ГЛАВА 1
Был обычный вечер пятницы в «Логове на Си-авеню», рядовом нью-йоркском баре, в котором я работала вот уже десять лет. По людским меркам, срок немалый, но только я не обычный человек. Нечто большее… или меньшее. Сама до сих пор не решила.
В бар забрела группа шумных студентов – наверное, по пути из пивного дворика в Ист-Виллидж. Они сыграют в пул и отправятся дальше, едва рассосутся вечерние пробки. Кое-кто осядет в одном из шикарных баров на юге Нижнего Ист-Сайда, а здесь останутся завсегдатаи, в основном пожилые латиносы да несколько работяг в испачканных краской комбинезонах. Столы в глубине бара оккупировала пестрая компания любителей джаза; там кипел жаркий спор, и каждый старался перекричать другого.
Я распахнула входную дверь настежь, чтобы глотнуть свежего весеннего воздуха, стараясь не обращать внимания на металлический привкус выхлопных газов. Двумя улицами ниже Хьюстон лежала Деланси-стрит, где огни горели куда ярче, а проезжая часть была достаточно широка, чтобы вместить весь плотный поток машин, съезжавших с Уильямсбергского моста. В пятницу вечером движение здесь всегда затруднено; улицы душит углекислый газ и наполняют раздраженные гудки – слишком много народу желает попасть на Манхэттен или покинуть его.
Я посмотрела на свое отражение в окне; свет, лившийся из-под алюминиевого абажура, бросал на лицо крапчатую тень. Пряди темных волос касаются лба, щек, шеи. Я тщательно старалась сохранять прежний, человеческий вид. Лицо с острым подбородком, вполне привлекательное, черты пусть неутонченные, но правильных пропорций…
Приходилось следить за процессом старения, чтобы выглядеть подобающе: этой весной мне должно было исполниться двадцать восемь лет.
Из динамиков, развешенных по углам бара, донеслись вступительные аккорды «Поцелуй меня» в исполнении группы «Ни на грош богаче»: жестяные барабанчики и тоненькие, смешные голоса. Слова я знала наизусть: «Поцелуй меня в молочных сумерках, отведи на залитую лунным светом площадку…»
Песня на миг захватила меня, так бывало всякий раз с момента моего обращения. Но минорная тональность, нотки легкой грусти трогали душу глубже, чем должны были. Все это слишком много значило для меня – все, что я потеряла, кем уже никогда не буду…
Лгать себе, будто ты не испытываешь горького сожаления, бесполезно. Будет только хуже. Мне необходима боль, неизменно сопровождавшая воспоминания.
С тех пор, как я стала демоном.
«Одержима, – мысленно поправила я себя. – Как стала одержима демоном».
Я – синтез человеческой и демонической сущностей, гибрид, единственный в своем роде. Обычная пища не привлекает меня, я питаюсь эмоциями – сойдут любые, но истинный «деликатес» только один, и за ценой я не постою: полное, всепоглощающее чувство облегчения, которое наступает, едва уходят боль и скорбь. Поэтому мне дано имя Элэй[1].
Многие приходили в бар в поисках утешения, желая хоть на миг забыться. И я вела себя как самый обычный бармен: подавала напитки, выслушивала истории, которые больше никто не хотел слушать… Но когда дела обстояли совсем плохо, могла дотронуться до руки несчастного и украсть немного его боли.
Забирая энергию у людей, пусть даже отрицательную, я неизбежно разрушаю их организм. Потому отнимаю ровно столько, сколько требуется, чтобы им стало лучше, и довольствуюсь этой каплей.
Для их же блага я должна сдерживаться. Если опустошить сосуд до дна, человек становится шизофреником, маньяком или впадает в такую депрессию, что сводит счеты с жизнью. Некоторые остаются инвалидами или умирают от физического истощения.
Я не уверена, но мне кажется, эмоции – это основа души. Поэтому они излучают такое огромное количество энергии.
«Но как можно рассуждать о душе, если у тебя самой ее нет?»
Песня кончилась, пора и честь знать, надо возвращаться к клиентам. Я могла позволить себе лишь одного помощника в смену, поэтому в основном управлялась с делами сама: следила за ассортиментом напитков и закусок, встречалась с поставщиками, вела бухгалтерию и отмывала загаженный пол в туалете, когда Пепе, отвечавший в «Логове» за уборку и множество других вещей, по каким-либо причинам отсутствовал.
