1. Безымянка
День выдался на редкость жарким. Впрочем, это не мешало горожанам заниматься своими каждодневными делами. Вот и у почтенного булочника Эмба вовсю кипела работа. Покупатели сменяли друг друга, и пока перерыва в работе видно не было. Булочник присутствовал в лавке, общаясь с заходившими и отвлекая их от ожидания. Спешившие за хлебом люди замечали темную фигуру, сидевшую в крохотной тени возле крыльца, и морщились. Морщились, но молчали. Вот и девица Вэллей скривилась, но смолчала, постаравшись побыстрее прошмыгнуть мимо. Весь вид странной бродяжки внушал… нет, не ужас. Скорей, выражал боль. Сгорбившаяся фигура, пыльная и драная одежда невнятно-темных цветов, пряди абсолютно белых волос, паклей торчащие из-под капюшона. И длинные тонкие пальцы с обломанными ногтями, перебирающие короткие четки из темно-зеленых, почти черных бусин. Сумасшедшая, нищая и жалкая женщина. Никто не помнил ее имени, никто не знал, кто она и откуда. Так и прилипло к ней – Безымянка. Гильдия нищих не обращала внимания на ее существование. Безымянка не просила милостыню, не приставала к прохожим, не воровала еду и не пыталась отвоевать свое место под солнцем в этой клоаке. Она просто день за днем бродила по городу, изредка пристраиваясь в тени какого-либо дома. Попытки прогнать ее не увенчались успехом – она практически не обращала внимания на людей. Ударить ее никому и в голову не пришло. Когда-то нашелся один смельчак… Больше его не видели, а нищенка появилась вновь и какое-то время сильно хромала. Поговаривали, что она всего лишь прикидывается безумной, но попытки доказать обратное ни к чему не привели. И жители оставили ее в покое. Женщина по большому счету не мешала. В какой момент стало известно, что Безымянка очень точно предсказывает будущее, – неизвестно. С тех самых пор отношение к ней стало чуточку уважительнее. Она могла отказаться гадать, но никто не обижался – что взять с безумной. Если есть отказ, значит, беспокоиться не о чем. О важных событиях – чаще бедах – нищенка предупреждала всегда. Не всех, но предупреждала. Чем она руководствовалась при выборе «жертвы», никто не знал. Кругом были вопросы, но люди смирились.
– Сударыня, – Эмб галантно поклонился вошедшей Вэллей, – вам как обычно?
Девица кивнула и несколько напряженно произнесла:
– Почтенный Эмб, вы в курсе, что у ваших дверей сидит Безымянка?
Хозяин лавки слегка удивленно приподнял брови:
– Нет, – и моментально обернулся к помощнице: – Иртея! Вынеси ей хлеба и попроси уйти.
Вышеозначенная молодая особа на секунду замерла, но быстро опомнилась и кинулась выполнять приказание. Свежая краюха хлеба, отложенная в сторону из-за лопнувшей корки, пришлась как нельзя кстати. Прихватив еще и порезанное яблоко, завернутое в платок, – от себя лично, Иртея вышла на улицу. Нищенка никуда не делась, так же сидела, только четки периодически мелькали в ее пальцах.
– Здравствуй, – помощница спустилась с крыльца. – Тебе не жарко?
Она искренне сочувствовала женщине, интуитивно чувствуя, что та сошла с ума из-за какой-то беды. Какой – спрашивать бесполезно, да и не нужны ей чужие тайны.
Безымянка прекратила перебирать четки, придвинулась еще ближе к крыльцу и только тогда ответила:
– Нет.
Она крайне редко здоровалась. Неожиданно заговаривала и так же неожиданно замолкала. На вопросы отвечала неохотно и не всегда.
– Я свежего хлеба принесла. – Помедлив, Иртея протянула сверток.
Нищенка пожала плечами:
– Не просила.
– Хозяин велел. – Помощница все же присела рядом и аккуратно положила сверток на колени, прикрытые пыльным балахоном.
– Спасибо.
И Иртея решилась:
– Погадай?
