ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ И ОГОВОРКИ
Прочитав эту книгу, вы наверняка узнаете много новых подтасованных фактов:
1) об истинном содержании древнескандинавской поэзии;
2) о подлинном значении овсянки для древних норвежцев;
3) о том, что чёрные прыщи страшнее, чем вы думаете;
4) о Великой Епона-матери из космоса;
5) и о многом другом, о чём не хотелось бы знать, а поздно…
Любые сходства романа с «Илиадой», «Войной и миром», «Малышом и Карлсоном», «Гарри Поттером», другими шедеврами мировой литературы оказалось не под силу найти ни его автору, ни переводчику, ни специально нанятому PR-агентству. Значительную часть ответственности за это несут сотрудники PR-агентства (их было больше, они ни черта не работали, прочитали страниц десять и всё сделали неправильно).
Изначально роман замышлялся как очередное подражание Конану-варвару, но, когда половина работы была сделана, в кинотеатры завезли «Аватара», а потом с евро что-то случилось и вообще… Мораль: не трогайте Говарда!
Данный роман рекомендуется к прочтению: беременным женщинам, впечатлительным охранникам, больным фенилкетонурией, безработным литературным критикам и лично вам.
При создании романа проводились безжалостные опыты на животных (им зачитывались самые неудачные куски), использовалась генная инженерия (при чтении в помещении насильно удерживался ведущий инженер Геннадий), нарушался температурный режим (было отморожено два ноутбука, взятые в кредит, ибо писать о Норвегии в тёплой квартире – дурной тон) и росли долги за коммунальные услуги…
Часть первая
ГУННАР ТОРНСОН
Уходи, человек из бухты,
Твой тесный корабль
Возит камни
И лютую смерть.
Мы пугали детей тобой,
Не знающим страха.
Наши воины
Пали.
Топоров двуручных
Стальная твердь
Сокрушала дубы,
Чтобы мир
Положить на плаху.
Уходи!
От святого креста
На холодный курган.
Сквозь солёный туман
Во владения Одина.
На его корабле будешь
Вечно доволен и пьян.
Упокоит твой прах
Белоснежная родина.
(Из рукописей монаха Бернарда Губерта)
ГЛАВА 1
Тот самый, тот самый, это он!
…Наша бредовая история началась снежной, как в фильме «Морозко», зимой почти тысячу лет назад. В дремучей Европе торговала индульгенциями католическая церковь, Россию называли Гардарикой, и вообще никто не знал, в чём принципиальное отличие SMS от MMS, даже римский папа. Вместо страхования практиковалось обрезание, испанцы грелись на аутодафе, монголы по-прежнему отказывались умываться, а где-то на территории будущей Мексики приземлились очередные инопланетяне. По одной из версий, вернулись ацтеки, якобы потому, что факелы забыли потушить, по другой – китайцы, требующие как раз таки факелы не гасить. Все состоятельные люди боялись не ДТП и не дефолта и даже не летающих тарелок, явления которых воспринимались спокойно, как Божий промысел, а главным образом – воплотивших в себе все земные несчастья викингов. Помните христианскую молитву «Упаси нас от норманнской ярости, гнева и отсутствия манер»? Беспощадные бородатые (поддатые) воины радостно терроризировали англичан, французов, испанцев и всех, кто успел обзавестись серебром и золотом.
Эта мозгоразрывающая передряга, переделка, заварушка или, если говорить на языке тех времён, сага началась за скалистыми фьордами Норвегии, в спальном районе потомков Одина и Тора под названием Долина Зверя. Но довольно слов на тему, приступим к рассказу. Итак…
Посёлок охранялся стеной, построенной из дикого серого камня. Толпа врагов успешно выломала ворота и встала, не решаясь двинуться дальше. Причина, затормозившая их, была высока, широкоплеча и весьма внушительна собой. Перед раздолбанными остатками ворот стоял русобородый Торн, сын Айфона, без кольчуги и боевого топора. Он примчался прямиком из кузницы, в кожаном переднике, с молотом, и встал на пути краснобородых, во всеуслышание честя их грязными словами и унижая видом небритых подмышек (почему унижая? Да каждая подмышка викинга по-любому гуще и красивее, чем целая борода рыжего дана или юта!).
