Мы решили отдать место кое-кому другому.
Я уставилась на свою начальницу из-за толстых линз очков. Очки в великоватой оправе соскользнули на самый кончик носа, затрудняя дыхание. Не то, чтобы я могла дышать, когда моей жизни пришел конец. Я изо всех сил пыталась найти правильные слова, но смогла лишь выдавить писклявое:
– Простите?..
– Место занято. – И в ответ на мой ничего не понимающий взгляд добавила: – И не тобой.
В груди болезненно защемило, я водрузила очки на переносицу.
– Не понимаю.
Это место было моим. В течение двух лет я вкалывала на бесперспективной должности экскурсовода в этом музее, в надежде на подходящую вакансию. И она открылась – должность координатора музея. Должность моих грез – она позволила бы мне работать в музее именно тем, кем я всегда и хотела.
Кроме того, они позабыли, что в музее я самый квалифицированный специалист для этой вакансии.
– Надеюсь, ты не закатишь истерику насчет этого, Джеклайн. – Джулианна нахмурилась, взглянув на меня поверх своего длинного носа. – Комитету было очень трудно принять решение, и к выбору отнеслись крайне серьезно. На эту должность претендовали более квалифицированные специалисты. Вот и весь сказ.
– Понятно, – медленно протянула я, – у них были наибольшие… ученые степени, чем у меня?
В конце концов, у меня была степень магистра в области археологических исследований, и я работала над получением степени бакалавра в области истории искусства. Примерно, где-то так.
Джулианна сложила руки и подалась вперед, нависнув над столом.
– Между прочим, чтобы ты знала, Джекки… помимо подходящего образования, есть другие факторы, которые необходимо учитывать при подборе сотрудника для подобной вакансии.
Это выговор что ли? Я была такой разобиженной и подавленной в этот момент, что мне было плевать на ее слова.
– Так кому же досталось место? – спросила я, одернув пиджак, который был малость тесноват в груди. Я собиралась обновить гардероб, когда продвинусь вверх по карьерной лестнице. Теперь мне это не грозило. – Кто получил должность координатора музея?
– Об этом объявят на следующей неделе, – отрезала Джулианна. – Ты можешь идти.
Вставая, я почувствовала, как на глаза навернулись предательские слезы. Я не собиралась разреветься перед Джулианой. Я вообще не собиралась этого делать, поэтому, направляясь к двери, ущипнула себя за запястье.
Не стану реветь перед своей стервой-боссом.
Не стану.
Когда я вышла из кабинета Джулианны, другая женщина поднялась со стула в приемной. Она была одета в стильный синий костюм с узкой прямой юбкой и ременчатые босоножки на высоких каблуках. Ее светлые волосы были собраны в блестящий шиньон, а на шее висела нитка жемчуга. Женщина была похожа на сотрудницу Белого Дома, у нее был столь изысканный вид… но общую картину портила папка в ее руках. Открыв папку, она стала из нее вытаскивать копии своего резюме и кипу тех же самых сопроводительных документов, с которыми я два года назад пришла устраиваться на свою идиотскую, замшелую работу экскурсовода.
Ну теперь-то ясно, кто получил место координатора музея.
Я одернула свой облегающий пиджак и провела рукой по спутанным каштановым кудряшкам. Что ж, мне далеко до идеального пучка этой курицы, зато я знала эту работу. Это место должно было стать моим!
– Как хорошо, что вы здесь! – заквохтала Джулианна позади меня. – Входите, и давайте просмотрим документы.
Похоже, мне требуется выпить.
– Бармен, повторите. – Я потянулась к своему почти пустому бокалу мартини и опрокинула его. Упс. Я подняла один палец. – Еще один.
– То же самое вы говорили три мартини назад, – ответил бармен, но все же отправился наливать мне выпивку.
Я сфокусировала взгляд на веренице бокалов передо мной. И правда, на барной стойке стояло восемь пустых бокалов из-под мартини. Пожалуй, пора заканчивать пить. Я забросила в рот ломтик картошки-фри под сыром. Она уже остыла и размякла.
– Этот – последний. Я не шучу, леди. Вам уже достаточно, – сказал бармен, поставив на стойку бокал.