Просьба прозвучала равнодушно. Она не ждала отказа, как не ждала и согласия. Безымянка никогда не объясняла, да и что может объяснить сумасшедшая? Примерно вот уже в течение трех месяцев раз в неделю девушка просила погадать, и каждый раз женщина отказывалась, но сегодня… Четки исчезли в широком рукаве, и в ладони тускло сверкнули гладкие камешки. С шорохом перемешались, рассыпались по пыли… Девушка затаила дыхание, пока гадалка рассматривала выпавший узор.
– Будет. – Изучив расположение, нищенка собрала камешки, тщательно оттирая их от пыли и складывая по одному в потертый мешочек.
Иртея сморгнула, не уловив, о чем речь:
– Что будет?
– Все будет. Что во сне недавно видела, то и будет.
– От и до?! – Сердце радостно бухнулось в ребра. Да и как же не разволноваться! Ведь снилась собственная свадьба! Причем с красивым мужчиной далеко не простого происхождения. Не ровня ей.
– Так не бывает, – нищенка развернула сверток и отломила кусочек хлеба, она всегда ела после гадания, – он издалека. Выберешь его – надо уехать. Не выберешь – проживешь всю жизнь в служанках. Второго шанса не будет. Езжай, не бойся, но матери его не верь.
– Ох…
– И никому не рассказывай. Не сбудется иначе.
– Но…
– Ленту свою любимую на гребень завяжи и держи под подушкой.
Девушка судорожно сглотнула:
– Когда? – и осеклась. И так было слишком много вопросов, но Безымянка ответила:
– Месяца через три – пять, – и замолчала, глядя невидящими глазами и тщательно пережевывая свежий хлеб.
– Спасибо тебе… – Иртея вздохнула, отрываясь от воспоминаний о сладком сне. – Может, к углу уйдешь? Там тень скоро будет.
– Эмб послал тебя?
– Д-да.
– Пусть сам выйдет.
И нищенка неожиданно осмысленно взглянула на Иртею:
– Ты – счастливый человек, девочка. И судьба у тебя счастливая.
Та вскочила, как змеей ужаленная. Страшным был этот взгляд синих глаз: ясным, всезнающим и полным неизбывной боли. Она зажмурилась, как делала всегда при испуге, и вновь открыла глаза. Наваждение исчезло – нищенка отламывала маленькие кусочки от свежего хлеба и меланхолично пережевывала. К яблоку она не притронулась.
– Я сейчас его позову, – и Иртея быстро метнулась в магазин.
Как, не привлекая внимания, сказать о том, что Безымянка его ждет, девушка не знала. К ее радости, хозяин ушел в подсобку, а там лишних ушей не водилось. Просьбу оказалось выполнить не так уж и сложно.
– Хозяин, – Иртея бочком втиснулась в помещение, – она отказалась уходить, пока вы не выйдете к ней сами.
Булочник осторожно поставил на полку большую стеклянную банку и только потом обернулся:
– Так и сказала?
Помощница кивнула. Эмб озадачился. Никогда раньше эта нищенка так себя не вела. Хотя, может, камни что показали? Безымянка лучше других читала будущее, и если б не безумие, то давно бы числилась среди уважаемых жителей города.
– Сейчас, разберусь здесь и выйду, раз уж просит, – мужчина смерил девушку подозрительным взглядом. – А что так долго? Гадала?
– Да, – Иртея смущенно кивнула.
– Судя по твоему виду – хорошее.
Девушка только голову опустила. Булочник усмехнулся и посуровел:
– Брысь работать!
Помощницу как ветром сдуло, а Эмб вздохнул. Не нравилось ему это все, но и не выйдешь – будет сидеть до последнего. Покупателям дискомфорт доставляет, и он как хозяин должен сделать все для его устранения. Именно поэтому уже через пять минут он спустился с крыльца и встал рядом:
– Иртея сказала, что ты хочешь меня видеть.
Безымянка поднялась, в очередной раз удивив булочника своим высоким ростом, и пошла прочь, бросив:
– С женой разберись. Гуляет. Тебя проклясть хочет.
Мужчина дернулся как от удара:
– Постой! Ты уверена?
Нищенка пожала плечами:
– Человеческий язык лжив, но камни врать не умеют.
Он только и выдохнул:
– Но почему?!
– У тебя хлеб вкусный.