– Эй, вы, гнилые зубы лесного карлика! Подойдите поближе, чтобы я вас выбил! Чего таращитесь? Кто ворота сломал, кто платить будет, придурки?!
Первый ют бросился на кузнеца, тот шутя взмахнул орудием труда. Клинок разлетелся пополам, а вслед за ним навеки потерял форму кожаный шлем нападающего. Причём дело тут оказалось не только в тяжёлом кузнечном молоте, но и в руках самого Торна. Про эти руки говорили, что, пока одна свободно душит кабана, другая зажимает чушке пасть, чтобы не ругалась матом[1].
Юты взвыли и набросились уже всей толпой, грозно сверкая оружием и голубыми очами.
– Сколько можно? – возмутился честный труженик, уворачиваясь от летящего копья. – В рабочее время! – Он извлёк из стены камешек потяжелее. – А предварительная запись в стихах под лютню? А янтарные дары? – Кузнец взвесил булыжник и рассчитал траекторию. – Вот вам, настырники!
Будущее оружие пролетариата просвистело в воздухе, причинив существенный ущерб аж троим данам, и Торн, дабы окончательно подорвать боевой дух противника, громко прокомментировал:
– Слышу звон пустой башки!
Оставшиеся захватчики окружили мастера, один ловкач с булавой бросился в атаку. Удар! Кузнец опрометчиво принял его на голову, значительно погнув ту же булаву. Дружный, но неопрятный вражеский коллектив взревел, но…
Качаясь, как пьяный голем, викинг занёс кулак в ответном приветственном жесте и вбил ловкача в утоптанный снег почти по колени. Поэтический талант Торна мигом отметил это событие: «Кулак! Как много в этом члене… – В голове начинали складываться первые строчки. Пожалуй, «в члене» не подойдёт. – Кулак! Как много в этом звоне для носа ютского слилось и в копчике отозвалось!» О, а это, согласитесь, намного лучше…
Поэзия в те времена была наполнена действием. Кузнец откатился, освобождая дорогу вражескому тарану на колёсах. Зачем, спрашивается, им теперь таран, если ворота и так на земле валяются? Поразмыслив, Торн с удовольствием отметил, что таран предназначался лично для него. Огромный ствол сосны на деревянных колёсах с наката ударил в стену, и человек двадцать сопровождения полетели через неё искать мягкой посадки. Торн облокотился на чей-то труп и пропел широким басом: «Летя-а-ат юты-ы-ы! Летя-а-ат ю-уты и два-а гуся-а!» Напрасно он это сделал – его уж было потеряли из виду, а тут на пожалуйста, сам вызвался.
Злые, помятые, избитые, обсмеянные жители полуострова Ютландия и окраины Дании кинулись на обидчика. Торн поднялся и для начала бросил в первый ряд труп, но тот помогал слишком вяло, лишь для виду придавив пару человек.
Без доспехов плохо, успел подумать кузнец. Сила силой, но для защиты мало только мускулов. Подтверждая эту ясную, как северная звезда, мысль, огненная пчела боли впилась Торну в живот. А-ууу!!! Копьё! Слава вечнозелёному Иггдрасилю, не насквозь и неглубоко. Кузнец выдернул копьё, как длинную занозу, и мигом перевязал кровоточащий живот собственным шарфом. Всё ж таки больно…
Да, юты жестоки, им только дай повод… Ну а викинги? Мы чё, хуже, что ли?!
За могучей спиной истекающего кровью защитника собрались жёны, абсолютно голые. Почему голые? Ответ прост: кольчугу попробуй купи, а нагота отвлекает противника бесплатно. Старый трюк состоял в том – и на это делалась главная ставка, – чтобы сыграть на верованиях. Валькирии – свирепые прекрасные девы – являлись умирающим воинам, чтобы указать путь до Вальгаллы или Фолькванга. Только к умирающим! Намёк понят?
Даны смутились, кто-то даже испугался и бросил оружие. Нашёлся недоумок, который зарылся в снег с криками: «Нет меня! Нет меня! В упор не вижу голых тётенек…»
Прекрасные на вид, соблазнительные помощницы Одина неспешно достали луки, нацелили стрелы и в один залп молча отправили врагов навстречу настоящим валькириям. Вот так вот, ютские захватчики, выкусили?!
