Лица у него почти не осталось. Лили встала чуть поодаль, чтобы не наступить новыми черными туфлями на высоких каблуках в лужу крови, подсохшую только мо краям. Что ж, когда она работала в отделе дорожного движения, случалось видеть кое-что и похуже, напомнила она себе.
Но когда нечто подобное творят умышленно – совсем другое дело.
В теплом воздухе повис туман, в свете полицейских прожекторов были видны крохотные капли воды, оседавшие на лицо Лили. Сильно пахло кровью. Фотограф делал снимки, высвечивая тело вспышкой.
– Хей, Ю! – окрикнул ее офицер с фотоаппаратом. Коротышка со щеками как у бурундука и совсем короткими, как пушок на персике, рыжими волосами.
Лили состроила ему рожу. Вот уж точно, О'Брайену шутки никогда не наскучат, какими бы избитыми они ни были. Если им повезет дожить до ста лет и вдруг однажды они набредут друг на друга в доме престарелых, он первым делом обязательно прокричит ей: «Хей, Ю!»
Конечно же, если в течение последующих семидесяти двух лет она не удосужится сменить девичью фамилию. Что весьма вероятно, учитывая легкомыслие, с коим она относится к социальной жизни.
– Чего тебе, Ирландец?
– Похоже, у тебя сегодня выдалось знойное свидание.
– Да что ты, мы с котом всегда наряжаемся к ужину. Грязный Гарри шикарно смотрится в смокинге.
О'Брайен фыркнул и передвинулся, меняя ракурс. Лили больше не обращала внимания ни на него, ни на другого офицера-криминалиста, ни на зевак за ограждением, ни на полицейских, их сдерживающих.
Люди собираются поглазеть на место убийства, как мухи на сладкое. Хотя именно в этот раз вряд ли собрались местные жители. Здешние знают: любопытство наказуемо. Зеваки, старательно тянущие шеи, чтобы хоть издалека увидеть запекшуюся кровь, были, вероятно, завсегдатаями ночного клуба, располагавшегося неподалеку на этой же улице. А в клубе «Ад» посетители – граждане вполне определенного сорта.
Потерпевший тоже не походил на местного.
Он лежал на спине посреди замусоренного тротуара. В ногах валялся большой смятый пластиковый стакан из-под какого-то напитка, под ним – обрывок газеты, а возле ноги убитого – разбитая пивная бутылка. То, что перегрызло ему глотку и превратило в месиво лицо, все же пощадило глаз и скулу с правой стороны. И теперь с островка гладкой кожи, цветом похожей на плетеное кресло с веранды матушки Лили, в никуда уставился одинокий глаз. Лили отметила джинсы известной марки из дорогого магазина. Черные кроссовки, опять же не дешевые. Красную шелковую рубашку.
Правый рукав выше предплечья был разодран в клочья. На руке зияли три глубокие раны, полученные при попытке защититься от нападавшего. Рука застыла у головы, пальцы собраны в кулак – в такой позе обычно спят малыши.
Другая кисть лежала футах в двадцати от тела, рядом с одним из столбов игрового комплекса.
Детская площадка. Боже, кто-то искромсал лицо этому парню прямо на ней. Горло сдавила боль, напряжение сковало плечи. С тех пор как Лили повысили в должности и перевели в отдел по расследованию убийств, ей пришлось повидать немало смертей. Желудок больше не выворачивало наизнанку, но, к сожалению, скорби по умершим не суждено пройти никогда.
Погибший был достаточно взрослым для того, чтобы самому качаться на качелях, – вероятнее всего, лет двадцати пяти. Ростом он был около пяти футов и десяти дюймов, весом – килограммов восемьдесят, с плечами и руками тяжелоатлета и мощными бедрами. Он явно был силен, вероятно, кичился своей мощью.
Но сила ему не помогла этим вечером. Как и револьвер двадцать второго калибра, который лежал подле оторванной руки, словно выпал из пальцев, разжавшихся после смерти.
