Глава 1
Раннее утро, «Моро Айленд Индастриз»
К черту смертельные экспериментальные препараты, скука убьет ее быстрее. Завтрак съеден – снова чуть теплая бурда, класс! здорово! – зубы почищены подолом робы, потому что охранники боялись, что они сделают из зубных щеток заточки, что бы это ни значило, и она даже закончила свою ежедневную прогулку – с десяток кругов по крошечной камере. С утренней рутиной покончено, теперь у нее впереди был целый день. Это хреново. От нечего делать Проект снова сосчитала трещины, украшающие стены ее камеры. Конечно, она уже знала ответ, пять тысяч триста сорок одна, но это все лучше, чем считать прутья клетки – жалкие двенадцать, с которыми она покончила слишком быстро.
Какая медленная неделя. Никаких новых заключенных, чтобы поглазеть на них и подоставать расспросами о внешнем мире. Никаких галлюциногенов, от которых ей виделись пирожные или разноцветная радуга. Ни одного удара электрошокером. Ничего.
«Я чувствую себя такой недооцененной».
Что нужно сделать заключенному, чтобы привлечь внимание злого доктора?
Ей было так грустно, что, пожалуй, она обрадовалась бы даже неулыбчивому лицу Фреда, охранника. Не то чтобы его присутствие предвещало что-то хорошее, так как это чаще всего означало, что кто-то хотел потыкать в нее острыми предметами. Но все равно, девушке важно ощущать себя нужной, даже если только для экспериментов.
Казалось, прошла вечность с тех пор, как какой-нибудь из безумных ученых забирал ее для тестов – она побеждала крыс в лабиринте каждый раз – или заставлял ее выпить какое-то новое дымящееся варево. Чтобы вы поняли правильно, не сказать, что ей это нравилось – уколы были болезненные, электрошоковая терапия заставляла ее трястись, а лекарства, которые она глотала, были противные на вкус, – но Проект не могла отрицать, что то, что с ней обращаются, как с лабораторной крысой, разгоняло скуку, ее текущее состояние. Запертой в комнате размером немного больше, чем она сама, девушке просто нечем было заняться.
В отличие от других обитателей этой тюрьмы, она не собиралась кричать – от этого болела голова – или биться головой о стену (от этого тоже болела). Но, учитывая отсутствие удобств, Проекту нужно было хоть что-то, чтобы развлечься. Телевизоры больше не разрешались, потому что некоторые из заключенных использовали их в качестве оружия. Книги оказались под запретом несколько лет назад, в основном потому, что страницы забивали сортиры. Проекты использовали бумагу, чтобы подтирать зад. Рисование на стенах своей кровью, мочой или экскрементами? Да ее бы стошнило. Что оставалось? Не так много, чтобы развлечься.
Итак, она подсчитывала все на свете. Постоянно.
Один. Два. Три. Проект добралась до семисот тридцатой трещины в стене, когда первый удар сотряс стены. Она не обратила на это внимания. Каждые несколько месяцев в лабораториях что-то взрывалось. Ей везло – она оставалась здесь, когда это происходило, но она не могла сказать того же о других. Бедный проект M87 так и не пришел в себя, после того как вернулся без левой руки и одного глаза.
Семьсот тридцать два. Тридцать три. И снова комната вокруг содрогнулась, удар сопровождался слабым ревом сигналов тревоги.
«Ой-ой, кто-то в беде».
Она всегда могла определить тяжесть происшествия по топоту ног персонала. Ошибку нельзя было допустить.
Грохот продолжался, и вой сирен стал громче. Вокруг нее, в клетках по бокам, Проекты оживились, подошли к прутьям решеток, чтобы выглянуть, вытянув шеи, чтобы услышать смутный гул, до сих пор раздающийся высоко над головой. К ее удивлению, гул стал громче. Странно, потому что как раз над головами были складские уровни, служившие дополнительным буфером между проектами и экспериментальными лабораториями. Что сделали ученые на этот раз, чтобы создать такой хаос?
Звуки выстрелов. Крики. Стены снова содрогнулись. И впервые в их секции загорелись красные огни и завопили сирены. Как интересно.
Конец был близок. Ну, или так решило уродливое существо в камере номер двадцать девять.
– Мы все умрем! – орал получеловек-получудовище. – Я первый! Пожалуйста!
