Пролог
Стедгольд располагался в нескольких милях к югу от разоренной пустоши, которая когда-то была Империей Алера, и он был одним из старейших.
Ветрогривов не видели там уже более шести веков. Магических бурь не было и того дольше.
Сотни лет эта земля представляла собой лоскутное одеяло полей, стедгольдов, деревень и дорог, простирающихся на многие мили вокруг.
Дикие фурии были столь малочисленны и слабы, что почти совсем перевелись.
В результате, в маленьком стедгольде не было ни каменных стен вокруг, ни центрального холла из мощного камня для укрытия от сотворенной фуриями непогоды.
Он был просто скоплением маленьких домиков и коттеджей, в которых каждая семья жила своим хозяйством обособленно от других.
Но все это было еще до прихода Ворда.
Инвидия Аквитейн стояла на окраине маленького стедгольда, скрываясь в тени.
«Теней теперь в изобилии», – размышляла она.
Новорожденный вулкан, который стоял, как надгробие Гая Секстуса, последнего Первого Лорда Алеры, продолжал извергать клубы темного дыма и пепла, как в первые дни и недели после сотворения.
Даже сейчас небо было затянуто низкими облаками, которые поливали весенним дождем то порывистыми брызгами, то сумасшедшим потоком. Иногда дождь был желтый или красный, а иногда и зеленый.
Сами облака были тускло освещены, даже ночью, яростным алым светом огненной горы с севера – а со всех остальных направлений, ровным, призрачным зеленым свечением кроуча, воскового нароста, который покрывал землю, деревья, здания и любую другую складку местности, которую Ворд объявил своей.
Тут Ворд обосновался глубже всего. Здесь, в самом сердце того, что некогда было Алерой, они заполонили все.
Кроуч, живое свидетельство Ворда, покрывал все вокруг на сотню миль, задушив все остальные проявления жизни этих земель. Но только не здесь.
Маленький стедгольд зеленел. Его огороды разрослись, несмотря на то, что лето еще не наступило.
Его скромных размеров поле уже обещало прекрасный урожай зерна. Ветер шелестел листвой его огромных старых деревьев. А животные паслись на пастбищах богатых травой.
В темноте – если проигнорировать небо, ужасающе освещенное зеленым мерцанием кроуча, простирающегося до горизонта во всех направлениях, и чужеродный вскрик какого-то ворда – он выглядел, как нормальный, процветающий стедгольд.
Инвидия содрогнулась.
Паразит на её туловище отреагировал на движение неприятной пульсацией. С тех пор, как дюжина его ножек с шипами на концах обвились вокруг нее, их острия вросли на несколько дюймов в её плоть, и это вызвало боль.
Это было ничто по сравнению с мучениями, какие она испытывала, когда он крутил головой, глубоко погружая безглазую морду и отростки жвал в плоть между двумя рёбрами, агрессивно роясь в её внутренностях.
Инвидия ненавидела существо – но лишь благодаря ему она жила сейчас и выжила тогда. Яд на болте балисты, едва не убивший её, распространился по всему её телу.
Вызванное им нагноение усиливалось, пожирая её изнутри, так быстро и убийственно, что даже её собственные возможности целительства с помощью магии фурий воды были исчерпаны.
Она пыталась справиться с ядом в течение многих дней, скрываясь вдали от цивилизации в глубокой уверенности, что её преследуют, почти теряя сознание от бушующей в её теле лихорадки. И когда она осознала всю безысходность этой борьбы, Инвидия легла на лесистый склон в ожидании смерти.
Но вместо смерти к ней пришла королева Ворда. Образ этого существа, смотрящего на нее без капли жалости или сочувствия, преследовал ее в ночных кошмарах.
Инвидия была в отчаянии. Ужасе. Ядовитом и лихорадочном бреду. Ее тело так скрутило от лихорадочной дрожи, что она буквально не чувствовала ни рук, ни ног.
Но она ощущала королеву Ворда, присутствие чужого существа в ее мыслях, просеивающего их одну за другой, пока они спотыкались и кружились в бреду.
Королева предложила сохранить Инвидии жизнь, поддержав ее, в обмен на ее службу. Другого выбора не было – только смерть.
Она игнорировала причиняющие страдания движения паразита, хотя они посылали волну мучений, растекаясь по телу. Однако это были лишь тени недавнего изобилия боли.
