгляда от мяса. Над костерком витал такой вкусный запах, что я боялась, что зверь, встреченный мной на дороге, действительно заглянет к нам в гости.
– Да, конечно. Котя твоя будет на передовой, она у нас единственный маг, который хоть что-то может. Но я могу тебе пообещать, что красиво сошью ее останки, чтобы было над чем слезы проливать.
– Твое милосердие, Даезаэль, воистину не знает границ, – мрачно сказал тролль, снимая сорочку и подставляя под иглу руку.
– Есть, Мила, и спать! – прикрикнул эльф. – Чего уставилась?
Я быстро прожевала пару кусочков мяса, запила настойкой из кружки, даже не почувствовав вкуса, и ушла в фургон.
Внутри, под тусклым светом горящего под потолком фонаря, спал, свернувшись в клубочек, Персиваль. Его лицо блестело от слез, и он тихо шептал «мама». Я не удержалась и погладила его по голове. Кажется, гному стало чуточку легче. Он, взращенный любящей матерью, всю жизнь не знал ни одной неприятности, получая завтрак в постель и горячее молоко с медом перед сном. Служба королевским гласом стала для него слишком тяжелым испытанием, и опасения целителя, что гном может в любой момент сломаться, были небеспочвенными.
Капитан все еще не пришел в себя, однако уже выглядел не настолько плохо, как утром. Я укутала его еще одним одеялом и легла спать только для того, чтобы ночью проснуться от кошмара.
Толпы волкодлаков гнались за нами, и фургон не успевал набрать скорость, как они бросались на нас, разрывая моих спутников на части, хватая меня за руку…
Я вскочила, задыхаясь от ужаса. В фургоне было все спокойно, даже Персиваль провалился в глубокий сон и ровно, с полной самоотдачей храпел. Я вышла на задник глотнуть свежего ночного воздуха и немного успокоиться.
– Котя, – раздался шепот с крыши, – не спится? Залезай ко мне!
Драниш! Надежный, крепкий и спокойный, вот кто мне сейчас был нужен больше всех! Я взобралась на крышу, где с удобством охранял нас от опасности тролль, опершийся на большой сундук с вещами.
Он поманил меня пальцем, молча обнял и уложил к себе на колени, прикрыв своим свитером.
– Спи, – сказал он. – Больше кошмары тебе сниться не будут, я тебя им в обиду не дам. Видишь, все спокойно. Да и вряд ли, котя, нам теперь угрожает что-то серьезное. Такую армию собрать не так-то и просто. Волкодлаки сожрали в округе всех, кто попался им на глаза, и тут теперь мирно, а тот зверь, что встретился тебе, скорее всего одиночка, иначе бы не ушел так просто, защищал бы свое семейство от непрошеных гостей. Так что расслабься.
– А зачем тогда рядом с тобой два меча? – подозрительно спросила я.
– Ну, я же охраняю сон моей коти, – тихонько рассмеялся тролль. – Так что все должно быть в самом лучшем виде.
Он прикрыл большой ладонью мое плечо, и по нему растеклось тепло, постепенно окутывая все тело.
– Завтра проснется Ярик и прекратит это самоуправство. – Я не видела лица Драниша, но чувствовала, что он улыбается. – Ярик наш все эти любовные штучки терпеть не может. Глупый…
Я уткнулась троллю носом в живот, как это делал эльф, и удивилась – поза действительно успокаивала и придавала сил, а еще я чувствовала себя защищенной и трепетно оберегаемой. Это было очень приятно.
– Мне так жаль, Драниш, что мы не можем быть вместе, – прошептала я. – Ведь ты такой хороший!
Рука, поглаживающая меня по плечу, на миг замерла, а потом продолжила свой путь от предплечья к локтю и обратно.
– Выбрось из головы все эти глупости, – строго сказал тролль. – Давай сначала удачно завершим нашу работу и вернемся домой, а потом разберемся со всеми проблемами. Или ты думаешь, что я вот так просто сдамся?
Я улыбнулась его уверенности в своих силах и заснула.
Утром за управление фургоном сел Персиваль, используя энергию накопителя. Вел он повозку куда лучше, чем я, во всяком случае, ось уже не трещала угрожающе при каждом повороте.
Ребята дали мне выспаться, и я проснулась далеко за полдень, голодная-голодная, зато совершенно отдохнувшая, и обнаружила, что лежу, свернувшись в клубочек, рядом с троллем и обнимаю его ногу.
Сам Драниш увлеченно грыз сухофрукты, которые целыми горстями выгребал из мешочка.
– Выспалась? Ты так крепко спала, что даже не проснулась, когда я тебя утром перекладывал, – улыбнулся он и с хрустом потянулся. – Вот и славно! У нас сегодня сухой завтрак, так что отправляйся по своим делам, все равно фургон еле ползет, легко его догонишь, и залезай обратно ко мне. Я для тебя самые вкусные фрукты отобрал. Ты что больше любишь: сливы, яблоки или груши? Я вот сливы люблю, потому что косточку интересно обсасывать.
– Без остановок едем, – объяснил тролль, когда я вернулась. – Ведь должны же мы по этой дороге, наконец, хоть куда-то доехать! И вот, не забудь, эльф опять мерзкого пойла наготовил, сказал, что тебе оно необходимо, потому что, видишь ли, мы слишком тихо ночью на крыше непотребствами занимались, и это его насторожило.
– А мы занимались? – удивилась я.
– Нет, но одному извращенцу очень этого хотелось.
– От извращенца слышу! – буркнул снизу эльф. – К тебе любимая девушка ночью приходит, а ты ее спать укладываешь и все! Кто после этого из нас двоих извращенец?
– Еще не хватало, чтобы они над нашими головами шумели! – Тиса не могла остаться в стороне от обсуждаемой темы. – В лесу места много!
