Уважаемые читатели! Скачать книгу для ознакомления в электроном виде вы можете бесплатно у нас с сайта и купить в бумажном виде в интернет-магазинах Озон, и Read.ru Приятного прочтения!
Челси Куинн Ярбро - Граф Сен-Жермен - #2 Костры Тосканы
После смерти великого Лоренцо Медичи прекрасная Флоренция постепенно погружается во тьму невежества, мракобесия и страха. По наущению фанатичного доминиканского монаха Савонаролы сжигают великолепные здания и произведения великих художников Возрождения. Та же участь и одному из красивейших дворцов города, таинственный хозяин которого, называющий себя ученым алхимиком, Франческо Ракоци да Сан-Джермано, ведет весьма странный образ жизни. Лишь немногим избранным известно, что под этим именем скрывается бессмертный вампир Сен-Жермен.
Перевод: Татьяна Петрушенко Издательство: Эксмо, Домино Формат: FB2
ВВЕДЕНИЕ Хотя в основе романа лежат исторические факты и многие его персонажи существовали в действительности, в целом он является плодом творческих измышлений автора и только так и должен рассматриваться. Можно также воспринимать это сочинение как попытку наиболее достоверно представить Флоренцию времен Ренессанса. За исключением стихотворений, приведенных в восьмой главе, относящейся к первой части повествования, все поэтические строки, приписываемые Лоренцо Медичи, ему и принадлежат. Флорентийский год тех времен начинался с праздника Богородицы (23 марта), а не с 1 января, но даты, упоминаемые в романе, приведены автором в соответствие с современным стилем.
Автор
Часть 1 ЛОРЕНЦО ДИ ПЬЕРО ДЕ МЕДИЧИ, ПРОЗЫВАЕМЫЙ ВЕЛИКОЛЕПНЫМ
Все в годы юности возможно. Все манит нас, чарует нас. Стремись продлить веселья час, Поскольку завтра ненадежно. Лоренцо де Медичи
Документ, подтверждающий продажу земли. (Зарегистрирован Синьорией Флоренции 5 ноября 1490 года.) Да будет известно из этого заявления и письменного свидетельства, что я, Джованни Батисто Андрео ди Массимо Корсаррио, флорентийский купец и гражданин республики, по свободному волеизъявлению в этот день передаю все права претензии на принадлежащий мне участок земли, находящийся между землями монастыря Святейшей Аннунциаты и городской стеной, алхимику Франческо Ракоци да Сан-Джермано за сумму в шестьсот пятьдесят флоринов золотом. Далее оговариваю в качестве особого условия, что ни я, ни мои наследники, ни должники не могут предъявлять никаких претензий на эту землю, ибо она является собственностью вышеупомянутого Франческо Ракоци да Сан-Джермано до того времени, пока он, его наследники или должники распоряжаются этим имуществом согласно с законами нашей республики. Франческо Ракоци да Сан-Джермано объявляет публично о своем намерении возвести на этой земле палаццо в генуэзской манере, для чего нанимает рекомендованных ему мной мастеров в соответствии с уложениями ремесленного устава, а также вручает мне четыре ограненных алмаза, оцененных ювелиром Томмазо Дотти Капелла в тысячу четыреста флоринов золотом, в счет будущих выплат означенным мастерам, которые незамедлительно приступят к работе. Все условия передачи имущества соблюдены должным образом, договор может считаться завершенным и окончательным.
Приведены к присяге сего дня, в праздник святого Захария, во Флоренции в 1490 году: Джованни Батисто Андрео ди Массимо Корсаррио, торговец платьем, флорентиец. (Его печать, изображающая кисть руки голубого цвета, поднятую над полем из красных и белых ромбов.) Франческо Ракоци да Сан-Джермано, алхимик, путешественник. (Его печать, изображающая затмение солнца на серебряном поле.) Свидетели: Томмазо Дотти Капелла, ювелир, веронец. Лоренцо ди Пьеро де Медичи, банкир, флорентиец.