Мой бар был узким и длинным, как большинство помещений, расположенных параллельно улице. Пара столов вдоль окон, еще несколько – перед видавшей виды барной стойкой из красного дерева. В дальней части нашлось место старому бильярдному столу, на котором я заново перетянула сукно пару лет назад. Больше всего мне нравился пол в черно-белую клетку. Такое милое ретро, несмотря на то что плитки потрескались, а кое-где вообще отсутствовали. Посетителям же больше импонировало длинное зеркало за стойкой, позволявшее оглядывать помещение, не поворачивая головы.
С моим умением влиять на человеческие эмоции я могла бы заполучить работу управляющего баром где угодно. Новые модные местечки в городе открывались каждую неделю; там, куда ни плюнь, всюду знаменитости и шикарные девушки на высоченных каблуках.
Но мне больше нравилось «Логово». Когда я наткнулась на это место, в Алфавитном городе[2] еще процветала наркоторговля, в канавах валялись использованные ампулы и выпотрошенные бумажники. Однако кирпичные стены покрывали потрясающие граффити: деревья, машины, люди, животные, городские здания в ярких, тропических красках. Цоколи старых многоквартирных домов были выкрашены в алый, бирюзовый и зеленый цвета, здесь всегда сильно пахло кинзой, жареными бананами и барбекю.
Теперь вокруг полно стильных баров и дорогих ресторанов, а в местных кондитерских продают кексы по пять долларов за штуку…
Сняв передник, я добавила к чаевым Лолиты часть собственной выручки. Смена определенно удалась. В конце концов, Ло заслужила. Ее присутствие создавало в «Логове» особенную, дружелюбную и веселую атмосферу. Мне оставалось только улыбаться, наливать и подавать, потихоньку воруя у клиентов их энергию.
Внезапно все чувства мои обострились. Рука замерла над коробкой с деньгами. Ощущение было столь невесомым, что я едва не спутала его с собственным восторгом, приправленным долей вины за то, что наконец приступаю к «трапезе». Однако ощущение это крепло, становилось интенсивнее. Так… понятно почему.
Приближался демон.
Посетителям, конечно, невдомек. Но один из котов, до этой минуты мирно спавший на подоконнике, вдруг вскочил. Спина Снежка изогнулась дугой, а ангорский хвост распушился, как рождественская елка. Может, кот и не соответствовал стандартам породы, но демона мог распознать безошибочно. И сейчас его сирены неистово завывали, оповещая о приближении незваного гостя. Снежок метнулся на барную стойку, сгребая выпущенными когтями салфетки, и помчался во весь опор, опрокидывая стаканы.
– Во дает! – воскликнула Лолита, когда кот запрыгнул в вентиляционную трубу, ведущую в мою квартирку на втором этаже. Ло принялась поднимать перевернутые стаканы. – Ты смотри, на семь футов сиганул, ну чемпион…
Под шумок я ускользнула к входной двери, взглянуть, кто пожаловал. Отсюда я могла тут же ретироваться наверх, в свою «крепость», если придется. Ненавижу оставлять без присмотра своих клиентов, когда на пороге голодный демон. Кроме них, у меня никого нет, если не считать Шок. Но мне может понадобиться помощь. Что ж, в крайнем случае обращусь к Вексу[3].
Пока этот крайний случай еще ни разу не наступал… Л о промокнула лужицу джина с тоником полотенцем, а Карл, один из частых посетителей, проворчал:
– Этот кот повсюду оставляет свою шерсть. А теперь он еще вздумал воровать мою выпивку?
– Заткнись, и получишь новую, – отмахнулась Ло, улыбнувшись, чтобы смягчить резкий тон.
Карл робко улыбнулся в ответ, счищая шерсть с тесной рубашки и мешковатых джинсов. Ему нравилось, когда женщины им командуют; мы с Ло, каждая по-своему, давно это приметили.
Вот уже пять лет Лолита – моя надежная опора и верный друг, который всегда рядом. Высокая, чувственная, с фигуркой как песочные часы и вальяжной походкой, цепляющей взгляд клиентов, Ло без стеснения пользовалась тем, что пробуждала вожделение в представителях обоих полов, и флиртовала направо и налево. Она была открыта для любых отношений, но не спешила вешать ярлыки или обременять себя напрасными ожиданиями. Не терпела давления сама и ни к чему не принуждала других. Ло редко кого-либо отпускала навсегда, так что огромная семья, в которой она откровенно главенствовала, включала энное количество отношений, развивавшихся параллельно и множившихся как на дрожжах. Один из членов сего семейства свободных духом как раз сейчас сидел за дальним концом барной стойки, воркуя с хорошенькой посетительницей. Боймит дружил с Лолитой с детства и, по сути, был ей как младший брат.