– В лесу муравьи кусают за задницу, – возразил тролль.
– А ты смотри, куда ею садишься… Персик!!!
Фургон внезапно вильнул в сторону, крякнул и завалился на один бок. Я покатилась по крыше и улетела бы вниз, если бы тролль не успел поймать меня за юбку.
– Что… – начал он и охнул: – Ну ничего себе!
Я приподнялась, держась за Драниша, и застыла в изумлении.
Фургон замер на вершине холма, с которого открывался прекрасный вид на деревню. Да вот только деревня совсем не выглядела прекрасной.
Прохудившиеся крыши, покосившиеся заборы, домишки, глядящие на нас слепыми выбитыми окнами и оторванными ставнями. Некоторые дома сгорели, и от них остались лишь остовы печей, сиротливо поднимающие в небо закопченные трубы.
Видно было, что беда настигла деревеньку давно, потому что пепелища зеленели свежей травой, и даже на центральной площади с общественным колодцем, которая обычно бывает вытоптанной до твердости гранита, цвели какие-то цветы, разбавляя яркими красками картину всеобщего запустения.
– Ехали мы, ехали и, наконец, приехали, – прокомментировал эльф и накинулся на гнома: – Зрелище мертвой деревни – это совсем не повод так безответственно обращаться с транспортом!
– Я испугался, – оправдывался гном, – и фургон как-то сам дернулся.
– Как-то сам, – передразнила Тиса.
Мы спустились на землю с крыши, и тролль указал куда-то рукой:
– Смотрите.
– Что там? – Я пыталась понять, что привлекло его внимание, но взгляд скользил по руинам, не находя ничего необычного.
– Развалины святилища, – сказал глазастый Сын Леса. – Каменного.
– И что это значит? – нервно спросил Персик, не без оснований предполагая, что ничего хорошего нам это не несет.
– Это значит, что нам нужно убраться отсюда до темноты, – сказал за нашими спинами Волк.
Мы обернулись, Тиса с радостным криком кинулась к обожаемому капитану, а Драниш поспешил его поддержать – на ногах Ярослав все еще стоял нетвердо. Выгоревшие волосы выбились из косы и успели сваляться, а поседевшие после использования сильной магии корни непривычно осветлили обычно черноволосую макушку. Рубашка заскорузла от пота, и вообще, выглядел капитан непривычно неопрятно и почему-то более человечно. Даже после встречи с ульдоном, магия которого действует разрушающе, Волк оставался привычно отстраненным от нас, простых смертных, и элегантно-аккуратным даже в обмороке.
– Убраться – это хорошо сказано, – согласился эльф, усаживая аристократа на землю и заглядывая ему в глаза. – Не кажется ли вам, многоуважаемый капитан, что ваши друзья, Владетель Сыч и его сыночек, в замке которых мы недавно с таким удовольствием предавались приятному времяпрепровождению, несколько… как бы это сказать… преуменьшили размеры кошмара, творящегося на подконтрольных им территориях? Более того, я считаю, что фраза «у нас все хорошо» совсем не отвечает действительности!
Ярослав скривился. Ему не нравилось происходящее в домене с тех пор, как в его столице, городе Сычёвске, нас попытались отравить. И слышать от подчиненных слова: «А ты им поверил, потому что молодой Сыч твой друг», – ему было неприятно, но возразить было нечего.
Эльф же посчитал свою маленькую месть свершившейся и теперь прилежно исполнял целительский долг.
– Так, следи за пальцем, теперь за этим… Но как мы уберемся, если фургону пришел конец? Персик, что скажешь?
– Нужно спуститься в деревню за материалами и инструментами. – Гному очень не хотелось этого говорить, но выхода не было. – Я совсем не предполагал, что придется чинить фургон, и не подготовился.
– Еще нужно набрать воды, помыться и поесть горячего, – перечислил эльф. – Вон речушка бежит, из колодца лучше воду не брать. Капитан, ты как, дойдешь до деревни или тебя нести?
– Дойду сам.
– Может, вам лучше остаться здесь? – заикнулась было я, но Ярослав обратил на меня взгляд своих холодных серебристо-серых глаз и спокойно ответил:
– Нам лучше не разделяться в таком месте.
– Тогда пошли, – решил тролль.
– Мила, – шепотом спросил меня Персиваль, когда мы брели по дороге вниз к деревне, – а почему из-за того, что святилище развалено, нам нужно уехать отсюда до наступления темноты?
– Потому что в святилище обычно живет маг, или жрец, или оба сразу. И там очень сильны охранные чары против всякой нечисти и, что хуже, нежити. Обычно там спасаются от всяких неприятностей жители.
– А почему нежить хуже?
– Потому что ее убить тяжелее, она уже и так мертвая, – мрачно ответил тролль. – Святилище еще долго служит оберегом окрестных земель, даже если деревня опустеет, – мы в таких во время войны пару раз отсиживались. И то, что это святилище разрушено… Да ты не трусь, Персик, вероятно, опасности нет, мы просто перестраховываемся. Для нежити нужны ульдоны, до которых еще далеко, а все запасы волкодлаков в округе мы уже истребили.
Мы расположились на берегу маленькой речушки, где еще сохранились остатки мостков, с которых крестьянки стирали белье.
– Драниш, Персиваль, идите искать материалы для ремонта, – приказал капитан. – Мы с Даезаэлем разводим костер побольше, а девушки идут купаться и стирать, ходить в окровавленных тряпках – привлекать к себе лишнее внимание. До сумерек должны управиться и вернуться к фургону, так что бегом!
И мы разбежались каждый по своим делам. Есть тут опасность или нет, лучше это проверять в ставшем родным фургоне, а не посреди опустевшей деревушки.