ГЛАВА 1
– Мы вас вытащим через минутку, мадам. Пожалуйста, оставайтесь на месте и не двигайтесь.
Голос пробивался сквозь серый туман, который царил в моем разуме – успокаивающий звук, который принес не комфорт, а смятение.
Почему он сказал мне не двигаться? И почему он сказал это только мне? Почему ничего не сказал Рэйни, которая вела машину?
Проигнорировав совет я начала двигаться, пытаясь устроиться поудобнее и стараясь что-нибудь почувствовать. В боку стрельнуло, боль распространялась жаркими волнами по моему телу и отдавала в голове. Это чувство странно ободряло, хоть и вызвало у меня крик.
Если я чувствовала, значит, не была мертва.
А должна была быть?
«Да», – шепнуло что-то в моем сознании. «Да».
Я с трудом сглотнула, пытаясь облегчить сухость во рту. Что за чертовщина произошла с нами? И почему мне неожиданно показалось, что жизнь потихоньку покидает меня?
Я чувствовала, что штука, вонзившаяся мне в бок, была с зазубринами и довольно широкой, вроде ножа, но вообще-то ножей в машине не было. Люди как я и Рэйни не нуждались в ножах или пистолетах, или еще каком-либо человеческом оружии, потому что мы были рождены со своим собственным. И оно было таким же опасным и точным, как любой нож или пистолет.
Тогда почему мне кажется, что у меня нож в боку?
Я попыталась открыть глаза, почувствовав отчаянное желание узнать где я нахожусь и найти Рэйни, понять что происходит. Но я не могла их открыть и не знала почему.
Сквозь мглу пробился сигнал тревоги, вызывая ощущение, что что-то было не так.
Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и сидеть спокойно, как советовал незнакомец. Воздух был прохладным, хотя солнце уже пробивалось сквозь него, указывая на то, что рассвет уже окончен и наступил день. Но это невозможно. Мы с Рэйни ехали на закате, а не на восходе, наслаждались последними лучами солнца, прежде чем ночь украдет тепло у нас.
Что-то влажное потекло по моей щеке. Не слеза, слишком теплое для слезы.
Кровь.
На моем лице была кровь, она бежала по волосам. Мой желудок сжался и страх достиг новых высот, не позволяя дышать. Да что же, черт побери, произошло? И где, черт возьми, Рэйни.
Мы попали в какую-то аварию?
«Нет», ответ пришел из глубин моего затуманенного сознания. «Это была не авария».
Нахлынули воспоминания, хотя в итоге это был лишь калейдоскоп картинок с обрывками звуков, как будто некоторые байты моей памяти не получалось, или невозможно было восстановить. Там был глубокий и странно знакомый голос, который впервые за многие недели дал нам более менее полезную подсказку. И радость Рэйни, по поводу возможного направления поисков – это был наш шанс узнать, что же произошло с ее сестрой и со всеми остальными, кто когда-то жил в городе Стиллуотер. Наше сумасшедшее, фальшивое пение, пока мы ехали через горы, направляясь назад в Сан-Франциско, наша будущая встреча с мужчиной, у которого возможно были ответы на вопросы.
Затем свет от фар грузовика, который появился ниоткуда и помчался на нас. Осознание того, что водитель не едет по своей стороне дороги, что он вел прямо на нас. Отчаяние Рэйни, бесполезные попытки увернуться. Скрежет мнущегося металла, когда грузовик врезался в нас, и мы перевернулись. Рев двигателя грузовика, а через секунду еще один разрушительный удар в бок, который погнул двери и толкнул нас прямо на ограждения, чего мы никак не могли избежать. Страх, паника и осознание того, что мы не могли выбраться, не могли освободиться, а машина вылетела за ограждение, и разбилась о камни внизу, потом все закрутилось, закрутилось, закрутилось…
Звук рыданий притормозил пленку воспоминаний: громкое судорожное рыдание, которое наводило на мысль о боли и страхе. Мои рыдания. Я отчаянно пыталась взять это под контроль, прекратить рыдать и начать дышать нормально. Истерика не поможет. Истерика никогда не помогает.
