Пролог
Я не плакала, когда это случилось в первый раз. Должна была, но не смогла.
Он не заслуживал моих слез.
Именно за это я держалась каждый день – даже когда не верила.
Он был мальчиком, который всегда плохо обходился со мной. Он заглядывал мне под юбку, когда делал вид, что поднимает карандаш.
Он зажимал меня около женского туалета. Рисовал непристойные картинки и запихивал их мне в рюкзак.
Он хотел причинить мне боль. И он заслужил, то, что получил.
Я не плакала, когда он увел меня со спортивной площадки, угрожая ударить, если не пойду.
Я не плакала, когда он пытался расстегнуть мою рубашку.
Я не плакала, когда он положил мою руку на его джинсы спереди.
И я не плакала, когда произносила слова.
Слова, которые заставили выйти его на встречную полосу, именно в тот момент, когда мимо проезжал желтый школьный автобус.
– Развернись. Иди.
Именно тогда я должна была догадаться, что обречена. Хорошая девочка уже бы плакала.
Глава 1
Сегодня ночью холодно, но это не просто холод, а тот его вид, который просачивается в поры и оставляет крупинки инея на костях. Тот, который остужает кровь, замораживая ее в окоченевших венах. Я ходила по этой дороге на работу каждую ночь, про себя молясь о безопасности.
Наркодиллеры и проститутки суетливо бегут от резко мерцающего разбитого фонаря, как тараканы, избегая копов под прикрытием и взглядов любопытных прохожих.
Никто друг с другом не говорит, пока не захочет чего-то, но даже тогда люди довольствуются парой слов, сказанных отрывистым голосом. Здесь я невидима. Никто ничего от меня не хочет. Даже если захочет, мне нечего дать.
– Осторожней, сучка! – рявкает говнюк в уродливой зеленой парке, который чуть не сбивает меня. Настолько громко, что заглушает хип-хоп музыку, играющую в наушниках-капельках.
Пошел снег, и вместо того, чтобы сосредоточиться на своих шагах, мужчина прибегнул к ходьбе, опираясь на каждого, кто стоит между ним и теплым сухим пристанищем и следующим напитком.
– Извините, – ухмыляюсь я, оглядываясь на него через плечо.
– Да, пошла на хер! – выплевывает он, вскидывая средний палец к небу. Я чувствую это внутри себя. Жар его ненависти. Черноту души. Его глаза – пустые остекленевшие глубины горечи и яда. Пожелтевшая липкая кожа – всего лишь вместилище химических отходов, обернутое вокруг хрупких костей. Замечаю шепот, затопивший разум, прежде чем могу ему сопротивляться. Голоса настолько отчетливы, что больше не слышно рэп лирики от J. Cole, грохочущей в голове. Мне следует бороться с ними, но я не делаю этого.
Не хочу. Не в этот раз. Я борюсь с подобной хренью всю жизнь. В какой-то момент научишься сопротивляться. Электрические синапсы возбуждаются по команде, а губы открываются, чтобы произнести единственное слово.
– Падай, – мужчина даже не замечает пятачок льда, а каблук его изношенного ботинка уже скользит по нему. Руки бешено молотят по воздуху, пока он пытается восстановить равновесие, но слишком поздно. Он в воздухе – застывший во времени, как легчайшие снежинки, кружащиеся вокруг нас.
Прежде чем из его горла вырывается один единственный душераздирающий крик, он с оглушительным треском падает на залитый мочой тротуар. Выдыхаю сквозь вкус металла во рту и продолжаю идти, оставляя за собой боль и хаос.
Увеличиваю громкость музыки настолько, чтобы заглушить отчаянные крики о помощи. Никогда не говорила, что я дерусь честно.
– Ты рано. – Лили улыбается, когда я вхожу в грязный магазин на углу, где мы обе работаем. Яркая красивая блондинка, у нее слишком ангельская внешность, чтобы работать в такой дыре. Снимаю вязаные перчатки без пальцев, и прежде чем убрать наушники в карман пальто, тру ладони друг о друга.
Эдуардо, менеджер магазина и племянник владельца, слишком скупой, чтобы прибавить отопление.
– Скучно, сестра на свидании. Подумала, тебе не помешает компания. Занята сегодня вечером?
Небесно-голубые глаза Лили сканируют полки и стойки с чипсами и бутылками.　
– На самом деле, нет. Но я рада, что ты пришла. – Она снова улыбается.
