Глава 1
– Адди? Адди, просыпайся. Адди…
Я со стоном переворачиваюсь и потягиваюсь, потирая глаза нижней частью ладони. Еще слишком рано для подобных вещей.
– Адди…
Не успев еще полностью проснуться, я хватаю Джеймса за шиворот и тяну вниз, запихивая его голову под одеяло. Он кричит, а я смеюсь, заворачивая его в простыни до тех пор, пока не лишаю его возможности выбраться.
– Прекратиииии, – хныкает он и колотит маленькими кулачками по простыням. – Адди, отпусти меня…
– Эй… сколько раз я просил тебя перестать так меня называть?
Джеймс пытается ударить меня через одеяло. Я подхватываю его на руки и переворачиваю, он кричит и брыкается.
– Ты такой грубый, – кричит он, извиваясь в моей хватке. – Если бы Кенджи был здесь, то он ни за что не позволил бы те…
Я застываю, услышав его слова, и Джеймс чувствует это. Он затихает в моих руках, и я отпускаю его. Он выпутывается из моих простыней, и мы смотрим друг на друга.
Джеймс моргает. Его нижняя губа дрожит, он прикусывает ее.
– Ты не знаешь, все ли с ним в порядке?
Я качаю головой.
Кенджи все еще находится в медицинском крыле. Никто пока что не может с уверенностью сказать о том, что именно случилось, но среди людей уже ходят разговоры. Перешептывания.
Я смотрю на стену. Джеймс по – прежнему что – то говорит, но я уже слишком отвлекся, чтобы обращать внимание на его слова.
Мне трудно поверить в то, что Джульетта могла подобным образом ранить кого бы то ни было.
– Все говорят, что он ушел, – говорит Джеймс.
Это привлекает мое внимание.
– Что? – я разворачиваюсь к нему, насторожившись. – Как?
Джеймс пожимает плечами.
– Я не знаю. Они сказали, что ему удалось сбежать из своей комнаты.
– О чем ты говоришь? Как он мог сбежать из своей собственной комнаты?..
Джеймс снова пожимает плечами.
– Думаю, он больше не хотел здесь оставаться.
– Но… что? – я хмурюсь, пребывая в замешательстве. – Это значит, что он уже лучше себя чувствует? Кто-нибудь говорил тебе о том, что ему стало лучше?
Джеймс сбит с толку.
– А ты хотел, чтобы ему стало лучше? Я думал, что он тебе не нравился.
Я вздыхаю. Провожу рукой по волосам на затылке.
– Конечно же, он мне нравится. Я знаю, что мы не всегда ладим, но просто все мы здесь так тесно соседствуем, и у него всегда есть в запасе целая куча чертовых мнений…
Джеймс бросает на меня странный взгляд.
– Значит… ты не хочешь его убивать? Ты всегда говоришь о том, что хочешь его убить.
– Я не говорю о подобных вещах всерьез, – я пытаюсь не закатить глаза. – Мы с ним уже давно дружим. Я действительно беспокоюсь о нем.
– Ладно, – говорит Джеймс рассудительно. – Ты странный, Адди.
Мне не удается сдержать небольшой смешок.
– Почему это я странный? И, эй, хватит называть меня "Адди"… ты знаешь, как сильно я это ненавижу…
– Да, и я все еще не знаю, почему именно, – он перебивает меня. – Мама всегда называла тебя так…
– Но мама умерла, не так ли? – мой тон стал жестким. Руки резко сжимаются. И, когда я вижу выражение лица Джеймса, моментально жалею о том, что был так резок. Я разжимаю кулаки. Делаю глубокий вдох.
Джеймс сглатывает.
– Прости, – говорит он тихо.
Я киваю, отводя взгляд.
– Да. И ты меня, – я натягиваю рубашку. – Так Кенджи ушел? Поверить не могу, что он мог просто вот так взять и уйти.
– Зачем Кенджи понадобилось бы куда-нибудь уходить? – спрашивает Джеймс. – Мне показалось, что ты сказал о том, что даже не знаешь, в поряд…
– Но ты же сказал…
Мы замолкаем. Смотрим друг на друга.
Джеймс начинает говорить первым.
– Я сказал, что Уорнер ушел. Все говорят, что он сбежал прошлым вечером.
Один только звук его имени выводит меня из себя.
– Оставайся здесь, – говорю я, указывая на Джеймса, и хватая свою обувь.
– Но…
– Никуда не уходи, пока я не вернусь! – кричу я перед тем, как выбежать в дверь.
Вот ублюдок. Поверить в это не могу.
Я колочу кулаками по двери Касла, когда меня замечает Йен, направляющийся куда – то по коридору.
– Его нет, – говорит Йен, продолжая свой путь.
Я хватаю его за руку.
– Это правда? Уорнер на самом деле сбежал?
Йен вздыхает. Засовывает руки в свои карманы. Наконец, он кивает. Мне хочется пробить кулаком стену.
– Мне нужно пойти и одеться, – говорит Йен, отходя от меня. – И тебе бы тоже следовало этим заняться. Мы выдвигаемся после завтрака.
