Глава 1
Елена схватилась за балконные перила и уставилась на узкое ущелье, которое угрожающей клыкастой пастью простиралось внизу.
Отсюда скалы выглядели словно острые клыки, готовые искусать, искромсать и разорвать. Девушка сильнее схватилась за перила, поскольку ледяной ветер угрожал снести ее в неумолимую пасть.
– Год назад, – прошептала Елена, – я и не догадывалась о существовании Убежища, а сегодня – стою здесь.
Беспорядочно раскинувшийся город из мрамора и стекла тянулся во всех направлениях, его изысканные контуры казались совершенными под опаляющим клеймом солнца.
Деревья с темной густой листвой обеспечивали умиротворяющие участки зелени с обеих сторон ущелья, которое рассекало город огромной пропастью, тогда как заснеженные горы врезались в горизонт. И никаких дорог, ни многоэтажных домов, нарушающих это неземное изящество.
Но, при всей красоте, в этом месте чувствовалось нечто чуждое, витало смутное ощущение, словно под золоченой поверхностью притаилась тьма.
Втянув воздух, пропитанный леденящей свежестью горных ветров, она подняла взгляд на… ангелов. Так много ангелов. Их крылья заполнили небосвод над городом, который, казалось, словно вырос из скалы.
Сраженные ангелом, смертные, которые в буквальном смысле впадали в транс от вида ангельских крыльев, разрыдались бы, окажись они в этом месте с существами, которым поклонялись.
Но Елена видела, как Архангел смеялся, вырывая глаза вампиру и притворяясь, что хочет их съесть, а затем раздавил эту мягкую массу. Содрогнувшись она подумала, что это совсем не подпадает под ее определение рая.
Она услышала шелест крыльев за спиной, и сильные руки легли на её бедра.
– Ты устала, Елена. Иди внутрь.
Она осталась на месте, хотя ощущать его, столь сильного, опасного, непоколебимого мужчину, прикасающегося к чувствительной поверхности ее крыльев, заставило желать задрожать в экстазе.
– Ты думаешь, что и сейчас вправе мной командовать?
Архангел Нью-Йорка – существо настолько смертоносное, что часть Елены боялась его даже сейчас – убрал волосы с ее затылка и прикоснулся губами к коже.
– Конечно. Ты моя, – в его словах не было ни малейшего намёка на шутку, лишь абсолютное собственничество.
– Не думаю, что ты вполне осознал, что же такое истинная любовь, – Рафаэль накормил Елену амброзией со своих губ, сделал бессмертной, дал крылья – крылья! – все потому, что влюбился. В нее, охотницу, смертную… больше не смертную.
– Как бы то ни было, тебе пора вернуться в постель.
А затем Елена оказалась на руках Архангела, хотя не помнила как отпускала перила. Но, наверное она это сделала, поскольку к рукам вновь приливала кровь, кожа натянулась – болезненные ощущения.
И пока Елена старалась подавить медленно разгорающееся пламя, Рафаэль внес ее через раздвижные двери в великолепную комнату со стеклянными стенами, находящуюся на самой вершине крепости из мрамора и кварца, столь же твердую и недвижимую, как и горы вокруг.
Ярость заискрила в крови девушки.
– Прочь из моей головы, Рафаэль!
"Почему?"
– Потому что я не раз говорила, что не твоя игрушка, – Елена стиснула зубы, когда Рафаэль положил ее на воздушно-мягкую постель с пышными подушками. Но матрас не прогнулся под ее ладонями, когда она, опершись на него, села в кровати.
– Любимый, – Боже, она все еще с трудом верила, что увлеклась и влюбилась в Архангела, – должен быть равноправным партнером, а не игрушкой, которой можно управлять.
Глаза ультрамаринового цвета, из-за которых люди превращались в рабов, пряди угольно-черных волос, обрамляющих идеальной красоты лицо… с чуть больше нежели крупицей жестокости.
– Ты очнулась от годовой комы ровно три дня назад, – произнес он. – Я же прожил больше тысячи лет. Ты стала мне ровней не больше, чем была до того, как я подарил тебе бессмертие.