ГЛАВА 1
Несмотря на холодный ветер, Гаспаро Туччи вспотел. Взвалив на плечо девятый мешок с гравием, он осторожно спускался в огромный свежевырытый котлован, то и дело вскидывая свою ношу и немилосердно бранясь. — Эй, Гаспаро, не так быстро! — крикнул ему Лодовико Ронкале, бредущий следом с таким же мешком. — Спокойней, спокойней, не оступись, — приговаривал он с придыханием. — Чертов чужак! — бормотал Гаспаро, тщательно выбирая дорогу. — Копай теперь ему новые ямы в человеческий рост, засыпай их отборным гравием. Он, видите ли, сам достанет цемент. Он скажет, как его смешивать! Какое нахальство! Зачем заглублять опоры? Он, должно быть, воображает себя древнеримским патрицием? Лодовико захихикал. — Гаспаро, ты слишком суров. Дельные мысли бывают даже у иноземцев. Гаспаро фыркнул: — Я строил всю свою жизнь, как и мой отец! Он возводил собор Санта-Мария дель Фьоре. На стройках у меня отросла борода, но никогда ничего подобного мне делать не приходилось. Говори что хочешь, но этот Ракоци — сумасшедший! Высказавшись таким образом, он свалил с плеч поклажу. — Очень хорошо, — кивнул старший мастер Энрико, когда гравий был высыпан. — Еще мешков пять, и довольно. — Пять мешков? — переспросил Гаспаро. — Слишком холодно, да и поздно уже. Скоро зайдет солнце. Мы можем закончить завтра. Энрико ласково улыбнулся. — Если ты сделаешь еще ходку, да Лодовико… да Джузеппе с Карло разгрузятся и принесут еще по мешку, то как раз шесть мешков и получится. Это не так уж трудно, Гаспаро! Гаспаро не отвечал. Он пристально смотрел на аккуратную яму и качал головой. — Не понимаю. Подошедший Джузеппе поставил свой мешок рядом с ним. — Чего ты не понимаешь, старый мошенник? Его потертый кожаный камзол был распахнут, рубаха выбилась из штанов. — Ты просто не любишь работать! Даже если сам Лоренцо наймет тебя для постройки собственного дворца, ты все равно останешься недоволен. Остальные рабочие засмеялись. — А вы таки всем довольны? — озлился Гаспаро. — Вам постоянно указывают, что делать, и вы согласны это терпеть? — Он ковырнул носком башмака верхний слой отборной засыпки. — Если бы этот выскочка заявился сюда, я бы потолковал с ним по-свойски! — И что же ты бы мне сказал? Звучный приятный голос был весел. Рабочие замерли, глядя наверх. Гаспаро в сердцах поддал подвернувшийся под ногу камешек и что-то пробормотал сквозь зубы. Над ними стоял Франческо Ракоци да Сан-Джермано. Его черный, отороченный мехом камзол и совершенно белая шелковая рубашка выдавали в нем чужеземца, как, впрочем, и легкий акцент, и странноватого вида нагрудный орден, в теле которого тускло горели рубины. Костюм довершали русские подкованные сапожки, черные перчатки и французская шапочка, ловко сидящая на коротко подстриженных волосах. — Ну? В чем дело? Гаспаро поднял глаза. — Я сказал бы, — солгал он, — что пора по домам. Собирается дождь. — Он начнется не скоро. А вы ведь еще не выполнили урок! Ракоци легко спрыгнул на дно котлована и сумел устоять на ногах. Рабочие переглянулись. Никто из них на такое бы не решился — котлован был глубок. — Засыпано славно! — похвалил он рабочих, затем среди полного молчания стал обходить площадку. — Скоро приступим к заливке, а? Энрико почтительно поклонился. — Надеюсь, все сделано правильно, господин? Мы старались следовать вашим распоряжениям. — Все ли из вас? — спросил Ракоци, глядя на Гаспаро — Продолжайте в том же духе, пока меня все устраивает. Благодарю! — Нам приятно слышать это, мой господин! Энрико ждал, наблюдая, как чужеземец меряет