Эмб так и остался смотреть ей вслед, пока она не свернула за угол. Ответ был не на тот вопрос, но большего ждать не приходилось. Он и раньше подозревал, что жена позволяет себе лишнее, но чтобы вот так? Он работает от зари до зари и всегда старался, чтобы любимая ни в чем не нуждалась, а тут… Может, и прав был отец, говоря, что ему надо чаще бывать дома. Вот и сдурела супруга после десяти лет совместной жизни. Булочник тряхнул головой и медленно поднялся по ступенькам. Следовало серьезно обдумать и решить, что же делать дальше…
Безымянка очень долго бродила по городу. Кому-то гадала, кто-то сунул ей несколько апельсинов, но чаще всего она отказывала. Нищенка не решала, куда идти, зачем. Просто бродила от улицы к улице, где-то отдыхала, где-то гадала. Не задумывалась она и о том – откуда камешки, почему она так ясно видит будущие беды и радости других. Не у всех, не везде, но видит. Иногда она видела прошлое. И было оно чужим. Иногда горьким, иногда светлым. Вот только свое она не помнила. Затуманенный рассудок хранил лишь боль. Боль прошлого, боль утраты, но чем она вызвана, рассудок не мог рассказать.
И все же был в этом городе человек, знающий прошлое одаренной нищенки. Более того, он помнил ее имя.
Адальберт вывернул из-за угла, прищурился на яркое солнышко и невольно замедлил шаг – даже отсюда было видно, что возле двери кто-то сидит. Заказчик? Не похоже. Через несколько шагов он узнал гостя. Вернее, гостью. Этот балахон ни с чем нельзя было перепутать. И скривился – как не вовремя. Впрочем, бегать он не привык, да и не собирался. Когда до незваной посетительницы оставалось метра два, она подняла голову, и на ярком солнце сверкнули безумные глаза. Он помолчал, оценивая ее и прислушиваясь к своим ощущениям, потом вздохнул:
– Здравствуй. Давно ждешь?
Она поднялась:
– Время не имеет значения.
Аль открыл дверь:
– Зайдешь?
Безымянка кивнула.
– Есть хочешь?
– Нет.
И это было ритуалом. За предсказания просто кормили. Не всегда хорошо и не всегда досыта, но кормили. Но сама она никогда не просила. Безымянка огляделась, словно что-то здесь могло измениться с момента ее последнего посещения, и устроилась в самом темном углу. Адальберт покачал головой, вновь оценивая ее состояние, и поинтересовался:
– Сколько ночей без сна?
Нищенка вздрогнула, сжалась:
– Три. Он опять приходит.
– Что говорит?
– Что я убила его.
– И ты ему веришь?
Молчание.
– Айша! Ты ему веришь? – От собственного имени на повышенном тоне женщина вздрогнула, вскинулась…
Айша…
Ее звали Айша Кел-ле. Сестра охотника Рэана. Адальберт помнил все. За двоих. С тяжелым вздохом маг покопался среди своих склянок, что-то смешал, что-то побормотал и протянул кружку нищенке:
– Выпей. Здесь он тебя не найдет.
Дрогнувшая рука все-таки перехватила стакан. Безымянка принюхалась.
– Ты пей, пей. Сама же научила.
В глазах мелькнуло узнавание запаха, но этим все и ограничилось. Она решительно выпила и вернула стакан:
– Сладко.
Аль кивнул, наблюдая за действием лекарства. Айша тихо вздохнула:
– Спать, как же хочется спать, – помедлив, она легла на пол и, свернувшись клубочком, уснула.
Охотник подошел, прислушиваясь к дыханию, но оно было спокойным. Не сказать, чтобы Адальберт сочувствовал, со временем боль прошлого притупилась, но все-таки ему было жаль женщину. Жила теперь как сорняк… И неясное внутреннее чувство подсказывало, что не все так просто, но как распутать клубок ее боли, он не знал.