И внутренний голос, который шептал из укромного уголка в ее сердце, говорил ей, что она заслужила это.
– Ты постоянно возвращаешься сюда, – проговорила молодая женщина рядом с ней.
Инвидия почувствовала, как от удивления дернулась, почувствовала, как ее сердце бешено заколотилось, и паразит зашевелился, снова причиняя мучения.
Она закрыла глаза и сфокусировалась на боли, позволяя ей поглотить все свои чувства, пока в ее сознании не осталось и намека на страх.
Нельзя показывать страх королеве Ворда.
Инвидия повернулась лицом к молодой женщине и вежливо склонила голову. Молодая королева выглядела почти как алеранка.
Она выглядела экзотически милой, с орлиным носом и широким ртом. На ней было простое платье из зеленого шелка, изорванное в клочья, оставляющее ее плечи обнаженными и демонстрирующее гладкие мускулы и еще более гладкую кожу.
У нее были длинные, тонкие, белые волосы, ниспадающие изящными волнами до бедер.
Только мелкие детали выдавали ее истинное происхождение. Ее длинные ногти были черно-зелеными когтями, так же, как и броня ее воинов, состоящая из жесткого, словно сталь, вордовского хитина.
Ее кожа была несколько странной, жесткой на вид, и почти казалось, что она отражает далекий свет окружающего их кроуча, подчеркивая бледные зеленые нити вен, проглядывающих сквозь нее.
Ее глаза продолжали пугать Инвидию, даже через несколько месяцев ее нахождения рядом. Они были немного скошены к уголкам, как у маратов на северо-востоке, и были полностью черными.
Они сияли тысячами фасеточных линз, как у насекомых, и смотрели на мир со спокойным безразличием, не мигая.
– Да, я осознанно делаю это, – ответила ей Инвидия, – я говорила вам, что это место представляет для нас опасность. Вы, кажется, отказываетесь прислушиваться к моему совету. Поэтому я взяла на себя ответственность контролировать его и убеждаться, что оно не используется, как база или потайное место для лазутчиков.
Королева равнодушно пожала плечами. Движение было плавным, но выглядело неуклюжим, эта манера была скопирована, но она не до конца понимала ее значение.
– Это место непрестанно охраняется. Они не войдут в него незамеченными.
– Другие так говорили и ошиблись, – предупредила ее Инвидия, – вспомните, что графиня Амара и граф Бернард сделали прошлой зимой.
– Этот район не соприкасается с другими, – спокойно возразила Королева, – он сам по себе.
Она повернула голову к небольшим домам и склонила ее.
– Они собираются вместе за едой в одно и то же время каждую ночь.
– Да, – сказала Инвидия.
Алеранские гольдеры, согнанные в маленьком стедгольде в грубое подобие семьи, продолжали работать на полях и заниматься другими делами стедгольда, как будто не были единственными представителями своего вида, живущими в нескольких месяцах тяжелого перехода от ближайших сородичей.
У них не было другой альтернативы работе в полях. Королева Ворда сказала им, что иначе они умрут.
Инвидия вздохнула.
– Да, в одно и то же время. Это называется «обед» или «ужин».
– Что именно? – спросила Королева.
– На практике эти слова, как правило, взаимозаменяемы.
Королева Ворда нахмурилась.
– Почему?
Инвидия покачала головой.
– Я не знаю. Отчасти потому, что наши предки разговаривали на разных наречиях и…
Королева Ворда перевела взгляд на Инвидию.
– Нет, – сказала она, – почему они едят вместе?
Она перевела взгляд на маленькие домики.
– Есть вероятность, что более большой и более сильный отберет еду у более слабых созданий. По логике, они должны есть порознь. Однако, они так не делают.
– Это нечто большее, чем простое существование.
Королева оглядела постройку.
– Алеранцы тратят время, совмещая питание с другими процессами. Я считаю, что совместный прием пищи приводит к неэффективности данного процесса.
– Отчасти это практикуется потому, что так проще готовить, – сказала Инвидия. – Но только отчасти.
Королева еще сильнее нахмурилась.
– Для чего еще нужно такое действо?
– Побыть друг с другом, – сказала Инвидия. – Провести время вместе. Это одна из составляющих, на которых строится семья.