большими шагами засыпку. Ракоци присел и поворошил гравий рукой. — Ну что ж! Неплохо! А я уж, признаться, думал, что мои слова мало что значат для вас. Он подбросил вверх один камешек, поймал и снова подбросил. Строители угрюмо переминались с ноги на ногу. Гаспаро крякнул и вышел вперед. — Ваши слова ничего не значат! — заявил он вызывающе — Вы ничего не смыслите в этих делах. Я всю свою жизнь строю дома, как учил меня мой отец, и утверждаю, что все ваши ценные указания вздорны. Мы понапрасну теряем и время, и силы! Так работать нельзя! Он напрягся, ожидая окрика или удара. Он был уверен, что через секунду его погонят взашей. Но ничего подобного не случилось. — Браво! — тихо сказал Ракоци, улыбаясь. — Амико мио! Ты, скорее всего, совершенно прав! Но, тем не менее, ты будешь делать что велено, и никак не иначе! Гаспаро выпятил челюсть и подбоченился. — Это еще почему? — Да потому, карино, что я вам плачу! Я нанял вас, чтобы вы строили то, что мне хочется, и так, как я прикажу! Хотите работать по-своему, ступайте к кому-то другому! Он продолжал улыбаться. Несмотря на то, что Ракоци был невысок, что-то заставляло рабочих смотреть на него словно бы снизу вверх. — За хорошие деньги вы бы взялись возвести даже китайскую стену, разве не так?! Энрико с Лодовико переглянулись и рассмеялись, только Гаспаро остался угрюм. Он заносчиво глянул на человека в черном. — Если вы полагаете, что во Флоренции чужеземцам дозволено все… — Я полагаю, — перебил его Ракоци, — что язык денег всем внятен! Я полагаю, что, если бы это было не так, Флоренция прозябала бы в нищете. Он размахнулся и далеко отбросил камешек, которым играл. Тот покатился по гравию и затих. Рабочие вновь переглянулись. Слова заказчика удивляли, но в них имелся резон. — Если строить привычным вам способом, дворец простоит… ну, сколько?… ну, может быть, триста лет… — На лицо Ракоци набежала тень. — А это не много. Три века, четыре, пять… не имеет значения. Я хочу, чтобы это палаццо стояло тысячу лет! — Он опять улыбнулся. — Я понимаю, это почти невозможно! Но вы все-таки попытайтесь! И уж будьте любезны, спрячьте свой норов в карман, даже если мои указания вас раздражают! — Тысячу лет? — Гаспаро был ошеломлен. Этот Ракоци точно свихнулся. Зачем его дому стоять тысячу лет? Он даже лет через сто не будет ему нужен! — Я так хочу, — просто ответил Ракоци. Лодовико хихикнул и, не таясь, подмигнул Джузеппе. — Но ведь у господина нет детей. У него нет даже жены! Кто унаследует то, что мы тут построим? — Кто унаследует? Темные глаза сузились Лицо Ракоци посуровело. — Я возвожу этот дом для себя. И хлопочу лишь о собственных нуждах! На дне котлована воцарилась мертвая тишина. Потрясенные рабочие зябко поеживались, и вовсе не от порывов осеннего ветерка. Гаспаро нахмурился. Он, кажется, понял, чего от них тут хотят, и задохнулся от возмущения. — Ваша милость, мы склепов не делаем! Если вам нужно что-то такое — обратитесь к кладбищенским мастерам! Какой-то отблеск мелькнул в глазах Ракоци при этих словах, и взгляд его неожиданно потеплел. — Неужели же для тебя это так важно, амико? — Я — строитель, — объявил гордо Гаспаро, ударяя себя в грудь кулаком. — Я строю дома для живых, а не для мертвых! Рабочие взволнованно зашевелились, переговариваясь между собой. Было видно, что все они согласны с Гаспаро. Даже Карло, делавший вид, что его это все не касается, послал приятелю одобрительный жест. — Ну что ж! Превосходно! — Ракоци улыбнулся. — Вы можете тут улыбаться сколько хотите, патрон, — продолжил