ВОЗВРАЩЕНИЕ ВЕРЫ
(Перевод К. Егоровой)
Действие происходит перед событиями «Грозы из преисподней».
Хронологически это первая история цикла «Досье Дрездена» – и моя первая попытка написать рассказ на профессиональном уровне. Я сочинил его в качестве домашнего задания на курсе профессионального писательского мастерства в Университете штата Оклахома, более чем за два года до выхода в издательстве «Рок» «Грозы из преисподней».
Вряд ли этот рассказ удостоится награды – честно говоря, его создал новичок. Он стал всего лишь третьим или четвертым моим рассказом, считая проекты выпускных классов. Я тогда был едва оперившимся писателем, чего нельзя не заметить. Разумеется, редакторы, которым я разослал рассказ, решили, что он не пригоден для публикации, и теперь я с ними согласен.
Поэтому отнеситесь к этой истории как к тому, чем она на самом деле является, – первой работе жутко нервничающего начинающего писателя, созданной исключительно потехи ради.
Одной рукой пытаясь удержать завывающего ребенка, другой я засунул четвертак в телефон-автомат и – отнюдь не с первой попытки – набрал номер мобильного Ника.
– Бюро расследований «Бродячий ангел», – ответил Ник. В его голосе слышались напряжение и тревога.
– Это Гарри, – сказал я. – Расслабься. Я ее нашел.
– Правда? – спросил Ник и громко выдохнул. – Мой Бог, Гарри.
Дитя подняло ногу, обутую в оксфордскую туфельку, и метко пнуло меня в голень. Я подпрыгнул. Девочка, с ямочками на щеках и темными косичками, воплощала собой девятилетнюю мечту любого родителя – даже испачканная школьная форма не могла испортить это впечатление. И у нее были сильные ноги.
Ухватив покрепче извивающееся тельце, я снова оторвал строптивицу от земли.
– Ай! Успокойся!
– Отпусти меня, жердина! – крикнула она, яростно сверкнув глазами, после чего вновь принялась брыкаться.
– Послушай меня, Гарри, – сказал Ник. – Немедленно отпусти ребенка и уходи.
– Что? – переспросил я. – Ник, Асторы заплатят нам двадцать пять штук, если мы вернем ее до девяти вечера.
– Скверные новости, Гарри. Они не собираются нам платить.
Я поморщился.
– Черт. Тогда я просто сдам ее в ближайший полицейский участок.
– Это еще не все! Родители заявили о похищении. Копы передали в чикагское отделение приметы двух человек. Угадай чьи.
– Микки и Дональда?
– Ха-ха, – ответил Ник. Я услышал, как он щелкнул зажигалкой и затянулся. – Если бы.
– Полагаю, сбежавшие дети способны нанести больший урон имиджу Великих-и-Могучих господ, нежели похищенные.
– Черт, да они смогут месяцами обсуждать это похищение на своих вечеринках. И будут выглядеть богаче и знаменитее своих друзей. Правда, мы с тобой окажемся в тюрьме, но что с того?
– Они сами обратились к нам, – запротестовал я.
– Их версия окажется несколько иной.
– Проклятие, – сказал я.
– Если тебя поймают вместе с ней, у нас обоих будут проблемы. У Асторов есть связи. Брось девчонку и возвращайся домой. Ты и так целую ночь провел незнамо где.
– Нет, Ник, – возразил я. – Я не могу так поступить.
– Пусть ее отыщут парни в синем. Это снимет с нас подозрения.
– Я нахожусь на Норс-авеню, и уже темнеет. Я не оставлю девятилетнего ребенка одного на улице.
– Мне десять! – яростно завопила девчонка. – Десять, тупица!
Она снова принялась брыкаться, а я безуспешно пытался увернуться от ее ног.
– Судя по голосу, она милашка. Отпусти ее, Гарри, и пусть местные преступники трепещут в страхе.
– Ник.
– Гарри, твою мать! Ты опять читаешь мне мораль?
Я улыбнулся, но весьма криво, а мой желудок скрутило от злости.
– Послушай, мы что-нибудь придумаем. Только приезжай и забери нас.
– Что стряслось с твоей машиной?
– Сломалась сегодня днем.
– Снова? А как насчет метро?
– Я банкрот. Ник, мне нужна машина. Я не дойду с ней пешком до офиса и не хочу драться здесь, в общественной кабинке. Приезжай и забери нас.
– Мне вовсе не улыбается мотать срок ради очистки твоей совести, Гарри.
– А как насчет твоей собственной? – рявкнул я в ответ. Ник блефовал. Я прекрасно знал, что он бы тоже не оставил маленькую девочку одну в этой части города.
Ник пробормотал что-то не совсем пристойное, затем ответил:
– Так и быть. Но с переездом на тот берег могут возникнуть проблемы, поэтому я буду ждать на дальней стороне моста. От вас потребуется всего лишь пересечь реку, не попадаясь никому на глаза. Полицейские патрули в округе уже ищут вас, усек? Полчаса. Если тебя не будет на месте, я задерживаться не стану. Плохой район.
– Можешь не сомневаться, друг, я там буду.