Против демона Ло не выстояла бы, как и всякий человек; но осознание, что она прикрывает мои тылы, придавало мне сил. Особенно сейчас. Я не узнавала знака гостя, особой комбинации энергетических волн, излучаемых каждым из нашей породы. По мере приближения вибрация знака усиливалась, напоминая поступь Шок, но ей несвойственны подобная хаотичность и диссонанс. Больше похоже на Пика[4], уже вторгавшегося на мою территорию, чтобы «попировать» всласть.
Если предстоит очередная встреча с ним, то веселого мало. Как голодная акула, он вечно рыскал в поисках добычи, принося беду, сея тревогу и раздор. Он любил опустошать жертву. До последней капли.
У бара притормозило желтое такси. Знак сделался намного четче: раздражающий гул в ушах, покалывание во всем теле, словно онемевшем… Вибрация достигла максимума и внезапно прекратилась. Потом гул возобновился, опять набирая мощность.
Все-таки это оказалась Шок, самое главное существо в моей жизни. Она была демоном с рождения, тогда как я пришла в этот мир человеком, обратившись уже в подростковом возрасте. Шок одной из первых предложила мне дружбу после моей трансформации и, по сути, стала единственным демоном, никогда не желавшим причинить мне вред или украсть у меня что-нибудь. У Шок и Пли[5], обратившей меня, был общий прародитель, так что мы с нею состояли как бы в родственной связи. Посетители «Логова» принимали нас за сестер, рожденных одной матерью, но от разных отцов. Это объясняло разные фамилии и внешнюю несхожесть: Шок была миниатюрной блондинкой в отличие от меня – брюнетки с типичным калифорнийским загаром.
По знаку было ясно, что с Шок что-то неладно. Совсем неладно. Она пульсировала.
Дверца такси распахнулась, появилась знакомая маленькая фигурка. В мужской майке и свободных джинсах она сошла бы за подростка. Соломенный ежик волос всего лишь дюйм высотой, резко очерченное лицо… Впрочем, округлые грудь и бедра не оставляли никаких сомнений в том, что это женщина. Шок была необычайно бледна и шла неуверенно, пошатываясь. Люди молча расступались перед ней, с любопытством смотрели вслед.
– Элэй… – прохрипела она.
От пульсирующей ауры гостьи я рассвирепела и инстинктивно приготовилась защищаться. Это был бы не первый демон, принявший обличье Шок, чтобы «отведать» моей энергии!
Я не двигалась, хотя готова была броситься наутек.
– Шок, это ты?..
– Помоги мне…
«Сестра» никогда не просила о помощи. Она сама помогала людям. Работала фельдшером, спасала человеческие жизни, высасывая болезненные, тяжелые эмоции из тех, кого подбирала на улицах. Я не могла поверить, что пульсирующее создание с трясущимися руками – это моя Шок!
Она резко остановилась, опершись о дверной косяк, прижав ладонь к животу. Ноги ее подкашивались.
«Никогда не позволяй другому демону приближаться к тебе на расстояние вытянутой руки». Таков был первый совет, который Шок дала мне при встрече в Южной Калифорнии. Весть обо мне облетела мир демонов в течение нескольких месяцев, после того как я поглотила сущность Пли. Векс, глава нашего клана, послал Ревэла[6], а потом Шок, чтобы переправить меня на свою территорию в Нью-Йорк, где я оказалась бы в безопасности. В обмен на защиту от посягательств других демонов я должна была исполнять определенные поручения. Делать вещи, которые мне не нравились. Но иного выбора у меня не было. Благодаря влиянию Векса большинство желающих «полакомиться» держались от меня подальше, хотя время от времени мне приходилось иметь дело с бродячими демонами, отказывавшимися подчиняться воле Векса или Глори[7] – родоначальников двух существующих ныне линий нашей расы.
Только Шок всегда старалась держаться на безопасном для меня расстоянии. И всякий раз первый шаг навстречу ей делала я, даже если речь шла о чем-то столь обыденном, как посидеть рядышком за стойкой бара.
