Глава 1
Сжав зубами кончик карандаша, я стряхивала катышки от ластика с бумаги, раздумывая, как лучше всего ответить на вопрос в заявлении о приеме на работу «Какие уникальные навыки Вы можете применить для работы в ОВ?»
Остроумие? Поглаживая ногой ножку кухонного стула, я чувствовала себя глупо. Улыбка? Желание надрать задницу плохим парням?
Вздохнув, я заправила выбившуюся прядь за ухо и резко откинулась на спинку стула. Я перевела взгляд на часы над раковиной и стала следить за секундной стрелкой. Я не собиралась тратить свою жизнь впустую. Восемнадцать лет – это слишком рано, чтобы меня приняли в программу молодого специалиста ОВ без подписи родителей. Но если я подам заявление сейчас, то буду одной из первых в списке отдела кадров, когда достигну нужного возраста. Как сказал рекрутер, нет никаких проблем с поступлением на стажировку сразу после колледжа, если вы этого хотите. Кратчайший путь.
Слабый звук открывающейся парадной двери чуть не заставил мое сердце выпрыгнуть из груди. Я посмотрела в окно на закат. Пряча свое заявление под пачкой салфеток, я крикнула: «Привет, мама! Я думала, ты не вернешься раньше восьми!»
Черт побери, ну и как я закончу эту анкету если она все время возвращается?
Но моя тревога превратилась в восторг, когда высокий голос ответил фальцетом: «Сейчас восемь в Буэнос-Айресе, дорогая! Будь другом, найди мои колоши? Тут снег идет».
– Робби? – я соскочила со стула, почти уронив его, и с колотящимся сердцем бросилась из кухни в зеленую прихожую. Там возле двери, стряхивая снег с ветровки, стоял мой брат Робби. Его высокая фигура возвышалась над дверью, а рыжие волосы светились красным в отблесках заката. Из-под его джинсов выглядывали заляпанные грязью Докерсы[1], полностью несоответствующие погоде. Позади него таксист тащил два чемодана.
– Эй! – воскликнула я, и его зеленые глаза озорно сверкнули. – Ты должен был лететь вампирским рейсом. Почему не позвонил? Я бы тебя встретила!
Робби сунул водителю пачку купюр. Не закрывая дверь, он раскрыл объятия, и я прильнула к нему, утыкаясь носом ему в шею, а не в грудь, как это было во время прощания. Его руки обвились вокруг меня, и я вдохнула запах застарелого бримстона из той дыры, где он работал. В глазах защипало, и я затаила дыхание, сдерживая слезы. Мы не виделись четыре с половиной года. Невнимательный червяк грелся на Западном побережье все это время, оставив меня присматривать за мамой. Но он вернулся домой на это солнцестояние, и я, вдохнув его аромат, улыбнулась.
– Эй, светлячок! – сказал он, используя ласкательное прозвище, данное мне нашим отцом, и усмехнулся, заметив мои волосы. – Ты так выросла! И ничего себе, волосы до самой талии? Идешь на мировой рекорд?
Он выглядел довольным и счастливым, и я отступила, внезапно смутившись.
– Да, ну, почти пять лет прошло, – сказала я с обвинительной ноткой в голосе. Позади него такси с тусклыми от снега фарами начало медленно отъезжать.
Робби вздохнул.
– Не начинай, – попросил он. – Мне хватает упреков от мамы. Ты позволишь мне войти? – он взглянул на снег за своей спиной. – Холодно здесь.
– Слабак, – проворчала я, затем взяла один из его чемоданов. – Когда-нибудь слышал о такой волшебной вещи, как пальто?
Он фыркнул и, подняв второй чемодан, пристроился за мной. Дверь закрылась, и я направилась через длинный коридор в свою старую комнату, радуясь вновь появившемуся ощущению сплоченности нашей маленькой семьи.