Она всегда улыбается, всегда до смешного оптимистична. И хотя в ком-то другом это бы раздражало неудачника во мне, ее жизнерадостным характером я по-настоящему наслаждаюсь.
Желанный переход от безнадеги в нашем маленьком кусочке чистилища. Обхожу прилавок, наполовину закрытый пуленепробиваемым стеклом.
На стекло, по крайней мере, до потолка Эдуардо также поскупился, но хоть какая-то защита лучше, чем ничего.
– Ты сама вызвалась? – хмурюсь я. Даже несмотря на установленные камеры и кнопку тревоги работать в ночную смену в этой части города небезопасно.
Особенно для такой девушки, как Лили.
– Логан в подсобке. Все в порядке, правда. Ты слишком много тревожишься, – качаю головой. Хотелось бы, чтобы она больше беспокоилась. Лили не знает об ужасах, которые я видела, которые сама могу сотворить.
Для нее я всего лишь девушка со своими проблемами и темным прошлым, которую она хочет опекать и любить.
В действительности я проблемная девушка с темным прошлым, чьи мысли и слова становятся оружием. Несмотря на то, что Лили одна из немногих, кого я готова назвать другом, она не может узнать обо мне. Никто не может.
Иначе я закончу прямо как моя мать. Складываю пальто и сумку под прилавок и натягиваю уродливый темно-бордовый жилет, который мы обязаны носить.
Учитывая мой черный свитер и рваные выцветшие джинсы, он мне совсем не идет, но каким-то необыкновенным образом Лили в нем продолжает выглядеть стройной и привлекательной. Я спрашивала у нее, почему она работает в этом прогнившем южном районе Чикаго. Она выглядит так, будто выросла с деньгами, хотя и клянется, что это не так. Что-то в ней не позволяет мне в это поверить.
Клеймо нищеты остается на всем, к чему прикасается. Оно покрывает ладони, когда вам холодно, расплывается на губах, когда хочется есть, окрашивает кожу, когда вы больны. Можешь попытаться оттереть его, но результат всегда останется одним и тем же.
Ты тот, кого общество отвергло. Лили никогда не носила это клеймо. Я узнала, если бы оно на ней было. У входа, пугая нас обеих, звенит колокольчик. Чуть не охаю, когда вижу, кто это.
– Господи, только не этот парень, – негодует Логан, таща картонную коробку, полную Pop Tarts. Мы с Лили даже не слышали, как он подошел.
– Что? – шепчу я, так как воздух покидает мои легкие.
– От этого мужика у меня мурашки по телу, – качает головой Логан, заставляя тускло-каштановые кудри покачиваться у лба.
Он ставит коробку и пододвигается ближе, чтобы прошептать. – Серьезно, думаю, стоит сказать Эдуардо о нем. Парень приходит каждую ночь и покупает одно и то же... особенно когда ты работаешь, – указывает взглядом на меня.
– И что с того? Возможно, он тоже работает в ночную смену, – пожимаю я плечами.
– Ночная смена на скотобойне. Он может оказаться насильником или серийным убийцей. Ты действительно хочешь, чтобы тебя преследовал такой тип?
Закатываю глаза. – Он не преследует меня, Логан.
– Ты этого не знаешь, Иден. У него плохая аура.
– Ну, я думаю, что это мило. Даже романтично, – в разговор включается Лили, ероша косматые каштановые волосы Логана. Хотя я бы предостерегла ее это делать. Эти сальные космы наверно не мылись неделями.
– Пофиг! Этот подонок несет проблемы. Ты только посмотри на него, – и словно биологический инстинкт цепляется за мышцы и кости, превращая меня в полную похоти марионетку, и заставляет смотреть.
Когда он впервые зашел в магазин почти шесть недель назад, он напугал меня. Было больше трех ночи, и я не услышала дверной колокольчик.
По крайней мере, не думаю, что услышала. Я была поглощена новой книгой и музыкой Кендрика Ламара, и не замечала парня, пока он бесшумно не встал передо мной. Ни звука шагов, ни шума дыхания.
Он просто стоял, глядя на меня, ожидая, пока я его замечу. Я чуть не закричала и не навернулась с табурета. Следующей ночью я снова была ошеломлена его присутствием, но в на этот раз, мое любопытство было совсем другого рода.
Я по-настоящему позволила себе на него посмотреть, молясь про себя, чтобы он меня не заметил. Парень был высок и сложен как тот, кто постоянно занимается спортом.
Тогда я подумала, что он, возможно, играет за Bears или даже за Bulls, но по тому, как он двигался, чересчур легко и грациозно, причислила его к атлетам. Да, в этом однозначно было что-то дикое.