Мы не стали прощаться.
– Ладно, детка, – сказал я. – Прекрати брыкаться, и давай поговорим как нормальные люди.
– Иди к черту, мистер! – взвизгнула она. – Отпусти меня, иначе я сломаю тебе ногу!
Поморщившись от звука ее голоса, я отошел от телефона, наполовину неся, наполовину волоча девочку за собой и нервно оглядываясь. Не хотелось бы иметь дело с толпой добропорядочных граждан, спешащих на выручку беззащитному ребенку.
Улицы были безлюдны, темнота быстро затопила пустоты, оставленные сломанными фонарями. В некоторых окнах горел свет, но никто не вышел посмотреть, в чем дело. Обитатели этого района, заслышав крики, обычно отворачивались в другую сторону и не лезли не в свое дело.
Ах, Чикаго! Огромные, расползшиеся как студень американские города просто нельзя не любить! Разве современная жизнь не прекрасна? Я мог бы быть настоящим психопатом, а не просто выглядеть таковым, и никто бы даже не глянул в мою сторону!
От этой мысли мне стало тошно.
– Послушай, я знаю, ты сердишься, но поверь, я поступаю так, как будет лучше для тебя.
Она перестала брыкаться и уставилась на меня с презрительной гримаской на лице.
– Откуда ты знаешь, что для меня лучше?
– Я старше тебя. Умнее.
– Тогда почему ты носишь это пальто?
Я посмотрел на свой объемистый черный пылеуловитель, тяжелый, длинный плащ, уныло хлопавший вокруг моей тощей фигуры.
– А что с ним не так?
– Да ему самое место в кино! – огрызнулась она. – И кого ты, на фиг, изображаешь? Икабода Крейна или ковбоя Мальборо?
– Я чародей! – фыркнул я.
Она одарила меня скептическим взглядом, на какой способны только дети, недавно обнаружившие, что Санта-Клауса не существует. (Как ни смешно, на самом деле он есть, просто больше не способен совершать поступки, из-за которых в него раньше все верили.)
– Ты верно шутишь, – сказала девочка.
– Но ведь я нашел тебя.
Она нахмурилась:
– Как ты меня нашел? Я думала, что отыскала превосходное укрытие.
Я снова двинулся к мосту.
– С этим не поспоришь. Однако вскоре тот мусорный контейнер наводнили бы голодные крысы.
Девочка слегка позеленела:
– Крысы?
Я кивнул. Быть может, мне еще удастся завоевать ее доверие.
– Хорошо, что у твоей мамы в сумочке нашлась твоя расческа. Я смог извлечь из нее пару волосков.
– И что?
Я вздохнул:
– Затем я использовал тавматургию, и она привела меня прямо к тебе. Правда, большую часть пути пришлось проделать пешком, зато я сразу нашел тебя.
– Тавма чего?
Вопросы всегда лучше пинков. Я ответил. Я вообще люблю отвечать на вопросы о магии. Возможно, все дело в профессиональной гордости.
– Тавматургия – это ритуальная магия. Ты рисуешь символические связи между реальными людьми, местами или событиями и воображаемыми моделями. Затем тратишь немного энергии, чтобы заставить что-либо произойти в малом масштабе, и это что-либо происходит также в реальном масштабе…
Как только я отвлекся, она наклонила голову и укусила меня за руку.
Я выкрикнул слова, которые, вероятно, не следует говорить при детях, и разжал пальцы. Девочка упала на землю, тут же вскочила, юркая, как обезьянка, и помчалась к мосту. Я потряс рукой, обругал себя и припустил за ней. Она неслась как угорелая, косички летели за спиной, туфельки и грязные гольфы так и мелькали.
Она достигла моста первой. Это было древнее двухполосное сооружение, изогнувшееся над рекой Чикаго. Девчонка взбежала на мост.
– Стой! – крикнул я ей вслед. – Не делай этого!
В отличие от меня она недостаточно хорошо знала этот город.
– Придурок! – весело крикнула она в ответ не останавливаясь.
Но тут огромная гибкая волосатая рука выскользнула из-под крышки люка в наивысшей точке моста и вцепилась жирными пальцами в лодыжку девочки. Та завопила от ужаса, упала на асфальт и ободрала обе коленки. Повернулась и начала брыкаться. В свете немногочисленных фонарей кровь на гольфах казалась черной.
Я тихо выругался и поспешил на помощь. Легкие работали на пределе. Рука сжалась крепче и потащила девочку к люку. Я услышал глубокий горловой смех, исходивший из темноты колодца, который вел к фундаменту моста.
– Кто это? Что это?! Заставь его отпустить меня! – визжала девчонка.
– Держись! – крикнул я в ответ. Подбежал к люку, подпрыгнул и всем весом опустился на волосатую руку, прямо на запястье, вонзая каблуки туристических ботинок в грязную плоть.
Из колодца донесся вопль, и пальцы разжались. Всхлипывая, девочка повернула ногу и, хотя это стоило ей одной дорогой туфельки и гольфа, освободилась. Я подхватил ребенка на руки и медленно попятился прочь, не сводя глаз с люка.