– Я рада, что ты приехал, – сказала я, чувствуя, как учащается пульс от веса чемодана. Я давно не посещала больницу, но усталость все же наваливалась быстро. – Мама из кожи вон вылезет, когда вернется.
– Да, я бы хотел поговорить с тобой наедине сначала.
Щелкая локтем по выключателю, я прокатила чемодан в свою старую комнату, которую заранее прибрала. Уставшая, я скрестила руки на груди, скрывая свое тяжелое дыхание.
– О чем?
Робби не слушал. Он снял свой жакет, под ним была надета полосатая рубашка с галстуком. Улыбаясь, он медленно обернулся по кругу.
– Все выглядит точно так же!
Я пожала плечами.
– Ты же знаешь маму.
Его глаза встретили мои.
– Как она?
Я посмотрела на пол.
– Так же. Хочешь кофе?
Легким движением он развернул чемодан, который я приволокла к кровати.
– Не говори мне, что ты пьешь кофе!
– Напиток богов.
Я язвительно улыбнулась, заметив, как он распаковывает передний карман и вытаскивает пачку на вид очень дорогого кофе. Если мягкая, экологически чистая упаковка не сказала мне ничего о содержимом, то небесный запах кофейных зерен ответил за себя.
– Как ты провез это через таможню без проверки? – спросила я, и он улыбнулся.
– У меня свои способы.
Его рука легла на мое плечо, и мы вместе направились на кухню через узкий коридор. Робби был на восемь лет меня старше, мрачный бэби-ситтер, ставший чрезмерно заботливым старшим братом, который затем исчез четыре с лишним года назад, когда я нуждалась в нем больше всего, сбежал от боли потери нашего папы. Я ненавидела его за это долгое время, завидуя тому, что он может работать, а я осталась сиделкой при маме. Но потом я узнала, что он оплачивал ее психиатра. Плюс некоторые мои счета из больницы. Мы все помогали, как могли. И, похоже, здесь в Цинциннати, он не мог зарабатывать столько же.
Робби замедлил шаги, когда мы вошли на кухню. В молчании он изучал обстановку. Шкаф с развешенными травами, полку с книгами заклинаний с загнутыми уголками страниц, керамические ложки и медные горшки для заклинаний. Кухня была похоже на обычную, что абсолютно ненормально для мамы.
– Что стало с кухней? – спросил он, направляясь к кофеварке. Это было похоже на алтарь со сливками, сахаром, специальными ложками и тремя разными наполнителями в маленьких коробочках.
Я села за стол и потерла пятками о пол. Папа умер, подумала я, но не сказала. И так было ясно.
Тишина становилась неуютной. Я хотела бы сказать, что Робби походил на отца, но кроме роста и телосложения в нем не было больше ничего папиного. Рыжие волосы и зеленые глаза нам достались от мамы. Магия земли, которой я занималась, тоже перешла от мамы. Робби лучше работал с лей-линиями. Папа был первоклассным специалистом в лей-линейной магии и работал в отделе Арканов, секретном подразделении Охраны Внутриземелья – ОВ, если быть краткой.
С чувством вины я посмотрела на краешек анкеты, выглядывающей из салфеток.
– Итак, – протянул Робби, споласкивая кофеварку. – Ты не хочешь пойти на Площадь Фонтанов в солнцестояние? Я уже много лет там не был.
Я попыталась скрыть разочарование на лице. Он обещал достать билеты на концерт Такаты. Дерьмо.
– Конечно, – сказала я, натянуто улыбаясь. – Нам придется откопать для тебя пальто.
– Наверно, ты права, – сказал он, насыпая четыре столовых ложки кофе, взглянул на меня и высыпал пятую ложку обратно в коробку.
– А может, ты хочешь пойти на концерт вместо этого?
Я затанцевала прямо на стуле.
– Ты достал их! – завизжала я, и он усмехнулся.
