Посвящаю эту книгу своей любимой сестре Рене Мартинес. Ты делила со мной все радости и горести. Я знаю, ты всегда рядом. Если кто в этом мире и заслуживает истинного Спутника жизни, так это ты…
Глава 1
Ночь пульсировала стуком сердец. Он шел среди смертных, оставаясь невидимым, двигаясь со скользящей грацией хищника. Стойкий запах стоял в ноздрях. Духи. Пот. Шампунь. Мыло. Алкоголь. Наркотики. СПИД. Сладкий и манящий запах крови. Ее так много в этом городе. Скот. Корм. Добыча. Идеальное место для охоты.
Но сегодня он уже сыт и не соблазнится призрачным обещанием силы и власти, которое давала кровь. Страстное желание отступит перед опытом многовекового пребывания на земле. Вместе с немыслимым могуществом пришло понимание иллюзорности этих волнующих ощущений.
Стадион в современном городе вмещает тысячи людей. В полной уверенности, что останется незамеченным, он прошел мимо охраны.
Магическое шоу подходило к концу. На том месте, где только что стояла фокусница, вдруг возникла колонна роз. Зрители замерли в ожидании чуда.
Он слился с тенями. Его бледные, отливающие серебром глаза не отрываясь смотрели на сцену. Дымка рассеялась, и появилась она — воплощение мечты каждого мужчины, мечты о жарких ночах и атласной коже. Таинственная, загадочная, невинная и соблазнительная, девушка двигалась с завораживающей грацией. Густые иссиня-черные волосы волнами струились до середины бедер. Белый кружевной плащ подчеркивал высокую грудь и тонкую талию, обнажая стройные ноги. Модные солнцезащитные очки скрывали глаза, и взгляд притягивали полные губы, ровный ряд зубов и четко очерченные скулы.
Саванна Дубрински — одна из величайших фокусниц мира.
Он пережил почти тысячу лет черной пустоты. Ни радости, ни гнева, ни желаний. Никаких эмоций. Ничего, кроме неукротимого голода. Ничего, кроме тьмы, пожирающей душу. Взгляд почти прозрачных глаз заскользил по хрупкой фигуре девушки, и жажда, тяжелая, болезненная, пробудилась в нем. Тело напряглось, вздулся каждый мускул. Пальцы впились в сиденье, оставляя вмятины на металле. Пот выступил на лбу. Он позволил боли перелиться через край, наслаждаясь ощущениями. Он чувствовал.
Тело не просто хотело ее. Оно безумствовало, горело. Монстр поедал свою жертву глазами. Неистовый голод возрастал, и это становилось опасно.
На сцене два ассистента заковывали фокусницу в цепи, их пальцы прикасались к ее нежной коже, тела прижимались к ее телу. Низкий стон вырвался из его горла, глаза налились кровью. В эту минуту тысячелетие самообладания пошло прахом, хищник вырвался на волю. Теперь любой, кто окажется рядом, будет в опасности.
Саванна огляделась, словно чувствуя угрозу. Она была похожа на олененка, пойманного в капкан.
Он ощутил, как внутренности скрутило. Темное примитивное желание обладать. Неукротимая похоть. Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. Страх девушки был приятен. Сильные ощущения вытеснили чувство потерянности перед вечностью. Он наслаждался способностью чувствовать, пренебрегая опасностью. Для него не имело значения отсутствие прав на нее, нарушение общепринятых законов. Ничто не имело значения, кроме того, что она принадлежала ему. Еще до ее рождения он знал, что они созданы друг для друга.
Сознание девушки металось. Но он был самым древним, самым сильным и самым опытным из всех живущих на земле. Он был тем, о ком даже сородичи в страхе и благоговении говорили только шепотом. Он был Темный. Но хотя жертва и чувствует опасность, она не сможет определить ее источник, пока он не позволит ей сделать это.
Хищник оскалился, когда светловолосый ассистент Саванны провел рукой по ее лицу и нежно поцеловал в лоб, перед тем как заковать в цепи внутри стального гроба. Клыки выросли во рту, и Темный посмотрел на него холодным немигающим взглядом убийцы. Он сфокусировал взгляд на горле светловолосого, на миг заставив его ощутить агонию от удушья. Тот схватился за горло, спотыкаясь, хватая ртом воздух, оглянулся в смятении, тщетно пытаясь хоть что-то разглядеть в зрительном зале. Все еще тяжело дыша, он повернулся, чтобы опустить гроб в наполненную водой камеру.
Оставаясь невидимым, хищник издал предупреждающее рычание, наводящее ужас, но его слышал только блондин на арене. Он заметно побледнел и пробормотал что-то другому ассистенту, который, нахмурившись, покачал головой.
Возвращение чувств доставляло неописуемое удовольствие древнейшему, но потерять контроль над собой было опасно. Темный повернулся спиной к сцене и покинул стадион, хотя каждый шаг, отдалявший его от Саванны, отзывался болью во всем теле. Но он смирился с ней, упиваясь возможностью чувствовать.