Торн опустил молот и осмотрелся – сработало. Ладно, женщины приберутся, а сейчас надо помочь парням на другом конце селения – там страшно орали и ругались именами младших богов…
– Торн! Рея и Порн шли к святилищу Одина и попали в засаду! – выкрикнул кто-то из женщин.
Тяп, твою мать, Один Одноглазый!
Тесная тропинка круто брала вверх. Мастер ковки подков и мечей, невзирая на рану, понёсся вверх, как разъярённый тур. Его братья викинги как раз возвращались с победной песней и, заметив разломанные ворота, на секунду впали в полное отупение. А увидев кузнеца, с рёвом бросились следом, ведь это был сам Торн! Ему не было равных ни на тингах, ни в боевых походах, ни на славном пиру. Но русобородый герой быстро скрылся из виду, не дожидаясь подмоги. С этим делом он намеревался разобраться исключительно в одиночку.
Давайте, пока мы пытаемся за ним угнаться, выясним, кто такие Рея и Порн, а также почему кузнецу приспичило их спасать…
За несколько лет до этих событий, возвращаясь в долину, норвежцы нашли француза. Человек лежал в глубоком овраге без сознания, синий от побоев. Спасибо Стригу Меченому, этот глазастый тип первым заметил лежащего как труп незнакомца. Мужчину привели в чувство, а тот, разлепив веки, сразу забредил:
И я свирел в свою свирель,
И мир хотел в свою хотель.
Мне послушные свивались звезды в
                         плавный кружеток.
Я свирел в свою свирель, выполняя
                                    мира рок[2].
Стриг пожал плечами и приготовился перерезать несчастному горло, как полному психу. Ну их, сперва несут невесть чего, а потом ещё и кусаться начнут…
Но почему-то Айфон Бешеный Пёс, молодой широкоплечий конунг, приказал оставить французу жизнь. Раненого положили на носилки, дотащили до селения и передали заклинателю по имени Порн. Знахарь выследил в астральном теле больного организованную группировку злых духов, вступил в напряжённые переговоры и умудрился обменять жизнь бедняги на колоду карт эротического содержания.
Злые духи увлеклись игрой в очко, долго шумели, а потом всё-таки ушли под ритмичный стук в бубен. Ну в смысле ещё и Порну фингал поставили. Обычное дело, духи – они такие…
Прошло несколько недель, прежде чем Сезар Велазен, как представился француз, заговорил на ломаном, но понятном норвежском.
Айфон созвал тинг, чтобы выслушать Сезара и решить его судьбу. Собрание неоправданно затянулось. Мужчина в течение десяти дней рассказывал запутанную историю собственной жизни – о семейной вражде, коварстве и смерти[3].
Люди слушали про интриги, судилища, дуэли… Удивлялись, как можно скрывать и накапливать злобу, прикрываясь улыбками и вежливостью. Таить кровные обиды. Сыпать яд исподтишка, невзирая на личности. Тайком совать врагу тонкий стилет в бок во время менуэта. Обманом завлекать девушку в постель, лишь с тем чтобы поговорить по душам.
Викинги недоумённо пожимали плечами. В долине недовольство устраняли подзатыльником, боем до первой крови или Вальгаллы, исходя из тяжести оскорбления, красоты женщины, количества и качества добычи. Любой – будь то вождь или сопливый мальчуган – считал открытый поединок нормой. По этой (не только, но в основном) причине мужчин насчитывалось едва ли не вдвое меньше женщин.
Возвращаясь домой из набегов, воины проверяли хозяйство, занимались любовью с белокурыми жёнами, подругами, рабынями и соседками, а в паузах между занятиями пытались дуть в краденые волынки. Правда, что до волынок, то (в отличие от рабынь и соседок) многие взрывались. Не викинги – инструменты… Лёгкие норвежца вдвое объёмнее лёгких шотландца. А женщины ВСЕ успешно беременели, и дети считались общими!
