Легенда
« – Их было двое близнецов. Габриэль и Люциан. Они были похожи во всем. Высокие, темноволосые, их взгляд проникал в самую душу того, на кого они смотрели. Мне довелось лишь однажды, в детстве, увидеть их. Они, как боги, прошли по нашей деревне, навестили Грегори и Михаила, а потом снова исчезли. В их присутствии стихал ветер, и сама земля, казалось, задерживала дыхание при их приближении. Это были безжалостные и непоколебимые ангелы смерти.
– Они оставались верными нашему князю и народу, но все понимали, что, если эти двое предпочтут тьму, никто не сможет их уничтожить.
– А князем был тот самый Михаил, о котором ты рассказывал? – поинтересовалась Дезари.
– Нет, отец Михаила. Близнецы уже тогда считались древними и, видимо, служили ещё деду Михаила. Они всегда были вместе и считались неразделимыми. Говорили, что ещё в юности они заключили между собой соглашение, и если бы один из них превратился в вампира, другой обязался уничтожить и себя, и брата близнеца. Они были так близки, что всегда знали, что делает и чувствует другой, а потому охотились и сражались в единой команде...
– Кто-то считал их демонами, другие называли ангелами, но все дружно соглашались, что они были самыми могущественными из всех Карпатцев. Если один из них что-то познавал, он делился знаниями и умениями с братом, и они удваивали свои силы. Их побаивались, но в то же время понимали, что они нужны своему народу. Наступили годы, когда вампиры, почему-то, стали весьма популярны у смертных. И вот, если бы тогда эти два ангела смерти не выступили против живых мертвецов, те уничтожили бы все мое племя, и мир стал бы пустым и скучным местом...
– Это было странное время морального разложения и потакания всевозможным человеческим капризам среди богатого населения. Верхушка общества проводила свободное время в оргиях, целиком и полностью отдаваясь пьянству, обжорству и сексуальным излишествам. Богачам нравилось наблюдать за кровавыми боями. Чем не благоприятная обстановка для процветания вампиров? Они ведь умеют казаться очаровательными и, проявляя коварство, влиять на тех, кто уже и без того погряз в грехах. Нам нужно было принимать решительные меры, чтобы изменить ход истории. И с этой задачей Габриэль и Люциан достойно справились. Но со временем среди нашего племени стали ходить слухи о темной силе...
– И кто же из них двоих превратился в вампира? – перебила Дезари.
– Расскажи мне ещё о моих родственниках, Джулиан. Расскажи мне об их судьбе, – попросила певица.
Джулиан понимающе кивнул.
– Так вот, Дезари, близнецы прожили на много столетий больше, чем большинство из нашего племени, и при этом не находили своих Спутниц жизни. Они были настоящими охотниками, а потому им приходилось часто убивать. Такое бремя трудно вынести. Шли века, близнецов страшились многие из нашего племени, и почти все старались избегать их. Ходила молва, что они стали более могущественными, чем сам князь, и ещё более опасными. И уже было не важно, что они повиновались ему и защищали тех, кто не мог охотиться. Они стали жить вдали от себе подобных, и это тоже, наверное, мучило...
– Да, они не сдавались. Они смело выслеживали вампиров, которых в то время превозносили так называемые сливки общества. Битвы получались жестокими и долгими, поскольку вампиры были сильными, а сильные мира сего их поддерживали. За головы Габриэля и Люциана были назначены большие награды, и за ними стали охотиться и вампиры, и люди. Близнецы сражались не только с самими вампирами, но и с их приспешниками: упырями, зомби и другими чудовищами, порожденными прихотями вампиров. Наше племя было благодарно близнецам. Но, так как всякий раз они выходили победителями из боя, стали ходить слухи о том, что они стали существами, наполовину живущими в нашем мире, а наполовину принадлежащими тьме...
– Да, это было, конечно, подло, но, с другой стороны, не так уж и несправедливо. Мужчина Карпатец, выбравший путь охотника, с годами набирает силы, а так как ему приходится часто убивать, он частично живет в мире тьмы. А как же может быть иначе? Близнецы были исключительно сильными, к тому же их было двое, и их силы постоянно удваивались. Они стали бы непобедимыми, если бы превратились в вампиров. Кто бы смог уничтожить их? Грегори тогда был ещё очень молод, и Михаил тоже, иногда они укрывали у себя отважных воинов, когда те получали в боях серьезные ранения. Я доподлинно знаю, что и Грегори, и Михаил не раз делились с близнецами своей кровью. – Джулиан задумчиво почесал бровь.
В те годы Габриэль и Люциан стали живыми легендами. Они вдвоем сражались против полчищ турецких захватчиков и вампиров, которые заставляли турок совершать чудовищные вещи с пленными. Об этих пытках и истязаниях много писали в книгах по истории. Близнецы одерживали славные победы, и мало кто уже верил, что это были живые герои, а не мифы, придуманные отчаявшимися людьми. Вампиры исчезали десятками, так же как и их приспешники. Война охватила огромные территории. Карпатцам и простым смертным грозило полное истребление. Вместе с войной в наши места пришли болезни и смерть, голод, рабство и нищета. Очень многие лишились крова. Это были страшные времена для всех...
Мало кто видел их тогда, но они находились там повсюду, неутомимо выслеживая и истребляя врага. Они спасали наших женщин, но сами к тому времени не имели Спутниц жизни и уже не надеялись отыскать их. Они собирались у Михаила и проводили там военные советы. Я сам наблюдал одно такое собрание вскоре после того, как был убит отец Михаила при попытке спасти деревню смертных. Меня и других ребятишек тогда прятали в надежном месте. Михаил был слишком молод, чтобы стать вождем, но уже в те годы он понимал, что нашему племени грозит полное уничтожение. Вместе с Грегори они стали защищать оставшихся в живых женщин и детей. В ту пору ни Грегори, ни Михаил не говорили о близнецах. Наверное, потому, что сами потеряли свои семьи. Или, по крайней мере, они так считали.
– Но что произошло с близнецами? – нетерпеливо потребовала продолжения рассказа Дезари. История ее родственников захватила певицу.
– Война закончилась, и в Трансильванию и Румынию вернулись мирные времена. Постепенно Карпаты снова стали жить своей жизнью. Говорили, что близнецы отправились в Лондон, оттуда в Париж и другие крупные европейские города, те самые, куда переместились вампиры в надежде обеспечить себе спокойное существование. Габриэль и Люциан продолжали охотиться вместе, уничтожая одного вампира за другим. Слава их разнеслась по всему континенту, и о них даже начали слагать мифы...