И теперь она сохраняла дистанцию, что было для меня достаточным доказательством.
– Шок, что стряслось?!
Я втянула ее в бар.
Она споткнулась, руки ее невольно сжались в кулаки, и все тело сотрясла волна дрожи.
– Наверх, Элэй. Скорее… Иначе здесь случится извержение…
Я обернулась через плечо, взглянула на улицу, на поток машин. Обнаружить присутствие других демонов в данной ситуации казалось почти невозможным: вибрация Шок зашкаливала.
– Тебя преследуют?
Она вздрогнула как от удара и сжала челюсти, прежде чем ответить. Все вокруг смотрели на нас, не считая бездельников, резавшихся в пул. Пока что на лицах читалась только легкая заинтересованность. Сюда заваливались и не в таком состоянии, так что шаткая поступь Шок никого не смущала. После полуночи в «Логове» подавали великолепный кофе в больших кружках.
– Нужна помощь? – Лолита вышла из-за барной стойки.
– Не уверена.
Я потащила сестру к лестнице, ведущей на второй этаж.
Ло преградила нам путь и, бросив быстрый взгляд на искаженное мукой личико Шок, выпалила:
– Похоже на передоз. Я звоню девять-один-один…
– Она не употребляет, ты же знаешь. – Не хватало еще, чтобы сюда притащилась бригада скорой помощи. Демоны способны усилием воли перемещаться, куда им заблагорассудится, но Шок, похоже, теряла контроль над собой. – Я отведу ее наверх, может, это просто испуг, – добавила я, желая успокоить официантку. – Может…
Лолита тряхнула темными кудрями, взяла Шок за руку, чтобы помочь подняться, и одними губами произнесла:
– Изнасилование?
Я с болью взглянула на Ло поверх поникшей макушки Шок. То, как сестра держалась, напряженные плечи, стиснутые колени… Можно было предположить, что на нее и в самом деле напал насильник. Но человек не мог причинить ей вред, только демон.
Привлеченная моим недоумением, Шок схватила меня за руку. Ее аура пылала, пока она поглощала мою энергию, тщетно пытаясь устоять перед искушением: это была ее любимая эмоция.
– Мы наверх! – решительно повторила я, увлекая сестру за собой. – Пригляди за баром.
Лолита обернулась к клиентам, теперь уже всерьез заинтересованным происходящим. Из-за музыки они не могли расслышать наших слов, но вид Шок говорил сам за себя. Я почувствовала, что стена, которую я выстроила, дабы уберечься от ненужных расспросов и неизбежной лжи, вот-вот даст трещину. Мне нравилось выступать в роли исповедника за барной стойкой, но к вторжению в собственную жизнь я была не готова.
Ло демонстративно развернулась лицом к залу, уперев руки в бока. Пусть она и презирала любые запреты, демонстрируя свою позицию всеми возможными способами, но мое право на частную жизнь опекала рьяно.
– Вы вроде должны в стаканы таращиться, а не на нас! – Она вернулась за стойку и кивнула Хосе, спросив, не налить ли ему еще.
Дверь на лестницу захлопнулась у меня за спиной, приглушив шум бара. Хорошо, что демоны выносливы, потому что мне пришлось буквально втаскивать Шок на каждую ступеньку, прежде чем мы добрались до моей квартиры. Оказавшись внутри, я потребовала объяснений:
– Шок, что с тобой?
Едва шевеля губами, она ответила:
– Рождение…
– Ты собираешься?..
– Разделиться. – Шок поморщилась, по лицу ее бежали волны пульсирующей ауры. – Опасно. Демон… Он нападет.
– Черт побери!
Никакие слова на ум не приходили, и я только чертыхалась про себя, пока тащила Шок через кухню, мимо старомодного стола с жаростойкой пластиковой столешницей, и зеленых виниловых стульев. Под окном с матовыми стеклами, рядом с вентиляционной шахтой, ютилась раковина. На случай прихода гостей имелась кофеварка, и на этом сходство с обычным кухонным интерьером заканчивалось: я не держала ни микроволновой печи, ни тостера, ни какой-либо другой утвари, необходимой для приготовления пищи. Зато на разделочной поверхности вдоль стены валялось множество книг вперемешку с какими-то бумагами. Для вида в холодильнике хранились сыр и консервы – то, что долго не портится, – плюс несколько бутылок содовой, которым пошел уже не первый год.