– Осторожно, детектив. Не испачкайте ваше прелестное платье.
Лили не повернулась на голос, потому что узнала говорившего. Его обладатель докладывал ей об обстановке, когда она только что приехала на место преступления. По-прежнему не оборачиваясь, Лили сказала:
– Чаще места преступлений засоряют не гражданские лица, а офицеры полиции. Зачем вы топчетесь здесь своими громадными ножищами, Филипс?
– Помилуйте, да я стою в десяти футах от тела! Теперь Лили взглянула на него. Раньше с офицером Лари Филипсом ей встречаться не доводилось, но типаж ей был известен. Ему за сорок, но он все еще патрулирует улицы, чем крайне недоволен. А она – женщина, ей двадцать восемь, и она уже детектив. Лили явно не нравилась ему.
– Представьте себе, улики могут быть не только в десяти футах от тела. Что вам угодно? – спросила она.
– Пришел доложить: штатские, собравшиеся у ограждения, ничего не видели. Они были в клубе, развлекались, когда увидели мигалки полицейских машин. Пришли узнать, что случилось.
– В клубе «Ад», вы имеете в виду?
– Там и нужно искать убийцу. Правда, криминологи тут ничем не помогут.
– Существуют улики другого рода.
Филипс фыркнул:
– Ну да, убийца мог обронить визитку. Или, может, вы придерживаетесь точки зрения моего напарника. Он считает, что парня загрызла собака.
Лили глянула в сторону бреши в сетчатом ограждении, служившей входом, где напарник Филипса, молодой латиноамериканец, вместе с другими полицейскими сдерживая толпу, записывал фамилии и адреса, и спросила:
– Ваш напарник – новичок?
– Да. – Филипс достал из кармана зубочистку, вытащил ее из целлофановой оболочки и сунул в рот. – Я объяснил ему, что псины обычно не откусывают рук одним махом.
А Филипс не глуп, признала Лили. Просто раздражает. Она кивнула:
– Обычно сильный человек в состоянии совладать с собакой. А признаков борьбы здесь не видно. К тому же этот пистолет… – принадлежавший, вероятно, пострадавшему, хотя – кто знает? – быть может, на месте преступления был и кто-то третий. Она покачала головой. – Должно быть, на него напали неожиданно.
– Они быстры, это точно. Бедняга, видать, даже не успел заметить, что остался без руки.
– Но все же инстинкты его не подвели. Он пытался пригнуть голову, чтобы защитить шею. Тогда и лишился части лица. Потом оно разорвало ему глотку.
– Нy-ну, не нужно говорить «оно». Следует говорить «он», нам надлежит относиться к ним как к людям. В глазах закона все обладают равными правами.
– Закон мне известен. – Лили взглянула на Филипса смотреть пришлось снизу вверх – полицейский был высоким жилистым мужчиной, ростом более шести фунтов. Впрочем, Лили почти всегда приходилось задирать голову вверх, чтобы встретиться с кем-нибудь взглядом. Она практически убедила себя в том, что раздражаться не следует. – Это ваша территория, офицер. Можете вы идентифицировать жертву?
– Он не местный.
– Понятно. Наверное, забрел сюда зачем-то – наркотики, секс или иные, чуть более законные развлечения в клубе «Ад». Если он периодически наведывался в здешние места, то вы могли видеть его прежде.
Филипс покачал головой. Зубочистка прилипла к его нижней губе.
– Это не убийство на почве наркотиков и явно не разборка сутенера с незаплатившим клиентом. Да и убийством-то случившееся вряд ли назовешь.
Три года назад подобный случай поручили бы секретным службам. Теперь же дело передали в отдел по расследованию убийств.
– Посмотрим, что решит суд.
– Если верить этим умникам-судьям, то мы должны с тварями обращаться так же, как с людьми. Месиво у наших ног – отличный пример, чего стоит эта замечательная идея.
