Уважаемые читатели! Скачать книгу для ознакомления в электроном виде вы можете бесплатно у нас с сайта и купить в бумажном виде в интернет-магазинах Озон, и Read.ru Приятного прочтения!
Сьюзан Маклеод - Разрушители чар - #2 Холодный поцелуй смерти
Роман Сыозан Маклеод «Холодный поцелуй смерти» дарит читателю новую встречу с очаровательной Женевьевой Тейлор, феей-сидой, сотрудницей агентства «Античар» и по совместительству – своеобразным ящиком Пандоры как для самой себя, так и для окружающих. У Дженни снова куча бытовых и жилищных проблем, не говоря уже о специфических проблемах со здоровьем – в результате всех своих приключений она подхватила вирус вампиризма и теперь ей категорически противопоказано общество вампиров. Они ее чересчур возбуждают. Но все эти проблемы покажутся Дженни лишь мелкими неудобствами после того, как она обнаружит в пекарне мертвое тело своего хорошего знакомого. Убитого магией феи-сиды. А такая в Лондоне всего одна. И вот, преследуемая полицией, ночными кошмарами и эротическими фантазиями, Дженни судорожно ищет загадочного врага, который так изощренно ее подставил.
Перевод: А. Бродоцкая Издательство: Азбука-Аттикус Формат: FB2
!УДАЛЕНО ПО ПРОСЬБЕ ПРАВООБЛАДАТЕЛЯ!
Глава первая
На нее никто не обращал внимания – на босую девочку под холодным проливным дождем; длинные черные волосы трепал порывистый ветер, с тщедушного тельца свисали лохмотья. Ей было лет восемь, от силы девять. Она ждала, в упор глядя на меня темными злыми глазами. Когда я увидела ее, сердце у меня екнуло, по спине пробежались ледяные пальцы ужаса, зубы скрипнули. Народ кругом спешил себе по брусчатке к гостеприимным огням Ковент-Гарден – укрыться под стеклянным куполом торгового центра с его магазинами, кафе, уличными актерами и толчеей вокруг прилавков. Над Лондоном разразилась обычная для конца октября непогода, а значит, у ведьм открылся сезон бурной торговли чарами вроде «сухоножек», «непромоканцев» и «всепогодных заколок» – и очень вовремя, прямо настоящий ультрасовременный маркетинг. И никто из этих предвечерних гуляк не остановился, чтобы помочь ребенку. Никто даже не замечал девочку – никто, кроме меня. Вообще-то, ничего удивительного, она же призрак. Не так уж много людей видят призраков. А я сида. Я призраков вижу, и еще как, но вот чтобы прицепилось привидение и слонялось за мной по пятам?! Честно говоря, с тех пор как в моей жизни объявилась Козетта – недели две назад, – я поняла, что видеть и подвергаться преследованиям – это совсем не одно и то же. Теперь я постоянно твержу себе, что бояться привидений глупо, ведь они физически не могут причинить живым никакого вреда, и заставляю себя преодолевать иррациональную потребность повернуться и удрать. Я перевела дух и, не сбавляя хода, побежала трусцой прямо на девочку. Когда я приблизилась, она протянула ко мне руки в мольбе и широко раскрыла рот, и ветер визжал и выл, словно подменяя ее безмолвный крик. Я остановилась перед ней, подавляя дрожь. – Вот что, Козетта, нам нужно обязательно найти какой-то способ договориться, – проговорила я, чувствуя, как досада вытесняет страх. – Я хочу тебе помочь, но не могу, потому что не знаю, что случилось. Козетта вцепилась в ворот сорочки и распахнула ее. Три переплетенных полумесяца, вырезанные на тощей груди – красные, открытые, кровоточащие, – и не думали затягиваться и вообще выглядели точно так же, как и в последние десять раз, когда я их видела. Это были не смертельные раны, и даже не свежие – судя по одежде, Козетта была мертва уже лет сто пятьдесят, – но меня скрутило от гнева на того мерзавца, который сделал такое с ребенком. Три полумесяца – это что-то из символики богини Луны, но какое они имели отношение к Козетте, ее смерти и к тому, почему она меня преследует, мне никак не удавалось выяснить. Я спрашивала у всех подряд, основательно прошарила Интернет, провела бесплодный день в ведьминском отделе Британской библиотеки, наняла медиума – сколько времени и денег зря потратила! – и так ничего и не выяснила, так что даже назвала девочку Козеттой по собственной прихоти, ведь, как ее зовут на самом деле, я не знала. Так что, если я хочу умилостивить призраков, следующая остановка – обратиться к некроманту. А это, прямо скажем, дело нелегкое. Некроманты не из тех, кто рекламирует свои услуги, поскольку повелевать мертвыми – а не просто разговаривать с ними – запрещено законом... Но сейчас нам с Козеттой – обеим – нужно было отдохнуть друг от друга. – Вижу. – Я вгляделась в кровавый символ и поежилась – с мокрых волос потекло за шиворот, – И все равно не понимаю, чего ты от меня хочешь, что я должна сделать? Уронив руки по швам, девочка с молчаливым раздражением топнула ногой. Потом как обычно, поглядела мне за плечо, как будто кого-то там увидела, замерцала и рассеялась, словно свет от выключенного уличного фонаря. По спине пробежал холодок, и я поняла, что на сей раз ко мне сзади и вправду кто-то подобрался – или что-то. Я повернулась проверить. Надо мной бесстрастно нависал фасад церкви Св. Павла; сквозь узкие, скругленные сверху окна сочилось теплое свечное сияние, прямоугольная