Страшные слухи поползли примерно через полвека. Говорили, будто Люциан встал на сторону тьмы. Будто бы он превратился в вампира и стал питаться человеческими жертвами. Ни один охотник не мог найти его. Видимо, на это был способен лишь один Габриэль. Охота на Люциана продолжалась ещё сто лет. Ни с чем подобным охотники раньше не сталкивались. Вампиры – существа небрежные, они оставляют на месте преступления кровавые следы, знакомые всем нам. Их ошибки и выводят охотника на след. Однако дело рук вампира часто принимают за работу карпатца. Полиция же нередко приписывает такие убийства религиозным фанатам или серийным маньякам. Если бы не это, на наш род тоже давно бы началась охота, и кто знает, смогли бы мы выжить или нет...
– Однако Люциан не был похож ни на одного существовавшего когда-либо вампира. Он ни разу не тронул ни женщину, ни ребенка, и при этом сам не создал себе ни упырей, ни других чудовищ-прислужников. Он совершил сотни убийств, но уничтожал исключительно испорченных и никчемных людей, которых никто уже не смог бы исправить и наставить на путь истинный. Многие охотники после безуспешных попыток отыскать Люциана приходили к заключению, что близнецов никогда не существовало, и разговоры о них – чистой воды вымысел. Только Габриэль узнавал дело рук Люциана. Только он один мог отыскать его...
Существует много разных версий, в которые верят Карпатцы. Некоторые считают, что Габриэль все же победил Люциана, а затем решительно встретил рассвет. Я тоже считаю, что это возможно. Габриэль был могущественным и древним Карпатцем, но он так и не нашел свою Спутницу жизни. А потом, потеряв ещё и брата-близнеца, он, вероятно, решил, что дальнейшее его существование не имеет смысла. Ведь оно обязательно бы привело и к его превращению. Вот почему он предпочел уничтожить себя сам. Габриэль жил очень долго и заслуживал покоя и перехода в иной мир.
Дезари встряхнула головой.
– Не могу в это поверить. Неужели после всех долгих столетий, когда братья всегда и во всем держались друг за друга, все закончилось так печально? Люциан превратился в вампира, и Габриэль был вынужден выследить и уничтожить его? Как это ужасно!
– Такая судьба может постичь любого охотника. Убийство подстегивает в нас чувство силы и власти. Это заразительно, и к такому ощущению вседозволенности, что ли, быстро привыкают. Для тех же мужчин, которые не могут испытывать эмоций, это может быть опасно. К тому же не все чувствуют границу этой дозволенности и момент, когда нужно остановиться. И если Люциан всю жизнь сражался с вампирами, он мог и не сообразить вовремя, что пора делать выбор. Кто-то считает, что Габриэль тоже превратился в вампира, и братья погибли в схватке за первенство. Но я не склонен верить в эту легенду, потому что в данном случае на земле остались бы следы и доказательства этой великой битвы. Габриэль уважал Люциана. Он обязательно бы уничтожил следы их последней битвы, а потом и сам бы бесстрашно встретил рассвет.»
Легенда из пятой книги Кристин
Фихан «Тёмное желание»
Разговор Дезари и Джулиана
Свирепого (Сэвиджа)
Глава 1
Он проснулся глубоко под землей, не понимая, что происходит. Первое, что он почувствовал, был голод. Но не обычный голод, а мучительная, вызывающая мурашки на коже потребность. Он умирал от жажды. Каждая клеточка его тела требовала пищи. Он лежал молча, хотя голод грыз его как крыса. Голод поразил не только его тело, но и разум, и настолько, что он опасался за всех, как людей, так и Карпатцев. Боялся за себя. Боялся за свою душу. В этот раз тьма быстро распространялась, и его душа была в опасности.
Кто осмелился тревожить его сон? И что более важно, потревожен ли сон Люциана? Габриэль заточил в землю Люциана много веков назад, дольше, чем он себе представлял. Если Люциан тоже проснулся, если его обеспокоило происходящее на поверхности земли, то у него есть все шансы выбраться раньше, чем Габриэль обретет силы и сможет остановить его.
Из-за ужасного голода, овладевшего им, думать было крайне сложно. Как долго он пробыл под землей? Габриэль чувствовал заходящее наверху солнце. После прошедших долгих столетий его внутренние часы все ещё чувствовали закат, и наступление их времени – созданий ночи. Земля внезапно затряслась. Габриэль чувствовал, как сильно колотится его сердце. Он слишком долго ждал, потратил слишком много времени, пытаясь сориентироваться, прояснить свой помутневший разум. Люциан пробуждался. Потребность Люциана в добыче будет так же велика, как его собственная, а его аппетит – ненасытен. Нет никакой возможности остановить его, не тогда, когда сам Габриэль настолько слаб.
У него не было выбора, и потому Габриэль прорвался сквозь слои земли, где так долго лежал погребенным, намеренно погрузив себя в сон, когда решил схоронить себя в земле, заточив Люциана с собою. Сражение на Парижском кладбище было долгим и ужасающим. И Люциан, и Габриэль получили серьезные ранения, способные убить их. Люциан ушел в землю за пределами освященной земли древнего кладбища, тогда как Габриэль искал приюта внутри него. Габриэль устал от долгих столетий мрачной тьмы, от черной безнадежной пустоты своего существования.
Он не мог позволить себе роскошь выбора и встретить рассвет, как поступило бы большинство представителей его вида. Из-за Люциана. Его близнеца. Сильный и выдающийся Люциан, лидер во всем. Никто не был умел и могущественен настолько, чтобы выследить и уничтожить Люциана. Только Габриэль. Он провел часть жизни, следуя за Люцианом, охотясь на вампиров, на нежить, полагаясь на его чувство сражения. Люциану не было равных, столь же блистательно охотившихся на вампиров, бедствия их расы. У Люциана был дар. И все же он поддался темному шепоту власти, уступил коварному зову жажды крови. Он отдал свою душу, выбрав путь проклятых, превращаясь в такого же монстра, каких преследовал веками. В вампира.