Великие фурии свидетели – это правда. Она могла сосчитать по пальцам те разы, когда обедала вместе с отцом и братьями.
– Эмоциональная связь, – сказала королева Ворда.
– Да, – сказала Инвидия, – И… это приятно.
Пустые черные глаза уставились на нее.
– Почему?
Она пожала плечами.
– Это дает ощущение стабильности, – сказала она. – Повседневный ритуал. Осознание того, что часть дня пройдет так же, как и всегда успокаивает.
– Но ведь это не так, – сказала королева. – Даже в естественной среде обитания это не является постоянным условием. Дети вырастают и оставляют дом. Традиции нарушаются независящими от них обстоятельствами. Старые умирают. Больные умирают. Все они умирают.
– Они это знают, – сказала Инвидия.
Она закрыла глаза и на мгновение подумала о матери и о том кратком времени, когда ей была дана возможность поделиться своим столом, своей компанией и своей любовью с единственной дочерью.
Затем она снова открыла глаза и заставила себя поглядеть на этот кошмарный мир вокруг.
– Но об этом забываешь, когда есть горячая еда, а рядом собрались любящие люди.
Королева Ворда резко уставилась на нее.
– Любовь. Опять.
– Я вам говорила. Эта эмоция мотивирует нас в первую очередь. Любовь к другим и к самому себе.
– У тебя были подобные обеды?
– Когда я была очень молода, – сказала Инвидия, – и только с моей матерью. Она умерла от болезни.
– И обедать было приятно?
– Да.
– Ты любила ее?
– Как могут только дети, – сказала Инвидия.
– А она любила тебя?
– О, да.
Королева Ворда полностью повернулась лицом к Инвидии. Целых две минуты она молчала, а когда наконец заговорила, было тщательно подчеркнуто каждое слово, что придавало вопросу удивительную робость и практически ребяческую значимость.
– На что это похоже?
Инвидия не смотрела на молодую женщину, на молодого монстра, который уже уничтожил большую часть мира.
Она смотрела сквозь ближайший ряд окон на то, как накрывают стол.
Примерно половина людей, находившихся внутри, были плациданцами, взятыми после того, как Ворд захватил Церес и двинулся по холмистым землям, прилегающим к этому городу.
Среди них были пожилые мужчина и женщина – семейная пара.
Была молодая мать с двумя собственными детьми и еще троими, которых ворд отдал на ее попечение.
За ней сидел мужчина средних лет – имперский фермер, который был недостаточно умен или недостаточно быстр, чтобы избежать захвата, когда ворд вторгся на территорию Империи Алера и прилегающих земель.
Взрослые и дети устали после рабочего дня в стедгольде. Они были голодны и радовались той простой пище, что была приготовлена для них.
После еды они еще проведут какое-то время вместе около очага, потратив пару часов на себя, наполнив животы и ощущая приятную усталость в теле, а затем отправятся спать.
Инвидия смотрела на маленькую семью, которая, словно принесенный водой лес, была сплавлена войной и оккупацией, и из-за этого становилась еще более сплоченной.
Даже теперь, здесь, после всего случившегося, они тянулись друг к другу, даря столько комфорта и тепла, сколько могли, особенно детям.
Она кивнула в сторону освещенного свечами стола, за которым взрослые как раз обменялись несколькими нежными улыбками, а дети иногда улыбались и даже смеялись.
– На это, – тихо сказала она. – Похоже на это.
Молодая королева уставилась на домик. Затем сказала:
– Идем, – она двинулась вперед, грациозная и безжалостная, словно голодный паук.
Инвидия сжала зубы и осталась там, где стояла. Она не хотела видеть новые смерти.
Паразит недовольно заворочался, причиняя муки.
Она последовала за королевой Ворда.
Королева выбила дверь, проигнорировав дверную ручку и разбив в щепки косяк.
Хотя она и прежде иногда демонстрировала подобное, ее физическая мощь была просто невероятной для такой стройной фигуры – даже в глазах Инвидии, которая привыкла видеть подвиги, совершаемые заклинателями земли со сверхчеловеческой силой.
Королева перешагнула щепки и направилась в кухню, где маленькая семья ужинала за столом.
Они все застыли. Самый маленький из детей, красивый мальчик, около года от роду, издал короткий писк, который молодая мать прервала, схватив ребенка и закрыв ему рот рукой.