Что-то укололо меня в руку. Иголка. Я хотела сказать им, что бессмысленно вводить мне лекарства, вероятнее всего это не сработает, потому что человеческие лекарства почти никогда не действовали на нас, но слова застряли в горле. Не потому, что я не могла говорить, а потому что я выучила тяжкий урок – никогда не говори людям что-либо, что может навести их на мысль, о существовании других сил.
Но все же, не смотря на мою уверенность, что лекарство не подействует, мое сознание начало проясняться. Я стала различать шипение воздуха, скрежет и стон раздираемого на части металла. Рядом кто-то тяжело дышал, я чувствовала его пот и страх. Чуть дальше кто-то что-то тихо обсуждал; грохот цепей и сильные порывы ветра. Он отдавал эхом, и создавалась впечатление, что мы были на краю пропасти.
Но не было нежного летнего запаха Рэйни. Я должна была чувствовать ее. В маленьком хэтчбэке расстояние между водителем и пассажиром было не очень большим, но я по-прежнему не ощущала ни малейшего ее признака.
Снова появился страх, и я подняла руку, игнорируя острую сильную боль в боку, и потерла глаза. Их удалось от чего-то очистить и сквозь веки стал пробиваться теплый свет. Я снова потерлаих, и мою руку схватила другая рука, пальцы холодные и сильные. Я боролась с захватом, но не могла освободиться, и это еще больше напугало меня. Он был человеком, а я нет. Не совсем. И это было что-то невероятное, что он мог сдерживать меня так легко.
– Нет, – сказал он, его скрипучий голос успокаивал и утешал, в нем не было признаков страха, который я бы учуяла. – На вашем глазу рана и вы только делаете кровотечение сильнее.
Куда уж сильнее, хотела сказать я. Я имела в виду ситуацию, не рану. И тоненький голос в моей голове шептал, что боль еще не закончилась, что позже ее будет больше.
Я сжала пальцы незнакомца своими, неожиданно нуждаясь в безопасности его прикосновения. По крайней мере, это было чем-то реальным в мире, который, казалось, сошел с ума.
Скрежет металла прекратился, и звонкая тишина почти напугала меня. А еще обрадовала. Если бы только можно было заглушить громкий стук моего сердца…
– Почти добрались до вас, мадам. Посидите спокойно еще чуть-чуть.
– Где… – Мой голос был чуть громче, чем сухой шепот, и мое горло протестующе горело. Я тяжело сглотнула и попробовала снова. – Где Рэйни?
Он колебался.
– Ваша подруга?
– Да.
Он продолжал колебаться.
– Давай просто сосредоточимся на том, чтобы аккуратно достать тебя отсюда.
Что-то в его голосе заставило зазвучать тревожный звоночек. Его тон говорил о горе и смерти, и вещах, о которых я не хотела думать, или в которые не хотела верить.
– Где она? – сказала я, почти отчаявшись. – Мне нужно знать, что с ней все хорошо.
– О ней кто-то другой заботится, – сказал он, и я почувствовала в его словах ложь.
«Нет», – подумала я. – «Нет!»
Рэйни должна быть жива. Должна быть. Она была не просто моим другом, она была моей силой, моей смелостью, моей уверенностью. Она вытаскивала меня из стольких передряг, что всех и не упомнишь. Она не могла умереть.
Нахлынули страх и недоверие. Я убрала свою руку и его, и быстро потерла свои глаза. Снова нарастало тепло, но я наконец-то могла видеть.
И я увидела помятый руль, остатки лобового стекла, кровь, размазанную по поломанному и перекрученному капоту машины.
Нет, нет, нет!
Она не могла умереть. Не могла. Я выжила, а она была гораздо сильнее меня. Как она могла умереть? Как это возможно?
А затем я еще кое-что увидела.
Яркий солнечный свет.
Рассвет окончательно ушел.
Вот почему мой спаситель был так не уверен насчет Рэйни. Они не могли ее найти. И не важно, как хорошо они искали, они бы никогда не нашли. Тело мертвого дракона сгорает с первым прикосновением солнца.
И я начала кричать, и никто не смог бы остановить меня. Потому что они не понимали, что означает смерть дракона на рассвете в одиночестве.
А я знала. И это разрывало меня на части.
Но в итоге я остановилась, но лишь потому, что боль, после освобождения из покореженной аварией машины, вызвала потерю сознания.