– В очередь, – пробормотал амфибия в камере напротив нее. – Я был здесь дольше тебя. Я должен идти первым.
На самом деле, не он, а Проект была в подземелье дольше всех, но она удержалась от комментариев, не желая вызывать зависть.
«Я – королева пыток. Ура мне!»
Спереди и сзади по коридору люди выкрикивали свои доводы в пользу того, чтобы умереть первыми. Проект молчала. Жизнь заключенного может быть отстойной, но все же, кто сказал, что смерть будет лучше? Несомненно, в мире существовало что-то большее, чем бесконечная череда стерильных лабораторий, бетонных ячеек, запутанных коридоров и людей в белых халатах. Не все жили в запертой комнате, и, согласно книгам, которые она читала до того, как их увезли, за пределами лаборатории существовал целый мир, огромное место, где мог жить оборотень, свободный от правил и циклов анализов крови.
Амели, которая занимала камеру рядом, с тоской говорила о жизни, которую оставила. Когда охранники приносили кашу, Амели смотрела на нее и жаловалась, как сильно скучает по Макдональдсу.
«Макдональдс – это тот парень с фермой, да?» 
Тем не менее, несмотря то, что она не знала о жизни не за стенами, Проект любила слушать, как Амели и другие пленники рассказывают истории. Сказки о том, что за пределами лаборатории нет врачей в белых халатах, ожидающих их для новых тестов, или охранников, пинающих миски с варевом, а есть мир, где туалетная бумага не царапает ягодицы.
Итак, Проект верила в сказки. Это помогало убить время.
Потребовалось некоторое время, две тысячи семьсот шестьдесят одна секунда, если быть точной, перед тем как стихли звуки выстрелов и крики. Здание перестало дрожать, но сирены все еще выли, и красные лампочки все еще вращались под потолком. Проект предпочла бы крики этому вою.
И затем все стихло. Мертвая тишина опустилась на клетки, и даже заключенные замолчали и напряглись, вслушиваясь. Отсутствие шума оказалось даже хуже, чем рев сирен.
Щелчок и металлический лязг отпираемого замка в дальнем конце коридора заставил Проект отступить вглубь клетки. Беспокойство ледяной стрелой пробило ее тело, и она прикусила нижнюю губу.
Кто это?
Как правило, в чрезвычайной ситуации заключенные были последними, кого проверяли, они считались расходным материалом. Что-то в этом сценарии показалось неправильным.
Стук шагов – один, два, три... – оповестил о том, что кто-то пришел.
– Боже мой, у него есть пистолет! – закричал один заключенный.
– И он весь в крови.
– Добро пожаловать, смерть. Я ждал, – пробормотал тот, что выглядел, как кусок бесформенной плоти.
Ни один из комментариев не был успокаивающим, и Проект сделала еще шаг назад.
– Охренеть не встать!
Проклятие, произнесенное хриплым голосом, послало дрожь по ее позвоночнику. Она не узнала, кому принадлежал голос – и это был еще один плохой знак.
Внезапно почувствовав, что вот-вот хлопнется в обморок, она сжалась в комочек в углу клетки, пытаясь заглушить гулкие хлопки, которым предшествовали лязг и скрип открываемых решеток, ругательства, резкие всхлипы, которыми ее сокамерники встречали человека с глубоким голосом.
«Смерть, наконец, пришла за нами?»
Проект зажмурилась и напряженно сжала кулаки, пытаясь вызвать другую форму.
«Давай, давай, перевертыш».
Она вздохнула, в очередной раз завалив трансформацию 101.
«Я самый жалкий перевертыш на свете».
Казалось, неспособность изменять форму означала, что она встретит смерть, не имея даже шанса на борьбу. Сама виновата, сказала себе Проект.
«Я всего лишь хотела немного развлечений».
Но все-таки, это развлечение было довольно экстремально. Она согласилась бы и на книгу.
***
Виктор прострелил замок на последней камере, уже содрогаясь в предчувствии ужаса, который наверняка ждет его внутри. Другие грязные камеры с их содержимым будут преследовать его вечно: подопытные существа, эксперименты, прошедшие не так, как надо. Совсем не так. Любое подобие человечности или здравомыслия давно исчезло из этих стен.
«Вдохновитель заплатит за все».