бронзовая доска на фальшивой двери казалась темным провалом на фоне серого песчаника. Руки покрылись мурашками, а промокший спортивный костюм, липнувший к коже, лишь подхлестнул тревогу. Под нависшим фронтоном церкви жались друг к дружке три душеспасителя – члены секты «Охранителей душ»; мощный прожектор у них над головами высвечивал красные кресты на серых, как у крестоносцев, плащах, словно высеченных из гранита. На миг мне стало интересно, почему душеспасители не спрятались в метро, – они всегда в плохую погоду отступали на подземные позиции: к чему «охранять души» от вампиров, ведьм и всего волшебного, в том числе и от меня и от прочего волшебного народа, когда эти души попрятались от дождя и проповедовать некому. Я выкинула душеспасителей из головы и проверила, нет ли в церкви каких-то чар, которые могли напугать Козетту. Ворота с обеих сторон здания были широко распахнуты и вели в темный сад. Я всмотрелась в темноту за ближайшими воротами, включила внутренний локатор... – Смотрите-ка, это же наша паскуда-сида! – захихикал за спиной знакомый голос. – Наверно, ждет своего сутенера-вампира! Я медленно обернулась и обдала говорившую ледяным взглядом. Она с усмешечкой глядела на меня из-под большого черного зонтика: каштановые кудряшки закрутились от сырости еще туже, темно-зеленая униформа топорщилась на более чем пышной фигуре – этакая реклама шин «Мишлен». Дженет Симе, в прошлом констебль. «В прошлом» по собственной вине – она без памяти втрескалась в сослуживца, моего друга, и из-за ревности пренебрегла предписаниями, а заодно и мной, когда мне потребовалась помощь, так что она сама вырыла себе яму, но винила, разумеется, меня. Мне не повезло: когда ее вышвырнули из полиции, она нашла себе работу в охране Ковент-Гарден и теперь «случайно натыкалась» на меня каждый день. – Ага, наверно, папарацци дожидается! – Ее подпевала, потасканная блондинка, сложила пальцы рамочкой и нацелилась на меня. – Улыбочку, мисс Тейлор! – зашипела она, а потом состроила жалостливую гримасу. – Журналистов вы больше не интересуете, Женевъева! Вчерашние новости никому не нужны, и сидские шлюшки нам тоже ни к чему, так что проваливай-ка ты со своими оранжевыми котячьими глазенками в СОС-таун, там тебе самое место! Внутренне я застонала – я и представить себе не могла, сколько неприятностей у меня случится из-за того, что на первых полосах газет напечатали мое фото в компании главного лондонского кровососа (к счастью, ныне покойного). И Дженет с ее подпевалой были самой маленькой из этих неприятностей, пусть и до обидного сухой благодаря огромному зонтику, – хотя они и охотились за моей кровью в переносном смысле чуть ли не с большим рвением, чем вампиры – в прямом. Пока что я сохраняла спокойствие и тренировалась делать им «полное ,,не вижу’’», однако... – Некогда мне тут с вами болтать. – Я отбросила с лица мокрую прядь и медовым голосом пропела: – У меня жаркое свидание с красавцем-фавном, надо хорошенько подготовиться. К сожалению, красавец-фавн был мой начальник, а жаркое свидание сводилось к обычной работе, но, когда оказываешься лицом к лицу с парочкой гарпий, готовых жизнь положить, лишь бы тебе насолить, все средства хороши. Я улыбнулась подружкам, порадовалась зеленым сполохам в их глазах – недаром ревность называют зеленоглазым чудовищем, – повернулась и ушла, не слушая, что они там лепечут. Дойдя до угла, я обернулась и сосредоточилась, включив магическое зрение. Так я и думала – над большим черным зонтиком Дженет набрякли чары «глаз бури», роняя вокруг подружек жирные круглые капли. Я помедлила. Мне всего-то нужно было сложить ладонь чашечкой и призвать чары – тогда ветер вырвет из рук Дженет ее великанский зонтик и две эти дуры заверещат и задрыгаются под дождем, как мокрые мыши. Я стиснула кулак и велела себе не опускаться до их уровня. Их насмешки того не стоили – меня же не побивали камнями, в самом деле. Как говорится, слова не ранят, и это правда, если только к ним не присовокупляют чары, а Дженет с подпевалой были не ведьмы – просто ведьмины дочки. Отцы у них были люди, а не сиды, поэтому подружки жили в мире, напоенном магией, видели ее отсветы, но так и не научились ею управлять – и никогда не научатся. Чары «глаз бури» им пришлось купить, а любое действенное заклинание – удовольствие недешевое, это я прекрасно знала. Я засмеялась – коротко и безрадостно. Сама-то я хороша – сида, волшебное существо, напоенное магией, но это вовсе не значит, будто я умею с ней обращаться. О да, я ее видела магическим зрением, могла призвать, взломать или даже впитать, но, как я ни старалась, собственные мои колдовские способности на деле оказывались не серьезнее, чем у ведьминых дочек. Почему, я сама не знала, но магия любит подобные мелкие шуточки. Однако сложности с чарами были у меня всегда и сейчас значились где-то в самом низу списка, в начале которого стояли куда более важные пункты – например, выяснить, что от меня нужно привидению Козетте. Я потрусила домой, ломая голову над тем, где же, прах побери, раздобыть некроманта, – разве что в буквальном смысле слова рыться в могильном прахе?