– Да, – сказал он, сделал грудь колесом и полез в карман. Не найдя билеты, посмотрел на меня обеспокоенным взглядом. Я затаила дыхание, пока он не вытащил билеты с заднего кармана, специально медля и поддразнивая меня.
– Засранец, – воскликнула я, падая на стул.
– Пигалица, – в ответ выпалил Робби.
Но я была в слишком хорошем настроении для перепалки. Я пойду на концерт Такаты! Круто! Покачивая ногой, я смотрела на телефон. Я хотела позвонить Джули. Она умрет, она умрет прямо на месте.
– Как учеба? – внезапно спросил Робби. Я посмотрела на его спину, пока он настраивал кофеварку, и вспыхнула от злости. Почему-то всегда после восклицания «Как ты выросла!» следовал вопрос «Как учеба?» Больше не о чем спрашивать, что ли?
– Ты же уже закончила колледж, правильно? – добавил он, оборачиваясь.
– Ага, – я протянула ноги и заправила за ухо волосы. Я получила диплом, но завалила все экзамены по лей-линейной магии.
– Работу уже нашла?
Я глянула в сторону заявления.
– Я работаю над этим.
Учиться в колледже и жить с мамой не было моей идеей, но средств на аренду квартиры у меня пока не было, и я застряла здесь.
Улыбаясь с раздражающим пониманием, Робби скользнул на стул напротив меня, вытянув длинные ноги и сложив перед собой руки.
– А где мой «Бэтман»? Я не заметил его возле дома.
О, дерьмо. Я вскочила к кофеварке.
– Ничего себе, классно пахнет, – сказала я, протягивая руку за кружками. – Что это, эспрессо?
Я уже спрашивала. Но мне надо было хоть что-то сказать.
Робби знал меня лучше, чем я сама, фактически вырастив меня. Сложно найти бэби-ситтера для ребенка, чье сердце останавливается с завидной периодичностью. Я почувствовала его взгляд и повернулась, скрестив руки на груди.
– Рэйчел… – начал он, но тут его лицо побелело. – Ты получила права, да? И ты ее разбила? Боже! Ты разбила мою машину!
– Я не разбила ее, – ответила я, защищаясь, и начала теребить кончики волос. – И это был мой автомобиль. Ты его мне отдал!
– Был? – Робби подскочил со стула, красный от негодования. – Рэйч, что ты сделала?
– Я продала его, – сказала я, вздохнув.
– Ты – что?
– Я его продала! – повернувшись к нему спиной, я начала разливать кофе в кружки. Несомненно, аромат был восхитителен.
– Рэйчел, это была классическая модель!
– Вот почему я получила за него достаточно, чтобы оплатить свой черный пояс, – сказала я и резко повернулась, разозлившись. – Послушай, – произнесла я, протягивая ему чашку и присаживаясь. У меня не было водительских прав, и мама не может задержаться на работе достаточно долго, чтобы получить месячную зарплату. Он только занимал место.
– Не могу поверить, что ты продала мою машину, – в ужасе шептал Робби. – И для чего? Чтобы танцевать, как Джекки Чан?
Мои губы сжались.
– Я была зла на тебя, понял? – воскликнула я, и его глаза расширились. – Ты уехал сразу после папиных похорон и не вернулся. А я осталась с мамой, всеми силами пытаясь ее поддержать. А потом в школе узнали и начали ко мне докапываться. Мне нравится чувствовать себя сильной, понятно? Машина, которую я не могу водить, не давала этого, а спортзал дал! Мне нужны были деньги, чтобы получить мой пояс, и поэтому я ее продала!
Он виновато смотрел на меня.
– Ты… ты хочешь посмотреть, что я умею? – неуверенно спросила я.
Дыхание Робби ускорилось, и он встрепенулся.