С такими гигантами секса и воинской доблести могли соревноваться лишь богатыри Гардарики. Но те редко заплывали в мрачные скальные фьорды. Во-первых, своих красоток полно, во-вторых, краденые волынки – они на любителя. Славные мужчины-гардариканцы предпочитали балалайки…
В Долине Зверя обходились без рабов, исходя из принципа «новая кровь – для продолжения рода». В холодных землях, перемешанных с камнем, как изюм с рисом, пленнику-мужчине ненавязчиво предлагали создать семью. В случае отказа – купание в горячем гейзере (последнее в жизни).
Соглашались! Кто откажется от высокой стройной блондинки с бюстом четвёртого размера? Ныряние в кипяток не альтернатива.
Айфон одобрил женитьбу француза. Ещё один полноправный член – плохо ли?
Но стоило Сезару встать на ноги и оглядеться в поисках свободной женщины, как Стриг Меченый заявил о правах на амулет – единственная ценная вещь, висевшая на тощей шее спасённого.
– За то, что я нашёл тебя и не убил! – ухмыляясь, пояснил викинг.
Велазен спрятал украшение под рубаху и прижал ладонями. Естественно, что недоумевающий Стриг вызвал Сезара на поединок. Для викинга такая жадность была просто непонятна…
Хотя все понимали: какой там, к орку, поединок? Чистой воды убийство! И совершит его Стриг – шестифутовая масса, владеющая оружием, как шлюха Гудрид из кабака «Кроткий медведь» языком. А тонконогий француз… хоть и не развалина, но, кроме смелости, как считали, ничем похвалиться не мог. Сезар хромал, Стриг – скакал по камушкам, Сезар любовался небом, Стриг – чесал ниже поясницы, Сезар взвешивал слова, Стриг – свежее мясо[4].
Сезар нырнул в палатку Порна, чтобы взять одну ржавую вещицу, полученную заклинателем от цыган в оплату за ночлег. Это был лёгкий французский меч.
И вот уже морально готовый к бою викинг, как выразилась бы та же Гудрид, «принарядился». Тут наколенник, тут лямочка, там шлем с рогами, тут круглый щит в половину неба – загляденье! Он весь лоснился и улыбался, наслаждаясь собственной мощью. Златокудрые волоокие красотки светились от восторга! Но, увы, бой закончился, етить викинга под заднюю косичку, слишком быстро…
Сезар дохромал до круга и спокойно принял атаку. Нырнул под удар противника и единственным движением меча проткнул его насмерть. Огромный, замечательный, сильный, красивый Стриг рухнул и не встал…
– Это потому, что сегодня среда – день Одина, – объяснил заклинатель удивлённым зрителям. – Посудите сами, люди, разве нужен нашему богу дохляк-иноверец? Конечно нет! Он забрал единственного и лучшего бойца. Это большая честь…
Люди понимающе вздохнули и вывели в круг Хельгеду – Стригову жену. Забирай, мол, чужестранец, – право победителя, хоть ты и не лучший.
С того дня француз стал членом племени и семейным человеком. Он оказался хорошим воином и супругом. Гудрид из «Кроткого медведя» завистливо говорила про таких «не мой типаж», после чего у неё резко портилось настроение.
Мсье обучил мужчин колющим приёмам боя прямым мечом, пристрастился к крепкому мёду, полюбил жену со всеми вытекающими, и в ответ она родила дочь. Девочке дали нетрадиционное для Скандинавии имя – Рея. Маленькая, худенькая Рея отличалась особенной воздушной красотой, неземным шармом и грацией, напоминая изящную лесную фиалку. А по мнению того же заклинателя, и саму богиню Фрейю…
Когда дочурке исполнилось пять, француз преклонил перед нею голову, снял медальон, не доставшийся Стригу, и перевесил на худенькую шейку. Вскоре он куда-то уехал и больше не вернулся.
Заклинатель Порн, гадая на внутренностях жертвенного барашка, узрел – судьба забросила путешественника далеко на восток. Так далеко, что не хватало внутренностей, и пришлось принести ещё, да только толку…
Долго ждала его Хельгеда, трижды приходила зима и трижды лето, на четвёртый год без мужа ей приснился сон. Царство мёртвых, Вальгалла, в королевском кресле восседает Один. У ног его два огромных волка, на плечах Мысль и Память – вороны, способные облететь весь мир и собрать хозяину новости. Где-то близко Стриг веселится в ожидании последней битвы сил добра и зла. И взгляд у Одина неодобрительный…
Женщина проснулась в холодном поту.