Но сейчас безобразно рыдающие заключенные, продолжающие умолять о смерти, могли получить необходимую помощь. Все были благодарны агенту FUC, который расшифровал загадку местонахождения вдохновителя. Джесси, их лебедь-компьютерщик и технический гений, была тем, кто обнаружил «Моро Айленд Индастриз».
Снаружи учреждение казалось совершенно законным: лаборатория для тестирования и создания препаратов от геморроя и сиропа от кашля. Но тайное обследование показало большое количество перевертышей и наемников, замаскированных под охрану.
FUC, что обозначало «Объединение пушистых коалиций», группа оборотней, посвятивших себя защите их рода, и птичьи военно-воздушные силы во главе с отцом Джесси, королем-лебедем, мобилизовались и нанесли удар уже через несколько дней после подтверждения.
Меньше чем час назад Виктор повел отряд в бой и захватил скрытую лабораторию. Он и другие под его командованием сражались против человеческих наемников. Они убили предателей-перевертышей и обнаружили кошмар под несколькими скрытыми уровнями подземелья.
Какой перевертыш мог экспериментировать и пытать себе подобных? Вдохновитель, кто же еще. И снова FUC прибыли слишком поздно, чтобы задержать ублюдка.
«Но он не может убегать вечно». Однажды вдохновитель оступится, и они поймают этого ублюдка, чтобы положить конец злу, раз и навсегда.
А сейчас у них были жертвы, которым была нужна помощь. Даже сейчас он слышал вздохи удивления и гомон сожаления – агенты наполнили подвальную тюрьму. Он надеялся, что у них достаточно места, чтобы перевезти их всех.
Виктор распахнул последнюю в этом мрачном подземелье дверь и приготовился к очередному кошмару. Отсутствие вони удивило его. Все остальные клетки воняли отходами и гнилью. Возможно, они убрали все здесь, когда жертва умерла.
Шагнув в комнату, Виктор поначалу решил, что она пуста, пока не заметил движение. Повернув голову влево, он увидел, как в углу сгорбленная фигура подняла голову. Спутанные рыжие кудри, глаза, светящиеся ярким золотом. Они моргнули, и, несмотря на то, что он не мог видеть лица за массой спутанных волос, Виктор был зачарован светящейся красотой этих глаз.
– Ты можешь говорить? – спросил он, пока женщина с длинными ресницами продолжала смотреть на него. – Все нормально. Теперь ты в безопасности. Я пришел, чтобы спасти тебя.
– В безопасности? – Она определенно спрашивала. Возможно, не верила, что спасение наконец-то прибыло.
– Да, в безопасности.
– Ты... – Мягкий голос стих.
Она вскочила на ноги, грязное платье опустилось, прикрывая фигуру до колен, и очертило изгибы, которые изменили его первое впечатление. Это был определенно не ребенок. Девушка. Виктор отвел взгляд от изгибов и заставил себя посмотреть в лицо с мягкими чертами. Девушка подняла острый подбородок, пряди волос упали с грязного лица с задорным носиком и полными губами. Смело глядя Виктору в глаза, она спросила:
– Ты мой отец?
Боже, он надеялся, что нет, потому что реакция его тела была совершенно неуместна. Рассудок напомнил о себе.
– Конечно, я не твой отец. Разве ты не помнишь, кто ты?
– Я – Проект Х081.
Он отпрянул при звуке этого холодного и безразличного именования.
– А до того, как они начали экспериментировать над тобой? Как тебя звали?
Морщинка появилась на ее лбу.
– Раньше? Я родилась здесь. Всегда жила здесь.
Сама мысль привела его в ужас. Виктор протянул руку.
– Тогда пойдем со мной, и посмотришь, что такое свобода.
Тонкие пальцы скользнули в его, и Виктор почти отдернул руку, когда ощущения ее присутствия обрушились на него волной. Он боролся с этим, пока вел ее обратно через темницу, вмещавшую в себя целую череду неудач и одну сексуальную загадку. Виктор позволил ей спрятаться за его спиной, когда они проходили мимо других агентов. Лаборатории обыскивали в поисках хоть какой-то зацепки.
Перед самым выходом на улицу Виктор остановился и сказал торжественно:
– Добро пожаловать в реальный мир, – и он распахнул дверь и впустил солнечный свет внутрь.
Его необычная спутница бросила взгляд на огромное зеленое поле, голубое небо, солнце. А потом повернулась и побежала обратно, туда, откуда они пришли, вереща от ужаса.