Пять минут – и я была дома, в тепле и сухости, по крайней мере, на пороге вестибюля; оставалось еще подняться на пять пролетов. Я положила ладонь на парадную дверь, и кобальтовые защитные чары вспыхнули, словно неоновая вывеска в сумраке, снова впитались в косяки, и дверь подалась. Отняв руку, я вдохнула знакомый аромат восковой мастики для пола, а с ним и свежий – и куда менее приятный – запах сырой плесневелой земли и чеснока. – Проклятущие ведьмы, – процедила я и сморщилась. Я щелкнула выключателем, но, как обычно, ничего не произошло, – в люстрах, свисавших из-под высокого эдвардианского потолка, по-прежнему не было лампочек. Хозяин дома, мистер Трэверс, что-то затаился. Моим соседкам-ведьмам темнота была нипочем: все они могли наколдовать себе огненные шары. Но хотя у меня и «оранжевые котячьи глаза» (лично я предпочитаю называть их янтарными), в темноте я вижу примерно так же фигово, как колдую, так что пришлось полагаться на свет уличных фонарей, сочащийся сквозь витражную фрамугу над парадной дверью. А этот свет не мог ни развеять темные тени, таящиеся на лестнице, ни осветить высокую, темную, неподвижную фигуру на площадке надо мной. Сердце у меня екнуло, я уставилась в темноту, а потом вздохнула с робким облегчением – мне удалось разглядеть толстое древко и березовые прутья метлы-оберега. Еще раз проклятые ведьмы! Мало того что с чесноком переборщили, еще и всякий хлам на лестнице сваливают. Впрочем, не привидение – уже спасибо. Поежившись, я вытащила из полиэтиленового пакета заботливо приготовленное до пробежки полотенце и вытерла мокрые лицо и волосы. Шагая к лестнице на цыпочках – наш гоблин-уборщик Элигий был не из тех, кто потерпит мокрые следы на оттертом черно-белом кафельном полу, – я натянула через голову сухой свитер и почувствовала, как холод мало-помалу отступает. – Дженни! От гулкого баса я так и подскочила. – Можно тебя на пару слов? Пожалуйста. Сердце у меня упало. Я натужно улыбнулась и повернулась к хозяину дома: – Конечно, мистер Трэверс! «Если эта пара слов не о выселении из квартиры», – добавила я про себя, глядя снизу вверх на горного тролля ростом добрых восемь футов. Он напоминал Халка из фильма, только Халк желто-зеленый, а мистер Трэверс – всевозможных оттенков коричневого. Он с головы до пят задрапировался во что-то вроде бархатного мешка песочного цвета, оставлявшего бугристые бежевато-бурые руки обнаженными. На самом деле мистер Трэверс весь светло-бежевый, а уродливые бурые комья – это была налипшая и еще не отслоившаяся земля. Он залегал себе геологическими пластами в подвале – так он боролся с эрозией из-за задымленного лондонского воздуха – и никого не трогал, но мои соседки заставили его выкопаться и заняться их жалобами. На меня. – Извини, нехорошо получается, но госпожа ведьма Уилкокс опять недовольна. – Мистер Трэверс нахмурился, его лоб прорезали глубокие трещины. Ведьма Уилкокс жила на четвертом этаже, была полна решимости меня выселить и не жалела ради этого сил и красноречия. Дело осложнялось тем, что до выхода на пенсию она состояла в Ведьминском совете, и от нее нельзя было так просто отмахнуться. – Мне кажется, я не делала ничего такого, что вызвало бы ее недовольство, – проговорила я, делая ставку на дипломатию. – Дженни, ты же понимаешь, не важно, что ты делала и чего не делала, – угрюмо пророкотал тролль. – К ней приехала пожить внучка. Насколько мне известно, она только что рассталась с женихом и потеряла работу, поэтому чувствует себя несколько неуверенно. Госпожа ведьма Уилкокс говорит, что ее внучке в ее нынешнем состоянии может навредить соседство феи-сиды... – он подался вперед и похлопал по почтовому ящику, – особенно если учесть, сколько писем шлют тебе вампиры... Вот зараза! В пекло дипломатию! – Она что, думает, я силком потащу ее внученьку в вампирский клуб и устрою ей Укус только потому, что какие-то кровососы прислали мне несколько писем? – Я фыркнула. – И вообще, даже если бы я решила натворить таких глупостей, внучка-то у нее ведьма, так что ни в какое лицензированное вампирское заведение ее и на порог не пустят! – Дженни, я это понимаю, и она тоже должна понимать. – Мистер Трэверс яростно почесал руку, отчего на мраморный пол посыпались хлопья сухой земли. – Я пытался напомнить ей о старинных соглашениях и объяснить, что ни один вампир в Британии их не нарушит, но она и слушать не хочет! Соглашения были не просто старинные, а древние, их