Габриэль провел два столетия, охотясь на своего возлюбленного брата, так никогда полностью и не оправившись от потрясения, вызванного превращением Люциана. В конце концов, после бесчисленных сражений, в которых ни один не победил, он решил навсегда заточить своего близнеца в землю. Габриэль преследовал Люциана по всей Европе. Заключительная битва произошла в Париже – городе, где неистовствовали вампиры и разврат. После убийственного сражения на кладбище, где они оба получили ужасные раны и потеряли много крови, он ждал, пока ничего не подозревающий Люциан ляжет в землю, и затем связал близнеца с собой, вынуждая его остаться там. Борьба не была окончена, но все же это было единственное решение проблемы, которое Габриэль смог придумать. Он устал, был одинок и безутешен. Он хотел покоя, но не мог встретить рассвет, пока Люциан не будет окончательно уничтожен. Выбранная им судьба была ужасна, живой – как мертвый, на веки похороненный, но Габриэль не смог придумать никакого другого способа. Ничто не должно было потревожить их, однако что-то случилось. Кто-то ворочал землю у них над головами.
Габриэль понятия не имел, сколько времени прошло, пока он покоился под землей, но его тело изголодалось по крови. Он знал, что его кожа стала серой и обтягивала скелет, как у старика. Взлетев в воздух, он сразу оделся, накинув длинный плащ с капюшоном, чтобы скрыть свою внешность во время охоты в городе. Даже это незначительное действие истощило энергию его иссохшего тела. Габриэль отчаянно нуждался в крови. Он настолько ослаб, что чуть не упал, находясь в небе.
Приземлившись, Габриэль изумленно уставился на огромные хитроумные приспособления, нарушившие его вековой сон. Эти столь чуждые ему штуковины разбудили настолько смертельно опасного демона, что мир никогда не смог бы осознать его мощь. Эти приспособления впустили демона в современный мир. Габриэль глубоко вдохнул, затягиваясь ночью. И сразу на него обрушилось такое множество запахов, что его изголодавшееся тело с трудом могло усвоить их все.
Голод разъедал его беспощадно, непреклонно. С упавшим сердцем Габриэль осознал, как близок он к обращению, как мало контроля у него осталось. Когда ему придется питаться, демон в нем воспрянет. Тем не менее, реальной альтернативы в этом вопросе у него не было. Он должен питаться, чтобы охотиться. Если он не будет охотиться на Люциана, защищая людей и Карпатцев, то кто будет?
Плотнее закутавшись в толстый плащ, Габриэль, пошатываясь, пошел через кладбище. Он видел, где машины потревожили почву. Очевидно, захоронения раскапывали и перемещали. Сразу за границей священной земли он нашел место, где земля была взрыта, когда Люциан восстал. Габриэль на миг опустился на колени, зарывшись руками в землю. Люциан. Его брат. Его близнец. Габриэль склонил голову от горя. Как часто они делились знаниями? Кровью? Сражались вместе? Почти две тысячи лет они были неразлучны, боролись за свой народ, охотились на нежить и уничтожали ее. Теперь он остался один. Люциан, легендарный воин, величайший из их народа, но все же он пал, как и многие до него. Габриэль дал бы голову на отсечение, что его близнец никогда не уступит шепоту темной силы.
Габриэль медленно поднялся и пошел по направлению к улице. Прошло много лет, и мир изменился. Все было по-другому. Он ничего не понимал. Он был так сбит с толку, что его зрение даже затуманилось. Габриэль шел, спотыкаясь, стараясь держаться подальше от людей, заполняющих улицы. Они были повсюду, и избегали соприкосновений с ним. Габриэль быстро коснулся их мыслей. Они думали, что он «бездомный старик», возможно пьяный или даже безумный. Никто не обращал на него внимания, никто не хотел видеть его. Его кожа была морщинистой и серой. Он плотнее запахнул длинный плащ, скрывая свое иссохшее тело под его складками.
Его так терзал голод, что клыки во рту внезапно удлинились, истекая слюной в предвкушении пиршества. Он отчаянно нуждался в пище. Спотыкаясь, почти вслепую, он продолжал идти по улице. Город так изменился, он был уже не тем старым Парижем, а огромным, раскинувшимся во все стороны комплексом зданий и мощеных улиц. Сверкающий свет исходил от массивных зданий и уличных фонарей. Это был не тот город, который он помнил, и где ему было так комфортно.
Ему надо было поймать ближайшую жертву и быстро насытиться, что мгновенно придало бы ему сил, но его одолевал страх, что он не сможет вовремя остановиться. Габриэль не должен позволить зверю управлять им. Он дал клятвенное обещание своему народу, человеческой расе, но самое важное – своему возлюбленному брату. Люциан был его героем, тем, перед кем он преклонялся, и вполне заслуженно. Они вместе давали клятву, и он сдержит ее, как и Люциан сделал бы это для него. Никакому другому охотнику не будет позволено уничтожить его брата, это исключительно его задача.
Запах крови был непреодолим. Он бился в него так же интенсивно, как голод. Звук, мчащейся по венам крови, ее приливы и отливы, дающие жизнь, дразнили его. В его теперешнем ослабленном состоянии он не сможет контролировать свою добычу, сохранив спокойствие жертве. Это только усилит мощь восстающего демона.
– Сэр, я могу вам чем-нибудь помочь? Вы нездоровы? – Это был самый красивый голос, который ему когда-либо доводилось слышать. Она говорила на безупречном французском языке, ее произношение было идеально, но он сомневался, была ли она действительно француженкой. К его удивлению, ее слова принесли ему покой, словно один лишь ее голос мог утешить его.
Габриэль содрогнулся. Угоститься невинной женщиной, последнее, чего он хотел. Не взглянув на нее, Габриэль покачал головой и продолжил путь. Он настолько ослаб, что наткнулся на нее. Она была высокой, стройной, и удивительно сильной. Она немедленно обхватила его рукой, не обращая внимания на его затхлый, грязный запах. В тот миг, когда она прикоснулась к нему, Габриэль ощутил спокойствие, проникающее в его измученную душу. Неумолимый голод ослаб, и пока она прикасалась к нему, он чувствовал некое подобие контроля.
Габриэль намеренно отвернулся от нее, зная, что в его глазах отразится красная мгла, тень демона, растущего в нем. Ее непосредственная близость должна была вызвать жестокие инстинкты, а вместо этого успокоила его. Она определенно была последним человеком, которого он захотел бы использовать в качестве добычи. Он чувствовал ее доброту, решимость помочь ему и полную самоотверженность. Ее сострадание и доброта были единственными причинами, почему он не напал на нее и не вонзил клыки в вены, когда каждая иссохшая клетка и фибра его тела требовали сделать это для его самосохранения.