– В самом деле?! – говорю я. – Мы по – прежнему собираемся сражаться… даже с учетом всего происходящего?
– Разумеется, – резко отвечает Йен. – Ты же знаешь, что мы больше не можем ждать. Верховный главнокомандующий не станет менять свои планы и отсрочивать нападение на местных жителей. Уже слишком поздно поворачивать назад. – Но что насчет Уорнера? – требовательно спрашиваю я. – Мы даже не попытаемся его найти?
– Может быть, – Йен пожимает плечами. – Возможно, тебе удастся отыскать его на поле боя.
– Господи, – гнев настолько сильно переполняет меня, что практически застилает мне глаза. – Я мог бы убить Касла за то, то он допустил это… за то, что он был так чертовски терпим к нему…
– Держи себя в руках, парень, – перебивает меня Йен. – У нас есть и другие проблемы. И, – он хватает меня за плечо, смотря мне в глаза, – ты не единственный, кто зол на Касла. Но сейчас не время для этого.
Я скидываю его руку, бросая на него сердитый взгляд, и возвращаюсь обратно по коридору.
К моему возвращению у Джеймса накопилось множество самых различных вопросов, но я все еще слишком зол для того, чтобы разговаривать с ним. Но его это, кажется, не волнует; Джеймс чертовски упрям. Я пристегиваю сначала одну кобуру, затем другую, закрепляю свое оружие, а он все еще не собирается отступать.
– А что он сказал потом? – спрашивает Джеймс. – После того, как ты сказал ему о том, что мы должны найти Уорнера?
Я привожу в порядок свои брюки, затягиваю шнурки на ботинках.
Джеймс слегка стукает меня по руке.
– Адам, – еще один удар. – Он знал, где находится Касл? – еще один. – Он сказал, во сколько вы сегодня выдвигаетесь? – еще немного постукивания. – Адам, когда ты…
Я подхватываю его на руки, и он визжит. Я отношу его в дальний угол комнаты.
– Адди…
Я накидываю ему на голову одеяло.
Джеймс кричит и борется с одеялом до тех пор, пока ему не удается стянуть его с себя и сбросить на пол. Его лицо покраснело, он сжал кулаки и, наконец – то, разозлился.
Я начинаю смеяться. Ничего не могу с собой поделать.
Джеймс настолько сильно расстроен, что ему приходится практически выплевывать слова, когда он говорит.
– Кенджи сказал, что я имею точно такое же право знать о том, что здесь происходит, как и все остальные. Кенджи никогда не злится, когда я задаю ему вопросы. Он никогда не игнорирует меня. Никогда не бывает со мной груб, а ты г – груб со мной, и мне не нравится, когда ты с – смеешься надо мной…
Голос Джеймса срывается, и только сейчас я поднимаю на него глаза. Я замечаю, что по его щекам заструились слезы.
– Эй, – говорю я, пересекая комнату. – Эй, эй, – я сжимаю его плечи, опускаясь на одно колено. – В чем дело? Что за слезы? Что случилось?
– Ты уходишь, – Джеймс икает.
– Оу, перестань, – я вздыхаю. – Ты ведь знал, что я уйду, правда? Помнишь, как мы с тобой обсуждали это?
– Ты погибнешь, – Джеймс снова икает.
Я поднимаю бровь, смотря на него.
– Не знал, что ты умеешь предсказывать будущее.
– Адди…
– Эй…
– Я же не зову тебя так перед остальными! – говорит Джеймс, протестуя и лишая меня шанса сделать то же самое. – Не знаю, почему это так сильно злит тебя. Ты говорил, что тебе очень нравилось, когда мама звала тебя Адди. Почему же мне нельзя так тебя называть?
Я снова вздыхаю, поднимаясь на ноги, и параллельно теребя его волосы. Джеймс издает приглушенный звук и отодвигается от меня.
– В чем дело? – спрашиваю я.
Я приподнимаю свою штанину для того, чтобы закрепить под ней в кобуре полуавтоматический пистолет.
– Я уже давно являюсь солдатом. И ты всегда знал обо всех рисках. Что изменилось сейчас?
Джеймс молчит достаточно долго для того, чтобы я заметил это. Я поднимаю голову.
– Я хочу пойти с тобой, – говорит он, вытирая нос дрожащей рукой. – Я тоже хочу сражаться.
Мое тело напрягается.
– Не начинай снова.
– Но Кенджи сказал…
– Меня совершенно не волнует то, что сказал Кенджи! Ты – десятилетний ребенок, – говорю я. – Ты не будешь сражаться ни на какой войне. И не пойдешь на поле боя. Ты понял меня?
Джеймс смотрит на меня.
– Я сказал: ты понял меня? – я иду прямо к нему, беру его за руки.
Джеймс слегка вздрагивает.
– Да, – шепчет он.
– Что "да"?
– Да, сэр, – говорит он, смотря в пол.
Я дышу настолько тяжело, что моя грудь вздымается.
– Никогда больше, – говорю я уже тише, – мы не будем заводить эту беседу. Никогда.
– Хорошо, Адди.
Я сильно сглатываю.
– Прости, Адди.
– Обувайся, – я смотрю на стену. – Пора завтракать.