А его лицо... строгое и грозное, и притом бесспорно симпатичное. Как будто он знал, что красив, однако не хотел таким быть. Даже темная щетина на угловатом подбородке казалась аккуратной и элегантной. Когда он подошел к кассе, я старалась не таращиться на него, но мне хотелось увидеть его глаза.
Мне нужно было знать, что за тьма скрывалась в этом внушительном мужчине. Но он не посмотрел на меня. Он просто передвинул по прилавку Arizona Iced Tea и пачку мятной жвачки и молча ждал, пока я пробью его заказ.
Я не могла дышать. Из комнаты будто выкачали весь воздух. Закружилась голова, а пальцы стали сильно трястись. В голове змеился шепот, убеждая сказать слова.
«Посмотри на меня. Посмотри на меня». Но мой язык отказывается поворачиваться, несмотря на принуждение разума. Я была благодарна. Складывалось ощущение, что его взгляд может превратить меня в камень. Он приходил каждый вечер, покупал только баночку холодного чая и мятную жвачку.
Иногда это происходило в начале моей смены. Иногда под конец. Он не произнес ни слова, ни разу не встретился со мной взглядом. Я смотрела на него из-за стойки и мысленно запоминала его движения, то, как темная одежда облепляла его тело словно дизайнерская перчатка.
В нем было что-то опасное, но не криминальное. То, что каким-то образом заставляло мои чувства гудеть от предвкушения и страха каждый раз, когда я слышала звон дверного колокольчика.
То, что заставляло меня бояться себя. Хотя сегодня все иначе. Он одет в такую же одежду. Идет прямо к месту выдачи чая и жвачки.
И не встречается со мной взглядом. Ничего нового. Но есть что-то еще... что-то иное. Могу чувствовать, как вокруг него воздух буквально пульсирует от волнения. На часах 22:40. Я не начну работать раньше 23:00.
Откуда он узнал, что я приду на работу почти на полчаса раньше? Смотрю на Логана, чей темный взгляд направлен на таинственного незнакомца, предполагаемого сталкера.
Мужчина подходит к кассе неспешными шагами, хотя я могу сказать, что напряжение сковало его плечи тисками. Двигаюсь к прилавку, чтобы принять заказ, как это происходит каждую ночь, но прежде чем мне удается сделать полный шаг вперед, Лили устремляется наперерез, опережая меня.
– Я сама, – она мило улыбается. – Смена моя, и неохота пересчитывать потом всю кассу.
И то верно. Хотя это никогда не имело значения раньше. Голос эхом звучит в моей голове, но я подавляю его, прежде чем могу расслышать слова.
Лили быстро принимает оплату, без своей обычной дружеской болтовни. Но прежде чем мужчина может избежать нашего пристального внимания, она приклеивает улыбку и спрашивает его:　
– Что-нибудь еще?
Я задерживаю дыхание, когда он медленно поднимает подбородок и смотрит на ее лицо, давая мне, полное представление о человеке, который преследует меня во сне каждый день, в течение последних шести недель. Серые.
Его глаза серые, самого потрясающего оттенка который я когда-либо видела. Как будто они были сделаны из плачущих небес, покрытых звёздной пылью и облиты сталью. Его ресницы густые и темные, так же, как волосы, которые ниспадают до подбородка и полных, чувственных губ.
Чёрная вязаная шапочка натянута на затылок, из-под которой выглядывают лишь кончики его дразнящих меня волос. Он слишком красив, чтобы замёрзнуть, но я наверняка знаю, что в глубине его души лёд.
Тем не менее, каждая клетка моего тела охвачена пламенем, лишь от его близости. Я почти уверена, что смогу растопить пуленепробиваемое стекло, сжимая его между своих бёдер.
Он щурится на долю секунды, и прежде чем я могу расшифровать изменение, разворачивается и удаляется из магазина.
Я потеряла дар речи ... испугалась. Но не его. Я напугана тем, как моё тело воспламеняется от этого незнакомца, который со мной даже ни разу не заговорил.　
– Я же говорил ... он псих, – провозглашает Логан, после долгого неловкого молчания.
И тут я слышу.
– Наверное, он тот парень, который сегодня звонил и спрашивал твой график работы, Иден.
Не может быть.
– Что ты сказал?
– Да. Эдуардо говорит, что какой-то парень интересовался, во сколько ты будешь.
Я хмурюсь.