Я провела Шок в гостиную, где царил полный беспорядок и в то же время своеобразный уют. Я не делала ремонт, поэтому жестяной потолок и трубы покрывал толстый слой краски, а штукатурка дыбилась и была испещрена трещинами. Кровать отсутствовала за ненадобностью, и я уложила Шок на старый красный диван. Выглядела она неважно, и я даже не знала, как на это реагировать: в конце концов, я ни разу еще не присутствовала при рождении демона.
Последним отродьем Шок был Стан[8], которого она произвела на свет пятьдесят лет назад. У меня мурашки бежали по коже всякий раз, когда мне приходилось встречаться с ним лицом к лицу, но, раз уж он принадлежал роду Векса, деваться было некуда. Хотя никак не укладывалось в голове, что именно Шок родила эту мразь.
Мне было велено любыми правдами и неправдами избегать рождения демона. И я, поглощая ровно столько энергии, сколько требовалось, чтобы не протянуть ноги, никогда не запасалась впрок. Это не только избавляло меня от излишнего внимания желающих отведать моей ауры, но и уберегало от передозировки, которая неизбежно влекла за собой то, что сейчас творилось с Шок.
Стоит демону превысить положенную ему норму, как он делится надвое, давая начало новой жизни. Родительская особь внешне не меняется на протяжении всего процесса творения нового демона. Новорожденным достается память их создателей, а также общие знания о сущности мира, в который они приходят, о других демонах и о том, как питаться человеческими эмоциями. Тогда, в семнадцать лет, когда опыт Пли столкнулся с моим скромным багажом воспоминаний, мне пришлось туго. Со временем я научилась отгораживаться от этих образов и чувств, от видений, в которых я мучила людей, отдавалась во власть грязных желаний, окруженная тянущимися ко мне руками. От того, что заставляло меня чувствовать себя нечистой, не человеком.
Мое тело не менялось. Поначалу я дни напролет прислушивалась к биению собственного сердца, щупала пульс, резала себе руки, чтобы взглянуть на красные струйки, стекающие по коже. И хотя раны тут же чудесным образом затягивались, я не прекращала своих опытов – резала глубже, игнорируя невыносимую боль, чтобы видеть мышцы, даже кости, снова и снова, пока мне это вконец не надоело. Единственным отличием, помимо способности к самоисцелению, стала смена вкусовых пристрастий: теперь голод я утоляла не обычной едой, а эмоциями. Смех напоминал сахарное печенье, цинизм был кислым, как лимон, утешение приятно согревало, словно тарелка тушеного мяса.
Я расспрашивала Шок о ее телесных ощущениях. Оказывается, они мало отличались от моих. Человеческое обличье приводило ее в куда больший восторг, чем эфемерная демоническая сущность. У нее была привычка щупать пульс на запястье, когда уровень адреналина зашкаливал.
– И долго ждать? – с волнением спросила я.
– Совсем ничего, – с трудом выдохнула Шок, сворачиваясь калачиком. – У тебя есть немного энергии? Это помогло бы. Будет быстрее.
Я мягко взяла ее за руку. Аура вокруг наших ладоней пылала рыжим пламенем моего страха.
Шок начала корчиться от боли, пиная подушки и выгибая спину. Свет включать не понадобилось – жемчужное сияние наполнило комнату, едва сноп энергии вырвался из ее тела, словно хвост кометы. Без сомнения, каждый демон на расстоянии двух кварталов теперь знал, что происходит: вибрация знака Шок усилилась многократно.
В панике я вспомнила, что не заперла входную дверь на замок. Что, если дверь приоткрылась? Что, если Ло поднимется наверх, встревоженная сдавленными криками Шок? Но та так крепко держала меня за руку, что я не смела пошевелиться.
Отпустила она меня за миг до того, как сгусток энергии вырвался из ее тела. Потрясенная, я отскочила к стене, и трещина поползла по штукатурке там, где я припечаталась к ней спиной. Я не могла дышать. Не смела отвести взгляд.
Шок теперь замерла, вытянувшись как струна. Сияние усилилось настолько, что очертания ее тела теряли четкость. Глаза мои слезились, следовало бы поберечь их, но я продолжала смотреть. Я родилась человеком, и мне приходилось постоянно напоминать себе, что теперь я существо из чистой энергии. Демоны выглядят как люди, чувствуют как люди, так что немудрено, что я постоянно забывала о своей истинной природе.