– Я видела кое-что и похуже, и вытворяли это друг с другом люди. В том числе женщины. Но все же место преступления стоит сохранить в неприкосновенности.
– Само собой, детектив. – Филипс усмехнулся, повернулся, остановился и достал изо рта зубочистку.
Когда их взгляды снова встретились, в глазах полицейского Лили не заметила и следа зубоскальства или злобы.
– Вот вам совет того, кто пятнадцать лет вкалывал в рядах секретных служб. Называйте лупи как хотите, но за людей не принимайте! Их сложно ранить, они быстрее нас, сильнее, и им нравится человечина на вкус.
– Похоже, этот не был голоден. Полицейский пожал плечами:
– Что-то ему помешало. И помните, юридически они называются людьми только тогда, когда передвигаются на двух ногах. Наткнетесь же на четырехногого, не утруждайте себя арестом – стреляйте. – Он бросил зубочистку на землю. – И цельтесь в голову.
– Буду иметь в виду. Поднимите зубочистку.
– Что?
– Зубочистка. Она к месту преступления не относится. Поднимите.
Филипс нахмурился, поднял зубочистку и ушел прочь, сквозь зубы ругая начальственных сук.
– Непохоже, что вы с ним подружились, – бодро констатировал О'Брайен.
– О, как я страдаю по этому поводу… – Лили запнулась.
Позади машины «скорой помощи» затормозил автомобиль судмедэкспертов. Лучше управиться поскорее.
– Похоже, что нашу жертву вот-вот объявят мирно почившей. Ты закончил фотографировать?
– А что, тебе нужно взглянуть поближе?
Он спросил это небрежным тоном, вопрос звучал безобидно, но Лили знала, что он имел в виду. О'Брайен работал с ней достаточно долго для того, чтобы понимать: не ближний план ее интересовал. Однако об этом он ни словом не обмолвился. Обладать сверхчувствительностью закон не запрещает, но и не разрешает. Относительно данного вопроса официальная политика департамента была такова: «Не спрашивай и не отвечай».
Нe косность тому виной. В суде сведения из области иррационального в качестве доказательств не рассматривались, и хороший адвокат мог в пух и прах разнести показания полицейских, стоило ему почуять в расследовании применение экстрасенсорных способностей.
Но копы – народ весьма практичный. Их кредо – лови преступника любой ценой, всеми доступными способами. Именно поэтому Лили, вместо того чтобы пикироваться сейчас с Генри Ченом на празднестве в честь помолвки своей сестры, исследовала в настоящий момент место преступления посреди трущоб. И это лишний раз доказывало: во всем имеется светлая сторона.
Лили встретилась взглядом с О'Брайеном и кивнула.
– Действуй, – сказал он, вставая между ней и собравшейся у ограды толпой, старательно щелкая вспышкой фотоаппарата.
О'Брайен не был велик и не мог полностью загородить ее собой, но благодаря ему стало сложнее рассмотреть, чем именно она занимается. На мгновение чувство признательности захлестнуло Лили. Поставив на землю сумочку, она приблизилась к трупу, опустилась на колени и коснулась руки мертвеца.
Рука безвольно обмякла – труп еще не окоченел. Кожа была мягкой. Кисть казалась голубоватой, на лице – багряный оттенок. Синюшность минимальна. По этим признакам преждевременно было делать заключение, но похоже, что смерть наступила незадолго до того, как в 23:04 диспетчер получил анонимный звонок.
Ногти мужчины были чистые и коротко подстриженные. Квадратной формы. Пальцы коротковаты для широкой и плоской ладони. На суставах частично зажившие ссадины – значит, несколько дней назад он с кем-то подрался. Бледные ногтевые пластинки. Никаких колец.
И ноль реакции от ее собственного тела.