Вот уже с неделю на улице царило оживление. Всему виной являлись новые соседи, вселившиеся в старый дом и теперь активно приводящие его в порядок. Новыми хозяевами оказались молодые близнецы – брат с сестрой, жизнерадостные и общительные. Весьма быстро они превратили запущенное жилище в жилое. Айша и Рэан Кел-ле приехали издалека и решили остаться в понравившемся городе. Оба высокие, подтянутые, синеглазые и русоволосые, они иногда казались отражением друг друга, и только различия в фигурах и длине волос разбивали это наваждение. Хохотушка Айша была старше на пару минут, и Рэан в житейских вопросах спокойно позволял ей собой помыкать. Некоторые из молодых да горячих решили, что парень сам по себе тряпка тряпкой и можно безнаказанно подкатиться к девушке. Первые встречи она еще как-то отшучивалась, но потом вмешался младший Кел-ле. Из троих наглецов никто не ушел на своих ногах – Рэан Кел-ле оказался жесток к посмевшим покуситься на его сестру. Аль стал свидетелем этой короткой драки. Он и наставник оказались рядом в момент разборок. И тогда еще семнадцатилетний Адальберт хорошо запомнил скорость движения парня. Наставник, наблюдавший за короткой дракой, только хмыкнул и подтвердил страже факт нападения на нового соседа. То, что их дома находились в соседних районах, не имело никакого значения. И именно тогда начинающий охотник узнал, кто такие эти близнецы. Рэан – маг, охотник и еще черт знает что, не афишировал и не вдавался в подробности своей жизни. Айша во всем ему помогала, готовя отвары, и читала как прошлое, так и будущее. Камешки, как и четки на запястье, всегда были с ней. Гладкие, потертые, рассыпаясь, они, казалось, нашептывали хозяйке все, что видели, а девушка уже переводила их шепот на человеческий язык. Это был целый ритуал: высыпать на ладонь, покатать между пальцев, россыпью кинуть на ближайшую ровную поверхность и читать. Читать, понимать и принимать решения.
Камешки не ошибались.
Никогда…
Безымянка открыла глаза и, приподнявшись, огляделась. Ничего не изменилось, где уснула, там и проснулась. Адальберта не было. Почему она ему верит, нищенка не знала, но чувствовала, что он не причинит ей вреда. Было в нем что-то родное. Болезненное, но родное. Память не хотела возвращаться и объяснять, что, откуда и как. Да и не хотела нищенка этого. Чувствовала, что второй раз она не выдержит потрясения. Или хотела чувствовать, что не выдержит? Четки скользнули сквозь пальцы, привычно отсчитывавшие бусины, – монотонность успокаивала.
Послышались шаги, Аль появился в комнате с каким-то мешком в руках.
– Не люблю уборку! – Отшвырнув ношу в угол, он подошел к ней. – Выспалась?
– Да.
Он присел рядом на корточки, заглянул в потухшие глаза:
– Погадай?
Нищенка, не отказываясь, кивнула. Уселась поудобнее и достала мешочек. Как она умудрялась так быстро убирать четки и доставать камешки – оставалось непонятным. Какое-то время Безымянка медлила, но потом решительно высыпала в ладонь. Неприятный шорох резанул мага по нервам. Каждый перекат в ладонях почему-то отдавался зубной болью. Миг, и вестники будущего рассыпались по полу. Охотник с интересом смотрел на странный узор и ждал. Первое слово Айша выдавила с трудом:
– Плохо.
Он напрягся:
– Что ты видишь?
– Беду. Только… – Он впервые слышал в голосе гадалки неуверенность. – Не понимаю.
Она собрала камешки, вновь покатала их в руках и снова сбросила. Узор вышел точно таким же, как и в первый раз, разве что некоторые камни поменялись местами. Адальберт нахмурился. Когда-то Айша пыталась ему объяснить принцип действия, но повторяющийся узор она не упоминала.
Она немного расслабилась:
– Будь осторожен. Удача на твоей стороне.
– Что ты увидела?
– Огонь. Вовремя среагируешь, не умрешь, но…
Адальберт знал, что торопить ее бесполезно, но не удержался:
– Но что?
– Это принесет еще больше проблем. Тебе самому.
– Не понимаю. Раскинь еще раз.
Нищенка замерла в нерешительности. Третий раз кидать камни на одного и того же человека грозило ей очередной головной болью, но… он – друг. И камешки с шорохом рассыпались вновь. Тот же самый узор – ничего не изменилось.