Гаспаро, — от этого ничего не изменится. Вы говорите, вам нужен дворец, который стоял бы тысячи лет! Прекрасно! Вы учите нас, как надо работать. Я лично не выношу этого, но вы — хозяин, и ваше слово — закон! Однако ни за какие деньги вам не удастся заставить меня строить не жилище, а оболочку! — Он вновь подбоченился и с вызовом наклонился вперед. — Смейтесь надо мной, если вам нравится, но я не позволю вам смеяться над моим ремеслом! Ракоци только кивнул. — Золотые слова! В его ответе не было ни иронии, ни осуждения. — Я уверяю вас, что сам не хочу, чтобы мой дом пустовал, и, будь уверен, позабочусь об этом! Иначе зачем бы мне вам столько платить? Зачем беспокоиться, так ли заложен фундамент? И правда, зачем? Гаспаро пожал плечами. — Ладно, хозяин. Если все обстоит, как вы говорите, я перечить не стану. Стройте себе хоть из золота. В конце концов, мне дела до этого нет! — Разумная мысль. Я рад, что мы наконец объяснились. И рад, что ты столь ревниво относишься к своему ремеслу. Он сделал шаг к Гаспаро. — В знак нашего примирения позволь мне тебя обнять! Гаспаро Туччи смешался. Этот Ракоци действительно спятил. Богатеи не панибратствуют с простым людом. Он растерянно улыбнулся и отер о штаны руки, перепачканные в песке. — Господин, я… Чужак обнял его. Гаспаро в ответ неуклюже облапил чокнутого заказчика, но осторожно, боясь придавить, и вдруг обнаружил под тканью камзола стальную мускулатуру. Объятие вышло неожиданно крепким, и, будь оно чуть покрепче, еще неизвестно, чьи ребра могли бы пострадать. Рабочий замер, стесняясь своей щетины и запаха пота, поскольку он от неловкости взмок. Остальные молча и в сильном смущении наблюдали за этой сценой. Флоренция, конечно, республика равных, но поступок Ракоци далеко выходил за все допустимые рамки. Равенство равенством, однако воду и масло, как ни пытайся, невозможно смешать. Мысленно произнося эту отповедь, Энрико тем не менее чувствовал себя уязвленным. По старшинству знаки хозяйской приязни должны были бы достаться ему. Он ограничился тем, что тихо сказал стоявшему рядом Джузеппе: — Ну и нравы у этих приезжих! Слава богу, что тут никого больше нет! Бедный Гаспаро, ему сейчас тяжеленько! Джузеппе энергично кивнул. Что до Гаспаро, то на душе его вдруг стало легко. Чувство неловкости куда-то пропало. Раздражение тоже прошло. Прикажи теперь ему этот чужак прорыть яму до Рима, он и глазом бы не моргнул. — Благодарю, ваша милость, но… мы ведь не ровня. — Друг мой, еще неизвестно, кто из нас князь! Без состояния я стану нищим, ты же не потеряешь нимало. Что бы ни случилось — твое ремесло при тебе. Не будь на свете таких, как ты, флорентийцы бы до сих пор ютились в палатках. Как древнеримские завоеватели, осаждавшие этрусские города. Только никаких городов не было бы в помине. Гаспаро качнул головой. — Как господину угодно. — Что ж, продолжайте работу! Не сомневайтесь, я хорошо заплачу. Он потрепал по плечу каждого из изумленно таращившихся на него мужчин, затем почти без разбега подпрыгнул и, ухватившись за край котлована, выбрался на уступ. Лодовико тихо присвистнул, Энрико открыл рот, Карло с Джузеппе крякнули и кинулись подбирать пустые мешки. Гаспаро расхохотался. Он вдруг почувствовал себя беспричинно счастливым. Как в детстве, в старые добрые времена. Возвышаясь над ними, Ракоци крикнул: — Боюсь, неприятности ваши еще не окончились! Он обернулся и махнул кому-то рукой. В тот же миг рядом с ним возник сухопарый мужчина. — Это Иоахим Бранко! Он португалец и будет на стройке моей