– Вы уверены, что он спрашивал обо мне? – Мной никогда и никто не интересовался. И я чертовски хочу, чтобы так было и дальше.
– Уверен. Он спросил девушку с серебристыми волосами, тату и пирсингом в носу. Ты единственная здесь, подходишь под описание. Естественно, мы ничего ему не сказали.
Тем не менее... кто-то тебя ищет.　
Я непроизвольно касаюсь короткими, отполированными ногтями, покрытыми черным лаком, к серым локонам
Для окружающих – это дань моде. Но, правда, в том, что мои некогда чёрные, как смоль волосы начали седеть несколько лет назад. Сначала, несколько прядей. Но потом, почти в одночасье, моя грива стала, как у восьмидесятилетней.
Я отворачиваюсь от его вопросительного взгляда и хватаю лоток с "Поп Тартс", только чтобы бороться с желанием заламывать себе руки.　
– Хочу пополнить немного, – бормочу я, отступая от прилавка.
– Эй, Логан, почему бы тебе не сдать смену немного раньше?
– Я могу остаться и составить компанию Иден. – Я слышу, как говорит Лили, пока укладываю клубничную выпечку на лоток.
– Ты уверена? Что если этот парень вернётся? Может мне остаться на всякий случай...
– Нет, нет. Мы девочки, сами справимся, обещаю.
Если он вернётся, у нас есть под прилавком электрошокер Эдуардо.
Мне не надо смотреть, чтобы увидеть на лице Логана растерянность. Он хочет уйти; как ни как, вечер пятницы. Но и так же, хочет выглядеть порядочным человеком.
По крайней мере, хочет, чтобы в это поверила Лили.
– Ну... ладно. Если вы считаете, что справитесь. – Перспектива дешевого пива и мясной закуски одерживает верх над порядочностью. Я могла бы попросить его остаться, если бы хотела, но не стала.
Мне не нравится находиться в его голове. И не нравится горький привкус его крови на моём языке.
– Справимся. Иди уже, и оторвись, как следует. – Я убиваю время, раскладывая на прилавке полуфабрикаты и слабо киваю, когда он желает нам спокойной ночи. Я бы хотела, чтобы Логан мне нравился, но его душа темна, а мысли нечисты.
Я не знаю, о чём они конкретно, но могу чувствовать их силу. Похоть. Потворство желаниям. Агрессия. Он хочет быть хорошим парнем, но влияние этого города отравило его сердце и поставило под угрозу его нравственность.
Он всего лишь пленник этого рукотворного ада.
– Тебе нехорошо? – Я подавляю крик и хватаюсь за грудь от удивления, отпрянув назад.　
– Черт, Лили! Я даже не слышала. Ты пытаешься меня убить?　
– Извини, – хихикает она.
– Ты скоро?
– Да. Две минуты.
– Хорошо. Подойди, когда закончишь. Я хочу кое-что... – Её взгляд устремлён к стеклянным двойным дверям, но сидя на корточках, я ничего не вижу.
– Что там?
– Ничего.
Но она не смотрит в мою сторону.
– Эй, сделай мне одолжение, сбегай за чипсами. Сейчас. – Я смотрю на стойку с чипсами.
– Там их полно. Думаю, Логан опередил меня. – Лили, молчит на мои слова.
Вместо этого, она движется быстро к фасаду магазина. Но прежде, чем она смогла сделать это, зазвенели колокольчики на двери. Кто-то вошёл. Голос глубокий, с русским акцентом. Следом еще шаги. Затем третьи.
Холодный ужас проносится через магазин, леденящее кровь чувство, заставляет дрожать меня на месте, где я сижу на грязном полу. Через силу встав на колени, я надеюсь лучше рассмотреть вход.
Мне пару раз приходилось сталкиваться с "русской мафией", и всё может закончиться одним из двух сценариев: они по-хорошему оплачивают свой товар и уходят, или устроят дебош, подвыпившие и навеселе, начнут приставать к Лили.
Я смотрю на мою подругу, выглядящую невозмутимо и спокойно, словно заботливая бабушка смотрит на нее из дверного проема.
– Господа, я могу чем-нибудь вам помочь?
Первый был верзилой, страшила же ответил ей на своем родном языке.
Она качает головой.
– Извините, я не понимаю, что вы говорите.　
Мужчина нахмурился, и его густые черные брови нависли капюшоном над черными глазами.
– Девушка. Где она? – говорит он с сильным акцентом.
– Я единственная девушка здесь, – Лили улыбается, искусно обманывая накрашенными розовым блеском губами
Она попутно двигается за прилавком без малейшего намека на напряженность.　