заключили еще в четырнадцатом веке, когда ведьмы и вампиры столкнулись лицом к лицу с группой религиозных фанатиков – охотников на ведьм. Охотники искореняли любое колдовство на корню и, обнаружив преступника, не тратили время на разбирательства, кто он и что он. Столкнувшись с общим врагом, вампиры с ведьмами решили объединиться ради самосохранения и заключили перемирие на условиях «живи и давай жить другим» – перемирие, остающееся в силе и в наши дни. Разумеется, нынешние ведьмы предпочитают забыть, кто спас их от перспективы долгих пыток и поджарки на решетке, но вампиры живут дольше и память у них лучше – благодаря Дару кое-кто из них лично был свидетелем тогдашних событий, – а кроме того, крайне серьезно относятся к «слову чести». Поэтому ведьмы, а также все, кто удостаивался их протекции – два месяца назад в их число входила и я, но теперь все изменилось, – последними оказались бы в числе гостей-деликатесов на вампирском званом обеде. К несчастью для меня, если ведьма впадает в паранойю, подобные соображения ее не останавливают. – Хотел, чтобы ты была в курсе дела, Дженни. – Пыль висела над головой мистера Трэверса нервным бежевым облачком. – Мне правда очень неприятно, ты такая хорошая съемщица. – Уступы бровей сочувственно опустились. – Но если она подаст жалобу выше, я уже ничего не смогу поделать. – Понимаю, заявление пойдет в Ведьминский совет. – Я вяло похлопала его по руке в знак благодарности и тут же пожалела: от руки отвалился большой кусок сухой глины, а под ним виднелась воспаленная мокнущая кожа. Разнесся густой запах сырости, и я с трудом сдержалась и не закашлялась. – Надеюсь, совет не примет его всерьез, – проговорила я, когда смогла. – Я обязательно замолвлю за тебя словечко, Дженни. – Мистер Трэверс полез в карман своего балахона, извлек оттуда бумажный пакетик и протянул мне. – Хочешь сливочный леденец? Я взяла конфетку, чтобы не обидеть его. – Спасибо, – улыбнулась я и добавила: – Съем потом. – Скорее уж никогда: я не собиралась ломать себе зубы о тролльи сладости. – И что предупредили, тоже спасибо. Я постараюсь сделать так, чтобы письма больше не приходили. Тролль коротко улыбнулся мне в ответ, губы разомкнулись, показав истертые бежевые зубы. – Я тут подумал... хотел с тобой посоветоваться, Дженни. Он умолк и опустил глаза, словно бы смутился из-за кучки сухой земли у своих ног. – Мм... ничего, если спрошу? – Давайте, – кивнула я. Он пошевелил землю ножищей, похожей на кирпич. – Я вот подумал, может, полировку себе сделать... – тихо пророкотал он, украдкой взглянул на меня и снова уставился в пол. – Все только об этом и говорят, но я решил: наверно, староват я уже... а на Хеллоуин будет праздник, и... – Он поднял руки в пятнах глины. – Не могу же я так пойти. – Ну, по-моему... – Да, молодые тролли полируются, – очертя голову зачастил он, и по его лицу побежали тревожные трещины, – ну, и еще иногда бетонные, но я не хочу выглядеть дураком! Как ты думаешь, делать полировку или не надо? К тому же я боюсь, что будет больно, современные методы не значит самые лучшие, правда? Я заморгала, не зная, имею ли право давать косметологические рекомендации троллю; мистер Трэверс мне нравился, и мне совсем не хотелось оказать ему медвежью услугу своим советом. Но единственным троллем, с которым я была близко знакома, был мой друг Хью, сержант полиции Хью Манро, а он сейчас поправлял здоровье в Кернгормских горах, среди соплеменников, – не так давно он пострадал при исполнении служебных обязанностей. Сам-то Хью придерживался традиционных взглядов, однако если подумать... – Вот что, – сказала я, слегка нахмурясь. – У меня есть знакомый тролль, который делал себе полировку, он работает в полиции, его зовут констебль Тейгрин. – А констебль Тейгрин, возможно, подскажет мне, где найти некроманта, следовательно... – Давайте я ему позвоню и спрошу, может быть, вы с ним поговорите, хорошо? – Замечательно, Дженни, огромное тебе спасибо! – Лицо мистера Трэверса расколола радостная улыбка. – Так и знал, что нужно спросить именно тебя. – Он снова протянул мне пакетик. – Возьми еще леденец! Я вежливо приняла подношение, и мистер Трэверс на удивление бесшумно двинулся прочь, бормоча что-то насчет швабры и совка. Несколько растерявшись, я сунула леденцы в свой полиэтиленовый мешок, прямо к мокрым кроссовкам, а потом повернулась, чтобы как следует рассмотреть возмутительный почтовый ящик – моя ячейка, как