Кровь, стекавшая по руке, засохла черновато-бурой лентой, которая чуть потрескалась, когда Лили слегка повернула руку погибшего к свету. К крови прилип клочок шерсти, похожей на собачью. Лили прикоснулась к нему.
Ощущение было сродни тому, как, прикасаясь, чувствуешь хранимое камнем тепло солнца после заката. Или как, уже отложив дрель, все еще чувствуешь в руках вибрацию.
Хотя то, что она ощутила, не было ни теплом, ни вибрацией. Лили никогда не удавалось подобрать слово, которое бы точно отобразило ощущение от прикосновения к магии, но чувствовала она ее безошибочно. Как-то раз Лили пыталась объяснить это сестре – не старшей безупречной сестрице, а младшей сестренке, Бет. Если день за днем прикасаешься к чему-то мягкому, то, когда потрогаешь грубое, непременно почувствуешь. Даже если шероховатость будет едва заметной, как сегодня.
Нет, подумала Лили, осторожно опуская руку мертвеца. Вряд ли в лаборатории удастся хоть что-то узнать об убийце. Не больше того, что смогла выяснить она сама, коснувшись клочка шерсти, который тот невольно оставил на теле жертвы. Лили поднялась.
– Итак, был ли прав истребитель животных? – спросил О'Брайен. – Или я попусту трачу время, собирая улики?
Лили внимательно посмотрела на него:
– Поступай в соответствии с предписаниями.
Он закатил глаза:
– Ну конечно, ты еще будешь меня учить, как выполнять работу.
– Извини. – Лили выдохнула, вместе с воздухом из легких изгоняя из себя эмоции. – Да, Филипс прав. Пострадавший был человеком, а убийца – оборотнем.
Ты хочешь сказать – лупус. – О'Брайен шевельнул бровями. – Относительно этого нам раздали памятки. Во множественном числе – лупи, в единственном – лупус.
– Называй убийцу как хочешь, – пожав плечами, нетерпеливо бросила Лили, глядя на собравшихся у ограждения зевак. – Надо бы нанести визит в адский клубешник.
Через пятнадцать минут помощник коронера объявил, что потерпевший умер, личность установлена, и Лили узнала кто он таков: Карлос Фуэнтес, двадцати пяти лет от роду, На водительских правах значился адрес: улица Вест Томасон, дом 4419, квартира ЗЗС. Филипс поместил водительское удостоверение в полиэтиленовый пакет. Лили отправилась побеседовать с любезными горожанами.
Их было шестеро. Четыре женщины и двое мужчин. Ите и другие явно обожали пирсинг и кожу.
Та, что смотрела на водительские права, которые Лили показывала, не вынимая их из полиэтиленового пакета, была одета в кожаные штаны цвета лайма и кожаные перекрещивающиеся на груди полосы шириной в дюйм. Волосы были блондинистые там, где не были фиолетовыми. Она носила семь сережек в левом ухе, три – в правом и одну, рубиновую, в ноздре, а в пупке – крошечное колечко.
Звали ее Стейси Фаркухар. Голосок у нее был слабый и тоненький, как у маленькой девочки.
– Думаю, я его видела раньше, но вы знаете, на фотографиях на документах мы все обычно не похожи на самих себя.
Из-за ее плеча выглядывал худой, как скелет, мужчина в черном кожаном боди. У него были почти черные, блестящие, ухоженные волосы ниже плеч. В левом ухе красовалась одна-единственная серьга, видимо бриллиантовая, но может быть, и удачная подделка.
– Похож на Карлоса Фуэнтеса, – признал он.
– Карлос? – вскрикнула другая женщина, полная и светлокожая, с крашеными черными волосами, заплетенными во множество косичек. Она подошла поближе и всмотрелась в права, которые Лили держала в руках. – О боже! Это он. Бедный Карлос.
– Вы знаете Карлоса Фуэнтеса, мэм? – спросила Лили.
– Мы все его знаем… Он порой тусуется в клубе. – Она обменялась с другими женщинами неловкими взглядами.