– Нет, – сказал он, глядя на стол. – Ты все сделала правильно. Меня не было здесь, чтобы тебя защитить. Это была моя вина…
– Робби… – прошептала я. – Это не твоя вина. Я не хочу ничьей защиты. Я намного сильнее сейчас. Я могу сама себя защитить. На самом деле…
Я посмотрела на заявление, протянув к нему холодные пальцы. Я знала, Робби не одобрит мой выбор. Но если я смогу его уговорить, мы сможем убедить маму подписать заявление, и мне не пришлось бы ждать.
– На самом деле я хочу сделать что-то большее.
Он ничего не сказал, пока я вытаскивала заявление. Я виновато положила бумагу перед ним. Колени задрожали, я чувствовала головокружение. Боже, как я могла надеяться стать агентом, если мне не хватает нервов провести время с братом? В полной тишине Робби взял заявление. Сжав пальцы, я наблюдала за его глазами, читающими анкету. Выражение лица медленно изменилось, когда он понял, что это за документ. Глаза пристально смотрели на меня, а челюсти сжались.
– Нет, – он принялся мять бумагу, и я выхватила ее.
– Я сделаю это.
– ОВ? – громко сказал Робби. – Ты рехнулась? Они убили папу!
– Это не так. Я была там. Он говорил об этом. А где был ты?
Робби дернулся, как от пощечины.
– Это несправедливо.
– Не говори мне, что я не могу сделать что-то, потому что это пугает тебя, – обвиняюще сказала я.
Его брови нахмурились, и я передвинула чашку кофе между нами.
– Это поэтому ты так одержима классами карате? – с горечью спросил он.
– Это не карате, и да, это делает меня хорошим кандидатом. С моей второй степенью я могу быть настоящим агентом через четыре года. Четыре года, Робби!
– Я не верю в это, – Робби скрестил руки на груди. – Мама тебе разрешает?
Я ничего не ответила. Робби глубоко вздохнул и заметил с волнением:
– Она не знает!
Я пристально посмотрела на него. На глаза накатывали слезы, но я не собиралась вытирать их.
– Рэйчел! – умоляюще протянул он, видя мое состояние. – Ты хоть контракт читала? Это навсегда! Никакого пути назад! Тебе еще двадцати нет, и ты бросаешь свою жизнь коту под хвост!
– Нет, – закричала я дрожащим голосом. – Что еще я могу? Я никогда не буду настолько хороша в магии земли, как мама. Я пыталась продавать гамбургеры или туфли, и я ненавижу это! Ненавижу!
Я почти плакала.
Робби смотрел, явно озадаченный.
– Я могу помочь тебе получить реальную степень. Все, что ты захочешь. Выбери любые классы.
Я сжала челюсть.
– Я уже брала нужные классы и получила реальную степень, – сердито заметила я. – Я хочу работать в ОВ.
– Догонять преступников в темных переулках? Рэйчел, посмотри правде в глаза. Ты никогда не будешь настолько выносливой, – затем выражение его лица изменилось. – Ты делаешь это из-за папы.
– Нет, – прошептала я, отводя взгляд: частично это было правдой.
Робби вздохнул. Он наклонился через стол, чтобы взять мою руку, и я отодвинулась.
– Рэйчел, – сказал он мягко. – Если бы папа был здесь, то он сказал бы то же самое. Не делай этого.
– Если бы папа был здесь, то он за ручку привел бы меня к офису, – сказала я. – Папа верил в то, за что рисковал жизнью. Он не позволял опасности останавливать его; он только лучше готовился к ней.
– Тогда почему он позволил себя убить? – спросил Робби, старая боль плескалась в его прищуренных глазах. – Он сказал бы тебе получить какую-нибудь степень по земной магии и заняться чем-нибудь безопасным.
– Безопасным? – рявкнула я, откидываясь назад. Черт побери, теперь мне сроду не убедить маму. А мне нужна ее подпись на заявлении или придется ждать почти год до моего девятнадцатилетия.
Тогда я стану полноправным агентом только к двадцати трем годам. Я люблю маму, но еще четыре года жизни здесь я не вынесу.
– Папа бы мне позволил, – угрюмо пробормотала я.