обычно, была битком набита. Ведьме Уилкокс есть на что жаловаться. По вестибюлю разнеслись механические звуки музыкальной темы из «Хеллоуина», и у меня ушла целая секунда на то, чтобы сообразить, что это звонит мой мобильник. Мелодию выбирала не я – это досадные последствия моей работы в фирме «Античар». Я вытурила компанию гремлинов из-под Тауэр-бридж, и эти тварюги наслали на мой телефон технопорчу. Я целую неделю пыталась снять ее, то есть взломать, хотя дело шло к концу октября и такая музыка была даже кстати, но мой телефон все равно перебирал в случайном порядке мелодии из классических ужастиков, и это было катастрофически непрофессионально: многие клиенты жаловались. Я вытащила телефон из заднего кармана шорт, но, когда увидела, кто звонит, досаду как рукой сняло и я разулыбалась. – Грейс! – Тут я вспомнила, почему она звонит: ее беспокоила вся эта дурацкая история с письмами от вампиров, и, хотя я готова была расцеловать ее за то, что она, душечка, проверяет, все ли у меня хорошо, лишние тревоги были ни к чему ни ей, ни мне. Я попробовала ее отвлечь. – Слушай, у тебя случайно нет знакомого некроманта, а? – Дженни, я врач, а не справочное бюро! – ответила Грейс со своим обычным здравомыслием. – И вообще, по-моему, если медиум тебе не помог, то и некромант не поможет. Говорила я тебе, подожди до Хеллоуина, тогда и сможешь поболтать со своим привидением! Я набросила полотенце на плечи и поежилась. – Ну, знаешь, в ночь с тридцать первого на первое я на церковный двор ни ногой! Это все равно что запереть тебя в одной комнате с пауком! – Фу! Ты мне вечно твердишь, что пауки совершенно безобидные, так вот, и привидения тоже! Сама понимаешь, так будет быстрее и дешевле, чем искать некроманта, – справедливо заметила она. – К тому же в «Надежде» в Хеллоуин будет не протолкнуться, так что у тебя, возможно, не будет времени наведаться на церковный двор. «Надежда» – это клиника Комитета по этике межвидовых отношений. В клинике лечат «Дубль-В» – под этим политкорректным ярлычком скрывается вирус вампиризма и отравление вампирским ядом, – а также всех, кому навредило колдовство. Грейс работала там в приемном покое – именно в «Надежде» мы познакомились и подружились – и была совершенно права: один Хеллоуин стоит дюжины полнолуний. Психи повылазят изо всех щелей – и люди, и нежить, – и клинику «Надежда» ждет коллапс от перегрузки, к тому же туда сбежится гораздо больше обычного перепуганных людей, которым пришло в голову, что, может быть, Укус – это не так уж и «круто». – Только не говори, что меня вызовут подежурить, – отозвалась я, подпрыгивая сначала на одной ноге, потом на другой: стаскивала мокрые носки. – Просить тебя никто не станет, – рассмеялась Грейс. – Наш новый администратор уже поставил в расписание и тебя, и всех остальных волонтеров. – Наверняка кто-то показал ему ту прошлогоднюю запись выпуска новостей. – Я свернула носки и сунула в мешок. – Где ведьминский сейм Челси закатил истерику, потому что их доченьки решили, что будет весело, если пойти развлечься в СОС-таун. Получить Укус в каком-нибудь фешенебельном вампирском клубе – затея относительно безопасная, потому что тамошние вампиры теряют контроль над собой, только если речь идет о презренном металле, а не о крови, и после визита в такой клуб «Дубль-В» лечить не приходится – разве что легкую анемию, вызванную чрезмерно рьяным донорством. Однако в СОС-тауне, куда модно наведываться как раз в Хеллоуин, правила совсем другие. Вампиры придают традиционным хеллоуинским забавам совершенно новое направление. – Хорошо, хоть вампиры от них так и разбегались, так что никого не покусали и тем более не инфицировали, – проворчала Грейс. – Безответственные дуры и идиотки. Будем надеяться, что лекция о побочных эффектах вируса вампиризма и джи-заве произвела на них должное впечатление и ее не придется повторять в этом году. – Будем-будем, – горячо согласилась я, потому что уже десять лет, с моих четырнадцати, знаю на собственном опыте, что это за «побочные эффекты». Джи-зав, о котором говорила Грейс, – это такой метадон для инфицированных вампирским ядом, и зависимость от него – штука совсем не веселая, но все лучше, чем стать кровной рабыней какого-нибудь упыря. По крайней мере, я всегда так считала. Но теперь начала сомневаться. – Ладно, если не считать мерзкого настырного привидения, как моя любимая сидочка чувствует себя в этот холод и ветер? – бодро