Происходящее в гостиной о ней напомнило. Очертания тела из плоти и крови исчезли, едва сущность Шок разделилась надвое.
Ослепительное сияние сменила яркая вспышка, и верхняя «половина» Шок поднялась с дивана. Сама она извивалась в муках, пока рвалась связь между нею и тем, кого она произвела на свет.
Новорожденный демон, темная фигура в лучах света, стоял передо мной. Слепящий глаза ореол постепенно слабел и вскоре совсем погас. Существо напоминало Шок. Голое, бесполое, но с теми же короткими соломенными волосами и знакомой худобой.
Я ахнула, переводя взгляд с демона на Шок и обратно.
– Элэй… – позвала она едва слышно, тщетно пытаясь сесть.
Демон повернулся и шагнул к своей создательнице. С каждым мигом сходство между ними таяло, тело искажалось, шло искрящейся рябью и менялось, волосы темнели, становились длиннее и завивались в локоны. Каждая трансформация требовала определенного количества энергии, но новорожденный, похоже, был куда сильнее Шок.
И находился на непозволительном расстоянии от нее! Сестра не смогла бы сейчас выставить защиту, хотя отчаянно старалась собрать воедино остатки энергии, чтобы обезопасить ядро внутри себя. Я покрылась мурашками, словно включились мои собственные защитные механизмы. Обычно я вполне спокойна, но только не в случае, когда поблизости находится демон. Я подскочила к ним:
– Не трогай ее!
Словно застигнутое врасплох животное, демон развернулся и весь подобрался, готовясь к прыжку. Эта тварь собиралась кинуться на меня!
Это был демон в самом что ни на есть примитивном проявлении: не обретший четкой формы паразит, движимый неутолимым голодом, готовый на все, чтобы выжить. Но искра узнавания вдруг вспыхнула и пробежала от меня к нему по электрической дуге. И хотя между нами не могло быть ничего общего, все же мы были созданы из одного материала. На уровне ядра мы оставались идентичны.
Как бы то ни было, вниманием демона теперь полностью владела я.
Я медленно отступила в сторону, не для того, чтобы бежать, но чтобы держать ситуацию под контролем. И тут меня настиг страх: знак демона наконец высвободился, преодолев границы знака Шок. Меня бросило в дрожь, захотелось оглянуться, словно за спиной кто-то неусыпно следит за мной, за каждым моим шагом, и ждет момента, чтобы совершить самое страшное…
– Петрифай[9], – произнесла я.
Ибо таково было имя демона, его истинная сущность. У меня вспотели ладони, я излучала именно то, что ему было нужно, – леденящий, лишающий движения страх. Я «кормила» Шок порцией паники всякий раз, когда бедная девочка показывалась на моем пороге; из этого и возник Петрифай.
«Да что же это такое! Почему я не изливала на нее свою любовь? Или спокойствие?»
Петрифай двинулся на меня, собираясь схватить за руку и выкачать из меня остатки сил. Я попятилась к кухне, решив увести его подальше от Шок. Очертания его лица и тела все еще были размыты, но, судя по всему, он уже лучше владел собой, аккумулируя энергию для атаки.
Невероятным усилием воли Шок поднялась на ноги:
– Элэй, чего ты ждешь? Бери его! Тебе нужна его сила!
Я даже не сразу поняла, о чем она говорит.
– Ты хочешь сказать… поглотить его?!
– Давай же, у него слабая защита!
Я посмотрела на Петрифая, замершего передо мной. В самом деле, его аура еще не отличалась стабильностью, поток энергии не был упорядочен. Вероятно, не составит большого труда забрать ядро, поддерживающее в нем жизнь.
Я украду эту энергию для себя, совсем как десять лет назад, когда по неосторожности завладела сущностью Пли.
Сердце забилось чаще. Слишком долго я боролась со своими желаниями, но от себя не убежишь.
«Этот жаркий огонь жизни принесет мне бессмертие».
Ну по крайней мере, с ним я протяну еще пару столетий. Ровно столько требовалось, чтобы вспыхнувшая свеча растаяла окончательно, превратившись в лужицу воска. Тогда мы, демоны, слабеем и угасаем. Мне было хорошо известно, что без ядра другого демона я не жилец. Ну если прежде меня не «поглотит» кто-нибудь более сильный. В таком случае искра моей жизни продлит его существование еще на двести лет.