Она подвела его к гладкой штуковине у края тротуара.
– Вы ранены, или просто голодны? – спросила она. – Приют для бездомных прямо по улице. Они могут предоставить вам место для ночлега и горячую пищу. Позвольте мне отвезти вас туда. Это моя машина. Пожалуйста, садитесь, и позвольте мне помочь вам.
Ее голос, казалось, прошелестел по нему, соблазняя чувства. Он действительно опасался за ее жизнь, за собственную душу. Но был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Габриэль позволил ей посадить себя в машину, но отодвинулся от нее настолько далеко, насколько мог. Теперь, когда уже не было никакого физического контакта, он слышал кровь, мчащуюся по ее венам, взывающую к нему. Шепчущую, как самая соблазнительная искусительница. Голод так взревел в нем, что он затрясся от необходимости глубоко вонзить зубы в ее беззащитную шею. Габриэль слышал биение ее сердца, равномерное, бесконечное, угрожающее свести его с ума. Он почти чувствовал вкус крови, зная, как она будет литься ему в рот, вниз по горлу, насыщая его.
– Меня зовут Франческа дель Понсе, – мягко произнесла она. – Пожалуйста, скажите мне, если вы ранены или нуждаетесь в медицинской помощи. Не волнуйтесь о стоимости. У меня есть друзья в больнице, и они помогут вам. – Она не добавила того, что он узнал из ее мыслей: она часто приводила бедняков и сама оплачивала счета.
Габриэль хранил молчание. Это было все, что он мог сделать, чтобы оградить свои собственные мысли – автоматическая защита, которой Люциан научил его в те времена, когда они были просто неопытными юнцами. Соблазн крови пересиливал. Только доброта, исходящая от Франчески, не позволяла ему наброситься на нее и насладиться пиршеством, о чем молили его иссохшие клетки
Франческа встревожено взглянула на старика. Она не видела толком его лица, но он был серым от голода и дрожал от усталости. Он выглядел истощенным. Когда она дотрагивалась до него, то чувствовала ужасную борьбу в нем, а его тело неистовствовало от голода. Ей надо было взять себя в руки, чтобы не гнать по дороге к приюту. Франческа отчаянно хотела помочь ему. Ее маленькие белые зубки терзали нижнюю губу. Она чувствовала тревогу, эмоцию, которую уже и не помнила, когда испытывала в последний раз. Ей нужно оказать помощь этому мужчине. Убежденность в этом была такой сильной, почти принуждающей.
– Не волнуйтесь, я могу позаботиться о том, что вам нужно. Просто сядьте удобнее и расслабьтесь. – Франческа ездила по улицам со свойственной ей энергичностью. Большинство полицейских знали ее машину и лишь усмехались, когда она нарушала законы. Она была целительницей. Выдающейся целительницей. Это был ее дар миру. Это давало ей друзей повсюду. Тех же, кому были не нужны содействие в чем-то или лечение, интересовал тот факт, что у нее было очень много денег и множество политических связей.
Франческа доехала до приюта и остановила автомобиль почти у двери. Она не хотела, чтобы старику пришлось слишком далеко идти. Казалось, он готов упасть в любой момент. Капюшон необычного плаща скрывал его волосы, но девушка полагала, что они были длинными, густыми и по-старомодному причесаны. Обежав капот машины, Франческа приблизилась к пассажиру, чтобы помочь ему выйти.
Габриэль не хотел, чтобы она снова дотрагивалась до него, но не мог ничего с собой поделать. Было что-то весьма успокаивающее в ее прикосновениях, почти целительное. Это помогало ему немного дольше сдерживать ужасную жажду. Хитроумная штуковина, в которой Габриэль ехал, и скорость, с которой она мчалась по улицам, вызывали тошноту и головокружение. Ему нужно приспособиться к миру, в котором он находится. Узнать год. Изучить новые технологии. Но больше всего ему нужно найти силы, чтобы накормиться, не позволив безраздельно властвовать демону внутри него. Он чувствовал это в себе, красную пелену, возрастающие животные инстинкты, преодолевающие тонкий налет цивилизованности.
– Франческа! Ещё один? Мы переполнены этим вечером. – Марвин Чэллот тревожно взглянул на пожилого мужчину, которому она помогла дойти до двери. В этом человеке было что-то такое, от чего волосы на затылке Марвина встали дыбом. Он выглядел старым и скрюченным, его ногти были слишком длинными и острыми, но явно был так слаб, что Марвин почувствовал вину из-за того, что не хотел сделать что-нибудь для этого незнакомца. Он стыдился собственного чувства отвращения, но так и не принял старика. Вряд ли он может отказать Франческе. Она жертвовала так много денег, времени и усилий, как никто другой. Если бы не она – не было бы никакого приюта.
Скрепя сердце, Марвин потянулся к руке старика. Габриэль резко вдохнул. В тот миг, когда Франческа отпустила его руку, он чуть не утратил весь контроль. Клыки во рту удлинились, а звук мчащейся крови был столь громким, что Габриэль больше ничего не слышал. Все сгинуло в красной мгле. Голод. Полное истощение. Он должен поесть. Демон в нем с ревом поднял голову, борясь за полный контроль.
Марвин почувствовал, что находится в смертельной опасности. Рука, которую он пытался взять, казалось, искривилась, кости трещали и хрустели, иссохшая кожа покрылась мехом. На Марвина пахнуло диким, острым запахом волка. Он с ужасом отпустил руку пожилого человека. Голова медленно повернулась к нему, и он увидел промелькнувшую смерть. На месте глаз зияли два пустых, безжалостных отверстия. Марвин моргнул, и глаза показались снова, красные и пылающие, как у зверя, преследующего свою добычу. Марвин не знал, что из увиденного им было хуже, но не хотел ничего делать для этого старика, кем бы он ни был. Глаза впивались в него, как острые клыки.
Марвин вскрикнул и отскочил назад.
– Нет, Франческа, я не могу позволить этого. Здесь нет места сегодня вечером. Я не хочу, чтобы он был здесь. – Его голос дрожал от ужаса.
Франческа чуть не запротестовала, но что-то в лице Марвина остановило ее. Она кивнула, соглашаясь с его решением.
– Все в порядке, Марвин. Я позабочусь о нем. – Она очень осторожно обняла старика за талию. – Пойдемте со мной. – Ее голос был мягким и успокаивающим. Франческа хорошо скрыла свое раздражение на реакцию Марвина, но оно было.