поинтересовалась Грейс, вторгаясь в мои разбегающиеся мысли. – Если учесть, что я единственная сидочка и в Лондоне, и среди твоих знакомых, любезности ты говорить не умеешь! – заявила я и фыркнула. – А как там вам-пи-ры? – спросила она, вопросительно повысив голос. – Пока никто не напрыгнул на меня из кустов, так что я никуда не делась, глотаю таблетки и имею при себе положенные восемь с чем-то пинт крови. – Практически все это я могу вывести самостоятельно из того факта, что ты со мной разговариваешь, – сухо сообщила Грейс. Я улыбнулась: – В дедукции с тобой никто не сравнится! – Оставим в стороне неуместные комплименты, – возразила она с явной ехидцей. – Вернемся к вампирам и к тому, сколько приглашений ты получила сегодня. Я подергала кипу конвертов, торчащих из ящика, и буркнула: «Как всегда», надеясь, что Грейс этим удовлетворится. Беда в том, что теперь, когда все вампиры и все их кровные рабы до единого знали, что у меня «Дубль-В», я стала еще более аппетитной закуской, чем раньше. Пока что, правда, дело ограничивалось приглашениями, ультравежливыми просьбами составить компанию на всевозможных звездных мероприятиях, запечатанными в одинаковые дорогие кремовые конверты, однако тяжесть на сердце подсказывала мне, что пройдет совсем немного времени, и вампиры откажутся от услуг почты и примутся доставлять мне «приглашения» лично. Да уж, веселье мне предстоит, ничего не скажешь... – Сколько? – спросила Грейс тоном тверже хирургической стали. Если уж Грейс чего-то хочет, ее не остановишь, поэтому я сдалась: – Погоди секунду. Положив телефон на почтовые ящики, я вытащила очередную порцию на тусклый свет и свирепо прищурилась. «Женевьеве Тейлор, бин-сиде», – значилось на верхнем конверте жирными ржаво-красными буквами. Я поднесла письмо к носу и принюхалась, и от слабого запаха меди и лакрицы у меня потекли слюнки – адресант подмешал в чернила собственной крови: вампиры – мастера саморекламы и не упустят случая применить разные уловки. Не обращая внимания на досадное биение, пробудившееся от запаха у основания шеи, я пробежала пальцем по краям конвертов, сосчитала их и снова взяла телефон: – Сегодня девять. – На два больше, чем вчера! – Было слышно, как она нервно постукивает карандашом по столу. – Нехорошо. – Сама знаю! – огрызнулась я вполголоса. – Такое чувство, будто мне на грудь повесили табличку: «Фея-сида, эксклюзивный аксессуар для истинных знатоков гламурных укусов, не пропустите!» Глазом не успею моргнуть, как очередь выстроится на весь квартал! То-то у всех ведьм котелки с зельями поопрокидываются! Грейс ответила тяжким вздохом – я даже телефон от уха отодвинула. – Кстати, о ведьмах, ты уже слышала, что Ведьминский совет собирается возобновить протекцию? – Не думаю, что я у них первая в списке неотложных дел. – Я бросила приглашения на ящики, радуясь, что Грейс не видит, как я скрестила пальцы, чтобы меня не уличили во вранье. – Но ведь уже прошла уйма времени, должны бы... – Я поморщилась, а Грейс возмущенно продолжила: – Дженни, ты что, не подавала прошение? Почему?! Только не говори мне, что это твоя загадочная фейская гордость! – Гордость тут вообще ни при чем, Грейс. – Я подцепила выбившуюся из полотенца ниточку и стала ее вытягивать. – Понимаешь, это бессмысленно. Я уверена, что ведьмы вернули мне место в «Античаре» только потому, что потерпели фиаско в истории с обвинением мистера Марта в убийстве. А для меня это не только работа, но и жилье. – Я бы не смогла жить в Ковент-Гарден без позволения Совета. – Просить еще о чем-то – значит испытывать судьбу. Мало того, такими темпами ведьмы, наверно, скоро меня отсюда выселят, но об этом я умолчала. – Я все равно считаю, что ты должна подать прошение, Дженни, – отчеканила Грейс. – Это положит конец твоим бредовым планам сговориться с тем вампиром... – Тут ее перебил звонок служебного телефона, и она поспешно бросила: – Ладно, мне пора, целую. Стыдно признаться, но я обрадовалась, что не придется возвращаться к этой теме; сунув мобильник на место, я поджала губы и уставилась на кипу приглашений. Перевернула верхний конверт – на красной восковой печати виднелся оттиск в виде клеверного листка. Из этого я сделала вывод, что письмо от вампира Деклана – главы кровного клана Красного Трилистника, одного из четырех вампирских семейств в Лондоне. Коварный негодяй-ирландец никогда не знал меры! Я бегло просмотрела остальные печати, но той единственной, которой