Королева сфокусировалась на матери и ребенке.
– Ты, – сказала она, указывая на молодую женщину пальцем со смертоносным когтем. – Это твой родной ребенок?
Молодая гольдер смотрела на королеву Ворда расширенными от паники глазами. Она один раз кивнула.
Королева Ворда шагнула вперед и сказала:
– Дай его мне.
Глаза женщины наполнились слезами. Ее взгляд с испугом метался по комнате, в поисках кого-то – хоть кого-нибудь – кто мог бы вмешаться.
Остальные гольдеры отводили глаза. Молодая мать умоляюще посмотрела на Инвидию и разрыдалась.
– Госпожа, – прошептала она. – Миледи, прошу.
В животе Инвидии все скрутило и восстало, но она уже давно усвоила, что тошнота заставляет паразита дергаться в конвульсиях, которые вполне могут убить ее.
В последнее время она редко ела.
– У тебя есть еще ребенок, – спокойно сказала она молодой матери, жестким тоном. – Спаси его.
Мужчина, сидевший позади молодой матери, двинулся. Он аккуратно взял мальчика у нее из рук, поцеловал его волосы и передал его королеве Ворда.
Ребенок протестующе закричал и попытался вернуться к матери.
Королева Ворда взяла ребенка и держала его перед собой. Какое-то время она позволяла ему брыкаться и кричать, разглядывая его своими инородными глазами.
Затем она достаточно спокойно прижала к себе мальчика одной рукой и резко свернула ему шею на бок. Его крики смолкли.
Инвидия почувствовала, что начинает терять над собой контроль, но затем она увидела, что ребенок все еще жив.
Его шея была свернута до предела, его дыхание переходило в маленькие, трудные вздохи, но он был жив.
Королева Ворда на миг уставилась на рыдающую мать. Затем сказала:
– Она чувствует боль. Я не причиняла ей вреда, и все же она чувствует боль.
– Это ее ребенок, – сказала Инвидия. – Она любит его.
Королева наклонила голову.
– А он любит ее в ответ?
– Да.
– Почему?
– Потому что в природе любви заложено отвечать взаимностью. Особенно у детей.
Королева наклонила голову в другую сторону. Затем уставилась на ребенка, затем на молодую мать. А затем на мужчину, сидевшего позади нее.
Она наклонилась и прикоснулась губами к волосам ребенка, затем сделала паузу, словно оценивая ощущение.
Затем, двигаясь медленно и осторожно, она освободила дитя из своей хватки и передала его рыдающей матери.
Молодая женщина сорвалась, содрогаясь от рыданий и прижимая к себе ребенка.
Королева Ворда развернулась и вышла из дома. Инвидия последовала за ней.
Молодая королева поднялась на близлежащий холм, как только они достигли вершины и перед ними открылась долина, заполоненная Вордом, она какое-то время постояла спиной к маленькому стедгольду.
– На любовь не всегда отвечают взаимностью.
– Да, – просто ответила Инвидия.
– Раз так, – сказала она, – это своеобразная боль для того, кто любит.
– Да.
– Это иррационально, – сказала королева Ворда, и, к удивлению Инвидии, слова прозвучали с едва заметным пылом. Злостью. Королева Ворда злилась.
Инвидия почувствовала, как у нее пересохло во рту.
– Иррационально, – сказала королева. Ее пальцы согнулись, когти удлинились и скрючились. – Расточительно. Бесполезно.
Инвидия промолчала.
Королева Ворда резко развернулась, движение было настолько быстрым, что Инвидия едва его заметила. Она смотрела на Инвидию непроницаемыми, чужеродными глазами.
В них Инвидия могла видеть тысячу крошечных собственных отражений – бледную, полуголодную женщину с темными волосами, облаченную лишь в одеяние из хитиновых пластин Ворда, которые облегали ее так же плотно, как и собственная кожа.
– Завтра, – сказала королева Ворда, затаенный гнев сквозил в обычно бесстрастном тоне ее голоса, – у нас с тобой будет ужин. Совместный.
Она развернулась и растворилась пятном зеленого шелка среди бескрайних волн простирающегося кроуча.
Инвидия поборола ощущение ужаса, распространяющееся у нее в животе. Она оглянулась на скопление построек.
С холма стедгольд выглядел мило, лампы с фуриями мерцали на его проулках и в домах.
Лошадь заржала на соседнем пастбище. Собака пролаяла пару раз. Деревья, дома – все выглядело таким идеальным. Словно кукольные домики.
Инвидия сдержала смех, который зародился, несмотря на безумие нескольких последних месяцев, страшась того, что уже не сможет остановиться.
Кукольные домики.
В конце концов, королеве Ворда было не больше девяти лет. Возможно, именно таковыми они для нее и были.
Варг, Мастер войны павшей земли Нараш, услышал хорошо знакомую поступь шагов его щенка по палубе Чистокровного, флагманского корабля флотилии Нараша.
Он обнажил свои зубы в мрачной усмешке. Может ли быть у нарашанского флота флагманский корабль, если самого Нараша больше нет?
Согласно своду законов это был последний клочок суверенной территории Нараша на земле Карны.
Но мог ли свод законов Нараша быть на самом деле принят во внимание без территории, для управления которой создан?
Если нет, тогда Чистокровный был не более чем деревом, веревками и парусиной, не принадлежащими никакому народу, лишенным всякого значения, кроме использования в качестве транспортного средства.
Так же как лишилось смысла звание самого Варга – Мастер войны, которому нечего защищать.
Горькая ярость обожгла его изнутри мгновенной огненной вспышкой, и белые облака и синее море, на которые он смотрел через окно каюты, внезапно стали красными.
Ворд. Проклятый Ворд. Они уничтожили его дом и убили его народ.
Из миллионов нарашанцев выжили менее ста тысяч – и Ворд ответит ему за свои действия.
Он обуздал свой нрав прежде, чем тот поверг его в кровавую ярость, глубоко дыша до тех пор, пока не вернулись нормальние краски дневного света.
Ворд заплатит за содеянное. Час возмездия настанет, но не здесь и не сейчас.
Он коснулся кончиком когтя книжной страницы и аккуратно перешел к следующей. Это было хрупкое творение – алеранская книга, подарок Тавара.
Как и молодой алеранский демон, она была крошечной, тонкой и содержала гораздо больше, чем казалось по ее внешнему виду. Если бы только шрифт не был такого миниатюрного размера.
Это требовало от Варга постоянного напряжения зрения. Он читал ее только при дневном свете. С обычным, тусклым красным светильником он не смог бы ничего разглядеть.
В дверь вежливо поскреблись.
– Входи, – прогрохотал Варг, и его щенок, Насаг, вошел в каюту.
Младший каним обнажил горло, демонстрируя уважение, и Варг повторил его жест, только с меньшим наклоном.
«Щенок», – думал Варг, глядя с нежностью на своего отпрыска. – «Ему уже четыреста, и по всем разумным нормам у него есть право быть Мастером войны».
Он сражался с проклятыми алеранскими демонами на их собственной земле в течение двух лет и обеспечил свое удачное отступление, несмотря на всю их мощь.
Но, полагаю, отец никогда не забывает, какими маленькими были его щенки когда-то.
– Докладывай, – пророкотал он.
– Мастер Кхрал поднялся на борт, – прорычал Насаг. – Он просит аудиенции.
Варг оскалился. Он бережно заложил тонким цветным лоскутком страницы книги и аккуратно закрыл ее.
– Опять.
– Мне отослать его обратно на корабль? – спросил Насаг. В его голосе была тоскливая нотка.
– Было бы заманчиво, – сказал Варг. – Но нет. Это его законное право на рассмотрение жалобы. Приведи его.
Насаг обнажил горло еще раз и покинул каюту. Мгновение спустя снова отворилась дверь, и вошел Мастер Кхрал.
Будучи ростом почти с Варга, около девяти футов, когда полностью выпрямится, в отличие от предводителя воинов, он был тощим как плеть.
У него был пятнистый красно-коричневый мех, отмеченный полосами белой шерсти на шрамах, нанесенных во время ритуалов, а не полученных в честном поединке.
Он был одет в мантию и капюшон из кожи демонов, несмотря на неоднократные просьбы Варга не разгуливать по палубам в одежде из шкур существ, в настоящий момент ответственных за сохранение всех их в живых.
На перекрещенных на его груди ремнях висели две сумки, в каждой из которых было по пузырю крови, необходимой шаманам для сотворения колдовства.