Первое столетие его жизни было дикой оргией желаний и чувств, среди которых была даже доброта. Но постепенно темнота начала подступать, темнота, опустошавшая душу каждого карпатца, который живет в одиночестве. Эмоции таяли, цвета тускнели, пока жизнь не превратилась в существование. Он экспериментировал, накапливал знания и силу, достававшиеся дорогой ценой. Он питался, охотился и убивал, когда считал это необходимым. И тьма сгущалась, угрожая навсегда поглотить душу, превратить его в одного из проклятых, в нежить.
Она же была невинна. В ней были радость, сострадание, доброта. Она была его светом во тьме. Улыбка, искривившая его чувственные губы, стала жестокой. Мускулистое тело напряглось. Он откинул назад густые черные волосы. Выражение лица, жесткое и беспощадное, выражало его сущность. Глаза, завораживающие, гипнотизирующие смертных, приобрели оттенок холодной стали.
Даже на расстоянии он ощутил, как землю сотряс грохот аплодисментов, ознаменовавший вызволение Саванны из стального плена. Он растворился в ночи зловещей тенью, которую не в состоянии увидеть ни его соплеменники, ни тем более смертные. Его терпение было терпением самой земли, спокойствие — спокойствием гор. Хищник стоял неподвижно, наблюдая за безумием толпы, покидавшей стадион. Каждую секунду он знал, где находится девушка. Она была ребенком, когда он убедился в существовании связи между ними. Но Саванна сбежала в Америку, на родину своей матери, чтобы между ними был океан, наивно полагая, что теперь она в безопасности.
Течение времени очень мало для него значило. Звуки машин и людские голоса растаяли вдали. Фонари плясали вокруг. Ночь была в полном его распоряжении. Древнейший глубоко вздохнул, пьянея от ее запаха, и потянулся, словно леопард перед охотой.
До него донесся заливистый смех Саванны. Незабываемый смех. Она разговаривала со светловолосым ассистентом, наблюдая, как укладывают подпорки. Хотя эти двое были достаточно далеко, он мог без усилий слышать их диалог.
— Я рада, что гастроли наконец-то закончились. — Саванна устало опустилась на ступеньки, когда последние доски были упакованы, и стала смотреть, как стальной гроб загружают в грузовик. — Мы заработали, сколько хотели? — спросила она, поддразнивая ассистента.
Оба хорошо знали, что финансовые вопросы ее не интересуют. Без Питера Сандерса, который занимался финансовой стороной шоу, фокусница давно бы обанкротилась.
— Мы заработали гораздо больше. Думаю, это и есть успех. — Питер улыбнулся. — Сан-Франциско — сказочный город. Почему бы нам не провести здесь выходные? Мы могли бы посетить туристические места — канатные дороги, Золотые Ворота, Алькатрас. Нельзя же просто взять и уехать. Может, мы больше никогда сюда не вернемся.
— Мне все равно, — заявила Саванна, отстраняясь, когда Питер подошел ближе.
— Саванна… — Он тяжело вздохнул. — Я приглашаю тебя на свидание.
Она выпрямилась, сняла темные очки и пристально посмотрела на своего ассистента Ее темно-голубые глаза, оттененные длинными густыми ресницами, казались фиолетовыми и излучали странный серебристый свет, словно звезды. Всегда, когда она так пристально на него смотрела, Питер куда-то падал, тонул в сиянии этих звезд.
— Питер…
Ее голос, вкрадчивый, завораживающий, был одной из причин головокружительного успеха шоу. Саванна могла, не прилагая никаких усилий, удерживать внимание аудитории одним только голосом.
— Наш флирт на протяжении шоу — лишь игра, — сказала она. — Мы друзья и партнеры, и это очень много для меня значит. В детстве моим самым близким другом был волк. — Она не упомянула, что до сих пор каждый день вспоминает этого волка. — Я не собираюсь рисковать отношениями, которыми дорожу, чтобы превратить их во что-то другое.
Питер потряс головой, избавляясь от наваждения. Все, что она говорила, казалось логичным. Она умела убеждать. Когда Саванна смотрела ему прямо в глаза, нельзя было с ней не согласиться. Он не мог поступать по-своему в ее присутствии, как и ровно дышать.
— Волк? Настоящий волк?
Она кивнула.
— Когда я была маленькой, мы жили в отдаленной части Карпат. Кроме меня, детей в округе не было. Однажды к нашему дому пришел волчонок. Он стал играть со мной каждый раз, когда я оставалась одна. — (В ее голосе Питер услышал отзвук боли.) — Казалось, он чувствует, когда нужен, когда мне грустно или одиноко. Он всегда был очень заботлив, даже когда кусался. — Она погладила свою руку, словно вспоминая, как гладила волка. — Пока я росла, он всегда был рядом. Мы не расставались. Мне никогда не было страшно в лесу, даже ночью. Зверь всегда готов был прийти на помощь. Черный, большой, с умными, все понимающими глазами. Иногда он казался таким печальным, словно нес на себе всю тяжесть мира. Когда я решила уехать в Америку, мне было очень грустно оставлять родителей, но разлука с волком разбила мне сердце. Перед тем как уехать, я проплакала три ночи, обнимая его за шею. Он ни разу не шелохнулся, будто все понимал и горевал вместе со мной. Если б было можно, я взяла бы его с собой. Но ему нужна свобода.
0