В последний раз Пли поглощала демона за сто восемьдесят восемь лет до того, как с ней это сделала я. Впервые услышав о природе демонического бессмертия, я надеялась, что в момент моего создания мой личный таймер был обнулен. Однако странная, растущая с каждым днем тревога за последние несколько месяцев превратилась в ноющий, плотный узел у меня в животе. Я прекрасно сознавала, что мне просто необходимо поглотить другого демона, иначе меня ждет бессилие и я стану частью великой пустоты.
Страстное желание внезапно охватило меня. Я потянулась к Петрифаю, не в силах более противостоять притяжению его пульсирующей искры. Словно любовники, мы переплели пальцы. Энергия потекла между нами. Он пытался высвободиться, вытолкнуть меня из себя, но я не сдавалась. Как это отличалось от ежедневного утоления голода! Это была схватка не на жизнь, а на смерть.
Меня словно молния пронзила. Я чувствовала, что способна раздавить Петрифая, как яичную скорлупу, взмыть в небо и парить там… Как велика разница между демонической и человеческой энергией! Последняя вдруг показалась мне невероятно бледной и невыразительной на фоне могущественной энергии демона…
Я выдохнула, полностью сосредоточенная на этом редком, всепоглощающем моменте. Так вот что значит быть демоном, завладеть одним из собственного рода. Немудрено, что для некоторых из нас это превращалось в манию. Кому-то, например, доставляла истинное удовольствие охота на меня.
Но в этот раз победителем была я. Невозможное вдруг сделалось для меня обоснованным и закономерным. Я смотрела в глаза Петрифаю и понимала, что в моей власти убить его, точно так же как я убила Пли, пусть и по трагической, нелепой случайности.
Возможно, все это время я боялась того, что, бросив вызов демону, не устою в схватке и тогда моя судьба будет решена. Возможно, этот страх вынуждал меня скрываться и бежать от сородичей с самого момента, как я сделалась одержима.
Теперь стало очевидно, что исход противостояния полностью зависел от силы воли. Не сказала бы, что обладаю достаточно твердым характером, но в данный момент я ощущала себя совсем другим существом, демоном Элэй. Энергия, которую я тайком отбирала у посетителей «Логова», показалась мне жалким коробком спичек по сравнению с этим мощным «топливом». Чистая, неразбавленная энергия – и вся моя!
Вернее, Петрифая. А прежде Шок. Петрифая не так давно и в помине не было, что с того, если он исчезнет? Если я раздавлю его, как таракана, потому что он ничего не значит ни для меня, ни для кого-либо другого?.. Если я сожру его с жадностью людоеда.
– Нет! – Я оттолкнула недавно рожденного демона. Он отлетел назад, но Шок встала за его спиной, перекрывая путь к отступлению:
– Не отпускай его, прикончи! Ты же почти справилась.
Я затрясла головой, хватаясь за край столешницы:
– Нет, не стану. Хочу сохранить в себе остатки человеческого.
Несмотря на заметную слабость, Шок не давала Петрифаю ускользнуть. Он и сам обессилел, так что это не составляло ей труда.
– Элэй! Ты останешься собой. Без него ты погибнешь!
Сгорбившись, Петрифай прижался спиной к стене в попытке собрать воедино силы, еще теплившиеся в нем.
– Нет, не останусь. Я буду убийцей.
– Это не убийство! Это… Так должно быть. Так было всегда.
Я снова покачала головой:
– Я не убью твое отродье, Шок. Пропусти его. Он может выбраться через окно в спальне.
– Ты позволишь ему уйти?!
– Ты же не станешь есть плоть от плоти своей! – Я сурово посмотрела ей в глаза.
– Я не притронусь к демону без необходимости. А тебе это нужно!
– Пока не слишком.
– Ты так думаешь?! А мне кажется, все идет к этому. Кроме того, если не ты, то кто-нибудь другой его прикончит. Новорожденных быстро пускают в расход.
– Пусть. Я его не трону.
Петрифай слушал, и страх его шел на убыль. Он метнулся в спальню и облачился в найденные там спортивные штаны и футболку. Он словно знал, что я откажусь от него. Я оттащила от окна кушетку и подняла деревянную раму как можно выше.