Первым стремлением Габриэля было установить дистанцию между ними. Он не хотел убивать ее и знал, что опасно близок к обращению. Но она словно приковала его к себе. Франческа успокаивала его так, что он пока мог держать на привязи дикого зверя. Габриэль тяжело оперся об ее стройное тело. Ее кожа была теплой, тогда как его – холодной как лед. Он глубоко вдыхал ее запах, стараясь не поворачивать к ней голову. Габриэль не хотел, чтобы она увидела его, каким он был – демоном, отчаянно борющимся за свою собственную душу, за человечность.
– Франческа, – возразил Марвин. – Я позову кого-нибудь, кто отвезет его в больницу. Может полицейского. Не оставайся наедине с ним. Я думаю, что он может быть сумасшедшим.
Сев в машину, Габриэль обернулся посмотреть на мужчину, стоящего на тротуаре и наблюдающего за ними со страхом в глазах. Он уставился на горло человека, с силой сжимая руку в кулак. На одно ужасное мгновение Габриэль чуть не раздавил человеческую трахею только за то, что тот предупредил ее. С тихим древним ругательством он сдержал порыв. Сгорбившись, плотнее закутался в толстый плащ. Габриэль хотел остаться рядом с этой красивой женщиной и позволить ее свету и состраданию омыть его измученную душу. Но также хотел убежать от нее как можно дальше, чтобы уберечь ее от монстра, все сильнее поднимающегося в нем.
Франческу он видимо нисколько не тревожил. Она даже попыталась успокоить его. И, несмотря на предупреждение Марвина, улыбнулась Габриэлю.
– Не мешало бы пройти осмотр в больнице. Право же, это минутное дело.
Габриэль медленно покачал головой в знак протеста. Она чудесно пахла. Свежо. Чисто. А он был слишком слаб даже для того, чтобы привести себя в порядок. Он был в смущении, что Франческа увидит его в таком состоянии. Она была так прекрасна, сияя внутренним светом.
Франческа припарковалась на площадке, где виднелись сотни пустых хитроумных штуковин, таких же, как у нее.
– Я сейчас вернусь. Не пытайтесь выйти, это пустая трата ваших сил. Это займет всего минуту. – Она прикоснулась к его плечу – маленький успокаивающий жест.
Тотчас он почувствовал странное облегчение своего тяжелого бремени.
Как только она ушла, его охватил голод, скребущий изнутри и требующий насыщения. Габриэль с трудом мог дышать. Его сердце билось очень медленно: удар, перебой, другой удар. Тело молило о крови. О пище. Кричало об этом. Он нуждался. Вот и все. Так просто. Он нуждался. Жаждал. Имел потребность. Все это сливалось в одно сильное желание.
Габриэль чувствовал этот запах. Свежий. Слышимый им. Но ее запах он чувствовал тоже, и ее близость помогала преодолеть рев в голове. Его внутренности сжались, завязываясь в узел. К ней подошел мужчина. Этот отличался от предыдущего. Он был молод и смотрел на Франческу, словно она была Солнцем, Луной и звёздами. Каждые несколько шагов тело молодого мужчины прикасалось к Франческе. Что-то злое, где-то глубоко внутри Габриэля подняло голову и зарычало с неожиданной неприязнью. Его добыча. Никто не имел права стоять так близко к ней. Она принадлежала ему. Он отметил ее для себя. Мысль пришла непрошено, и ему сразу стало стыдно. Но все же Габриэлю не нравился, что мужчина стоит так близко к ней, и потребовалась каждая унция его самоконтроля, чтобы удержаться от нападения на него и не уничтожить на месте.
– Брайс, я должна добраться до дома. Этому джентльмену нужна помощь. У меня нет времени разговаривать прямо сейчас. Я остановилась только из-за некоторых припасов.
Брайс Ренальдо положил ладонь на ее руку, останавливая Франческу.
– Франческа, мне нужно, чтобы ты осмотрела пациентку для меня. Маленькую девочку. Это не займет много времени.
– Не сейчас, я вернусь сегодня, позже к вечеру. – Голос Франчески был мягок, но очень решителен.
Брайс усилил хватку, намереваясь задержать ее, но, сделав так, почувствовал какое-то движение на своей коже. Опустив взгляд, он обнаружил несколько маленьких пауков со зловещего вида жвалами, ползающих по его руке. Выругавшись, Брайс отпустил Франческу, и сильно встряхнул рукой. Пауки исчезли, словно их никогда и не было, а Франческа уже быстро шла к своему автомобилю. Она смотрела на него, как на чудака. Брайс начал было объяснять, но, не увидев никаких признаков пауков, решил, что оно того не стоит.
Брайс поспешил к машине, намеренно снова взяв Франческу за руку, и наклонившись, вгляделся в Габриэля через окно. Его рот тут же искривила гримаса отвращения.
– Боже мой, Франческа, где ты находишь этих бродяг?
– Брайс! – Франческа выдернула у него свою руку со слабым, очень женственным жестом, выражающим раздражение. – Ты можешь быть таким черствым иногда. – Она понизила голос, но Габриэль с его превосходным слухом, отчетливо слышал перепалку. – Не надо считать кого-то бесполезным или убийцей только потому, что он стар или не имеет денег. Брайс, вот по этой причине мы никогда толком не ладим. У тебя нет никакого сострадания к людям.
– Что ты имеешь виду, нет сострадания? – защищался Брайс. – Страдает маленькая девочка, никогда не причинявшая никому вреда, и я делаю все возможное, чтобы помочь ей.
Когда он остановил ее, Франческа обошла его и проскользнула за руль своей машины.
– Позже, этим вечером. Я обещаю, что осмотрю маленькую девочку сегодня вечером. – Она завела автомобиль.
– Ты же не повезешь этого старика домой, не так ли? – требовательно спросил Брайс, несмотря на ее предупреждения. – Лучше отвези его в приют. Он грязный и, надо полагать, покрыт блохами. Ты совершенно его не знаешь. Я серьезно, Франческа, не смей брать его к себе домой.
Франческа одарила его коротким надменно-недовольным взглядом, и, не оглянувшись, уехала прочь.
– Не обращайте внимания на Брайса. Он очень хороший доктор, но любит думать, что может указывать мне. – Она посмотрела на своего молчаливого попутчика. Ссутулившись, он выглядел очень маленьким на своем сидении. Она до сих пор толком его не рассмотрела. Даже не видела его лица. Он скрывался в тени, продолжая отворачивать от нее лицо. Франческа даже не была уверена, понимал ли он, что она пытается ему помочь. Он производил на нее впечатление сильного человека, когда-то богатого и имевшего влияние, и вероятно ужасно униженного своим теперешним состоянием. И такая грубость Брайса никуда не годилась.