Рассказала сон Порну, тот снова гадал и открыл истинный смысл сна:
– Не о Стриге говорили тебе боги, а о втором муже. То было знамение – Сезар больше не вернётся.
Заколола она жирного вола и устроила погребальный пир.
Кроме золотых волос и упругой груди, полученных от природы, Хельгеда теперь имела по наследству от первого и второго мужа. Несмотря на постоянные предложения рук, скота, саней и умопомрачительных стеклянных бус, от которых каждая северная блондинка визжит, теряя стыд, женщина объявила, что целиком посвящает себя воспитанию дочери.
Длинными ночами половина постели вдовы оставалась холодной.
Спустя год после заочных похорон Сезара объединённые кланы южных викингов разбили и вырезали отряд французской армии, завладев десятками гибких и острых мечей. Перед смертью предводитель европейцев успел признаться Айфону Бешеному Псу, что отряд разыскивал человека – Цезаря Валоа, который несколько лет назад пропал в Норвегии. И этот человек – наследник французского престола!
Но что делать, Айфон никогда не был догадливым парнем, да и слушал умирающего вполуха. Зато спокойно перерезал ему горло. Позже, глотая пиво из рога, он рассказал подробности битвы Порну, и только старый заклинатель обратил внимание на явное сходство имён пропавшего без вести француза и престолонаследника…
Сезар Велазен и Цезарь Валоа[5].
Порн вспомнил – на медальоне их француза был знак. Когда внимательно рассмотрели амулет с шеи Реи, на камне ясно различили золотые розы – герб французской династии.
Поздно! Что случилось, то случилось. Сезар исчез на востоке, а французы из поискового отряда упокоились в сугробах. Порн и Айфон решили промолчать и всё оставить как есть. В конце концов, боги расставят фишки по своим местам, это их дело…
Так в Долине Зверя появилась настоящая принцесса.
Айфон Бешеный Пёс погиб нелепо – от укуса горной гадюки, Хельгеда – от чёрной малярии. Болезнь напала на посёлок, когда Рее исполнилось семь. Вдова Айфона, Рунхельда, взялась заботиться о сироте и растила её вместе с сыном – десятилетним Торном.
Пять зим спустя на празднике девиц Торн выбрал Рею. Много юношей желали повесить на шею дочери Сезара связку ключей, но глыбоподобные мускулы кузнеца помогали ему забивать самых озабоченных в ил, самых дерзких забрасывать на деревья, а головами упрямцев пробивать лунки, на радость старым любителям зимней рыбалки. После дюжины таких изобретательных избиений страсти вокруг молодых остыли.
Ещё пять зим Торн и Рея ждали ребёнка, но ни рыжеволосая Фрейя, ни дед её Один не спешили одарить мужа и жену первенцем. Старый Порн успокаивал:
– Всему своё время, – и гладил принцессу по кудрявым чёрным волосам.
Торн изматывал себя ковкой заклёпок для драккаров – благо крепежа требовалось много. Заклинатель в такие моменты садился рядом и долго смотрел на огонь, бушующий в топке.
И он оказался прав. Следующей весной Рея зачала.
Когда длинный корабль викингов отходил от родных берегов, кузнец признался старику:
– Один знает, мы делали это с ней столько, сколько заклёпок в плавающем «драконе».
Порн удовлетворённо кивнул:
– Сага гласит – когда строится драккар, духи лучших воинов собираются посмотреть на работу. Если ладья длинная, как эта, то собираются поглазеть и боги.
Как ты сам убедился, во всём виновата долгая стройка, но теперь, я уверен, у прекрасной Фрейи нашлась свободная минутка и для вас. Ибо лишь она заведует деторождением…
Юты и даны напали, когда до рождения главного героя этой сомнительной книги оставалось три дня…
Ага, вот показалась знакомая широкая спина – кузнец близок к цели! Последуем за ним и его мыслями.
У бегущего Торна перед глазами подпрыгивала котловина с кромлехом на дне. «Только бы успеть!» – не переставая думал он. А строчки меж тем приходили сами собой:
Я свяжу из юте кой бороды
Шапочку для Маленькой Балды.