правой рукой. Прошу вас подчиняться ему, как мне самому, и показать, на что вы способны! Вновь прибывший даже по флорентийским меркам казался человеком высоким. У него были длинные тощие руки, узкое тело и лицо шириной с корешок книжного переплета, обрамленное паутиной клочковатых волос. — Добрый день, судари! — произнес он таким низким голосом, словно бухнул в колокол церкви Сан-Марко. — Еще один чужеземный алхимик, — сказал Лодовико, обращаясь к Гаспаро, однако его услышали и наверху. — Да, — подтвердил Ракоци, улыбаясь — И весьма искушенный! Вы не пожалеете, что попали к нему в подчинение. Магистр Бранко — человек более чем разумный и уж, конечно, гораздо разумней меня! Магистр Бранко кисло улыбнулся в ответ и слегка поклонился. Энрико возвел глаза к небу и мысленно вопросил у святой Клары, за что ему эта напасть. — Добро пожаловать, магистр! — все-таки выдавил он из себя. Ракоци что-то шепнул португальцу, затем вновь обратился к рабочим: — Завтра вы начнете заливку фундамента и заложите в него все, что прикажет магистр. А на сегодня осталось лишь покончить с засыпкой. Гаспаро возразил страдальческим тоном: — Но, господин, а вдруг пойдет дождь? Сырость — плохое подспорье в такой работе… вы это знаете не хуже меня. — Дождя сегодня не будет, Гаспаро. И завтра тоже, и послезавтра… Вам хватит времени и на заливку, и на установку опор. Тогда уже станет не важно, пойдет дождь или нет. Раствор застынет, и вы сможете соорудить над стройкой навес. Сделав такое странное заявление, чужеземец ушел. Джузеппе кончил разбрасывать гравий и поднял голову. — Иисус Мария, — прошептал он, осенив себя крестным знамением. Португалец смотрел на него. Холодно и отчужденно, словно тощая цапля, раздумывающая, склевать эту лягушку или еще подождать. Энрико первым нарушил молчание. — Магистр? Вы не хотите спуститься вниз? К всеобщему облегчению, алхимик прыгать в яму не стал, а сошел вниз по убитой множеством ходок дорожке. В руках он держал целый ворох каких-то сверточков и кульков. Иоахим положил свою ношу на гравий и повернулся к Энрико. — Наверху у ограды стоят две тачки. Они мне нужны. — Они загружены? — спросил Лодовико, не выказывая желания двинуться с места. — Да, до краев. Нужно послать двоих. Он вновь занялся своими кулечками, потеряв к окружающим интерес. Энрико удрученно пожал плечами и ткнул пальцем в Джузеппе. — Ты и Карло сходите за тачками, а Гаспаро и Лодовико займутся оставшимся гравием. Гаспаро, тяжко вздохнув, поплелся наверх. Там он с большой неохотой взвалил на плечо десятый за сегодняшний вечер мешок и потащился обратно. Вдруг ему вспомнилась выходка чужеземца, попиравшая все флорентийские представления о приличиях. Гаспаро широко улыбнулся, и хорошее настроение вновь вернулось к нему.
Все размещенные здесь
произведения представлены исключительно для предварительного
ознакомления и в целях популяризации и рекламы бумажных изданий.
16-летняя Меридиан, сколько себя помнит, всегда была окружена смертью. Когда она была еще ребенком, насекомые, мыши и саламандры зарывались в её постель и умирали. В начальной школе, её обвинили в трагедии, произошедшей с её одноклассником. А в её 16 день рождения, прямо около её дома разбилась машина – и тело Меридиан взорвалось от боли. До того, как она смогла полностью выздороветь, ей было сказано, что она опасна для своей семьи и Меридиан была вынуждена отправиться к своей двоюродной бабке в Ревелейшн, штат Колорадо. И именно там она узнала, что она Фенестра – связующее звено между живыми и мертвыми…