– Это займет несколько минут, а потом я отвезу вас в теплое и безопасное место. Там будет много еды.
Ее голос был изумительным. Он затрагивал Габриэля где-то глубоко внутри, успокаивал его, удерживая зверя на привязи, что он никак не смог бы сделать сам. Возможно, если она будет рядом с ним, когда он будет питаться, то у него получится справиться с демоном, когда тот восстанет. Габриэль закрыл лицо руками. Да поможет ему Бог, он не хотел убивать Франческу. Тело Габриэля дрожало от попыток контролировать потребность в горячей крови, вливающейся в его иссохшие, истощенные клетки. Это было так опасно. Так невероятно опасно.
Автомобиль преодолел короткое расстояние от суетливых городских улиц до узкой подъездной дорожки, где росли деревья и густой кустарник. Дом был большим и путано построенным, без какого-либо определенного стиля. Старомодный, с широкой верандой и высокими прямыми колоннами. Габриэль колебался, открывая дверь штуковины. Должен ли он идти с ней, или должен остаться? Он слабел. Он больше не мог ждать. Ему необходимо поесть. У него нет выбора.
Франческа взяла его за руку и помогла идти, когда он, шатаясь, поднимался по длинной лестнице дома.
– Простите, я понимаю, что здесь много ступенек. Вы можете опереться на меня, если нужно. – Она не знала, почему так необходимо помочь этому незнакомцу, но все в ней требовало сделать это.
С упавшим сердцем, Габриэль позволил женщине помочь ему преодолеть множество ступенек к ее жилищу. Он боялся неизбежности ее убийства. Тогда он вступит в ряды нежити, и не будет никого, чтобы уничтожить Люциана. Никого, чтобы уничтожить любого из них. Никого, способного уничтожить их обоих. Мир приобретет двух монстров, не имеющих себе равных во зле. До рассвета ещё так много времени. Потребность в крови преодолеет его благородные намерения. И эта бедная невинная женщина, в которой слишком много сострадания, заплатит окончательную цену за доброту и милосердие к такому, как он.
– Нет! – отказом стало грубое рычание. Габриэль вырвал руку из ее хватки и отпрянул от двери. Он пошатнулся, потерял равновесие и упал.
Франческа сразу оказалась возле него.
– Чего вы боитесь? Я не причиню вам вреда.
Габриэль задрожал под ее пальцами, излучая абсолютный страх. Он отвернул голову, пряча ее в складках капюшона и ссутулив плечо, словно отгораживаясь от нее.
Габриэль медленно встал на ноги. Он был не силах уйти от этой молодой женщины, от теплоты и сочувствия в ее голосе, от жизни, бурлящей в ее венах. Наклонив голову, Габриэль вошел через дверь в ее дом. Он молил о силе. Молил о прощении. Молил о чуде.
Франческа провела его через большие комнаты на кухню, где усадила за обеденный стол с замысловатой резьбой.
– Справа от вас небольшая ванная. Чистые полотенца, если хотите принять душ. Вы можете воспользоваться им, пока я разогреваю еду.
Габриэль вздохнул и покачал головой. Он медленно поднялся и пошел к ней, встав рядом. Близко. Так близко, что он чувствовал ее легкий соблазнительный аромат сквозь мглу своего примитивного голода.
– Мне жаль. – Мягко прошептал он слова, действительно так думая. – Я должен поесть, но это не то, что мне нужно. – Очень осторожно он взял миску из ее рук и положил на стойку.
Франческа впервые почувствовала себя в опасности. Она неподвижно стояла на месте, ее большие черные глаза изучали его прикрытую плащом фигуру. Затем кивнула.
– Понятно. – В ее голосе не было никакого страха, только спокойное принятие. – Пойдемте со мной. Я кое-что покажу вам. Вам это понадобится позже. – Она взяла его за руку, не обращая внимания на его длинные, острые ногти.
Габриэль не применял принуждения к ней. Никоим образом не вторгался в ее сознание, чтобы успокоить. Франческа знала, что находится в смертельной опасности; он видел осознание этого, отражающееся в ее глазах. Она сжала его руку и потянула за собой.
– Идемте со мной. Я могу помочь вам. – Франческа была чуть ли не безмятежна, от нее исходило спокойствие, окутывающее его.
Габриэль последовал за Франческой, потому что любой физический контакт с ней облегчал его страдания. Ему было невыносимо думать о том, что собирается сделать с ней. В глубине души он чувствовал свой плач. Казалось, тяжелый камень давит на грудь. Франческа открыла дверь слева от кухни, за которой обнаружилась узкая лестница. Под ее уговоры, он пошел за ней вниз по лестнице.
– Это подвал, – сказала она ему, – но здесь, прямо над выходом на поверхность есть другая дверь. Вы не сможете увидеть ее, но если поставите кончики пальцев именно сюда... – Девушка продемонстрировала, и большой камень повернулся вовнутрь, открывая за собой темную пещеру. Она обвела рукой внутреннее пространство. – Ведет под землю. Она придется вам по вкусу.
Габриэль вдохнул сладкий приветствующий аромат плодородной земли, манящей его. Прохлада, тьма тянулись к нему, обещая покой.
Откинув с шеи свои тяжелые волосы, Франческа посмотрела на него широко открытыми, спокойными глазами.
– Я чувствую страх в вас. Знаю, в чем вы нуждаетесь. Я – целительница и не могу сделать ничего другого, как предложить то, что вас успокоит. Я предлагаю добровольно и безоговорочно. Я отдаю вам свою жизнь, поскольку это мое право. – Слова были тихими и нежными, такими красивыми, словно бархат прошелестевшими по его коже.
Фактически, он едва заметил слова. Лишь звук. Соблазн. Искушение. Ее шея была теплым атласом под его поглаживающими пальцами. Габриэль закрыл глаза, наслаждаясь изысканностью прикосновений к ней. Испугавшись, что будет рвать и терзать, он почувствовал в себе потребность убаюкать ее тело, прижимая к себе нежно, почти любовно. Габриэль склонил голову, чтобы почувствовать ее кожу под своими губами. Жар и огонь. Язык ласкал ее пульс, тело его напряглось в ожидании. Габриэль притянул ее руками под защиту своего тела, своего сердца. Прошептав извинения, он принял ее предложение и вонзился зубами в вену на ее стройной шее.