Почему-то, меня это взбесило. Не потому, что он обломал меня с выпивкой. А потому, что назвал меня «леди» – не «мисс», или хотя бы «юной особой». Словно, потому что я не хорошенькая и мне далеко не восемнадцать – я не достойна уважения. Или потому, что не красавица, и не блондинка, и не ношу жемчуга. Или потому, что не красавица, не блондинка, не ношу жемчуга и юбку, в которой едва могу ходить, не лезу по головам, и не ворую работу у других. Скотина. Ну дождется он от меня чаевых. Я допила оставшееся «мартини-номер-девять», съела оливку, и со стуком поставила пустой бокал на стойку.
Какой-то мужик на другом конце барной стойки окинул меня раздраженным взглядом. Я присмотрелась к нему. Выглядел он не плохо. Примерно моего возраста, растрепанные волосы, немного худощав. В очках. Несколько придурковатый вид. Если исключить его худощавость, то мы вполне могли бы быть родственными душами. Я лучезарно ему улыбнулась, разглаживая свой помятый пиджак. Возможно, мне нужен мужчина, который отвлечет меня от душевных страданий из-за потери работы моей мечты.
Ромео, взглянув на меня, стушевался и отвернулся. По ходу, еще не дошел до кондиции. Вот она, история моей жизни – отвергнутая всеми.
Я нахмурилась и отгородилась от него пустым бокалом от мартини. Кому вообще нужны эти мужики?
– Эй! – выкрикнул бармен. – Вам уже пора, леди.
Вот снова «леди». Показав ему неприличный жест средним пальцем, я бросила деньги на стойку, схватила сумочку и, пошатываясь, направилась к двери. Я специально обулась для встречи с Джулианной в единственную симпатичную пару черных «лодочек» на высоких каблуках, и после нескольких мартини ходить в них было сложновато. Весьма сложновато. Я споткнулась при выходе из бара на улицу. В опасной близости от меня пронеслась машина, непрерывно сигналя. Я попятилась, крутя головой, и осматривая переполненный тротуар. Квартал пересекал свободный от машин, слабоосвещенный и пустынный переулок. Земля обетованная! Я направилась по кратчайшему пути к автобусной остановке.
В дальнем конце переулка, неподалеку от уличного фонаря на противоположной стороне дороги, вспыхнул маленький красный огонек. Я ахнула от изумления. Огонек исчез. Я начала искать его взглядом. Он опять ярко вспыхнул, пошатываясь, я двинулась к нему. Красота какая…
Это была сигарета; ее кончик алел, когда владелец – скрытый тенью мужчина, привалившийся к стене на перекур, – делал глубокую затяжку. Для моего пустынного переулка, это уж чересчур. Разочарованная, я нахмурилась и продефилировала мимо мужчины, не глядя на него. Заметив свободное такси у обочины в конце улочки, я начала копаться в сумке в поисках налички. Идиот, это ж надо так угробить мой переулок.
Оказывается, одновременно рыться в сумочке и идти на каблуках – довольно затруднительное занятие, когда вы пьяны. Моя сумка вылетела из рук и приземлилась возле ног незнакомца.
Я глупо хихикнула.
Он наклонился, чтобы поднять мою сумочку в тот же момент, что и я. Его руки были быстрее моих, да и координация существенно лучше. Я стукнулась лбом о голову незнакомца и отскочила от него, но, потеряв равновесие, опрокинулась навзничь. Мир накренился, и вот я уже лежу на спине, в переулке с незнакомцем, стоящим надо мной и удерживающим мою сумочку.
В голове звенело, мир вращался перед глазами, но я все же потянулась за сумкой:
– Верни мою сумку, ворюга!
Сардонический смех отразился от стен и эхом пронесся по переулку.
– Ты, должно быть, шутишь.
– Она моя, – невнятно произнесла я, силясь сесть. – Ты не можешь ее забрать.
К моему удивлению он протянул мне руку, так как оказалось, что мне не по силам подняться самой. Я отмахнулась от его руки и самостоятельно вскарабкалась на ноги, ухватившись за ближайший мусорный контейнер. Как только мне удалось принять вертикальное положение, я потянулась за своей сумочкой.
Мужчина не спешил ее отдавать. Вместо этого он как-то притих. Сигарета упала на землю.
– Будь я проклят.
– Что? – Я потянулась за сумочкой, но опять промахнулась. Мир снова начал вращаться, и я решила сесть на землю, прямо посреди переулка. В моем состоянии все происходящее казалось слишком сложным для восприятия.
Незнакомец опустился на колени рядом со мной, схватил за подбородок и заставил меня посмотреть ему в глаза. Я могла бы поклясться, что его глаза мерцали красным светом, когда он свысока рассматривал меня. О-о… о-о-о-днозначно – мартини было слишком много.
Я зажмурилась.