– Ты мне о таком не рассказывала никогда, – он словно и забыл, что перед ним давно уже не Айша.
Безымянка покачала головой, молча собирая камешки в мешочек. Адальберт поднялся:
– Ну что же, спасибо. Буду знать, что не все у меня в порядке.
Она беспомощно посмотрела на него снизу вверх. В синих глазах стояли слезы.
– Больно, Аль. Очень больно.
Охотник скривился, услышав такое сокращение имени от нее:
– Понимаю, – и отошел к столу, решая, что смешать, чтобы облегчить боль.
– Не выпускай на волю слова.
Адальберт резко обернулся:
– Что?!
– Не говори лишнего, – нищенка сидела, схватившись за голову, и раскачивалась. – Огонь. Крики… почему? За что?! Что я сделала?! Почему он погиб?!
Аль чертыхнулся – очередного приступа ему только не хватало!
– Рэан! – Имя брата выплеснулось криком, перешедшим в тяжелый, глухой стон.
Маг лихорадочно принялся шарить по своим склянкам, открывая и смешивая их содержимое, – у него осталось очень мало времени до пика приступа, а выхаживать Айшу не было никакого желания, да и времени тоже.
Лекарство в бьющуюся в истерике Безымянку он вливал практически силой и так же силой заставил проглотить. Какое-то время нищенка не двигалась, но потом отпустило, она сжалась в комок и заплакала – навзрыд, вздрагивая всем телом. Маг сидел рядом и отходил от своего геройского подвига – все-таки даже сейчас Айша была очень сильной. Голод и нищенское существование не слишком ослабили ее. Иногда Алю казалось, что ее жизнь заключена в камнях, но проверять догадку очень не хотелось.
Успокоилась она очень нескоро, и Крей тут же спросил:
– Ну?
– Голова болит.
– Это пройдет… – Он поднялся. – Если хочешь, оставайся на ночь. Здесь тебя никто не прогонит, только склянки мои не трогай.
– Бесовское отродье, – Безымянка беззлобно ругнулась, косясь на все баночки.
Охотник хмыкнул:
– Между прочим, ты и сама в этом разбираешься, – он повернулся, чтобы выйти из комнаты, и замер от ее слов:
– Я знаю.
– Что?! – очень медленно Аль повернулся. – Что ты сказала?
– Я знаю, – нищенка подняла голову, в глазах стояла боль. – Иди, спи, не буду трогать.
Маг выдохнул, но все же ушел в спальню. Денек выдался на редкость суматошно-идиотский. Мало ему было проблем и переговоров с заказчиками, так еще и эти «сюрпризы» на ночь глядя.
После ухода старого друга Безымянка какое-то время сидела и смотрела в одну точку, но потом решительно поднялась и, аккуратно пристроив мешочек с камешками на край стола, покинула этот гостеприимный дом. Ей было плохо, но оставаться здесь не хотелось…
Рухнув на постель, Адальберт перевернулся на спину и уставился в потолок. Мысли крутились вокруг предсказания, пытаясь уловить хоть что-то, способное указать на разгадку, но никак не удавалось. Ни одной ниточки, ни одной зацепки.
– Будь что будет, – наконец он решил отпустить все на волю судьбы, и сон моментально укрыл его своим покрывалом.
Камешки с шорохом рассыпались по столу.
– Читай.
Адальберт склонился над узором, рассматривая:
– Вижу дорогу, неприятности… э-э-э? Ограбление?
– Нет, – Айша легонько хлопнула его по плечу. – Внимательнее. Там же все четче не придумаешь.
Юноша пристально уставился на камешки, уже проклиная свою затею. Девушка не удержалась, весело рассмеялась, наблюдая, как Аль вдумчиво изучает выпавший узор, пытаясь соотнести с тем, что он уже знал, и попытался укорить:
– Тебе хорошо! Ты же с рождения их читаешь!
– И ты сможешь, если захочешь, – подруга не могла скрыть улыбку. – Вот, смотри, дорогу ты увидел правильно, но… вот это не столько неприятность, сколько указание на ее присутствие по вине самого человека.
– Не понимаю. Сломается карета?