Прилив крови, как шаровая молния, мгновенно поразил его, разливаясь по изголодавшимся, иссушенным клеткам. Мощь и сила расцвели в нем. Он почувствовал это. Белый жар. Синяя молния. Его тело напряглось. Франческа казалась горячим шелком в его руках, идеально подходящим его телу. Габриэль узнал, как мягка ее кожа. На вкус она была как наркотик. Она великодушно спасла его. Успешно воспрепятствовала восстанию демона. Ее кровь была дана добровольно. Дана добровольно. Новая мысль пробилась через его неистовую трапезу. Он мог чувствовать. Вина. Габриэль вспомнил о тяжести в груди, возникшей, когда он шел за ней по подвальной лестнице. Он чувствовал с той минуты, как столкнулся с ней. Его тело сильно, настойчиво ныло, когда он пил. Чувственно. Эротично. Питание никогда не имело ничего общего с сексом. Он должен быть неспособен чувствовать сексуальное влечение, тем не менее, сейчас его тело стало одной сильной, неумолимой, настойчивой потребностью.
Под его рукой ее сердце запнулось, и Габриэль тотчас провел языком по ранкам на ее шее, закрывая их своей исцеляющей слюной. Он выпил большую часть крови из ее стройного тела. Нужно было действовать быстро. Габриэль сделал порез на своем запястье и прижал его к ее рту. Он был достаточно силен, чтобы взять под свой контроль ее разум. Она угасала, ее жизненные силы просто шли на убыль. Франческа не предпринимала никаких попыток борьбы, скорее выглядела очень спокойной и смирившейся, словно принимала смерть. Габриэль силой возвращал ей кровь. Она знала, что ритуальные слова удержат демона на привязи. Франческа добровольно предложила ему свою жизнь. Что она сказала? Поскольку это мое право. Как это возможно?
Габриэль перевел взгляд на ее лицо. Она была очень бледна, ее длинные, густые и роскошные ресницы, насыщенного черного цвета, были под стать длинным шелковым волосам. Стройное тело одето в мужские брюки, светло-голубые. Цвета. Он различал цвета. Он не видел никаких других оттенков, кроме серых и черных, со времен своей ранней юности – более чем двух тысяч лет назад. Почему он не признал ее как свою Спутницу Жизни? Неужели он так далеко зашел?
Габриэль остановил ее, не давая взять у него слишком много крови. Ему надо поохотиться сегодня ночью; он должен быть уверен, что возьмет достаточно крови для них обоих. Габриэль отнес Франческу в пещеру, и идя по ее запаху, нашел темную комнату, где она будет в безопасности, как от людей, так и от нежити. Он нежно уложил ее на земляное ложе, и приказал спать, подкрепляя приказ твердым «нажимом» для уверенности, что она не проснется, пока он не сможет дать ей больше крови. Биение ее сердца и дыхание были медленными и ровными, позволяя ее телу обойтись небольшим количеством крови, текущим по венам и артериям к сердцу.
Габриэль плавно скользил по дому, расходуя как можно меньше энергии. Он бы с радостью взял кровь у Брайса. Но не было времени потворствовать своим прихотям; ему надо быстро найти добычу и вернуться к своей спасительнице. Своим великодушием она спасла ему не только жизнь. Она спасла его душу.
В следующее мгновение Габриэль вышел из дома в темноту. Его мир. Он жил в нем столетиями, однако все было по-новому. Все изменилось. Теперь все будет иначе. Он мгновенно нашел добычу. В городе было полно людей. Габриэль выбрал трех крупных мужчин, убедившись, что ни один из них не употреблял алкоголь или наркотики, а кровь в их венах не осквернена никакими болезнями. Габриэль без труда завлек их в сень подъезда, и, склонив голову, стал пить, насыщая себя. Он взял достаточно крови, чтобы полностью восстановить свои силы, не подвергая опасности никого из них. Когда первый пошатнулся от головокружения, Габриэль тщательно закрыл ранки и помог тому сесть на землю. Он чуть ли не с алчностью пил кровь второго и третьего, его тело жаждало питания после столь долгих лет его отсутствия. Ему необходимо достаточное количество крови для Франчески, чтобы быть уверенным, что она выживет.
Закончив, Габриэль стер их воспоминания и оставил спокойно сидеть под навесом подъезда. В три прыжка Габриэль поднялся в воздух, его тело изменило форму, крылья широко раскрылись и подняли его. Он полетел по прямой к ее дому. С воздуха он видел поместье таким, каким оно было. Явно старый, дом был в прекрасном состоянии, за участком земли, прилегающим к нему, тщательно ухаживали. Везде, куда падал его взгляд, были незнакомые объекты, предметы, о которых он ничего не знал. Пока Габриэль спал под землей, жизнь шла своим ходом.
Он нашел Франческу там, где оставил, ее кожа была такой белой, почти прозрачной. Она была высокой и стройной, с густыми волосами цвета черного дерева, обрамляющими лицо и ниспадающими вдоль тела, подчеркивая ее роскошные формы. Он приподнял Франческу с большой нежностью, и стал укачивать, прижимая ее тело к себе. Как могло случиться, что эта женщина его истинная Спутница Жизни? После всех войн, женщин осталось мало. Карпатский мужчина мог столетиями рыскать по свету, но так никогда не встретить свою истинную Спутницу Жизни, вторую половинку своей души, своего сердца. Свет для его тьмы. Женщин его вида стало не хватать к двенадцатому-тринадцатому векам. Каковы были шансы встретить ее, просто прогуливаясь по улице? Фактически, она – первый человек, встретившийся ему после стольких лет пребывания под землей. Ему это было непонятно. Все случившееся было непонятно. Но один факт был ясен и прост. Карпатский мужчина не мог различать цвета и испытывать эмоции, пока не был на близком расстоянии от своей истинной Спутницы Жизни. Габриэль видел все оттенки цветов. Яркие. Живые. Цвета, о существовании которых он давно забыл. Ощущения, которых он никогда не испытывал. Габриэль вдохнул, глубоко затягиваясь её запахом. Теперь он сможет отыскать ее, где бы она ни была. С его древней кровью, бегущей по ее жилам, он сможет призвать ее к себе когда пожелает, сможет мысленно говорить с ней на любом расстоянии.