я то ли ждала, то ли боялась, той единственной личной печати вампира, с которым я хотела «сговориться», по-прежнему не было. Малик аль-Хан. Последний раз он давал о себе знать чуть ли не месяц назад. Я уже не знала, увижу ли его когда-нибудь. Если нет, то все мои разговоры с Грейс о том, чтобы «разобраться» с моим «Дубль-В» при помощи вампира перестанут иметь отношение к медицине и вообще утратят смысл. Малик был единственной кандидатурой, больше никому нельзя было доверять. Не то чтобы я особенно доверяла Малику, но... Я порвала конверты пополам, открыла корзину для рекламных писем под почтовыми ящиками и запихнула приглашения туда, а потом громко хлопнула крышкой. Ох, если бы и от вампиров можно было избавиться с такой же легкостью... Закрыв глаза, я потерла виски, пытаясь облегчить привычную мигрень: когда глотаешь джи-зав, как конфетки, это, конечно, отчасти устраняет признаки тяги к яду, зато побочные эффекты у него примерно такие же приятные, как поджаривание заживо в гномской домне. Я вздохнула, положила полотенце в мешок вместе с носками и кроссовками и двинулась вверх по лестнице; всепроникающий запах чеснока усиливался с каждой ступенькой. Главной загадкой было то, почему до сих пор не нашлось такого предприимчивого вампира, который стукнул бы меня по старинке камнем в темечко и отволок за короткие сидские волосы куда хочет. Конечно, закон не позволяет вампирам прибегать к каким бы то ни было мерам принуждения, ни к физическим, ни к психологическим, они могут сосать кровь только с согласия жертвы (жертвы у вампиров по-прежнему есть, только теперь они называются «клиентами», то есть вампирскими фанатами). А вампиры прекрасно умеют изображать законопослушность, поэтому последний случай, когда один из них получил билет в один конец на гильотину за нелицензированное потребление крови, был в начале восьмидесятых. Однако люди не считают, что мы, волшебный народ, нуждаемся в такой же защите, что и они, ведь вампиры не могут ни наслать на нас морок, ни заманить своей месмой, пока они нас не заразили; к тому же люди частенько считают, будто мы опаснее вампиров, которые и сами когда-то были людьми, а мы-то совсем не люди. Ну, и еще надо учесть, что нас меньше, чем кровососов, мы – меньшинство, которое далеко не так сильно влияет на политику и к тому же далеко не всегда обладает такой смазливой внешностью. Ничего удивительного, что человеческое правосудие относится к нам не слишком справедливо. Поэтому мы и оказываемся легкой добычей для вампиров. На самом деле нам был нужен хороший специалист по связям с общественностью. Иногда я праздно задумывалась над тем, жив ли еще тот умник, который в свое время запустил вампирскую рекламную кампанию под кодовым названием «Золоченый гроб». Конечно, лично у меня не было денег на оплату полномасштабной раскрутки. Еле-еле хватало на квартиру, и то только с учетом субсидии, которую я получала за работу в ведьминской фирме. Когда я шагнула на площадку четвертого этажа, чесночная вонь меня едва не оглушила. Прокашлявшись, я свирепо уставилась на дверь ведьмы Уилкокс. Если ей удастся меня отсюда выселить, субсидия мне, само собой, уже не понадобится... – Ой! Что-то кольнуло меня в голую лодыжку. Я подскочила, прихлопнула несуществующего комара, а потом посмотрела на дверь магическим зрением. Зараза. Дело не в том, что ведьма не пожалела чеснока, дело в том, что она всю дверь обрызгала противовампирским репеллентом, и чары расползлись по площадке гигантской актинией – из темно-фиолетового тела топорщились, извиваясь и шаря по воздуху, более светлые лиловые щупальца, окружавшие черную дыру, которая подозрительно напоминала раззявленную пасть. – Это уже хуже, – пробормотала я потрясенно. Тварь была похожа скорее на ловушку, чем на средство от вампиров, а нога у меня так и горела, словно ее прижгли раскаленной докрасна кочергой. Неизвестно, что это были за чары, но мне их трогать точно не стоило. Я начала осторожно пробираться по краю площадки, плотно прижавшись спиной к стене. Шевелящиеся щупальца нашаривали меня, как будто чуяли мой запах. Я резко втянула воздух сквозь зубы, когда одно из них просвистело мимо моего живота, и пригнулась, когда другое едва не хлестнуло меня по щеке, оставив за собой чесночный шлейф, от которого щипало глаза, и привкус хлорки в придачу. Когда ко мне потянулись еще три смертоносных щупальца, я повернулась и ринулась к лестнице, зажав под