– Ой, да бросьте вы, – скривился тощий. – Не делайте из этого тайну. Все равно все откроется.
– Знаешь, кто ты после этого, Тео? – заявила толстуха. – Чертов ревнивец! Ты просто ревнуешь.
– Я ревную? Да ты…
– Не могу поверить, что ты скрысятничал! – вскричала Стейси. – Ты же знаешь, чем ему грозит полиция!
Толстуха кивнула:
– Они не могут оставить лупи в покое. Столетия…
– …Лишь бы досадить Рейчел…
– Вы же знаете, что полицейский террор – не просто миф. Только в прошлом году в Нью-Хэмпшире…
– …в прошлый вторник терлась об него всем телом. Да ясно, шито белыми нитками…
– Обычно в них сразу же стреляли, так что если вы думаете, что лупусу дадут возможность изложить свою точку зрения…
– Но ведь он не пожелал ничего из того, что ты предлагала, верно?
– Да ты просто хочешь, чтобы он был с тобой!
– Он – это кто? – тихо осведомилась Лили.
Компания умолкла и виновато переглянулась. Один из них – Франклин Бут, бритоголовый мужчина среднего телосложения в кожаной жилетке в тон собственной темной коже, надетой поверх черной рубахи и джинсов с ребристыми клепками по швам, – отбросил в сторону окурок и проговорил:
– Бедняжка Рейчел.
– Рейчел? – Лили посмотрела на него.
– Жена Карлоса, – вздохнул он. – Сейчас она в клубе вместе с…
– Франклин! – вскрикнула толстуха.
– Дорогуша, нет смысла скрывать, – мягко проворковал он. – Тео прав. Все равно они узнают. А так у него будет алиби. Я хочу сказать, что мы все его там видели, верно?
Послышался негромкий ропот облегчения, в котором выделялось громкое утверждение насчет того, что «он» находился там уже несколько часов. Лили снова обратилась к Буту:
– Сейчас Рейчел Фуэнтес находится в клубе?
– Когда мы выходили, она была там.
– С кем?
Тощий расхохотался:
– Ну кто еще может так волновать женщин?!. Готов признать, некоторые из нас настоящие джентльмены, – добавил он с легким поклоном в направлении толстушки, словно соглашаясь с ней. – И это делает нам честь.
– Можно его имя?
– Рул Тернер, само собой. Время от времени князь удостаивает своим присутствием клуб, – усмехнулся он. – И последнее время он любезно одаривает своим вниманием Рейчел.
Лили должна была позвонить капитану Рэндаллу как только закончит сбор информации. Что она и сделала по пути в клуб «Ад».
Несмотря на доносящийся с места проведения расследования шум, из-за стука собственных каблучков по тротуару она чувствовала себя одинокой. Это ощущение усугублял странный, столь нехарактерный для Сан-Диего туман, который холодным потом завис в воздухе. Хорошо еще, что она не носит очки. Вот бы и каблуков не было. Не слишком-то удобно, должно быть, бегать в таких туфлях.
Лили набрала номер капитана Рэндалла.
Ей не удалось припомнить последнего подтвержденного случая убийства человека лупусом. В Сан-Диего не было зарегистрировано ни одного случая с тех пор, как постановлением Верховного суда лупи взяли под защиту закона. Не сложно представить заголовки, которыми завтра будут пестреть газеты. Это дело еще долго будет муссироваться.
Годы, проведенные Лили в отделе по расследованию убийств, стерли неопытность юности, но ее полицейский жетон сиял по-прежнему ярко. Она полагала, что сможет отнестись к делу философски и передать его кому-нибудь из старших детективов… после того, как проведет предварительный допрос в клубе «Ад».