Ногтем Габриэль сделал порез на своей груди, держа её голову в ладонях, чтобы прижать ее рот к своей коже. Он был могущественен, снова войдя в полную силу, и Франческа в ее ослабленном состоянии была полностью под его контролем. Он наверстывал время, изучая ее. Она озадачила и заинтриговала его. Франческа выглядела как Карпатская женщина. Высокая. Стройная. Волосы цвета черного дерева. Красивые, черные как ночь, глаза. Она знала ритуальные слова. Знала, что он нуждался в крови. У нее даже было убежище под землей, приготовленное для представителя его вида. Кто она? Какая она?
Габриэль исследовал ее разум. Она была похожа на человека. Ее воспоминания были похожи на человеческие, и содержали много того, о чем он ничего не знал. Мир многого достиг, пока он спал. В целом, девушка казалась человеком, но все же её кровь была не совсем такой, как у людей. Ее внутренние органы не были точно такими же, как у них. Тем не менее, у нее имелись воспоминания о прогулке под полуденным Солнцем, чего не могли делать представители его вида. Ее существование было загадкой, которую он намеревался разгадать. Эта женщина была слишком важна для него, он не мог рисковать.
Тело Франчески ещё раз приняло нужное количество крови. Очень нежно Габриэль остановил ее кормление и уложил в целебную землю, не закрывая голову. Габриэль хотел, чтобы она отдохнула, пока он проведет остаток ночи, изучая новый мир, в котором будет жить. В библиотеке на первом этаже он нашел множество книг. Именно там Габриэль узнал о телевидении, компьютерах, об истории хитроумных приспособлений – автомобилей, которые использовались для перемещения. Все это было удивительным для него, он как губка впитывал знания о технологиях. Не задумываясь, он мысленно связался с Люцианом. Это произошло само собой. Более двух тысяч лет они делились информацией. Габриэль был так взволнован, что потянулся к своему близнецу и соединился.
Люциан принял информацию и передал свои наблюдения, словно последних нескольких столетий никогда не было. Люциан был во всей своей силе и, как всегда получал знания очень быстро. Его разуму всегда требовались новые знания, которые можно обдумать, обработать. Как только Габриэль осознал, что делает, он разорвал связь, яростно злясь на себя. Люциан мог «увидеть», где находится Габриэль, как и Габриэль мог легко найти его. Габриэль всегда охотился в одиночку на своего близнеца, выслеживая его и пытаясь уничтожить. Раньше он никогда не беспокоился, когда по ошибке мысленно соединившись со своим братом-вампиром, делился новой информацией: если бы Люциан решил воспользоваться своими знаниями, чтобы разыскать Габриэля, это только облегчило бы задачу по его уничтожению. Но сейчас все изменилось. Габриэль не мог позволить Люциану узнать, где он и с кем. Теперь он должен защищать Франческу. Люциан не должен узнать о ней. Вампиры расцветали от чужого горя. Франческа могла заплатить ужасную цену за свое вмешательство.
Габриэль побаловал себя человеческим душем. Он мог очиститься и освежиться одной силой мысли, но ведь теперь он мог чувствовать. Габриэль мог наслаждаться чистотой. Это было изумительное ощущение. Опять пришлось сделать сознательное усилие, чтобы утаить ощущения от своего близнеца. Даже спустя все это время, он привык прокрадываться в мысли своего брата. Габриэль веками использовал свои способности, чтобы выследить брата и даже предугадать его убийства, пытаясь добраться до его жертвы раньше, чем Люциан. Пока у него не получилось предотвратить ни одно убийство, из совершенных Люцианом, но Габриэль продолжал пробовать.
После принятого душа, Габриэль вернулся к чтению. Он просмотрел несколько энциклопедий, альманахов, и все остальные книги, какие смог найти. С его фотографической памятью это заняло совсем немного времени. Он читал очень быстро, так что, изучив историю, смог приступить к новым технологиям. Габриэль хотел прочесть руководства по эксплуатации и узнать, как именно все это работает. И он хотел узнать все, что дом мог поведать о своем владельце.
Габриэль бродил по огромным комнатам. Она любила пространство. Открытые пространства. Франческа ценила высокое искусство и пастельные тона. Ей определенно нравились океан и его обитатели. Тут были книги о подводной жизни, гравюры и акварели с изображениями грохочущих волн. Она была педантичной хозяйкой, если, конечно, не кто-то другой приходил сюда убираться. Франческа жила как человек. Шкафы были полны. На кухне у нее имелся прекрасный посудный фарфор, а в спальнях – редкий антиквариат. В одной комнате неоконченное лоскутное одеяло, и он внимательно изучил эту работу. Узор был необычным.
Успокаивающим. Прекрасным. Непонятно почему, он притягивал его. В другой комнате она работала с витражами. Узоры походили на тот, что на лоскутном изделии. Успокаивающие и безмятежные. Каждый был совершенно великолепен. Он мог часами любоваться ими. Она была очень талантливой женщиной.
Во всем доме были необычайно тяжелые шторы, специально сделанные для окон так, что при желании жильца ни один луч света не мог проникнуть в комнату. Это имело бы смысл, будь она Карпаткой, подстроившейся под образ жизни обычных людей. Однако все в этом доме казалось непонятным. Это была смесь роскоши и фантазии, Карпатской и человеческой, словно здесь жили два разных человека. Габриэль искал признаки двух жильцов.
В кабинете он нашел ее личные документы, платежные квитанции и небольшие личные заметки, которые она писала себе. Заметок оказалось довольно много, некоторые содержали напоминание есть определенные супы. Карпатцы никогда не ели человеческую пищу, если только это не было необходимо, чтобы скрыть от других правду. Любой полный сил Карпатец мог есть и позже избавлять свой желудок от содержимого, но это вызывало неудобства.
Кем была Франческа? И что важнее, какой она была? Почему ее кровь не была полностью человеческой? Откуда она знала ритуальные слова, удержавшие его от превращения в вампира в самый уязвимый для него момент. Но наиболее важно, почему он видел все в цвете? Почему испытывал эмоции? Почему она произнесла фразу «это мое право»?
Габриэль вздохнул, положив ее вещи на место, пальцы на миг помедлили, погладив ее мелкий аккуратный почерк. Она даст ему ответы. А если не захочет отвечать, он знал способы получения информации. Его кровь была древней, род – величественным и могущественным. Мало кто из его народа обладал знаниями и навыками, приобретенными им за столетия своего существования. Она не сможет скрыться от него или его вопросов.