мышкой мешок с мокрой одеждой. Чары все-таки обожгли мне шею сзади, и я вскрикнула, подпрыгнула и едва не оступилась, но все-таки ухватилась за перила и не упала. Прерывисто дыша, я тяжело опустилась на верхнюю ступеньку и осмотрела рубец на ноге. Кожа была цела, только покраснела, вздулась и горела. Я бережно пощупала шею. Та же картина. О чем, прах побери, думала эта старая придурочная ведьма, когда накладывала... как, интересно, называются эти актинии? По мне, так это уже чересчур, даже если учесть параноидальную любовь этой карги к внученьке: неужели она не помнит, что даже если какой-нибудь вампир сумеет пройти мимо охранительных чар на парадной двери, никто из них не в силах переступить порог ведьминского жилища, если, конечно, она не выживет из ума настолько, чтобы пригласить кровососа к себе. Нахмурясь, я поглядела на чары сверху вниз. Щупальца лениво колыхались, но мне почему-то показалось, что они затаились в ожидании. – Жалко, что я не могу взломать эти чары, поделом было бы старой ведьме, – процедила я, потирая ноющую ногу. Беда в том, что при взломе волшебство мгновенно растворяется в воздухе, поэтому к взлому прибегают, когда чары надо снять быстро, но при этом, к сожалению, можно разнести вдребезги все то, на что эти чары наложены. Едва ли мне сойдет с рук, если я расколочу ведьмину дверь в мелкие щепочки. Можно было бы, конечно, отманить чары – это безопаснее, хотя и дольше, и труднее, – но тратить на них столько времени я не хотела. Тем более что ведьма все равно наложит новые. Вот ведь грымза. Я подумала, не наябедничать ли мистеру Трэверсу, однако запах чеснока означал, что чары как-то связаны с вампирами; хотя, если жертва наестся чеснока, вампиры не утратят аппетита, некоторым из них кулинарные ароматы даже нравятся. Нет, конечно, если натереть себе точки пульса долькой-другой, вампиры всерьез задумаются, не стоит ли пообедать где-нибудь в другом месте, – впрочем, чили приводит к тому же результату: раздутые красные губы портят гламурный имидж, да и больно это. Само собой, чесночный сок делает свое дело, только пока вампир владеет собой и не потерял голову от жажды крови. Тогда его уже ничем не остановишь. Откуда там хлорка, я понятия не имела: может быть, это просто удобная, хотя и довольно противная основа для зелья. Так или иначе, актиния старой ведьмы – это было уже серьезно. Потому-то мне и не стоило жаловаться: как прикажете объяснить, почему чары, нацеленные исключительно против вампиров, действуют и на меня? Поразмыслив, я решила, что один «Дубль-В» ничего не объясняет, и ведьмы смогут это доказать. А если я доверю кому бы то ни было мою последнюю тайну – подлинную причину происходящего, – меня не только выселят из квартиры, но и выгонят с работы. Нет, жаловаться мне нельзя, ведь иначе придется признаться, что мой отец – вампир трехсот лет от роду. В мои невеселые думы вторгся звонок мобильника – теперь он был до странности похож на тему из «Кошмара на улице Вязов». Все-таки заразы эти гремлины! Я посмотрела на дисплей – пришло сообщение от Грейс: она обещала зайти ко мне сразу после дежурства. Я отстучала ей в ответ, что буду на работе, но пусть она все равно приходит и ждет меня – она знала, как открыть дверь, – но тут я увидела, который час, и все мысли о гремлинах, привидениях, ведьмах и кровожадных вампирах вылетели у меня из головы. У меня были неотложные дела – «жаркое свидание с красавцем-фавном», а именно с моим начальником Финном, и если я не потороплюсь, то опоздаю. Иначе «свидание» выйдет и вправду «жарким», но совершенно не в том смысле.
Все размещенные здесь
произведения представлены исключительно для предварительного
ознакомления и в целях популяризации и рекламы бумажных изданий.
16-летняя Меридиан, сколько себя помнит, всегда была окружена смертью. Когда она была еще ребенком, насекомые, мыши и саламандры зарывались в её постель и умирали. В начальной школе, её обвинили в трагедии, произошедшей с её одноклассником. А в её 16 день рождения, прямо около её дома разбилась машина – и тело Меридиан взорвалось от боли. До того, как она смогла полностью выздороветь, ей было сказано, что она опасна для своей семьи и Меридиан была вынуждена отправиться к своей двоюродной бабке в Ревелейшн, штат Колорадо. И именно там она узнала, что она Фенестра – связующее звено между живыми и мертвыми…
0
В общем страшилка приправленная детективом да еще и куча запутанных отношений 
