Дженна Келли стояла у окна и пристально смотрела за стекло. На самом деле, она не видела ничего. Просто еще одни унылые кирпичные стены, такие же, как и свои. Иногда, занавески открывались, и Дженна видела, как люди перемещаются по своим квартирам, но они редко делали что-то, на что интересно было бы посмотреть.
Вместе, три здания составляли Башни Бруксайда, жилищное строительство с низким уровнем дохода. Она переехала сюда с матерью, когда ей было 11 лет.
Это было довольно тоскливое место, но это был ее дом, и она даже не думала, что бы переехать от сюда. Серое небо и дождь снаружи не сделали ничего, чтобы улучшить ее настроение...
Она отвернулась от окна и подошла к своему комоду. Поднимая короткий черный карандаш, она добавила другой слой к уже толстой линии, которая подчеркивала ее глаза.
Подведенные глаза, короткие волосы ежиком, черная футболка, черные джинсы...Никаких татуировок и пирсинга, но у нее была клипса-алмаз на правой ноздре, и она казалась настоящей. Она надеялась, что образ, который она выбрала, поразит....нет, даже шокирует любого, кого бы она не встретила.
В зеркале, позади ее отражения, она видела, как пустой, открытый чемодан лежал на ее кровати. Проигнорировав его, она вышла из комнаты.
Звук ее шагов на голом полу отозвался эхом в пустой квартире. В тишине были слышны шуршание ее шагов. Раньше она тоже была одна, конечно, она всегда знала, что ее мать будет задерживаться надолго. На сей раз это ей безразлично. Теперь ее мать в центре реабилитации на две недели.
Она хотела посмотреть телевизор. Щелкая по каналам, она понимала, что не услышит от туда не звука, а на экране будет черное пятно. Ее мать не оплачивала счет в течение трех месяцев, и обслуживание было прекращено.
Она вошла в кухню и открыла дверцу холодильника, даже при том, что она знала там не было ничего съедобного. Дженна взяла полупустую бутылку содовой. В ней уже небыло газа. Дженна села за хрупкий кухонный стол, и принялась за опустошение банки.
Интересно, что ее мать делает сейчас? Кричит на медсестру? Требует джина и тоника? Дженна хотела быть оптимистичной. Ее мама пыталась прекратить пить и раньше, но не больше чем на день или два. Тем самым утром, прежде, чем она уехала, она опустошила то, что оставила в бутылке и объявила, что это было последним алкоголем. Дженна попыталась прочитать ее мысли, получить больше точной картины того, как серьезна на этот раз мать, но не смогла.
Это было забавно, когда Дженна легко читала мысли. Молодой или старый, мужчина или женщина, умный или глупый - люди не могли помешать подслушать их мысли. Но были некоторые, кто был не доступен ей. Такие, как ее мать.
Она думала, что ум ее матери был слишком облачен и замаран, чтобы проникнуть туда. Потом, она думала, что возможно была другая причина, например кровная связь, которая препятствовала тому, чтобы она читала мысли семьи. К сожалению, вокруг не было никаких других членов семьи, так что, она не могла проверить свою теорию. У нее был отец, и, по словам матери, он убежал от них прежде, чем Дженна родилась. У нее не было никаких братьев или сестер, а ее мать ушла из своей семьи, поэтому, Дженна никогда не видела бабушки и дедушки, тети, дяди, или кузены.
Но теория о "родственной связи" была разрушена. Шесть месяцев назад, когда она попала в специальный, так называемый, одаренный класс в Средней школе Мидоубрука, она поняла, что не может прочитать мысли учителя, женщины, которую они прозвали Мадам.
Она пыталась и пробовала, но Мадам была полностью заблокирована от проникновения внутрь своей головы. Возможно, это было, потому, что Мадам знала все их способности настолько хорошо, что смогла защитить себя от одаренных студентов.
Дар... Это был странный способ описать их уникальные способности, предполагала Дженна.
Она, конечно, не чувствовала себя одаренной.
Закончив опустошать банку содовой, она встала и пошла в свою комнату. Чемодан на ее кровати напоминал ей, что ей еще многое нужно сделать. Только желания небыло. Решительно, она отвела взгляд и стала концентрироваться на комнате, с которой она решила проститься в течении...как минимум двух недель.
Ей нравилась ее комната, и она потратила много времени, превращая ее в специальное для себя место — ее собственную удобную пещеру, где она могла закрыть дверь и избавиться от звуков "вечеринки" матери и ее друзей.
Стены были грязно-серого цвета. Она предпочла бы, чтобы они были черными, но нищие не могли выбирать цвет стен в доме. Она нашла полупустые канистры черно-белой краски оставленными возле мусорного контейнера, и, смешав их, ей как раз хватило для покраски стен. Она выгуливала собаку соседа, чтобы купить черное постельное покрывало, с белыми черепами, такими же, как были на занавесках
На стене у Дженны висело два плаката с вампирами. На одном был вампир, нападающий на женщину, а на другом крупный план лица вампира, с кровью, капающей у него изо рта. И только после последнего Рождества, кто-то выбросил совершенно новый набор гирлянд, только с несколькими сломанными огоньками. Дженна была довольна такой находкой и, повесив гирлянду на дверь, соорудила из него силуэт привидения.
В какой комнате она спала бы сегодня вечером? Подвальная темница? Где-нибудь, с раздражающими занавесками и полками, забитых множеством кукол Барби? Она не могла решить, которая комната будет хуже.
Обе картины вгоняли в дрожь.