Титановый засов держал металлические решетки закрытыми. Они были сделаны из железных прутьев три дюйма толщиной – самые прочные, какие я только смогла отыскать. Вскоре после того, как я поселилась здесь, окно разбил демон и попытался проникнуть внутрь. Тогда меня спас газовый баллончик, но я приняла решение превратить свое жилище в неприступную крепость, чтобы оградить себя от подобных посягательств.
Отодвинув засов, я распахнула решетки. Задний двор представлял собой узкую бетонную площадку с отверстием для водостока посредине.
– Прыгай и беги в соседний двор. Там есть выход на другую улицу.
– Новость быстро разлетится. – Шок вздохнула у меня за спиной. – Как всегда после рождения демона.
– Постарайся выбраться из города и держись подальше, пока не возникнет нужда вернуться.
Петрифай свесил ноги с подоконника и обернулся:
– Зачем ты помогаешь мне?
Реплика «Я – супердемон, оплот угнетенных и страждущих!» застыла у меня на губах, едва я взглянула в его большие, глубокие глаза. Волосы его сделались гораздо темнее волос Шок. Он напоминал косматого эльфа. Несмотря на отталкивающую сущность, вероятно, он не был так уж и плох.
– Пытаюсь быть человеком, – ответила я честно.
– Но ты демон.
– Да, я знаю.
Инстинкт самосохранения наконец взял верх, и Петрифай встал на подоконник, оценивая высоту. Приземлился он почти бесшумно. Я закрыла решетки и опустила раму, но не до конца, чтобы впустить ночной воздух. Акация в соседнем дворе дивно благоухала.
– Ты за этим пришла? Чтобы отдать мне свое отродье?
– Да. К тому же я знала, что ослабну, и боялась, что он нападет на меня.
– Почти так и произошло.
– До сих пор не пойму, зачем ты его отпустила. Я посмотрела на неясную тень, коснувшуюся соседнего забора:
– Просто… не смогла убить его. – И отвернулась от окна. – Ты что, в самом деле решила, что я слопаю твоего ребенка?
– Он мне не ребенок, Элэй. Просто отродье. Большая разница. А тебе нужно поглотить демона как можно скорее.
Слова внезапно застряли в горле. Страстное желание заполучить энергию Петрифая еще не покинуло меня. Познав его вкус, я не могла более сдерживать голод. Мною овладевало темное демоническое вожделение.
– Я не хотела причинить тебе боль. – Шок сунула руки в карманы широких джинсов. Она всегда носила их или униформу скорой помощи. – Я только стараюсь помочь, я не хочу потерять тебя.
– Я нужна вам, демонам, только потому, что была человеком, – отшутилась я, чтобы разрядить обстановку.
Но Шок не засмеялась.
– Может, в самом начале именно это и привлекло меня в тебе. Ты сама знаешь, что ты другая. Когда ты кормила меня, я это почувствовала. На вкус ты как последний всплеск человеческой энергии… – Она посмотрела в сторону, словно ей было неприятно сознаваться в этом. – Так сладко, но недолговечно… Говорят, людям для такого состояния нужны наркотики. Но ты излучаешь это постоянно. Это искушает.
Ничего нового я не услышала. Но больно было сознавать, что именно привязало Шок ко мне.
– Какая удача, мой покровитель посылает сюда лучших из своего клана, чтобы присмотреть за моей несуществующей душой.
Шок, похоже, стало неловко.
– Думаю, это любовь, – сказала она. – Я ничего не знаю о любви, я же демон. Но я вижу это в тебе. В том, как ты заботишься о людях, как печешься, чтобы все было правильно и справедливо. Ты обнимаешь меня, и мне страшно хочется обнять тебя в ответ, мне нужно это чувство. Но я не знаю, не умею…
Ну вот, у меня ком в горле! Шок, такая измученная, уязвимая, подавленная… Она тянулась ко мне. Пыталась понять. И я была благодарна ей за то.
– Ты отлично обнимаешься, – с грустью улыбнулась я. – Чем крепче, тем больше получаешь.
Шок не шелохнулась. Она всегда колебалась, прежде чем коснуться меня, из-за врожденного страха быть опустошенной другим демоном, поэтому, разумеется, объятия не входили в список обычных для нее вещей. Я шагнула к ней и обвила руками. В ответ она обняла меня на удивление сильно и впервые не пыталась высвободиться раньше меня. Я прижала ее к себе еще крепче, погружаясь в уютное знакомое чувство. Как же давно я не испытывала подобного… Это был последний раз, когда я ощущала себя человеком.