Рэндалл ждал ее звонка. Резюмировать то, что к настоящему моменту удалось выяснить в ходе расследования, было несложно:
– После разговора со свидетелями я пошла по следу преступника. Видимый след терялся на западном конце площадки, но я смогла обнаружить его за ее пределами. – Для этого Лили пришлось снять туфли и чулки, и босыми ногами она нашла магический след, оставленный преступником. Ноги она испачкала, но зато небезрезультатно. – След теряется в переулке между Хамстед-авеню и Северной Ли. Думаю, там он обернулся человеком, между двумя мусорными контейнерами. – Магия, впечатавшаяся в грязный асфальт, была сильной – незнакомой, но характерной. – В обличье человека он таких следов не оставит.
– Хм переулок охраняется?
– Да, сэр. Им непременно займутся, закончив с местом преступления. За главного я оставила О'Брайена.
– Что ты имеешь в виду? В каком смысле «оставила за главного»? Где ты?
– У дверей клуба «Ад», – чуть преуменьшила разделявшее ее от клуба расстояние Лили, поскольку на самом деле до него оставалось еще полквартала. – Там должна быть жена убитого. Нужно ее известить. Еще стоит поговорить с Рулом Тернером.
Только потому, что ей уже доводилось слышать этот звук, она распознала в раздавшемся в телефонной трубке скрипе хихиканье капитана:
– Ты хочешь опередить меня, а, Ю? Расслабься. Я бы не стал выдергивать тебя с вечеринки у сестры, если бы хотел чтобы делом руководил кто-то другой.
– Значит, оно мое?
– Его ведешь ты. Если, конечно, не думаешь, что оно тебе не по зубам.
– Нет, сэр. Я так не считаю. Но есть более опытные детективы, чем я.
– В данном случае пригодятся твои… мм… особые навыки. Меньше всего мне нужно, чтобы какой-нибудь пристрастный болван пыжился, пытаясь строить из себя крутого, общаясь с князем Ноколаев. Он силен в шутках с прессой, а журналисты не оставят нас в покое. Поступай, как считаешь нужным. Но если тебе сразу же не удастся заполучить от него признание в совершении преступления, тебе потребуется помощь.
Все еще не отойдя от удивления, Лили машинально согласилась:
– Пожалуй, это могли бы быть Мекли или Брэди. Лучше Мек. То есть сержант Мекли. – Оба названных были отличными полицейскими, но Брэди не особо ладил с людьми – особенно если те молоды и не мужчины. – Попросите его забрать улики и бумаги у О'Брайена. Если лупи в клубе соблаговолят пойти нам навстречу, то их обувь хорошо бы отправить в лабораторию. А Мек может осмотреть их одежду.
– Убийца не был одет, когда перегрыз горло Фуэнтесу.
– Так точно, сэр. Нам не удастся привязаться к месту преступления, но, возможно, получится установить связь с переулком, где он обратился. Убийца был весь в крови жертвы. Даже если обращение уничтожило все следы с тела, оно никуда не дело капли, упавшие на землю. Может, убийца наступил в кровь после того, как оделся, или же к его обуви прилипло что-то, что укажет нам на то, что он был в том переулке. Или несколько его собственных волосков, я имею в виду волчью шерсть, пристало к его одежде.
– Неплохо придумано. Стоит попробовать. Я вытащу Мека из постели и отправлю к тебе. А пока – поосторожнее с Тернером. Позвони, если решишь произвести арест. В противном случае жду тебя в своем кабинете в девять утра.
Послышался щелчок, за ним последовали гудки.
Нахмурившись, Лили сунула телефон в сумочку. Ложной скромностью она не страдала. И была отменным полицейским и хорошим детективом – но ведь не единственным же достойным в отделе убийств. Сверхчувствительным – это точно, но эту ее способность капитан мог пустить в дело, не поручая ей руководство расследованием. Она еще никогда не возглавляла дело по раскрытию такого громкого преступления.
Должно быть, Рэндалл считал, что с этой сложной задачей она справится. Нужно доказать, что он прав.