Гнев стал стеной белого шума в ушах Елены. Она хотела выстрелить в Рафаэля, как уже сделала однажды. От этой мысли в ее голове каскадом полились воспоминания – темно-красные капли крови, разорванное крыло, остекленевшие от шока глаза Рафаэля. Нет… она не хочет вновь стрелять в него, но архангел пробуждает в ней жажду насилия.
– Тогда, кто я?
– Моя.
Неправильно ли, что спину Елены опалило искрами от услышанного, от абсолютного собственничества, промелькнувшего в голосе Архангела, и темной страсти, проявившейся на лице? Скорее всего да. Но Елене было все равно.
Елену волновал лишь тот факт, что теперь она была связана с Архангелом, который считал, будто основные правила изменились.
– Да, – согласилась она. – Мое сердце принадлежит тебе. – В его глазах вспыхнуло удовлетворение. – Но больше ничего, – их взгляды схлестнулись, Елена не желала отступать. – Значит, я младенец по меркам бессмертных. Ладно. Но я все же охотница. Хорошая настолько, что ты нанял меня.
Раздражение сменило страсть.
– Ты ангел.
– С магическими деньгами ангела?
– Деньги не главное.
– Конечно нет, ты богаче Мидаса [1], – пробубнила Елена. – Но я не собираюсь становиться твоей маленькой жевательной игрушкой…
– Жевательной игрушкой? – в глазах Архангела заблестели огоньки развлечения.
Елена проигнорировала Рафаэля.
– Сара сказала, что я могу вернуться на работу, когда пожелаю.
– Сейчас твоя преданность ангелам превыше преданности Охотникам Гильдии.
– Микаэла – Сара, Микаэла – Сара, – пробубнила Елена притворно задумчивым голосом. – Ангельская Богиня-Стерва против лучшей подруги, ну и дела, какую же сторону, думаешь, я выберу?
– Но это всё равно не важно, правда? – спросил Рафаэль, приподняв бровь.
У Елены появилось такое чувство, что архангел знал что-то, неведомое ей.
– Почему нет?
– Ты не сможешь привести в действие никакой из своих планов, пока не научишься летать.
Эти слова заткнули Елену. Она впилась взглядом в Рафаэля и упала на подушки, медленно раскинув крылья, на которых цвет безлунной ночи перетекал в индиго, затем сменялся темно-синим и, озаряясь багрянцем, наконец, приобретал сверкающий оттенок белого золота.
Попытка дуться длилась около двух секунд. Елена и угрюмость никогда не были совместимы. Даже Джеффри Деверо, презирающий всё в своей "отвратительной" дочери, не смог приписать Елене этот грех.
– Тогда научи меня, – сказала она, выпрямившись. – Я готова. – Желание летать сдавливало, словно тиски, стало опустошающей душу потребностью.
Выражение лица Рафаэля не изменилось.
– Ты даже не можешь дойти до балкона без посторонней помощи. Ты слабее птенца.
Она видела, как за обладателями маленьких крыльев и тел присматривали те, у кого они больше. Их было немного, но достаточно.
– Убежище, – спросила Елена. – Это безопасное место для ангельских детей?
– Это место являет собой всё, что нам необходимо, – взгляд глаз чистейшего греха переместился к двери. – Идёт Дмитрий.
Елена втянула воздух, ощутив, как искушающий аромат Дмитрия обернулся вокруг нее, заскользил словно мех, секс и распутное потакание желаниям. К сожалению, после трансформации Елена не получила иммунитет к этому специфическому вампирскому трюку.
С другой стороны, это хорошо.
– С одним ты не поспоришь – я до сих пор могу выследить вампира по запаху.
И это определяло Елену как прирожденного охотника.
– У тебя есть потенциал, чтобы принести нам пользу, Елена.
Елена задумалась, знал ли Рафаэль, насколько заносчиво это прозвучало. Она так не думала. Рафаэль оставался непобедимым на протяжении стольких лет, что даже представить трудно, поэтому высокомерие стало частью его натуры… "Но все же, его можно ранить", – подумала Елена.
Когда разверзся ад, и Ангел Крови попытался уничтожить Нью-Йорк, Рафаэль предпочел умереть с Еленой, а не оставить ее изувеченное тело на том выступе высотки над Манхэттеном.