Это фьордский пони –
Верный друг.
Не подумайте чего плохого
Вдруг.
Мы ходили с ним
За старый лес,
Пони мой во все кусты залез.
Пожевал травы,
Спугнул дрозда,
В эти дни стояли холода.
По дороге в стойло он чихал,
А потом неделю пролежал.
Чтобы больше не было беды,
Шапочку свяжу я для Балды.
В круге отдельно стоящих камней суматошно двигались люди – Рея, Порн и проклятые юты. Тесное, таинственное пространство святилища и материнский инстинкт волшебным образом делали Рею недоступной для врага. Молодая женщина отчаянно размахивала тонким мечом с удивительной для её нежной фигуры силой и решимостью.
Старик Порн заряжался энергией от каменной балки, у основания которой поэтам делались жертвенные кровопускания. Подкрепившись волшебной силой, он использовал тисовый посох как колющее оружие, пронзив одним выпадом сразу троих. Посох достался старику в наследство от матери-вёльвы, переевшей ядовитых галлюциногенных грибов. Это было удивительное оружие: если трижды коснуться им щеки, у человека исчезала память. Таким же способом память возвращалась.
Преисполненный силы, заклинатель поблагодарил бога и обрушил на врагов злую мощь всех плохих стихов мира, которую Один запирал в сундук и придавливал сверху бочкой с протухшей селёдкой. Злая мощь сбивала врага с ног, связывала бороды ютов, отчего те, дёргаясь и воя, расшибали друг другу лбы и сворачивали носы.
В двадцати шагах от храма спокойно прохлаждалось около двадцати разбойников-данов. В голове Торна возникли логические вопросы. Почему группа отделена и бездействует? Ведь вместе с ютами они бы взяли посёлок! Зачем так много внимания Рее? Смысл её убивать, если, несмотря на беременность, она желанная рабыня для них?
Однако поэтичный кузнец вовсе не собирался размышлять до бесконечности и тем более останавливаться. Твёрдая рука и холодная сталь – вот что сейчас было важным. Широкоплечий сын берсерка Айфона Бешеного Пса превратился в гром, грозу и молнию!
Первый раз в жизни в Торна вселилось бешенство боя. Из груди вырвался рык, на губах появилась густая пена, а борода стала дыбом!
Юты так и не поняли, что их настигло. Словно ураган, страшный и сокрушительный, налетел на врагов и вмиг всех разметал. Торн и сам не понимал, чего натворил, не в том он был состоянии психики. Но всё равно свалить всех не успел…
Рыжий убийца в блестящей кольчуге точным ударом по руке оставил Рею без меча. Металл брякнул по камню, высекая искру. Трость Порна сломалась о прочный шлем, а самого старого заклинателя смахнули с ног будто пёрышко. Бедняга отлетел на пять футов и, ударившись об алтарь кромлеха, половичком сполз на базальтовую площадку.
Краснобородый наёмник замахнулся на беззащитную Рею. Глаза мерзавца фанатично сверкали и ничего, кроме жертвы, не видели. Но Торн был совсем рядом! Рёв стоял такой, что со стороны фьорда отзывались морские львы, а лось в ельнике активно забрасывал себя ветками, чтобы «отлежаться».
Увидеть кузнеца в тот момент – и нервное потрясение обеспечено: изо рта попёрли белые клыки, мышечная масса втрое увеличилась, а каждая волосинка русой бороды превратилась в иглу. Ещё недавно человек, а теперь – сплошное порождение тьмы. Кровь кипела, кровь гоняла по венам и мозгу одну короткую мысль – отомстить за жену и неродившегося ребёнка! Он не успел бы, но..
Нечто опередило его. Раздался оглушительный треск! Нет, это не медведь-шатун провалился в охотничью яму. В тот момент мишка был бы счастлив схорониться (хоть в сноску лезь…). Случилось так, что все звуки Земли смешались в одном месте. Взрыв раскрошил монолит, и время замерло, как вертлявая куриная голова над зёрнышком. Над кромлехом навис мудрый бог всех скандинавов – Один! Великий Одноглазый взревел во всю мощь и разбросал ютов волной бездарной поэзии: