Глава 1
Если бы у вампиров была сила, которую можно было бы использовать, по мнению Грэфа МакДоналда, это должен был быть внутренний GPS. Управляя своей машиной – черным Де Томазо Пантера Эль 1974 – одной рукой, он ткнул в крошечный экран GPS-навигатора TomTom другой, произнося при этом такие слова, за которые его мать заставила бы прополоскать рот с мылом.
Его смартфон BlackBerry завибрировал на кожаном пассажирском сидении всего за несколько секунд до того, как из динамиков заревела Lady Gaga. Он достал GPS из подставки левой рукой, придерживая руль коленями, пока отвечал на звонок правой. Еще одна вампирская способность: управлять машиной коленями при необходимости.
– София, что тебе нужно? – спросил он, нажимая при этом на тач-экран навигатора.
– Дорогой! – она всех так называла. По привычке. – Ты уже едешь, да?
Эта ее манера заканчивать свои вопросы ответами, которые она хотела услышать, была, как минимум, в пятерке "самых нервирующих". Грэф не мог не улыбнуться.
– Немного опаздываю. Этот дурацкий навигатор сломался.
– О нет, нет! – запричитала София, и даже эти слова прозвучали с итальянским акцентом. – Дорогой, ты ведь не опоздаешь на мою вечеринку, нет?
Грэф быстро взглянул на дорогу: ничего не изменилось с тех пор, как он потрудился последний раз на нее посмотреть.
– Нет, если смогу что-нибудь придумать.
– Так где ты сейчас? – настойчиво спросила она.
– Буду честен с тобой, Соф. Не имею ни малейшего гребаного представления, – он приготовился к выговору, который непременно последует.
– Грэф, следи за выражениями! Разговариваешь, как деревенщина, – она вздохнула. – У тебя же есть мой адрес, да?
– Да, у меня есть твой адрес. И я его ввел в этот прибор.
Чертовы технологии. Вообще-то они ему нравились. Интернет – слава Богу, что он есть. Телевидение высокой четкости – да, да, да! Маленькие устройства, которые притворяются, что хотят помочь тебе, а потом наносят удар в спину! Можете отсосать его большой и толстый…
– Честно говоря, не понимаю, как ты мог заблудиться. Вырули на шоссе и езжай в направлении Вашингтона. Это же просто! – голос Софии звучал обиженно. – Постарайся! – Хорошо, тыковка, постараюсь. Только вот я уронил этот дурацкий TomTom у Дэнни на стоянке, и теперь там все по-испански, поэтому я никак не могу вывести карту на экран, – он глубоко вдохнул и, зажав телефон между плечом и ухом, достал сигареты из кармана куртки, лежавшей рядом.
– Не понимаю вас, мужчин, – произнесла София, сделав ударение на последнем слове так, что оно прозвучало как оскорбление. – Ты же знаешь, почему я сейчас обращаю только женщин, да? Потому что они не такие… грубые и глупые. Не хочу задеть твои чувства, милый Грэф, но это правда. Я так считаю. Так вот, притормози где-нибудь, узнай, куда ехать, и затем поспеши сюда. Хороший мальчик! Пока-пока!
Как обычно она повесила трубку, не дождавшись его ответа. Он бросил телефон на заднее сидение, TomTom полетел туда же, но упал на пол. Грэф закурил и вновь посмотрел на дорогу. Оттуда на него таращился самый крупный олень из всех, что он когда-либо видел.
Вскрикнув и резко повернув руль, чтобы не задеть животное, Грэф съехал на обочину. Неподалеку за высокой травой виднелась канава. Угоди он туда – и вся спецпокраска будет испорчена, не говоря уже о неоновой подсветке. Этого нельзя было допустить. Машину занесло на гравийной насыпи, когда он вильнул, попытавшись вернуться на дорогу. Взяв автомобиль под контроль, Грэф резко затормозил.
Очень немногие вещи вызывали у него такой приток адреналина, как угроза его машине. Грэф навалился на руль с выпрыгивающим из груди сердцем, которое обычно не билось.
– Господи, – пробормотал он, успокоившись и включив первую передачу. Ладно, может, София права. Пора проглотить гордость, попросить о помощи и следить уже за дорогой.
"Проблема в том", – рассуждал Грэф, медленно двигаясь по дороге и озираясь по сторонам, высматривая других чертовых оленей, – "что здесь негде остановиться". Он проехал мимо множества ферм, ранчо с домами, верандами и бассейнами. Там не было ни единого дерева, отбрасывающего тень на лужайку и ни единого намека на то, что где-то неподалеку находился город. Грэф миновал заброшенное зернохранилище и попытался вспомнить, когда в последний раз видел хоть что-то, напоминающее о цивилизации: около час назад. Времени оставалось все меньше. И если ему предстоит блуждать по дороге всю ночь, то стоит найти отель, где можно остановиться. Ведь если он не сделает этого до восхода солнца…
Сглотнув ком в горле, Грэф заставил себя собраться с мыслями. Без паники. Однажды рассвет застал его врасплох. Воспоминания о вспыхнувшей острой и невыносимой боли, адской агонии, скользнули по рукам огненным предупреждением. На лбу выступил холодный пот с кровью, и он вытер его, приказывая себе справиться со страхом. Да, поджариться на солнце было мучительно больно. И, да, пришлось долго восстанавливаться. Но тогда он был моложе, и регенерация была послабее. Всего этого можно избежать, сохраняя спокойствие.
Чтобы отвлечься, Грэф представил, какое веселье ждет его в конце пути. О вечеринках Софии на 4 июля ходили легенды. Много-много лет назад она жила в Англии, когда до нее дошли слухи о возможном восстании в колониях короля Георга. Как всегда, не желая пропустить все самое интересное, София запрыгнула на корабль и переехала. Вот так она стала свидетелем самого первого Дня независимости и самой революции, последовавшей за ним.
– Дорогой, – сказала она однажды. – Это могло либо стать настоящим событием, либо превратиться в хаос. Как я могла такое пропустить? Лежащие повсюду тела. Деревни, оставшиеся без защиты, после ухода мужчин на войну. Восхитительно.
Грэф улыбнулся воспоминаниям. Его родитель была… Ну, она была шикарна. Единственное, что ему не нравилось – приходилось делить ее с другими юнцами. Через три года после обращения она отправляла их в свободное плавание. София была как чёртова фабрика по производству вампиров, но все же давала каждому из них почувствовать себя особенным и любимым. То, что она отдавала кровь, уже было актом любви… Вы могли бы подарить что-то большее, чем вечная жизнь?
Краем глаза он заметил свет, недостаточно яркий, чтобы его увидел человек, но зрение вампира было превосходным. Перемещающийся луч света в темноте. Фонарик. Внутри какого-то здания. Грэф ударил по тормозам и остановился, изучая источник света. Заправка была закрыта на ночь – на Среднем Западе все закрывалось после десяти.
Там могла быть карта. И если сейчас на заправке воришка, он может получить ее бесплатно и заодно перекусить.
Грэф подъехал чуть ближе и, заглушив двигатель, позволил машине медленно катится по гравию дальше. Он вылез и не захлопнул дверцу: эффект неожиданности делал людей вкуснее, кроме того, если они вооружены, не хотелось бы, чтобы его подстрелили. Это не убьет его, но будет чертовски больно.
Подойдя к зданию, Грэф понял, что это место не просто закрыто – оно заброшено.
Некоторые окна были разбиты, и никто даже не потрудился забить их. Цены на сигареты, написанные на выцветшей табличке в одном из уцелевших окон, заставили бы Грэфа плакать от радости, если бы он мог. Он толкнул незапертую дверь, и зазвенел колокольчик. Неожиданно.
Полки пусты, нет сомнений, что тут все разграбили. Тогда зачем кому-то понадобилось сюда вламываться?
– Привет! – бодро позвал он. – Есть кто?
Кто-то двигался в дальнем углу магазина возле пустых стеклянных кулеров.
– Слушай, я знаю, что ты здесь. Видел свет от твоего фонарика.
Грэф подумал, что это похоже на начало фильма ужасов. Уверенный в себе парень идет в жуткое место, считая себя самым крутым, но тут что-то жуткое выпрыгивает из тени… Но в отличие от парня, Грэф знал, что самое ужасное здесь – это он сам, так что мысль о фильме ужасов заставила его улыбнуться.
– Ладно. Хочешь по-плохому? Можем и так.
Кто бы это ни был, он полз. Не убегал от Грэфа, а приближался к нему на четвереньках. Чья-то рука схватила его за лодыжку, и, пытаясь скинуть ее, он дернул ногой.
– Стой! Оно услышит нас! – потребовал женский голос в панике. – Ложись! Оно идет!
– Что идет?
Он присел, но не из страха перед тем, что к ним приближалось, как считала женщина. Просто хотел получше ее рассмотреть и решить, была ли она сумасшедшей или просто напуганной. Судя по смотрящим на Грэфа глазам – и то, и другое. Блестящие, как луна в темноте, белки, огромные зрачки, почти полностью заслоняющие зеленую радужную оболочку. Губы, такие же бледные, как и вся ее кожа, поджаты от мучительного ожидания. Страх чувствовался в ее запахе, в том, как сильно она вцепилась в его запястье, едва он опустился на колени.
Девушка вдруг отпустила его, подняла голову и посмотрела на окна над их головами. Приложив палец к губам, она медленно поползла назад. Грэф последовал за ней, все еще не имея ни малейшего понятия, что за чертовщина здесь происходит. Еда оставалась едой, а эта даже выглядела довольно аппетитно, несмотря на охвативший её леденящий ужас.
Она открыла дверь в служебное помещение, и они заползли внутрь. Жестом попросив его молчать, девушка бесшумно приблизилась к громоздкому металлическому столу, который не потрудились забрать, когда заправку закрыли. Забравшись под него, она поманила Грэфа за собой.
Затруднительное положение. В любое другое время он был бы вовсе не против прижаться поплотнее к этой маленькой горячей штучке. Но если к ним действительно приближалось что-то страшное, добровольно оказаться в ловушке – не лучшая идея. С другой стороны, после восхода солнца было бы неплохо спрятаться в подсобке, где, к счастью, не было окон. Нечеловеческий рев сотряс стены, и Грэфу уже не пришлось делать выбор. Он нырнул под стол, и девушка с писком попыталась уклониться от него.
– Оно здесь! – закричала она, зажав руками уши и зажмурившись. От звука ее учащенного дыхания и бешеного сердцебиения клыки Грэфа вытянулись в предвкушении.
Вслед за звуком раздираемого металла, стремительно появилась мысль: "О, это нехорошо". Все дальнейшие события разворачивались так быстро, что ему просто не хватило времени, чтобы среагировать прежде, чем он услышал, как что-то проламывает стену с такой легкостью, с какой нож скользит сквозь растаявшее масло, и кусочки асбеста посыпались с потолка, как чертовы снежинки.
– Думаю, пора выбираться отсюда, – решил он, и выбора бежать или остаться у человечки не было. Он схватил ее за запястье и потянул: если хочет сохранить свою руку, последует за ним. Так она и сделала, не переставая вопить: "Не выходи!" – даже когда он выволок ее за дверь.
– Моя машина там! – перекрикивая звук отрывающейся крыши заправки. Что-то двигалось в темноте, но для Грэфа важнее было убраться отсюда подальше, нежели попытаться рассмотреть. Девушка замешкалась, и он затолкнул ее через водительскую дверь и забрался сам, когда она перебралась на пассажирское место.
– Поехали! – закричала она, когда кусок крыши упал капот.
Ей не пришлось повторять дважды. Двигатель взревел, и трансмиссия запротестовала, когда он выжал все триста пятьдесят лошадок, чтобы свалить и вытащить их оттуда.
– Что это было? – Грэф посмотрел в зеркало заднего вида: заправка – единственное, что было в руинах на этой стороне дороги. Больше ничего не было задето: ни протянувшиеся линии электропередач, ни простиравшееся кукурузное поле. – Торнадо?
– Как ты сюда попал? – человечка дрожала и, придерживаясь одной рукой за переднюю панель, попыталась повернуться к нему. В ее голосе сохранились нотки паники, что были слышны во мраке заправки. Словно тот Ад, что они прошли, еще не закончился, и пока слишком рано успокаиваться.
Очень немногие вещи могли напугать Грэфа, но странный вопрос девушки оказался одной из них. Отвратительное чувство.
– А как ещё люди могут попасть сюда? Я приехал.
– Нет, невозможно, – она расслабилась, безучастно смотря сквозь лобовое стекло. – Этого не может быть.
Чокнутая человечка. Превосходно. Ему следовало бы просто остановиться и съесть ее, сбросить тело в канаву и отправиться дальше, но древний инстинкт, более мудрый, чем он сам, предупреждал его, что это плохая идея.
– Ну, не хочу тебя расстраивать, но это правда. И примерно через пару секунд я выкину тебя из машины, если ты не прекратишь вести себя как гребаная сумасшедшая. И тебе дико повезет, если я сначала приторможу.
– О боже, ты действительно здесь. Снаружи, – если бы это было возможно, она распахнула бы глаза еще шире.
– Снаружи чего? Огайо? Ты что Амиш[1] или вроде того? – Грэф остановился на обочине. Что-то во всей этой ситуации было подозрительным, а у него было личное правило: не влезать в человеческие проблемы. К тому же он не ел сумасшедших. – Слушай, не знаю, что значит "снаружи", и почему то место разнесли в щепки, но прямо сейчас ты выйдешь из моей машины.
– Нет, – она схватила его за руку, вцепившись пальцами через рукав рубашки. – Ты должен вернуться!
– Дорогая моя, я никому ничего не должен. Вылезай или я тебя вышвырну, – если и была хоть одна вещь, которой он хотел меньше всего, помимо "заблудиться", так это "заблудиться с человечкой, которая сводила его с ума во всех смыслах". Она лепетала даже тогда, когда он открыл свою дверь и, протащив через коробку передач, выволок девушку из машины. Она продолжала умолять, не замечая, что уже на земле. Грэф оттолкнул девчонку, пресекая отчаянные попытки ухватиться за него руками, и вернулся в машину, захлопнув дверь прежде, чем она попытается снова.
Он немного опустил окно.
– Где ближайший город?
– Ты уже в нем, – процедила она, протирая глаза. – Надеюсь, тебе здесь понравится, придурок.
Понятно… Никакой помощи от нее не дождешься. Да, он бросил ее на дороге, но все же только что спас ей жизнь. Люди могут быть такими неблагодарными.
Грэф тронулся с места. Девчонка сказала "снаружи". Каково черта все это значит? Он не хотел возвращаться к… тому нечто, уничтожившему заправку, так же сильно, как и не хотел оказаться в самом сердце религиозной общины. Промчавшись мимо знака с надписью "Благодарим, что посетили Пинанс", на котором отслаивалась краска и стояла выгоревшая печать клуба "Ротари", он почти вдавил педаль газа в пол. Грэф не хотел видеть заправку, проезжая мимо, по крайней мере, отчетливо. Последнее шоссе округа он проезжал три мили назад. Осталось только вернуться к тому месту и ехать дальше, куда бы та дорога ни вела. И если ему придется забраться в багажник, чтобы укрыться от солнца, что ж, так и быть: неудобно, но это лучше, чем находиться в заложниках у религиозных фанатиков.
Несколько долгих мгновений в тишине, пока он включал iPod. Постоянно происходило что-то странное. Нет смысла думать об этом. Он нашел последний альбом Лили Аллен и поставил его, рассеянно подпевая и вновь разбираясь со своим навигатором.
Три песни спустя, он заметил, что так и не добрался до шоссе. Нет, невозможно. Может, он настолько отвлекся, пытаясь сменить языковые настройки обратно на английские, что не обратил внимания, как проскочил его. Он резко развернулся на 180 градусов и поехал в противоположном направлении. Грэф проехал примерно четверть мили, пока слева от него не показалась разрушенная заправочная станция, а справа – знак с надписью "Добро пожаловать в Пинанс".
– Какого… – впереди по обочине кто-то шел: голова опущена, руки скрещены на груди. Он притормозил рядом с девушкой, одновременно проверяя одометр. Пройдено пятнадцать миль. Именно эти показания были видны на маленьком циферблате прибора, работающего безотказно, как и сам автомобиль.
Девушка одарила его гневным взглядом и вновь отвернулась, проведя рукой по длинным каштановым волосам.
Грэф проехал вперед и, посматривая в зеркало заднего вида, подождал. Девчонка старалась смотреть куда угодно, но только не на машину. Он не мог не обратить внимания на ее длинные, загорелые ножки и короткие джинсовые шортики. Сельская девчонка. Конфетка. Грэф опустил стекло, когда она проходила рядом.
– Произошло кое-что странное.
Девушка не ответила и прошла мимо. Держась от нее на небольшом расстоянии, он поехал рядом и продолжил:
– Я попытался вернуться к окружному шоссе номер какой-там-вообще-номер, но не смог. Есть идеи, что все это значит?
И вновь молчание. Грэф в очередной раз позволил ей пройти дальше и снова подъехал ближе. – Ты можешь сесть в машину или остаться на улице вместе с тем нечто, разрушившим заправку.
Она горько усмехнулась, не переставая идти.
– Тебе было плевать, когда ты бросил меня тут, думая, что сможешь убраться отсюда подальше и больше меня не видеть.