Воспоминания об этом были смутные, но она помнила порванные крылья, окровавленное лицо, руки, бережно удерживающие ее, когда они упали на распростертую внизу несокрушимую твердь городских улиц. Сердце Елены сжалось.
– Скажи мне кое-что, Рафаэль.
Он уже поворачивался, направляясь к двери.
– Что ты хочешь знать, Охотница Гильдии?
Елена скрыла улыбку на такой промах.
– Как мне тебя называть? Мужем? Суженым? Парнем?
Рафаэль замер, положив руку на ручку двери и бросил на Елену непроницаемый взгляд.
– Можешь звать меня "Мастер".
Елена смотрела на закрытую дверь, гадая, не играет ли он с ней. Она не была уверенна. Не знала его достаточно хорошо, чтобы разгадать его настроение и отличить истину от лжи.
Их свела агония боли и страха, угроза смерти подтолкнула их к союзу, который, возможно, возник бы лишь через годы, если бы Урам не сошел с ума от крови и не оставил дорожку из убийств по всему миру.
Рафаэль сказал ей, что, согласно легенде, только настоящая любовь позволяет амброзии цвести на языке архангела и способна превратить человека в ангела, но, возможно, ее перерождение не связано с глубочайшей из эмоций, а всё произошло лишь благодаря редкому биологическому симбиозу?
В конце концов, вампиров создали ангелы, и биологическая совместимость сыграла важную роль в этой трансформации.
– Черт побери. – Она потерла ладонью грудь в районе сердца, пытаясь унять внезапно возникшую боль.
"Ты заинтриговала меня". Он сказал это в самом начале. Возможно, в какой-то степени – это значит, что он увлечен ею.
– Елена, будь честна с собой, – прошептала она, проводя пальцами по великолепным крыльям, которые были его подарком для нее, – это ты увлечена.
Но она не станет рабыней.
– Мастер, как же!
Она посмотрела на небо за балконными дверями и почувствовала, что полна решимости – больше не нужно ждать. Теперь она не человек, а значит из-за комы ее мышцы не ослабли.
Но мышцы прошли трансформацию, какую она и представить себе не могла – все казалось слабым, новым. Таким образом, хоть ей и не нужна реабилитация, тренировки все же нужны.
Особенно, когда дело касалось крыльев.
– Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. – Приняв сидячее положение, она сделала глубокий успокаивающий вдох… и расправила крылья.
– Боже, больно! – Стиснув зубы, со слезами на глазах, она продолжала растягивать неиспользуемые, незнакомые мышцы, медленно складывая крылья, затем снова расправляя.
После того, как Елена повторила это три раза, слёзы настолько пропитали её губы, что она могла чувствовать лишь соль, кожа покрылась слоем пота, который мерцал в солнечном свете, пробивающимся через стекло.
В этот момент вернулся Рафаэль. Она ждала скандала, но архангел просто сел в кресло напротив кровати, не отводя от Елены глаз.
Пока Елена настороженно наблюдала, он положил щиколотку одной ноги на колено другой и начал постукивать по голенищу ботинка тяжелым белым конвертом с золотой каймой.
Не отводя взгляда от архангела, Елена еще два раза расправила крылья. Спина стала подобно желе, мышцы живота болели от напряжения.
– Что, – пауза для вдоха, – в конверте?
Ее крылья с хлопком свернулись, и Елена обнаружила, что оперлась на спинку кровати. Несколько секунд понадобилось для осознания того, что сделал Рафаэль.
Что-то ледяное развернулось в глубине ее души, даже когда он подошел и бросил на кровать полотенце, а затем вернулся в кресло. Ни фига, так не будет продолжаться.
Однако, несмотря на буйное неистовство, Елена вытерла лицо и держала свой рот закрытым. Потому что он прав – теперь она ему не ровня, отнюдь нет.
Кома немного травмировала Елену. Но на данный момент, охотница собиралась работать над щитами, которые начала развивать еще до того, как превратилась в ангела.
Есть шанс – учитывая изменения – что теперь она сможет удерживать их дольше.
Заставляя напряженные мышцы плеч расслабиться, Елена взяла нож, лежавший на прикроватной тумбочке и начала чистить девственное лезвие краешком полотенца.
– Почувствовал себя лучше?