– Ты так считаешь? – Робби отодвинул стул.
– Я знаю это.
Мы замолчали, и только тиканье часов нарушало тишину. Я взяла заявление и положила на стол между нами, как упрек. Притянув кружку, я сделала большой глоток, скривившись от отвращения. Фу, не смотря на божественный аромат, вкус был ужасный. И как люди пьют эту гадость?
Робби встал и направился к двери.
– Эй, ты куда? – спросила я. Он дома всего 5 минут, а мы уже спорим.
– Сейчас вернусь, – ответил он уже в коридоре. Я слышала, как он бормочет что-то себе под нос, затем резкий звук застежки-молнии, когда он открыл свой чемодан. Захлопнув дверь спальни, он шумно прошел через зал обратно на кухню.
Когда Робби бросил на стол передо мной тяжелую книгу, я, наверное, выглядела такой же угрюмой и смотрела также несчастно, как и он. – Счастливого солнцестояния, – сказал он, резко опускаясь на стул.
Я ждала, не зная, что сказать.
– Что это?
– Книга, – коротко ответил он. – Открой ее.
Я подвинулась ближе и заправила волосы за ухо. Книга была огромной, как словарь, но страницы были толстые, не тонкие. По ярким цветам было ясно, что книга новая, но заклятия в ней…
Я даже не слышала о таких.
– Это учебник восьмисотого уровня из Портлендского университета, – жестким голосом сказал Робби. – Теперь, когда у тебя есть вторая степень, я хотел спросить, не захочешь ли ты продолжать обучение.
Я подняла голову. Он хотел, чтобы я уехала на Западное побережье с ним?
– И мама тоже, – добавил он, и затем с мольбой в голосе продолжил. – Посмотри на эти заклинания, Рэйчел. Посмотри, что ты сможешь сделать, если будешь учиться еще некоторое время. Если ты пойдешь в ОВ, ты никогда не сможешь сплести такие заклятия, как эти. Это то, что ты хочешь?
Я снова посмотрела на страницы. Я неплохо владела земными заклинаниями, но эти казались действительно сложными.
– Робби, я…
Мои слова прервались, и я уставилась в книгу.
– О, ничего себе, – я задышала, глядя на заклинание.
– Видишь, – уговаривал Робби нетерпеливым тоном. – Этот материал будет твоим, только захоти. С твоими задатками тебе нужно только немного подучиться, и ты сможешь сделать все из этой книги.
– Не, смотри! – воскликнула я, пихая ему книгу через весь стол. – Видишь? Есть заклинание, чтобы вызвать дух умершего. Я могу спросить папу. Я могу узнать у папы, что он думает о моем решении!
Широко раскрыв рот, Робби склонился над книгой:
– Святое дерьмо! – дрожащими пальцами водя по тексту, он быстро задышал. – Ты права, – он улыбался, переместив взгляд от страниц на меня. Знакомая такая улыбка, означающая, что он что-то задумал. – Вот что! Ты делаешь заклинание, вызывающее дух отца. И если получится, ты спросишь его. И сделаешь то, что он скажет.
С ускорившимся пульсом я смотрела на него.
– Ты сказал, что эти заклинания восьмисотого уровня?
– Ага, ну и что?
Я задумалась на минуту.
– И если он скажет, что я могу вступить в ОВ?
– Я сам подпишу твое заявление. Мама дала мне право на твое опекунство сразу после папиной смерти.
Я никак не могла нормально вздохнуть. Это был выход.
– А если у меня не получится? Что тогда?
– Тогда ты едешь со мной в Портленд, поступаешь в университет и изучаешь все заклинания по этой книге. От корки до корки. Без исключения.
Глубоко вздохнув, я посмотрела на него. По крайне мере, они не на латинском языке. Насколько сложно это может быть?
– Договорились, – сказала я, протягивая руку Робби.
– Договорились, – повторил он. И мы пожали друг другу руки.