– Но если вы хотите оставить сообщение...
– Дьявол, не играй со мной. Отдайте нам девчонку, и мы, может быть, оставим тебя в живых.
Святое дерьмо.
Мои глаза сканируют небольшое пространство вокруг, ища все, что может быть использовано в качестве оружия, и лишь пара итальянских кожаных ботинок попадает в поле зрения.
– Здравствуй, Иден.
Ужас скручивает живот. Но прежде, чем я могу бежать, отбиваться или ответить – нечто – сильные руки грубо сжимают мои и тянут меня на ноги.　
– Вот она.　
Он тащит меня к фасаду магазина, несмотря на мои бурные протесты.　
– Отпусти меня, мудак! – требую я, пытаясь собрать все силы и вырваться из его тисков.　
– Ты пойдешь, сука. Хозяин ждет.
Русский бандит тащит меня, словно не замечает мои сто двадцать футов.
– Отпусти ее, – приказывает Лили, расправив плечи. – Или ты не доберешься домой к борщу. Это я тебе обещаю.　
– Слишком поздно, дьявол, – отвечает аккуратно подстриженный монстр с другой стороны прилавка.
– У тебя был шанс убить ее. Теперь это сделаем мы.　
Все происходит слишком быстро. Слишком быстро для моего ненадежного, человеческого зрения, чтобы поверить. Лили перепрыгивает через закрытый прилавок, в воздухе обнажая бритвенно-острые кинжалы, которые держит в каждой руке.
Русский делает шаг назад, но не раньше, чем она разрезает поперек его грудину. Ярко-красная кровь брызнула на пуленепробиваемое стекло, но это не остановило бандита, он вытаскивает из-под полов шерстяного пальто пулемёт и открыть огонь в сторону Лили.
К счастью, она быстро скрывается за полкой, двигаясь невероятно быстро, чтобы избежать ранения. Другие мафиози также достают оружие и готовы к бою.　
– Выходи, дьявол. У меня есть большой подарок для тебя.
Кровь пропитывает весь торс мужчины, но не было признаков того, что бандит стал слабее. Быстрыми шагами он идет по разбросанным чипсам и лужам газировки, в надежде поймать Лили, и, по сути, убить ее. Не уверена кого мне стоит бояться больше.
– Ну же, Влад. Девчонка у нас. Давай убираться отсюда, – говорит другой головорез. В трясущейся руке у него пистолет. Из трех, он самый молодой, и самый напуганный.
– Нет! Мы закончим работу, – кричит мужчина по имени Влад, заворачивая за угол, где находилась Лили.
Я в единственном проходе, все еще пойманная и загнанная жирной свиньей, облитой дешевым одеколоном. Лили некуда бежать. Даже если она побежит, то она, возможно, не сможет укрыться от их пуль. От внезапного оглушительного звона разбитого стекла у меня сводит челюсть, когда витрина магазина разлетается и осыпается мелкими неровными кристаллизованными осколками.
Русские поворачиваются и наводят пистолеты на вход, но уже слишком поздно. Это он. Незнакомец. Опасно красивый мужчина, приходящий каждую ночь для покупки холодного чая и мяты.
Не теряя секунды, он вбегает с двумя пистолетами. Он бьет молодого бандита, прежде чем тот успевает увернуться, отправляя его на землю, а затем пускает пулю между глаз придурку с вонючим одеколоном. Его тело падает сверху на меня. Мертвый вес придавливает меня к грязному полу.
Кровь льется на меня, пачкая одежду и кожу. Запах угнетающий, я с трудом поворачиваю голову, как раз, перед тем, как меня тошнит. Сильные руки дергают меня с залитого кровью пола и блевотины, и быстро тащат вглубь магазина.
Я дезориентирована среди звуков выстрелов, вида крови и болезненности в моем бурлящем животе. Шок и паника овладевают моими натянутыми чувствами, и я начинаю кричать, как сумасшедшая.
Я даже не знаю, что говорю или даже почему кричу. Я не думаю, ничего не чувствую за исключением сильнейшего страха.
Истерика – вот, что я знаю. Удар наносится до того, как я успеваю его увидеть, не говоря уж о том, чтобы уклониться. Меня бьют по голове и на мгновение, окутанная тяжелой тьмой, я падаю в забвение.
Прежде чем оно окончательно меня поглощает, я поднимаю глаза и смотрю в два серых бассейна, отражающих лунный свет. Затем все расплывется и затягивается мраком.