– Нет, – он сжал губы. – Тебе нужно прислушаться ко мне, Елена. Я не желаю причинять боль, но не могу позволить тебе поступать так, чтобы ставить под сомнение мой контроль.
Чего?
– Какие именно отношения бывают между архангелами? – спросила Елена из чистого любопытства.
Это заставило Рафаэля на минуту замолчать.
– Теперь, после того, как отношения между Микаэлой и Урамом разрушены, мне известна лишь одна стабильная связь.
– Богиня-Стерва – ещё один архангел, поэтому они были равны.
Рафаэль коротко кивнул, и сей жест был скорее знаком обдумывания, чем простым движением. Его красота была настолько невероятной, что Елене становилось тяжело думать, хоть она и знала, что архангел обладает склонностью к безжалостности, которая вшита в саму сущность его души.
Эта безжалостность превращалась в яростный контроль в кровати, вроде того, который заставляет женщину кричать, когда кожа становится слишком тесной для тела, знающего лишь голод.
– Кто другие двое? – спросила она, сглотнув резко возросшее глубокое желание. Рафаэль с момента пробуждения держал её в своих объятьях – сильных, мощных и порой душераздирающе нежных.
Но сегодня тело Елены жаждало более порочных прикосновений.
– Илия и Ханна, – его глаза засверкали и сменили цвет, приобретая оттенок, который Елена видела однажды в студии художника. Лазурь. Вот как он назывался – берлинская лазурь. Насыщенный. Экзотический. Настолько земной, что Елена никогда бы не поверила, что увидит его в глазах ангела, пока не встретила Архангела Нью-Йорка. – Тебе нужно вылечиться, Елена. После я научу тебя, как танцуют ангелы.
Во рту пересохло от дремлющего жара в этом внешне спокойном заявлении.
– Илия? – подсказала она, её голос прозвучал хрипло, словно завлекая.
Рафаэль продолжал удерживать ее взгляд, его губы были столь чувственны и безжалостны одновременно.
– Они с Ханной вместе на протяжении веков. Хотя ее сила со временем возросла, говорят, что она довольствуется участью помощницы.
Елена задумалась на некоторое время над старомодным выражением.
– Ветер под его крыльями? [2]
– Если тебе так нравиться, – внезапно на его лице появились жесткие линии и угловатость – мужская красота в чистой, самой беспощадной форме. – Ты не исчезнешь.
Елена не поняла обвинение это или приказ.
– Нет.
Даже говоря это, она чётко сознавала, что придется использовать каждую унцию силы воли, чтобы поддерживать свою индивидуальность в схватке с невероятной мощью Рафаэля.
Он вновь начал постукивать конвертом явным преднамеренным движением.
– Судя по сегодняшнему, ты находишься на пределе. Тебе нужно встать на ноги и научиться летать всего за два месяца.
– Почему? – спросила Елена, пока восторг пузырился в ее крови.
Берлинская лазурь заледенела и превратилась в чёрную мерзлоту.
– Ли Цзюань устраивает бал в твою честь.
– Мы говорим о Чжоу Ли Цзюань, старейшей из архангелов? – пузырьки восторга сдулись и стали безжизненными. – Она… другая.
– Да. Она развилась, – намёк на мрачность прошелестел в тоне Рафаэля настолько плотными тенями, что их можно было ощутить. – Она больше не принадлежит этому миру.
Кожу Елены покалывало, поскольку сказать такое о бессмертном…
– Зачем ей устраивать бал в мою честь? Она меня совсем не знает.
– Наоборот, Елена. Весь Совет Десяти знает о тебе – в конце концов, мы ведь тебя наняли.
Мысль о том, что сильнейшие существа в мире интересуются Еленой, заставила девушку покрыться холодным потом. Не помогало даже то, что Рафаэль один из них. Она знала, на что он способен, какой владеет силой, как легко для него переступить черту к истинному злу.
– Теперь вас только девять, – произнесла она. – Урам мёртв. Или вы нашли ему замену, пока я была в коме?
– Нет. Время людей мало значит для нас, – произнёс Рафаэль с обычным безразличием бессмертного. – Что же до Ли Цзюань – всё дело в силе. Она желает увидеть мою маленькую любимцу, посмотреть на мою слабость.