Он пах грязной шерстью и запекшейся кровью, но еще больше от него разило беспочвенной самоуверенностью, хотя он был слишком глуп, чтобы понять это.
Главный шаман несколько секунд спокойно смотрел на Варга, прежде чем, наконец, обнажил горло ровно настолько, чтобы не дать повода разорвать его.
Варг вообще не ответил на жест.
– Мастер Кхрал. Что на этот раз?
– То же, что и всегда, Мастер войны, – ответил Кхрал. – Я здесь, чтобы просить вас, от имени народа Нараша и Шуара, свернуть с этого опасного пути подчинения нашего народа демонам.
– Я слышал, – прорычал Варг, – народ Нараша и Шуара предпочитает быть сытым.
Кхрал презрительно усмехнулся.
– Мы – канимы, – выплюнул он. – Нам не нужна ничья помощь, чтобы избрать нашу участь. Особенно от демонов.
Варг хмыкнул.
– Верно. Мы сами выбираем свою судьбу. Но добывание пищи – это другое дело.
– Они набросятся на нас, – сказал Кхрал. – Закончив использовать, они начнут нас уничтожать. Вы знаете, что это так.
– Это правда, – сказал Варг. – Но это будет завтра. А я командую сегодня.
Хвост Кхрала хлестал в раздражении.
– Отделившись от ледяных кораблей, мы сможем увеличить темп и высадиться на сушу в течение недели.
– Наверно вы хотели сказать, что мы сможем превратить себя в трапезу для левиафанов? – спросил Варг. – У нас нет карт течений, описывающих море так далеко на севере. Мы не сможем узнать, когда пересечем границу территории левиафанов.
– Мы – владыки мира. В нас нет страха.
Из груди Варга донеслось низкое рычание.
– Примечательно, до чего часто дилетанты путают мужество с идиотизмом.
Глаза шамана сузились.
– Мы конечно можем потерять несколько кораблей, – признал Кхрал. – Но мы не будем обязаны нашими жизнями милости демонов. Неделя, и мы сможем начать возрождение самостоятельно.
– Бросить ледяные корабли, – сказал Варг. – Те самые корабли, которые несут больше половины наших уцелевших сородичей.
– Жертвы неизбежны, если мы останемся верны себе, – заявил Кхрал, – если в нас есть дух, гордость и силы оставаться чистокровными.
– Я обратил внимание, что те, кто говорят как вы, редко готовы включить в число мучеников себя.
Яростный рык вырвался из горла Кхрала, и лапа-рука метнулась к сумке на бедре.
Варг даже не стал подниматься. Его руки пришли в движение, мускулы на плечах напряглись от усилия, когда он запустил в Кхрала алеранской книгой.
Она пронеслась по воздуху вращающимся пятном, и тяжелый корешок переплета ударил главного шамана по горлу.
От удара Кхрал стукнулся плечами о дверь каюты, расположенную сзади, и, отскочив от нее, рухнул на пол, издавая хриплые звуки.
Варг поднялся и направился за книгой. Она лежала раскрытой, и несколько хрупких страниц были сильно измяты.
Варг бережно поднял книгу, разгладил страницы и снова начал рассматривать алеранское творение.
Как и Тавар, размышлял он, она была явно более опасна, чем казалась.
Варг постоял немного, пока хрипы Кхрала не превратились в затрудненное дыхание. Он не полностью перебил трахею шамана, что разочаровывало.
Ведь завтра ему снова придется терпеть дурака. Пережив сегодняшний конфликт, Кхрал вряд ли даст Варгу еще одну подобную возможность убрать его.
Пусть будет так. Некоторые амбициозные подчиненные могут преподнести мертвого Кхрала в роли мученика. Было вполне вероятно, что мертвый шаман окажется более опасным, чем живой.
– Насаг, – позвал Варг.
Щенок открыл дверь и стал рассматривать распростертую на полу фигуру.
– Да, Мастер войны?
– Мастер Кхрал готов вернуться на свой корабль.
Насаг оголил свое горло, не особо скрывая веселье.
– Сию минуту, Мастер войны, – он наклонился, ухватил Кхрала за лодыжки и не церемонясь выволок его из каюты.
Варг дал Насагу несколько минут, чтобы доставить Кхрала на его корабль, а затем вышел на палубу Чистокровного.
Корабль был выкрашен в черный, как и большинство нарашанских судов.